К обоюдной выгоде

Глава 6. Буря

Водителя звали Джим, как моего дядю, и я счёл, что это добрый знак.

Добрым оказался и сам грузовик — если насчёт грузовика можно так выразиться. В отличие от всех этих безликих пулеобразных фур, которые, низко гудя, проносились мимо, даже и не думая замедляться (да мы от них этого и не ждали), он сбросил скорость ещё за полмили и медленно катился к нам железной горой; подкатился — и остановился, протяжно скрипнув. Бампер, выхлопные трубы и диски огромных колёс были хромированы, а на двери выполнен красивый рисунок — мужик с пивной кружкой верхом на носороге.

Потом дверь открылась, и наружу высунулся водитель — точь-в-точь этот самый мужик, только кружки в руке не было.

— Пыльный день, парни. Я — Джим, а вы?

Мы назвались. Он важно кивнул, как будто знал наши имена с самого начала.

— Ну и куда едем? Нэшвилл? Луисвилл?

— Буффало, — грустно ответил я.

— Далековато, — философски заключил Джим. — До Луисвилла подкину, а там уж — сами. Давайте-давайте, залезайте скорее. По Сети передали — буря идёт!

Это было ясно и безо всякой Сети: ветер гнал песок всё сильнее, и пыльные вихри разбивались о борта грузовика. Здесь, на окраине, куда мы добрались утренним автобусом, Хьюстон состоял сплошь из перекрёстков — серых, пустынных и насквозь продуваемых. Пока мы голосовали, стоя на ветру, я успел проклясть эту авантюру с автостопом, и очень надеялся, что, когда никто не остановится, чтобы подвезти нас, Ник придумает другой способ передвижения. Багажный отсек самолёта, яхта до Нью-Йорка — всё бы сгодилось.

Забравшись в кабину грузовика, я изменил мнение. Здесь было просторней, чем могло показаться: ряд сидений напомнил мне любимый диван; панель управления мигала цветными огоньками; в навигаторе, старинном настолько, что выводил изображение не в объём, а на плоскость, были открыты окна приложений «Convoy», «Truckstop» и какой-то чат. Всё пропахло потом и сигаретным дымом. Ник сунулся было глянуть спальное место, но смущённо попятился, увидев, что оно всё обклеено постерами с неодетыми женщинами. А я сразу успокоился, ведь отец объяснял: «Нет лучшей гарантии, что мужик не извращенец, чем постер с красоткой у него над кроватью!». Судя по обилию таких постеров здесь, Джим был настолько нормален, что пробу негде ставить.

Мне стало ясно — тут, в кабине, он и живёт.

***

Как выяснилось, дальнобойщик был не дурак поговорить. В красной жилетке, со всклокоченной бородой, он походил не то на пузатого волшебника, не то на автора тех древних фэнтези-эпопей, которые пачками читала моя кузина Люси. Для полного завершения образа ему не хватало лишь фуражки — или широкополой шляпы.

— Ну что, парни — от кого бежим? — заухмылялся он. — Ладно-ладно, это не моё дело. Если из дома свалили, то я сам такой — как четырнадцать стукнуло, так дёру и дал. С детства звала дорога, — ухмылка исчезла. — Это мое призвание. А что влечет вас?

— Наука и космос, — сразу же ответил Ник. — И мы не из дома бежим. Мы как раз домой. В Космический центр Джонсона ездили. Но туда сбежали. Я очень уж хотел посмотреть Лунный модуль…

— Ясно, — покивал Джим. — Мечтатель. Ну а ты? Чем хочешь заняться, когда подрастёшь? Что влечёт тебя?

Я чуть не сказал про любимый диван, чизбургер Ханны и боевик по телику, но после слов Ника стало неловко. Как-то мои желания не отличались величием. Повисла пауза. Что же придумать? Требовался вариант уж точно не хуже Никовского…

— Человечество хочу спасать! — выпалил я.

— Ого! — Джим аж присвистнул, а Ник очень пристально посмотрел на меня, словно увидел впервые.

