Как жить богом

Сюжет 1. Вадим

Жара

Сентябрь 1995 года. Кавказ.

Вадим сидел за столом в командирской палатке экспедиции лагеря звёздных астрономов и занимался вычислениями на логарифмической линейке. Жара уже подступила. Свежий ветерок поднявшийся было с утра от реки внизу стих. День снова обещал стать потным и изнуряющим. Эльбрус страшен и странен только в дождь. А здесь, на Харбасе, сейчас солнечно.

И вдруг… раздалось шипенье крыльев и отчаянный крик. Пронеслась большая тень и под экспедиционную машину — трёхосный ГАЗ-157, в просторечие — «Колун» или «Мормон», содраного с американца Marmon-Herrington, поставлявшегося в СССР по Ленд-лизу, забилась перепуганная пичужка. Не повезло сегодня соколу!

Стоило Командору куда-нибудь отъехать и что-нибудь обязательно случалось! Вот и на этот раз…

Нападение

На лагерь напали коровы.

Здоровенный бугай с громоподобным сиплым рычанием принялся тереться об антенну и моментально сорвал противовес. Коровы встали шеренгой и двинулись прямо на лагерь.

Вадим зарядил ружье и пошёл искать пастуха, которого разумеется нигде не было.

— У-у-у! — замахал Вадим руками на бугая.

— Му-у-у-у! — ответил бугай.

Вадим кинулся за палатку:

— Пошли вон, туды вас, растуды!

Коровы отшатнулись и тут Вадима осенило! Он взял канат и начал им хлопать, крутить и вопить:

— У-у-у!

Бугай оценил изобретательность Вадима и удалился, по пути заигрывая с коровами. Потом они все ушли.

Мораль:

Никогда не ори на начальника — ори на подчиненных и терпеливо ожидай, пока до начальника дойдет, в чем дело и как ему поступать надлежит… © С. Витицкий.

Магомет

Хм-м, пожалуйте вам! Принимайте гостей! Это пожаловал Магомет из селения внизу у реки. Дикий, небритый, хищный. Он держал в левой руке оцинкованное ведро с мясом.

— Баранина. Начальство посылает, — объяснил Магомет, передавая ведро Вадиму. — Ведро верни, да?

— Спешься! Посидим!

— Спасибо, с утра сижу, — ответил Магомет в своеобычной манере.

— Чайку попьем, — настаивал Вадим.

— Спасибо. Ехать надо. Начальство. Гостей ждешь? — спросил он вдруг.

— Гостей? Откуда здесь гости кроме тебя? Никого не жду.

— А командир где?

— В разведку поехал. На лошади. Вечером вернется.

— Значит гостей не ждешь?

И Магомет не дожидаясь ответа Магомет тронул лошадь.

— Эй, Магомет! Когда быка от нас заберете? — громко спросил Вадим.

— Это дурной бык. Никому не нужен! Ты бери камень и бей его между рогами. Изо всей сил бей! Он другого ничего не понимает. Дурной бык! Бери большой камень и между рогов. Понял?

— Свежее решение, — сказал Вадим уже ему в спину, — Изменим жизнь к лучшему.

Он любил выражаться рекламными слоганами, подбирая их к той или иной ситуации.

Магомет начал спускаться по крутому склону, почти пропасти. Без всякой дороги, по осыпи, в сторону горы, знаменитой не только своим именем Тещины Зубы, но еще и опасным автомобильным спуском, по которому астрономы кое-как сюда и заехали на их «Мормоне» и название которого в переводе означает «Вредно Для Души».

Это была узкая бугристая дорога, когда-то раскатанная грейдером прямо в горной породе и придавленная бульдозером, чтобы не разъезжалась в стороны. Дорога эта была откровенно опасна и отчаянно нуждалась в ремонте. Только кому и для чего её ремонтировать? «Мормон» с трудом, но проходил. А лошади и пешему человеку она в принципе не нужна.

Томительная жара окончательно установилась. Воздух струился и дрожал над склоном. И это было хорошо, делать замеры под дождём ой как тяжело!

И он увидел…

Видеть будущее…

Да! Иногда на Вадима находило… Он каким-то своим зрением видел будущее. Как в телевизоре. В странном таком телевизоре, с круглым экраном. Как будто он был вставлен в торец огромной газовой трубы большого диаметра и длины. Сколько раз он проверял! Это самое настоящее будущее. «Завтрашние новости», а ха-ха!

