К обоюдной выгоде

Глава 3. Ковбой

Буря всё утро преследовала нас.

Теперь, когда Ник мне объяснил, что такое ветер, я понимаю, насколько же глупо было так думать. Нет у бури ни сердца, ни азарта; она — лишь поток воздуха, разогнавшийся по пути из области высокого давления в область низкого… было бы свободное пространство, чтоб разогнаться, и нашлась бы пыль, чтоб её подхватить. Атмосферные процессы и температура поверхности тоже влияют — как и сила, связанная с вращением планеты… ну вот не запомнить мне её название!

В общем, вы уже поняли: буря — штука сложная. Остановить её тоже непросто: ветроломы, искусственные области повышенного давления, рои метеодронов и пылеуловители — всё это работает лишь в комплексе, и имеет смысл только на больших площадях. Вокруг какой-нибудь хибары на пустошах куда проще согнать пыльные холмы и спрыснуть их чудо-спреем — тем самым, на продаже которого поднялись корпорации вроде «Ист Маунтинс» или «Айрон Касл». Ещё бы им не подняться: закажи проект изменения рельефа, оплати его, потом купи сотню литров спрея и день работы роя — и вот ты защищён… но и разорён. Тот мотель, в котором мы ночевали, был, наверно, исключением из правила — на то, чтобы выстроить полноценную защиту от бурь, средств хватает только у больших корпораций.

Впрочем, сейчас это стало бесполезным знанием. Здесь, на Тау-Кане, ничего такого нет… но, когда мы подъезжали к Хьюстону, я думал, нас просто сдует с дороги. Тяжеленный пикап дедушки Эйба мотало, как… как самого деда, когда он выпивал лишнего; двигатель, не справляясь с нагрузкой, натужно урчал. Еще полчаса такой езды — и придется менять фильтры перед радиатором. И снова скорее всего мне. Порой казалось: отец берет меня в поездки исключительно для того, чтобы оптимизировать свое время и усилия — то есть побольше пить пиво, пялиться в ящик, и трепать языком, почём зря.

— Марти, — нынче он пребывал в благостном расположении духа, поэтому разглагольствовал не переставая. — Сегодня мы изменим будущее. Знаешь, как я устал ездить по всем этим приходам, маленьким городкам? Знаешь, как устал драть горло перед деревенщиной? Так вот: если сегодня у нас всё выгорит, нам больше не будет нужно всем этим заниматься. Мы станем выбирать, куда ехать и где выступать, сможем купить нормальную машину, отстроить дом…

— Дом для всех Фостеров? — уточнил я, прикидывая, сколько же на это потребуется места. — Так-то идея хорошая. А бабушка в курсе?

— Не стоит радовать её раньше времени, — нахмурился отец, — И вообще, не перебивай-ка меня. Помнишь, я тебе рассказывал, что познакомился с двумя бизнесменами из Мексики? Так вот: они готовы поучаствовать в проекте!

— Значит, нам больше не придётся нанимать случайных бичей, чтоб они искали нам пустые бутылки? Будем возить бригаду с собой?

— Я о другом проекте, — рассмеялся отец. — Мои мексиканцы — люди с деньгами. Сетевые фермеры! Растят экологичную продукцию, продвигают её... И вот, решили инвестировать в мои выступления!

— Ну и зачем им это? — вырвалось у меня.

Отец слегка оскорбился:

— То есть как «зачем»? Я повсюду езжу. Я знаю многих. Что плохого, если я шепну им: «Покупайте это. Покупайте то». Чёрт, да ведь даже если я упомяну об этом на большой сцене — это будет просто реклама… Реклама! — он включил телефон, порылся в нём и протянул мне. — Вот, знакомься: братья Гарсиа!

На экране застыли двое неулыбчивых толстяков. Один — тот, что повыше — кажется, был нетрезв; другой, с тонкими усиками, смотрел, как дядя Джим, который поубивал множество народу, но на вопросы об этом отшучивался: «Убивает пуля. Морпех — стреляет!» Оба были в мешковатых полосатых костюмах, и выглядели кем угодно, только не бизнесменами; оба показались мне опасными — о чём я сразу же сообщил отцу.

Тот только отмахнулся:

— Брось, сын. Они — добрейшие люди! Потомки ацтеков, соль земли! Работяги, миллионеры, инвесторы. Альберто — большой любитель музыки; Мануэль увлекается пулевой стрельбой. Оба — как и мы — фанаты своей работы: отчаянно ищут новые рынки, и с нашей помощью…

— Погоди, пап! А что они выращивают? — перебил я, боясь услышать ответ.