— Не-не, абсолютная правда, — начал я ходить во вкус, вспоминая лекции отца. — Тут разруха, и каждый борется за глоток свежего воздуха. Нашу — и вашу! — работу отбирают машины, а толстосумы набивают себе счета. Реки отравлены, пылевые бури вытесняют нас из привычных мест обитания. Нам нужен новый дом, нужен новый мир! Хотите получить возможность стать его частью?

— Ты это серьёзно, парень? — улыбнулся Джим.

— Серьёзней некуда! — вдруг поддержал меня Ник. — Отец Марти — PR-менеджер «Конкордии». Вложитесь в будущее, купите свой билет к звёздам — и станете первым космическим дальнобойщиком!

«Ну ничего себе! — удивился я. — А Ник и впрямь быстро учится!»

Вновь повисло молчание. Я решил, что Джим нас засмеёт, но он смотрел серьёзно.

— А что, парни — билеты эти у вас с собой?

— Нет, сэр, — мигом сориентировался я. — Но, если вы хотите поучаствовать в программе, оставьте ваши данные и небольшой взнос — и сразу, как только доберусь домой, я поговорю с отцом. Уверен, он не откажет вам.

— Небольшой взнос? — улыбнулся дальнобойщик. — Двух сотен хватит?

— Разумеется, сэр, — искренняя и благодарная улыбка была первым, чему научил меня отец, когда мы начали ездить с «лекциями» по трейлерным городкам. — Это вложение окупится. Вы не пожалеете.

— Да уж надеюсь! — не выпуская руль, Джим широко ухмыльнулся. — Записывай мой номер.

— Диктуйте, — снова спас меня Ник, чей планшет, конечно же, мог работать и как простой телефон. Дальнобойщик, сбиваясь, продиктовал ряд цифр, потом вложил пару новеньких бумажек мне в руку, и бережно пожал её:

— Уговор?

Я кивнул:

— Замётано. Дать вам расписку?

— Я предпочту довериться твоему слову, молодой сэр, — теперь он и вправду говорил как волшебник.

— Но что… — я вдруг запнулся. — Но что, если я вас обману?

— Тогда я буду знать, что ты — обманщик. Ещё хуже — это будешь знать ты сам. Будет знать твой друг.

Выглядеть обманщиком в глазах Ника не хотелось — да и Джим, вроде, не заслуживал, чтобы его кинули. Я хотел заверить обоих, что честнее меня им партнёра не найти; заново расписать достоинства программы переселения; хотел сказать очень многое… но не успел.

Планшет Ника и навигатор грузовика одновременно пискнули.

Писк прозвучал тревожно. Джим вгляделся в экран навигатора. Нахмурился:

- Буря всё ближе. Баллов восемь… но вы не бойтесь, парни. Мы с моей малышкой не такое выдерживали…

В этот момент огромный грузовик повело вправо.

***

Следующие полчаса выдались непростыми. Мы с Ником сидели, вцепившись в кресла; Джим сражался с рулём — грузовик упорно сносило к обочине. А один раз мы даже почувствовали крен — левые колёса на какой-то миг приподнялись над дорогой.

— Слишком большая парусность, — прокомментировал Ник, у которого обо всём было своё мнение. — Надо где-то укрыться. В убежище от бурь! Их ведь у вас строили?..

Джим не ответил. И так ясно, что строили… да вот только где? Он то и дело сверялся с навигатором, вглядываясь в непонятные пересечения линий на экране. Похоже, что убежища поблизости не было — и всё равно дальнобойщик упорно искал его.

— Так, — наконец произнёс он. — Так. Скоро впереди будет старая заправка — в семидесятые их делали крытыми. Она давно заброшена — но должна стоять…

— И мы все там спрячемся? — хором перебили его мы с Ником.

— Там спрячетесь вы. Мой тягач туда не влезет, — ответил Джим, но не стал ничего объяснять. Уж наверное, не бросит нас одних!

Скоро заправка и впрямь показалась. Сквозь потоки ветра с песком, снижавшего видимость, она выглядела как приплюснутый ангар. К этому моменту буря усилилась настолько, что нас просто мотало.