Именно та футбольная команда выигрывала именно с таким счетом. В Америке избирали именно того президента. Наверное всё это можно было использовать в целях личного обогащения. Например, сделать ставку на тотализаторе. Но ничего этого Вадиму не было нужно! Категорически! Ему итак было хорошо. Застиранная штормовка, китайские кеды, костёр, гитара, комары! Правда же хорошо⁈

Jeep Grand Cherokee

Вадим прислушался и с недоумением спросил сам у себя (громкие разговоры с самим собой в малолюдных экспедициях не считаются признаком шизофрении и даже рекомендуются, как пение за рулём в дальних рейсах):

— Командор едет⁈ Так он же на лошади. А «Мормон» вот стоит! Не может быть, откуда? Двух часов еще нет. Но я же слышу. Машина едет.

Вадим стоял посреди лагеря и смотрел на дорогу. Оттуда показалась крыша большого и неприлично богатого автомобиля. Потом появился и сам автомобиль. Черный, сверкающий на солнце, роскошный Jeep Grand Cherokee — «сухопутный крейсер», по пояс залепленный серой подсохшей грязью. Автомобиль остановился и изверг из себя седоков.

«Кто же это такие? — подумал Вадим, — Это про них Магомет говорил что мы ждем гостей?»

Делать будущее…

Трое шли к Вадиму, а еще двое остались у машины. Но Вадим смотрел на того, что шёл посередине — изящного, элегантного, небольшого, очень аккуратного человека в сером, с тросточкой.

Старый знакомый! Он шёл легко и споро, шёл заканчивать дело, начатое еще в Санкт-Петербурге и нуждающегося в завершении. Так ходили молодящиеся политические деятели перед объективами телекамер — решительно, напористо и целеустремленно. Узконосые штиблеты его совершенно неуместно сверкали на солнце.

— Здравствуйте, здравствуйте, Вадим Данилович! Вот и свиделись. Что я вам говорил?

Он небрежно уселся за стол, задрал ногу на ногу и сверкнул лакированной тросточкой — черной остроконечной указкой с шариком на ручке и острым жалом на конце.

— Поговорим?

— О чем?

— Да всё о том же. Запамятовали?

Вадим молчал.

— Напомнить?

— Это вы что же, через всю Россию перли сюда, чтобы опять говорить об этих глупостях? — спросил Вадим сквозь зубы.

— А я вас сразу предупредил, что наш разговор серьезный. Вы к нему несерьезно отнеслись, но это уж ваша проблема. Есть люди которые все это глупостью отнюдь не считают.

— Ну и напрасно. Я уже вам всё уже совершенно ясно сказал…

— Стоп! Так у нас ничего не получится, — сказал серый человек с выраженным сожалением.

У него было странное имя-отчество: Эраст Бонифатьевич. Впрочем, ниоткуда не следовало, что его и на самом деле так звали.

— Давайте попробуем с самого начала, — предложил Эраст Бонифатьевич. — Вы ведь знаете кого выберут губернатором?

— Ну предположим, знаю.

— Нет уж дорогой вы мой! Знаете или нет? Ведь знаете же⁈

— Знаю, — согласился Вадим. — Генерала выберут.

— А теперь вопрос номер два: откуда Вы это знаете?

Вадим поморщился.

— Ну не могу я этого вам объяснить! Откуда вы знаете что «Пройдет зима — настанет лето…»?

— «…Спасибо партии за это!». Неудачный пример. Это все знают.

— Ну так и это все знают. Что Генерала выберут. Вы разве сомневаетесь?

— В высшей степени!

— Ну и зря. Во второй тур выйдут Генерал и Зюзючник. Победит Генерал. Дважды два четыре!

— А я вот уверен что выберут Интеллигента и вы тому Вадим Данилович поспособствуете.

— Не понимаю!

— Всё вы прекрасно понимаете! Все вам было уже сказано и совершенно определенно.

— Ничего мне не было сказано, — возразил Вадим. — Аятолла какой-то. При чем здесь аятолла?

— Перестаньте валять Ваньку, — повторил Эраст Бонифатьевич с напором. — Я не шучу!