— Да какая разница? — отец торопливо пожал плечами. — Кукурузу… или что там ещё растёт в Мексике? От нас всего-то требуется помочь им самую малость. И ты знаешь, я чую: нас ждёт знатный улов!

«Знатный улов!» Я только поморщился — очень уж знакома мне была эта фраза. Стоило отцу небрежно обронить её, как через несколько недель — максимум, через месяц — у семьи возникали знатные проблемы. То банк забирал «умные трактора» в счет процентов, то сгорала полностью наша автономная электрическая подстанция… А однажды вдруг бросил пить Кукурузный Эйб — почти на полгода, и это были худшие полгода в жизни нашего дома. В общем, ещё миг назад мне казалось, что мы едем в какое-то интересное место, где получится неплохо провести время, но после слов про улов стало ясно: мы едем искать новые проблемы для Фостеров.

А этого мне хотелось меньше всего на свете.

— Пап, давай-ка ты успокойся и расскажи мне толком, что за улов. Когда мы вернёмся, бабушка начнёт задавать вопросы, и я должен знать, что ей можно рассказывать, а что нет, — попытался я схитрить, но сегодня даже упоминание о Железной Ти не возымело на отца обычного действия.

— Будь спокоен и радостен, сын, — усмехнулся он. — Если бы я не доверял тебе — не взял бы с собой. Знаю, что ты умеешь хранить тайны. Так вот: мексиканцы уже вложились в проект. Позавчера от них поступил задаток. Полмиллиона.

— Полчего? — у меня даже челюсть отвисла, причём вбок.

— Полмиллиона. Долларов, сын! Ха-ха! — отец несколько раз ударил в клаксон и засиял, наслаждаясь произведённым эффектом. — Ну давай, скажи: «Я всегда знал, папа. Ты преуспеешь!».

«Да уж, — подумал я. — Ты уже преуспел — в проблемы влипать!» Ни одна реклама не стоит столько… уж во всяком случае, реклама в полупустых школьных аудиториях и церквях, где мы с отцом обычно выступали. Разве только он и впрямь вышел на новый уровень — но если оно так, почему тогда…

— Почему мы тогда едем на старом пикапе дедушки?

Отец слегка смутился — как я и ожидал.

— Ну, полмиллиона — это не кейс с деньгами. Это инвестиция, сын. Инвестиция с условием! Смотри: честные гасиендадо вложились в нас, чтобы мы обеспечили им выход на новый уровень. Но ведь невозможно вывести кого-то куда-то, чтобы самому не оказаться там! — мне вдруг подумалось: «Уж не на ходу ли он это сочиняет?» — Продвигая чужой товар, мы сами продвинемся! Хватит с нас трейлерных городков — мы с тобой созданы для большой сцены!

Вот как, значит! Техас, большая сцена, выход на новый уровень…

— Погоди, пап! — забеспокоился я. — Ты ведь не обещал этим мексиканцам… — но тут буря, словно по волшебству, отстала.

Мы достигли защитного периметра Хьюстона.

***

Вид, открывшийся нам, был не то, чтобы красив. Большой город — он всегда большой город; я их, разъезжая с отцом, повидал порядочно. Дедушка Эйб однажды высказался в подпитии: «Когда дома стали строить без окон — это не пошло архитектуре на пользу!» — и, глядя вокруг, тяжело было не согласиться с ним. Жилые кубы громоздились друг на друга, отличаясь лишь размером и иногда — расцветкой; выстраивались рядами вдоль узких улиц — никаких газонов, никаких веранд. Редкие прохожие спешили по делам — все поголовно в масках и плащах-пыльниках; зато в навигатор ломилась реклама отелей, хостелов, «чистых зон». Вдали, в пыльной дымке, проступали очертания небоскрёбов… но гораздо ближе высилось сооружение, которое, как я только что начал подозревать, являлось итоговой целью нашего путешествия.

Первой ассоциацией, конечно, был приземлившийся на город космический корабль — огромный, нелепый и грандиозный. Сплюснутый пончик, перевёрнутая салатница — инопланетяне, выстроившие его, наверняка были бы обжорами… если бы существовали. Жаль, что их нет — по крайней мере, в нашей галактике. Пара планет-заповедников, где однажды может возникнуть и развиться отличная от нас разумная жизнь — не в счёт; а до Андромеды лететь слишком далеко — даже на том новом двигателе, принцип работы которого пока держится в секрете. Вот будет здорово, если там, в Галактике Андромеды, живут разумные инопланетяне наподобе нас — вдруг они первыми изобретут межгалактический двигатель, и тогда обязательно прилетят с нами повоевать!