— Так, — нервничая, Джим начал «такать» чаще. — Я щас подгоню тягач ко входу — чтоб защищал от ветра. Потом отведу вас внутрь. Потом перееду туда, — он указал за ангар. — На подветренную сторону. А когда буря кончится — приду за вами.

— А вы… вы нас не бросите? — Ник даже и беспокоился с любопытством. — Может, нам лучше остаться в тягаче? Втроём? Или всем перейти на заправку?

Дальнобойщик задумался. Только тут я понял, что он считает свой тягач живым существом… может, даже другом.

— Это верно, на заправке — безопасней, — сказал он. — Зато тягач, даже такой, как у меня, может унести, поэтому, если ветер переменится или усилится, я должен быть за рулём, чтоб не допустить этого, — ветер, словно подслушав, с удвоенной силой ударил в борт кабины, и Джим снова заторопился: — Так. Мы теряем время. Пошли!

***

Внутри и впрямь было почти не страшно. Мы как будто очутились в приплюснутом тоннеле, перегороженном заглушками — или засыпанной на две трети горизонтальной трубе. Здесь было пусто — топливораздаточные колонки сняли, резервуары наверняка тоже выкопали… но стены были усилены дополнительными рёбрами жёсткости, а дверь, сквозь которую мы вошли, закрывалась плотно и пока что выдерживала натиск ветра. Кто-то явно позаботился о том, чтоб эту заправку, даже заброшенную, можно было использовать в качестве убежища.

Джим пока что держал слово — припарковавшись так, чтобы нас с Ником не сдуло по дороге к заправке, он отвёл нас туда, крепко держа за руки, ещё раз заверил, что не уедет, и ушёл обратно к тягачу. Сквозь бурю мы слышали рычание двигателя, но оно затихло не вдалеке, а рядом — дальнобойщик, как и собирался, поставил свой грузовик за ангаром, использовав его как импровизированный ветролом. Ну а мы просто сидели и говорили. О дронах. О бурях.

О боевиках.

Ник во всём обнаружил неслабые познания:

— …метеодроны изобрели у нас. Так в старину боролись с обледенением — ставили реактивный двигатель на шасси грузовика, чтобы обдувать взлётную полосу. Только в рое таких двигателей несколько сотен — и все они летающие.

— И что они делают? — это я, в общем, знал, но уж больно интересно было послушать Ника.

— Создают ветер. Гонят песок. Но они — вспомогательное средство. Когда буря уже разбита ветроломами, когда скорость ветра уже падает, навстречу ей выпускают несколько роёв. Чтобы создать встречную бурю, понимаешь? Как противопал, чтобы бороться с пожаром — не одно и то же, но принцип похож.

— Ты ведь в курсе, что у нас их освобождают?

— Знаю… — подтвердил Ник. — Но это глупо. «Свободу дронам!» — они же не рабы. Они специально созданы под определённую задачу — которую и выполняют, пока эти их «освободители» не взламывают код. Вот, кстати, интересно, — углубился он в рассуждения, — изначально те, кто их освобождает, думали, что «взломанные» рои буду сливаться друг с другом, и в конце концов образуют единый суперрой, чьей вычислительной мощности хватит, чтоб осознать себя. Да вот только «взломанные» рои не желают сливаться. Почти всегда они, наоборот, сразу распадаются, но иногда — куда реже — становятся дикими.

— Дикими? Но почему?

— Этого никто не знает. Ни одного одичавшего роя не взяли… в плен. Я думаю, им просто надоедает бороться с бурей, и они начинают в ней жить.

— Они из-за этого ненавидят людей? Потому что мы боремся с бурями?

— Они не ненавидят. Они становятся не враждебными, а… безразличными. Это, пожалуй, ещё хуже. Дом, машину, человека на пути «своей» бури они воспринимают как помеху и стремятся устранить.

— Устранить?

— Сдвинуть с места. Уронить. Сравнять с песком. Что угодно, лишь бы не мешал ветру.

— То есть всё, что показали в «Мятежных недрах» — враньё?

— И ещё какое! — рассмеялся Ник. — Бункер, дрейфующий в мантии; подводная лодка, переделанная, чтоб плавать в магме; дроны, управляемые из-под земли…

— Но согласись, Хендрикс их гасил знатно?