Тем временем прибывший с ним Большеголовый, извлек из кармана горсть орехов и принялся их один за другим очень ловко раскусывать специальными щипчиками. Зернышки он кидал в рот не глядя, а шелуху ронял на траву. Все это получалось у него совершенно автоматически. Глядел он только на Вадима. Пристально и не мигая, но улыбаясь. Только улыбка была у него совсем бледная.

Несколько минут все молчали.

— Вы, Вадим Данилович, все-таки не молчите, — напомнил о себе Эраст Бонифатьевич.

Вадим разлепил сухие губы:

— Вы что же, на самом деле верите что я могу делать будущее?

— Я не верю, — веско сказал Эраст Бонифатьевич, — Я это знаю! Мы знаем это из очень достоверных источников. Самых достоверных, Вадим Данилович!

— Бред, — повторил Вадим. — Неужели вы сами не понимаете, что это бред? Ну не бывает же так!

«А вдруг могу⁈ А вдруг бывает⁈ — паникуя подумал Вадим. — Погоду же ведь все время нам делаю! Не предсказываю, не-е-ет. Делаю! Всю дорогу. Когда устаем наблюдать — дождь. Когда надо наблюдений побольше — вёдро! Осень на дворе, а у нас жара. Нам же наблюдения сейчас нужны и чтобы ясное небо было. Мы же не можем, чтобы ни одной звезды за ночь!»

— Не упирайтесь, Вадим Данилович, не надо. Все всё про вас давно знают.

— Чего вам от меня надо, вот я чего не понимаю, — сказал Вадим. — Кто я по вашему, волшебник, что ли, бог?

— Не знаю, — ответил Эраст Бонифатьевич проникновенно. — Не знаю и даже знать не хочу. Нам надо чтобы победил на губернаторских выборах человек, которого все называют почему-то Интеллигентом. А уж как вы это сделаете, нас совершенно не касается. Понятно?

— Мне понятно, что вы с ума сошли, — сказал Вадим медленно.

Он поднялся…

— Хорошо, — сказал он, — Ладно! Сейчас, я только принесу бумаги.

Но только он шевельнулся идти к палатке, как Рыжий Голем, второй громила, прибывший с Эрастом Бонифатьевичем, тотчас оказался между входом в палатку и Вадимом.

— Рыжий-красный — человек опасный… — сказал ему остановленный Вадим и асимметричное лицо Голема перекосилось еще больше. Он даже прищурился от напряжения мысли.

— Ч-чиво⁈ — спросил Голем чрезвычайно агрессивно, но неожиданно высоким и сиплым голоском.

— … а рыжий-пламенный поджег дом каменный. Извини! — дополнил Вадим поспешно, — Ничего личного. Это я так, от ужаса.

— Не обращай на него внимания, Кешик, — небрежно сказал Эраст Бонифатьевич, — Это он от ужаса. Шутит. Ну что там у вас в палатке может быть? Двустволка какая-нибудь, я полагаю? Так ее надо ведь еще выкопать из-под барахла. Потом патроны разыскать, зарядить. Смешно ей-богу, несерьезно. Бросьте!

Эраст Бонифатьевич неопределенно хмыкнул:

— Но давайте уже вернемся к нашему маленькому делу.

— Но я не знаю, что вам еще сказать, — произнёс Вадим, устало прикрывая глаза. — Вы меня не слушаете. Я вам говорю: это невозможно. Вы мне не верите. Вы в чудеса верите, а чудес не бывает.

— А знать будущее? — просил Эраст Бонифатьевич с напором. — Знать будущее — это разве не чудо?

— Нет. Это, не чудо. Это такое умение.

— Тогда и исправлять будущее — это тоже умение.

— Да нет же! — сказал Вадим с досадой и отвращением. — Я же объяснял Вам. Это как газовая труба большого диаметра и длины: вы смотрите в нее насквозь и видите на том конце картинку — это как бы будущее. Если бы вы эту трубу повернули, увидели бы другую картинку. Другое будущее, понимаете? Но как ее повернуть, если она весит сто или тысячу тонн? Ведь это как бы воля миллионов людей! Понимаете? «Равнодействующая миллионов воль» Это не я сказал, это, Лев Толстой. Как прикажете эту трубу повернуть? Чем? Хуем, простите за выражение?

— Это полностью ваша проблема, — возразил Эраст Бонифатьевич, — Чем вам будет удобнее, тем и поворачивайте.

— Да невозможно же это!

— А мы знаем, что возможно.