Я попытался представить этих инопланетян, но вместо них почему-то вспомнил отцовских мексиканцев — с круглыми лицами и жёсткими взглядами. Вспомнил — и обречённо вздохнул:

— Ты обещал им Родео-Арену!

— В точку, сын! Фостеры не мелочатся! Чем смелей ставка — тем крупней выигрыш! Но сегодня мы не станем полагаться на случай. На Арене нас ждёт проверенный друг — один из тех, кто благодаря мне преуспел в жизни, и будет рад встрече со мной! Да!

Я не знал, что на это сказать — «преуспевшие в жизни» друзья отца были излюбленной темой его рассказов, вот только в реальности почему-то не встречались — поэтому просто продолжил глазеть по сторонам. Поток машин был умеренным: к беспилотным фурам, так часто попадавшимся на подъезде к Хьюстону, добавились маленькие, юркие электромобили и доставкары. Потом нам встретился старый, длинный лимузин — его водитель отвлёкся от дороги, чтоб помахать нам. Потом над нами пронёсся «Бульдог» — полицейский дрон; потом движение застопорилось — но скоро возобновилось.

Чаша Арены впереди медленно росла.

***

Представьте себе огромный стадион для родео, рядом — бейсбольное поле и два футбольных (для нашего футбола, и отдельно — для соккера). Добавьте к этому конюшни, загоны для скота, кафе, рестораны, раздевалки, спортзалы, магазины, даже автосалон! Накройте всё это единой крышей с лучшей на свете системой атмосферной безопасности, позволяющей дышать безо всяких масок — и народ валом повалит внутрь, просто чтоб потусоваться, провести время, уж не говоря про любые соревнования — от проходных игр местных «Тексанс» до Большой Недели, когда, что ни день, проходят выставочные матчи, шоу, родео…

Ближе к Арене улицы чуть раздались вширь. Кое-где даже виднелась чахлая зелень — целые аллеи, — да и воздух явно стал почище, чем в пригороде. Реклама в навигаторе перестала быть навязчивой — как только мы очутились в инфополе Арены, местный чат-бот разогнал всех остальных и принялся вежливо, с достоинством предлагать нам варианты отдыха — от билетов на сегодняшний матч до абонемента на все мероприятия Большой Недели; и чем ближе мы подъезжали, тем меньше верилось в реальность происходящего. Я представил, как расскажу одноклассникам, где побывал: Бобби Уилсон в обморок упадёт от зависти — а когда очнётся, сразу в драку полезет. Интересно — у отца в школе были такие же друзья? Если так — неудивительно, что он её бросил!

— Как хоть зовут твоего друга? — спросил я у него.

— Трэвис.

— Он тут работает?

— Работает? — расхохотался отец. — Бери выше, Марти — он совладелец. Верно — ты увидишь его за работой… но это для души. Трэвис — он ковбой.

— Ого! — вырвалось у меня. Как раз в этот миг на одну из расходящихся от арены аллей выехала вереница… всадников! И кони, и их наездники были в масках. — Это они, ковбои?

— Нет, сын. Это — конная экскурсия, — ответил отец нехотя, потому что наверняка предвидел следующий вопрос. Я не замедлил его задать:

— А мне дадут прокатиться?

— Прокатиться… Этому-то Трэвис и учит — и лучше тебе не знать, сколько он берёт за урок! Помни: мы сюда приехали зарабатывать, а не тратиться, в том числе на бесполезные покатушки на лошадях… но, если ты будешь вести себя хорошо, я, так уж и быть, разрешу тебе посмотреть на на них поближе.

Поняв, что большего сейчас не добиться, я умолк. Миновав просторный стационарный сканер, мы въехали на стоянку C и припарковались; потом, привычно укрыв пикап чехлом, прошли внутрь комплекса сквозь ещё один скан-шлюз — уже для людей.

На выходе ждал сотрудник безопасности.

— Несёте с собой алкоголь, сэр?

— Это проблема? — удивился отец.

— Нет, сэр — пока вы не предложите его мальчику, — безопасник уже отвернулся, но у отца был ещё один вопрос:

— Не подскажете, как мне найти мистера Вильямса?

— Должен быть на арене — прямо, прямо и направо. Указатель с ковбоем на быке. Приятного отдыха.