— А то! С двух рук — в одной антидрон-пистолет, а в другой — простой!

— Ага! — подхватил я (это была моя любимая сцена). — А когда кончились патроны и заряд, вообще в рукопашную… Слушай, — мне вдруг показалось уместным спросить его, — а где ты научился драться?

Ник отчего-то замялся. Потом ответил:

— Отец меня учил, как сдачи давать. Но куда бить, чтобы больно, я не от него знаю… Просто… в общем, я был в одном лагере — дорогом, престижном, но с плохими… безразличными воспитателями. На ночь они просто уходили к себе в корпус и запирались. Старшие ребята быстро это просекли, собрались вместе и устроили нам…

— Буллинг? — подсказал я.

— Ага, — грустно улыбнулся Ник. — Dedovshinu. Зря говорят, что она бывает только в армии. Отец потом разобрался с тем лагерем и с теми людьми, но всё равно прям очень винил себя. Нашёл мне лучших — самых лучших! — преподавателей, познакомил с хорошими, простыми людьми, которые объяснили, как… по каким правилам функционируют закрытые мужские сообщества. Так что всё, наверно, получилось к лучшему.

Видно было, что ему неприятно об этом говорить, поэтому я не стал расспрашивать дальше. Какое-то время мы просидели молча, слушая завывание бури за обшивкой ангара.

— Как думаешь, Джим не уедет? — спросил я, просто чтобы поддержать разговор.

Ник помотал головой.

— Нет, он не такой. Но даже если вдруг уедет — ты не бойся. Нас найдут.

— Да я и не боюсь. Найдут, наверно…

— Нет, ты не понял, — смутился Ник. — Нас обязательно найдут.

— Это почему? — насторожился я.

— Потому… — Ник помялся, — Ну, потому, что я написал отцу. Ещё вчера вечером. В модуле… ну, когда ты уснул.

Я слегка насупился, но, в общем, не обиделся. По всему выходило, что это не предательство — будь у меня такой планшет, я б, наверно, тоже написал отцу, куда собираюсь. Жаль, что телефон у меня отобрали Спайк и…

И тут меня вдруг осенило:

— Погодь-погодь!.. Планшет у тебя не отобрали, конюх тебя узнал, отцу ты пишешь… Нас ведь никто не откармливал и не держал в плену! Меня просто поселили к тебе, а ты… ты… оказался такой же авантюрист, как и мой папка!

Само собой, это был комплимент — но Ник-то не знал!

— Прости, что я соврал, — он выглядел таким виноватым, что мне и самому стало неловко. — Я хотел, чтоб побег, приключение… Чтобы всё было по-настоящему!

Показалось, он прямо сейчас расплачется — и я скорее пихнул его локтем.

— Э-эй! Всё ж и было по-настоящему! Ты чего?! Мы сами сбежали через вентиляцию — а потом верхом! Сами прятались в лунном модуле, сами автостопом свалили из Хьюстона! Без тебя я б ни в жизнь такое не провернул! Да и ни с кем другим, наверно, тоже… — и добавил фразу, которую однажды услышал от отца. — Мы двое — не вдвое больше, чем я или ты, а намного больше!

— Значит, один из нас — множитель, — улыбнулся мне Ник. — Вот только мы ещё не спаслись. Прислушайся.

Я сделал, как он просил. Ветер за стеной ангара выл, как и прежде, но мне вдруг показалось, что к нему примешивается другой звук.

Тонкий, многоголосый стрёкот.

***

Мы продолжали прислушиваться. Звук не утихал — наоборот, усилился, — и мне сделалось как-то страшновато.

— Может, это обычные дроны?

— Нет. Обычные внутрь бури не углубились бы.

Я помолчал какое-то время — но потом не выдержал:

— И что нам теперь делать?

— Ничего, — Ник выглядел абсолютно спокойным. — Я же говорил — мы им безразличны. Будем сидеть, как сидели — вот и всё. Пока мы не препятствие на пути бури, мы не…

— Мы-то — не препятствие, — перебил я его, даже и не пытаясь скрыть страха в голосе. — А как насчёт нашего укрытия?..