— Да, откуда вы это взяли, Господи⁈

— Из самых достоверных источников.

— Из каких еще источников?

— Сам сказал!

— Что? — не понял Вадим.

— Не «что», а «кто». Сам. Понимаете, о ком я? Догадываетесь? Сам. Могли бы между прочим и раньше сообразить, ей-Богу.

— Врете! — поперхнулся Вадим. — Не мог он Вам этого сказать! Он же меня инициировал. Он как отец мне! И мне он ничего про это не говорил. А вам вдруг сказал?

— И однако же — сказал. Сами посудите: откуда еще мы могли бы такое узнать? Кому бы мы еще могли поверить? Сами подумайте?

И снова молчание.

Пытка

— Молчите⁈ — воскликнул Эраст Бонифатьевич. — Тогда начинаем эскалацию. Кешик будь добр!

Рыжий носорог надвинулся и принял Вадима в свои объятия. Теперь он не мог шевельнуться. Совсем. Да он и не пытался.

— Руку ему освободи, — скомандовал Эраст Бонифатьевич. Правую! Так. И чтобы я его физиономию мог видеть, а он — мою. Хорошо. Спасибо!

— Теперь слушайте меня Вадим Данилович, — продолжил он, — Лёпа, делай раз!

Большеголовый Лёпа освободил горсть от орешков, вытер ладонь о штаны и приблизился, небрежно брякая челюстями щипчиков. Эти блестящие светлые щипчики были специально для орехов. Лёпа неуловимым движением ухватил в зубчатые выемки Вадимов мизинец и сжал рукоятки.

— Такой мелкий и такой не-при-ят-ный, — сказал ему Вадим перехваченным голосом.

Лицо его сделалось серым и пот вдруг выступил по всему лбу крупными каплями.

— Не паясничать! — приказал Эраст Бонифатьевич, — Вам очень больно, а будет еще больнее! Лёпа, делай два!

Лёпа ловко перехватил второй палец.

— Н-ну ты! — прошептал Вадиму в ухо рыжий Кешик, наваливаясь на него еще плотнее. — С-стоять!

— Всё! Хватит! — Вадим задыхался. — Хватит, я согласен!

— Нет! — возразил Эраст Бонифатьевич. — Лёпа, делай три!

Аванс

На этот раз Вадим закричал!

Эраст Бонифатьевич наблюдал за ним, играя шариком на ручке черной указки. На лице его было выражение брезгливого удовлетворения. Все происходило по хорошо продуманному и не однажды апробированному сценарию.

Непослушному человеку давили пальцы. Причем так, чтобы обязательно захватывать основания ногтей. Человек кричал. Вероятно, человек уже обмочился. Человек был расплющен и сломлен. И Эраст Бонифатьеич распорядился:

— Все! Достаточно. Лёпа, я сказал, достаточно!

Вадим посмотрел на посиневшие пальцы и заплакал. Пальцы быстро распухали. Синее и багровое прямо на глазах превращалось в аспидно-черное.

— Мне очень жаль, — произнёс Эраст Бонифатьевич прежним деликатным голосом светского человека, — Однако это было необходимо. Вы никак не желали поверить насколько все это серьезно!

— Теперь следующее, — он сунул ладонь за борт пиджака и извлек длинный белый конверт.

— Здесь деньги, — сказал он. — Пять тысяч баксов. Вам. Аванс. Можете взять.

Длинный белый конверт лежал на столе перед Вадимом и он смотрел на него стеклянными от остановившихся слез глазами. Его сотрясала крупная дрожь.

— Вы меня слышите? — спросил Эраст Бонифатьевич, — Эй! Отвечайте, хватит реветь!

— Слышу, — сказал Вадим, — Деньги. Пять тысяч баксов.

— Они ваши. Аванс. Если шестнадцатого декабря победит Интеллигент, вы получите остальное. Еще двадцать тысяч. Если же нет…

— Шестнадцатого декабря никто никого не победит, — сказал Вадим сквозь зубы, — Будет второй тур.

— Неважно, неважно, — произнёс Эраст Бонифатьевич, — Мы не формалисты. И вы прекрасно понимаете, что нам от вас надо. Будет Интеллигент в губернаторах, будут вам еще двадцать тысяч. Не будет Интеллигента, у вас возникнут неприятности.

Вадим молчал, прижав к груди правую больную руку. Его трясло. Он больше не плакал.