— Мистер Вильямс — это и есть твой Трэвис? — спросил я, когда мы отошли.

— Ага.

— Чего от него ждать?

— Дельный вопрос! — отец хлопнул меня по спине. — Чего угодно — как от всех ковбоев. Держись с ними дружелюбно, но настороже. Считай, они те же русские.

— В смысле? — не понял я, пытаясь вообразить американцев русскими — которых вообще себе не представлял. Получалось так себе.

— Суровые парни, — ответил отец без улыбки.

Его слова подтвердились, и очень скоро. Первый ковбой, которого мы встретили, был похож, скорее, на военного, какими их показывают в рекламе армии — суровый, здоровенный, подтянутый. Только одет иначе: вместо камуфляжного комбинезона и шлема — рубаха и шляпа; на ногах — дорогущие сапоги со шпорами. А вот поверх джинсов сидели ещё одни штаны — кожаные и широкие, они защищали ноги, но не пах, и поэтому смотрелись немного смешно. Однако смеяться над этим я не стал бы… не при самом ковбое, во всяком случае. Убедившись, что он не слышит, я тихонько спросил у отца:

— А зачем ему ещё одни штаны? Поверх джинсов…

— Это не штаны, — шепнул отец в ответ. — Это чапы. Скакал когда-нибудь напролом сквозь заросли? Падал с коня? Отбивался от волков? Нет? Конечно, нет. Но если однажды соберёшься — надевай такие же.

Я кивнул, хотя и знал, что надеть их мне вряд ли доведётся. Теперь скот выращивали в Южной Америке, на месте лесов. Но ковбоев там не было — стада пасли беспилотники.

Ковбои остались только здесь, в Штатах.

***

— Приветик, Трэвис! Не меня потерял?

Высокий статный мужчина в белом костюме, белой широкополой шляпе — но в таких же смешных штанах, как у всех — настороженно, недоверчиво пригляделся к нам, и шагнул навстречу:

— Хэнки? Краснобай?! Это и правда ты?! А это кто с тобой? Твой пацан? Как там тебя…

— Марти, — поспешил подсказать ковбою отец. — Марти, ну-ка поздоровайся с дядюшкой Трэвисом!

— Здравствуйте, сэр! — сказал я.

— Сэр? — улыбнулся ковбой. — «Босс» мне больше нравится! Ну а ты будешь Пацан. Ты ж не против?

Я ответил «Да, босс», вызвав его улыбку. «Большинство людей сами подскажут, как с ними обращаться», — учил отец… Так и этот ковбой: хочет, чтоб его звали боссом — пусть будет «босс»; да и «Пацан» звучало всё-таки лучше, чем «Малой» или «Мелкий».

Чтобы не мешать товарищам Трэвиса работать, мы отошли к рекламным щитам. Людей на трибунах почти не было, и от рядов пустых кресел рябило в глазах. Отец начал было трепаться о чём ни попадя, но Трэвис не стал ходить вокруг да около, а спросил его прямо:

— Значит, ты теперь работаешь на братьев Гарсиа?

— Не на них, Трэв, — возразил отец, почему-то покосившись в мою сторону. — Я работаю с ними. Я их партнёр.

— Знаешь, Хэнки… — протянул ковбой. — Мне всегда было интересно: может, лошадь тоже считает себя партнёром всадника? Я спрашивал нескольких — но они помалкивают. Может, потому что ответ очевиден, а? Но меня удивляет твоя смелость… или правильнее назвать её глупостью? Связавшись с Гарсиа, ты вот так спокойно заявляешься ко мне в Т-Икс, да ещё и надеешься на мою помощь? А вдруг я затаил на них обиду? Вдруг я решу отыграться на тебе?

Говоря всё это, он улыбался — но ответная улыбка моего отца почему-то показалась мне натянутой.

— Ну, Трэв… Ну ты же не серьёзно? Разве приехал бы я, если бы считал тебя злопамятным? Разве привёз бы с собой сына?

— И очень хорошо, что привёз, — кивнул ковбой.

— Но ведь ты обещал… Когда мы с тобой созванивались, ты ж сам сказал: «Прошлое — в прошлом»!

В ответ Трэвис только ухмыльнулся:

— А как иначе? Чтобы заманить Хороших Парней в ловушку, любой злодей поступил бы на моём месте именно так, — тут он подмигнул мне, и я понял, что всё это время он безжалостно разыгрывал отца.

Отец, видимо, тоже это понял.