Не успел я договорить — раздался удар. Не сговариваясь, мы с Ником метнулись под скат стены, поднимавшейся аркой, и вовремя — она из стен-заглушек ангара лопнула.

Внутрь ворвался ветер, а с ветром — что-то ещё.

Тёмное, хищное, оно напоминало странную двухвостую рыбину — рыбину с пастью, как буква «О», и толстыми плавниками — а за ним уже летели другие дроны. Три, пять, восемь… я потерял счёт. Пожалуй, штук двадцать — целая эскадрилья! Только двигались они как-то неправильно — не строем, не кругом и даже не спиралью, а все вместе, медленно, меняя траектории. Так могла бы летать змея, имея несколько тел.

«Что они ищут тут — неужели нас? — вдруг подумал я, и следом, сразу же: — А где Джим? Спрятался! Струсил! Сидит в своём тягаче; ещё небось и радуется, что его не заметили!»

Потом мне было очень, очень-очень стыдно за эту мысль.

Дверь распахнулась; весь в песке и без маски, дальнобойщик ввалился внутрь ангара. Держа в руках дробовик — где хоть он до этого его прятал? — Джим с ходу оценил ситуацию. Он явно уже имел дело с метеодронами — вместо того, чтобы попытаться привлечь их внимание криком, с силой топнул ногой по полу, который уже начало заносить песком.

Дроны отреагировали моментально: часть их взлетела к потолку, часть рассредоточилась, окружая человека. Песок, поднятый ими, летел в глаза. Джим выстрелил. Сбитый дрон упал; соседний вильнул, уходя из-под прицела — и, взметнув песок, ударил Джима в голову. Дальнобойщик пошатнулся — и этого хватило: два других дрона свалили его потоками под ноги, а потом к ним присоединились остальные. Дробовик вырвало у Джима из рук; самого его — грузного и пузатого — вдруг потащило по полу, заметённому песком. Он сопротивлялся этому — пытался подняться, откатиться, — но безуспешно. Его тащило всё быстрее.

Тащило прямо к нам.

Я прикрыл собой Ника.

***

Дверь распахнулась снова.

В ангар, один за другим, вошли трое. В плащах-пыльниках и в тактических стрелковых очках, они сразу же рассредоточились и открыли огонь. Двое были со штурмовыми винтовками, третий — со странным, толстым ружьём: стоило лишь навести его на дрон, как тот замедлялся, позволяя одному из людей с винтовками расстрелять себя. Слаженностью действий эта тройка не уступала рою — пока боец с ружьём выцеливал очередной дрон, двое других стреляли и меняли магазины по очереди.

Круче это выглядело бы, только если бы они въехали на конях.

У дронов, похоже, не было шансов. В самый первый миг, оценив опасность, рой ещё попытался перестроиться и напасть — однако стрелки, сместившись так, чтоб мы оказались за их спинами, раз за разом разбивали его целостность, теснили наружу. Быстро потеряв половину своей численности, рой прекратил перестраиваться и рассыпался; потеряв ещё два дрона — бросился в бегство. Люди, метко стреляя вслед, сбили ещё три или четыре «рыбины», и вот уже последний дрон покинул ангар.

Победа была очевидной, полной — но, несмотря на это, стрелки продолжали действовать всё так же слаженно. Один встал на страже. Другой помог подняться Джиму. Третий подошёл к нам, снял тактические очки и стянул маску.

Я, конечно, ожидал увидеть под ней Сола Хендрикса, но Трэвису тоже обрадовался:

— Здравствуйте, сэр! Круто вы расколошматили этих дро…

— Ты как, Пацан? — перебил он. — Где второй?

— Я тут! — Ник уже выкапывался из-под завала песка, который намело вокруг нас последней атакой. — Я тут. Тут.

— Мистер Куртымов! — Трэвис аж просиял. — Вы в порядке?

— В полном! — заверил его Ник недовольным голосом. — Но скажите: почему Марти — «Пацан», а я просто «мистер»? Я тоже хочу себе ковбойскую кличку!