Эраст Бонифатьевич поднялся:

— Всё! Вы предупреждены. Счетчик пошел. Начинайте работать. У вас не так уж много времени. Всего-то пять месяцев. Даже меньше.

— Как известно, — он поучающе поднял палец, — Даже малое усилие может сдвинуть гору, если в распоряжении имеется достаточно времени. Так что приступайте-ка прямо сейчас.

— Если нет трения, — прошептал Вадим, не глядя на него.

— Что? Ах да! Конечно. Но это уже ваши проблемы. За сим желаю здравствовать! Будьте здоровы. — он повернулся и было пошёл, но вновь остановился:

— На случай, если вы решите сбежать в Америку или вообще погеройствовать… У вас есть мама и мы точно знаем что вы её очень любите, — лицо его брезгливо скорчилось, — Терпеть не могу низкопробного шантажа, но ведь с вами, поганцами, иначе нельзя!

Он снова было собрался уходить и снова задержался:

— В качестве ответной любезности за аванс, — сказал он, приятно улыбаясь, — Не подскажете, кого нынче поставят на ФСБ?

— Нет, — сказал Вадим. — Не подскажу.

— Почему? Обиделись? Зря. Ничего личного: бизнес и более ничего.

— Понимаю, — ответил Вадим, глядя ему в лицо. — Ценю…

Говорить ему было трудно:

— … однако любезность оказать не могу. Я знаю, чего хотят миллионы, но я представления не имею, чего хочет дюжина начальников.

— Ах, вот так оказывается⁈ Ну да. Естественно. Тогда всего наилучшего. Желаю успехов.

И он пошёл прочь больше уже не оборачиваясь и помахивая черной тросточкой-указкой. Элегантный, прямой, весь в сером, уверенный, надежно защищенный и дьявольски довольный собой. Мелкий Лёпа уже поспешал следом. Не прощаясь и на ходу засовывая в карман свои ореховые щипчики.

Рыжий Кешик

А вот Кешик задержался. Поначалу он сделал несколько шагов вдогонку начальству, но едва Эраст Бонифатьевич скрылся за палаткой, останавился, повернул к Вадиму своё рыжее лицо, вдруг, исказившееся как от внезапного налета зубной боли и не размахиваясь мягкой толстой лапой ударил Вадима по щеке так, что тот моментально завалился навзничь вместе с креслом и остался лежать с белыми закатившимися глазами. Кешик несколько секунд смотрел на него. Потом на узкий белый конверт, оставшийся на столе без присмотра. Потом снова на Вадима.

— С-сука с-саная, — просипел он едва слышно.

Быстро засунул конверт к себе в карман, повернулся и тяжело бухая толстыми ногами поскакал догонять своих.

Боль

Некоторое время Вадим лежал, как упал, нелепо растопырив ноги. Потом в глазах его появился смысл. Он начал хоть как-то дышать и попытался повернуться набок, опираясь на локоть больной руки. Повернулся и освободился от зацепившегося кресла. Пополз, встать он не мог.

Вадим полз на локтях и коленях, постанывая, задыхаясь и глядя только вперед — на два ведра с нарзаном из источника, поставленные им с утра под тент хозяйственной палатки. Дополз. Кое-как сел и оскалившись погрузил больную руку в ближайшее ведро. И обмяк, прислушался к своей боли, к своему отчаянию и опустошенности внутри себя. К своей бессильной ненависти, слыша мрачное бархатное взрыкивание роскошного Jeep Grand Cherokee, неторопливо разворачивающегося где-то там, за палаткой.

И вдруг…

Вторая инициация

Ненависть перестала быть бессильной и начала совершать активные манипуляции с Вадимом! Говорят, что ненависть плохой советчик. Вот она ничего и не советовала, а просто действовала! Конечно, все эти манипуляции совершал сам Вадим, но ему казалось, что всё это делала его ненависть.

Для начала ненависть полностью заполнила и отгородила сознание Вадима от всего другого кроваво-красной пеленой и заменила собою боль и отчаяние. Практически, мгновенно, ненависть стала главным чувством Вадима! Затем она свернулась…

Вадим смотрел на отъезжающий автомобиль в невесть откуда взявшуюся у него в руках трубу. И это была не огромная газовая труба большого диаметра и длины. На вид, это была более чем скромная пластиковая дренажная труба глубокого терракотового, почти кровавого, цвета, диаметром девяносто милиметров и длиной полтора метра, с небольшим фланцем. Такая стоила 10 ₽ 22 коп. в любом строительном магазине.