— Да уж! — вытер он пот со лба. — Умеешь же ты пошутить, дружище… Именно это я в тебе и ценю!

Трэвис подошел к нему.

— Знаю, старый ты плут, — улыбнулся он. — Знаю, и склоняюсь к тому, чтоб принять предложение Гарсиа. Что до твоих выступлений — всё уже на мази. Но давай обговорим условия позже — а пока отпразднуем нашу встречу по-техасски, как и полагается в Штате Одинокой звезды: я приготовлю отличный стейк, а потом мы все посмотрим игру из моей ложи!

— Идёт! — улыбнулся отец в ответ. — Тогда с меня — выпивка!

***

Стейк, приготовленный Трэвисом, и впрямь оказался отличным — но куда сильней меня впечатлил вид.

Вип-ложа выдавалась вперёд и одновременно возвышалась над полем — так что игра, казалось, идёт прямо внизу, за панорамным окном. Она, правда, была скучная: «Тексанс» медленно теснили «Ягуаров» к зачётной зоне. Жаль, до плей-офф ещё далеко — я б лучше посмотрел, как здешние «быки» бодаются с нашими (у «Тексанс» эмблема — бычья голова, а у нас — бизон). В этом году местным пока ещё светило попасть в плей-офф — они шли на втором месте в своём дивизионе, отставая от «Титанов» всего очков на восемь.

Обстановка ложи была довольно простой: у дальней стены — мини-кухня и бар; по углам — кресла; у окна — низкий стол. Возле стола стоял кожаный диван, а напротив — ещё одно кресло, напоминавшее трон. Хозяйское.

Внутри к нам присоединились ещё двое ковбоев. Когда Трэвис представил их нам: «Спайк и Тормоз», — оба уважительно кивнули ему: «Босс». Лицо первого «украшал» вертикальный шрам, идущий снизу вверх, от челюсти к глазнице — этот шрам и в самом деле походил на шип. Но Тормоз совсем не выглядел медлительным: на поясе у него висел свёрнутый хлыст, и взгляд его тоже сёк хлыстом — хлёсткий, умный.

Оглядевшись, мы с отцом плюхнулись на диван. Ни Спайк, ни Тормоз не составили нам компанию. Они, видимо, были кем-то вроде телохранителей, потому что расселись по креслам в углах комнаты, откуда удобно было держать под наблюдением всю ложу и дверь — так подручные злодея всегда садятся в фильмах. Что до Трэвиса, он усугубил это впечатление — приготовив несколько стейков и накрыв нам, он упал в своё кресло и закинул ноги на стол. Теперь, чтобы сойти за злодея из недавнего боевика, ему не хватало только мопса в шипастом ошейнике.

Впрочем, кандидат на роль мопса присутствовал — им был мой отец. Увидев, как расселись Спайк с Тормозом, целеустремлённый, жизнерадостный Генри Фостер заметно сник, будто получил нагоняй от Железной Ти. Я внутренне возмутился: её боятся все, и это не стыдно… но испугаться каких-то ковбоев?! Такого я от отца не ожидал, и уж было хотел шепнуть ему «Ты чего?», но тут он, как фокусник, выудил из-за пазухи бутылку и протянул Трэвису:

— Угощайся!

— Ого! — оценил тот этикетку. — «Старый Эйб»! — и снял ноги со стола, чтоб вынуть бумажник.

Отец сразу же запротестовал:

—Что ты, брось… Для друга — бесплатно!

— Вот именно — для друга! — глаза ковбоя сузились. — Напомни-ка, разве не старина Эйб говаривал: «Кто не платит за виски — тот сопьётся»? Так что бери уже, — чуть мягче добавил он. — Сам ведь знаешь: мой дом — мои правила.

На это у отца возражений не нашлось, Мятые купюры сменили хозяина, и бутылка — тоже; Трэвис скрутил крышку, наполнил два стакана — и взглянул на меня.

— Эй, Пацан! Будешь?

— Брось, Трэв, он не пьёт, — отец почему-то забеспокоился.

— Не пьёт? Так пусть сам скажет!

— Благодарю, сэр… э-э-э, то есть «босс». Я… — что б такое сказать, чтобы не обидеть его отказом? — Я ещё маленький!

— Для виски — но не для жизни, — кивнул мне ковбой. — Учись, Хэнки! Твой сын не боится признать очевидное… в отличие от некоторых! — он подмигнул отцу, потом заинтересовался чем-то на донышке бутылки. — Говоришь, виски — твой? Фирменный? А почему на донышке — логотип «Джим Бим»? Может, объяснишь?

Меня проняло холодом — уж я-то знал, откуда там логотип. Но отец не растерялся — он был в своей стихии.

— Объясню охотно, — заговорил он тем доверительным тоном, каким обычно начинал разговор о «космических фантазиях». — Эта бутылка — в аренде. Помнишь скандал с нарушением рецептуры, когда Бимы продали бизнес «Конкордии»? Не помнишь? Ну конечно: дело сразу замяли… Я тебе толкую о другом. Понимаешь: когда крупный производитель лишается доверия простых ребят вроде нас с тобой, ему приходится как-то выкручиваться. Кому доверяют простые ребята? Только друг другу! Значит, надо обратиться к одному из них… хоть бы и ко мне, и позволить арендовать тару, чтобы качество моего напитка вновь вернуло доверие к старому бренду! Это они и сделали — боссы из «Конкордии». Уговорить меня оказалось непросто — но, как видишь…

Тут он умолк, предоставив собеседнику самому делать выводы.

Трэвис недоверчиво покачал головой.

А потом отхлебнул виски и рассмеялся.

— Ну, Хэнки… Ну ты даёшь! Даже если ты выдумал эту историю только что — она стоила тех нескольких баксов, которые я заплатил за твоё паршивое пойло… тем более, оно не такое уж паршивое! — он поднялся из-за стола, хищно потянулся и продолжил: — Ну, ладно. Оставьте нас, парни. Нет, не ты, Пацан — ты понадобишься!

Послушно кивнув: «Мы рядом, босс!», — двое его друзей-ковбоев вышли. Когда дверь за ними закрылась, Трэвис вразвалочку подошёл к отцу, который торопливо поднялся ему навстречу, распахнул объятия… но так и не обнял. А когда заговорил, меня бросило в дрожь:

— Кстати, Хэнки — что насчёт денег?

— Они скоро поступят, — отец словно стал ниже ростом.

— Скоро? А мне больше по нутру слово «сейчас», — улыбнулся Трэвис. — Я уже выговорил тебе площади, выделил время. Как сказал бы какой-нибудь технарь, «колёсики вертятся», но я выскажусь иначе: конь осёдлан, и револьвер заряжен, — он перестал улыбаться. — Давай плати, друг.

— Но, видишь ли, Трэв… Прямо сейчас мне нечем.

— Нечем? Ты обещал полмиллиона. По приезде. Сразу же.

— Да, да! — отец примирительно поднял руку. — Они у меня есть Трэв… Но ты понимаешь — они вложены! Да ты и сам знаешь — деньги должны работать… Я думал, мы с тобой сядем, хлебнём вискаря, и порешаем всё, как в былые времена, когда мужское слово и крепкое рукопожатие были гарантией исполнения любой сделки!

Некоторое время Трэвис молчал. А когда снова заговорил, я мог бы поклясться — в краешке глаза у него блеснула слеза!

— Вот значит как, Хэнки? Вот чем ты мне хочешь заплатить — рукопожатием? Ты заявляешься ко мне с поддельным пойлом и пустыми обещаниями, и думаешь, что меня можно снова провести, как тогда, когда мы оба были безусыми пацанами, вроде него? — он кивнул в мою сторону и грустно улыбнулся: — К счастью, я по-прежнему твой друг, иначе позволил бы своим ребятам остаться и услышать, чего реально стоят твои разговоры. Взять деньги у Гарсиа, пустить их в оборот, а ко мне явиться без единого цента и давить на романтику — это никакая не смелость, Хэнки. Это глупость. Неуважение. И подлость. Даже не знаю, как теперь с тобой быть.

— Брось, Трэв… — побледнел отец. — Дай мне только время — я рассчитаюсь. Я соберу…

— Конечно, соберёшь. Начнёшь прямо сейчас: сядешь в свой пикап, врубишь «Balls to the wall», и объедешь весь округ Харрис, а если потребуется, и Монтгомери, и Либерти.

— И что… и что мне делать?

— Делай, что умеешь лучше всего — ври! Ври людям, задури им мозги своими звёздами, продавай им пойло… да мне всё равно. Главное — привези деньги. НАСТОЯЩИЕ ДЕНЬГИ! Потому что цену твоим обещаниям я хорошо знаю. Кстати, Спайк и Тормоз поедут с тобой. Ну а твой пацан пока погостит у меня, — Трэвис подмигнул мне и жёстко улыбнулся. — Верно говорю, Пацан?