Автомобиль начал движение. Он уже был на бугристой дороге. В дренажную трубу его было отлично видно.

— Вам туда! — сказал Вадим и слегка повернул трубу влево.

Поворачивать трубу было легко. Прочный тонкий пластик очень лёгкий материал.

— Равнодействующая моей воли — пробормотал Вадим, — Вот и вторая моя инициация. Фактическая! Спасибо вам за неё, Эраст Бонифатьевич! Думаете за 25 тысяч баксов и пытки купили себе губернатора⁈ Глупцы! Привыкли всё у слабых отнимать безнаказанно! И даже аванс дали, который сами же и скоммуниздили. Ну-ну!

Вадим продолжал:

— Пришли бы, попросили. Мне же всё равно было кого там выберут в декабре! Я за никого! Может и помог бы по дружбе с Сенсеем. Бесплатно! Если он сказал, могу, значит могу! Сейчас я уже и сам это вижу! Только пока не знаю, как. Но теперь мне уже не всё равно! Это каким же долбоящером нужно быть, чтобы ехать через всю страну запугивать и пытать бога, способного делать будущее. Вот я вам его сейчас и сделаю!

— А что Сенсей⁈ — рассуждал Вадим, при этом внимательно следя за автомобилем с его мучителями. — У него к нам, драбантам, потребительское отношение. Как у Демиурга, который нас для чего-то создал и забыл. Но я же не знаю точно, при каких обстоятельствах он отдал меня на растерзание и пытки этим бандитам. Пока не знаю! Но теперь я точно знаю что нужно, чтобы стать богом! Это не трудно, если имеешь инициированные Сенсеем сверхспособности, плюс три чёрных раздувшихся пальца, раздавленные щипчиками для орехов. Всего-то!

Автокатастрофа

И на глазах Вадима Jeep Grand Cherokee с пятью негодяями внутри, вдруг, резко завалился влево и вращаясь полетел по насыпи вниз. В пропасть! А потому что, под его левым передним колесом неожиданно осыпался край дорожного полотна.

— СТОП! — скомандовал Вадим и автомобиль прекратил полет, зацепившись передним мостом за какое-то кривое дерево, неизвестно как выживающее на круче. Ствол дерева держался из последних сил, удерживая на себе тяжёлый автомобиль.

— Не убивать! — скомандовал терракотовой трубе Вадим, — Если сдохнут, кто же мне тогда заплатит за работу⁈ Месяца три-четыре в больнице. Три! Никак не меньше. С такими травмами и переломами долго лежат. Как выйдут из больницы, так бегом передоговариваться. Должны успеть!

И автомобиль послушно встал всеми колёсами на ровную намытую дождевыми потоками площадку рядом с практически вырванным с корнем деревом. Но из него никто не вышел. Снизу от селения на реке уже скакакл на своём коне Магомет и бежали жители.

Из автомобиля вытащили и уложили рядом недвижные тела. Всех пятерых. Кровь на разбитых лицах и затылках, неестественно торчащие, вывернутые и переломанные конечности. Пополам сломанная тросточка-указка Эраста Бонифатьевича. Голем-Кешик, кажется, свернул себе шею. Не беда. Он платить всё равно бы не стал.

Командор

— Что это у нас происходит⁈ — услышал Вадим сзади себя встревоженный голос Командора и фырканье экспедиционной лошади.

О-о-о, уже приехал⁈

Кровь отлила от головы. Красная пелена с глаз и дренажная труба из рук куда-то исчезли. Ненависть притупилась и до поры обездвижилаь. Чувства вернулись.

— Да, это питерские туристы. Заблудились. Колесом край дороги зацепили, а он осыпался. Немудрено, сколько уж лет не ремонтировали.

— Я поеду, помогу, — сказал Командор, трогая лошадь за поводья и явно намереваясь повторить путь Магомета вниз прямо по насыпи. Он уже всё понял!

— Помоги, конечно! У толстого в кармане пять тысяч баксов. Забери! Ему они уже не нужны. Поделим. Мы их честно заработали.

И это крайнее что сказал Вадим, буквально сражённый на месте внезапно пришедшей свинцовой усталостью. И ещё он увидел удивлённые глаза Командора.

Спать!