К обоюдной выгоде

Глава 16. Царь горы

В лицо ударил свежий горный ветер. Мы с отцом вышли из глайдера в том самом шахтерском поселке, где недавно праздновали День Гагарина.

Сейчас этот поселок выглядел не так празднично, как тогда, но при этом все равно смотрелся лучше большинства известных мне поселений. Здесь я снова ощутил себя как-то по-особенному – может потому, что снова вспомнилась та девочка-ангел? Нет, о ней, наверно, лучше не думать — а то почему-то щеки сразу вспыхнули…

Нас уже встречали. Не успела дверь глайдера закрыться, как к нам подошел, хромая, мужчина, одетый в шахтёрский комбинезон.

— Вас ждут. За мной-na, — произнёс он сухо, не обратив внимания ни на улыбку отца, ни на протянутую руку.

От стоянки глайдеров до самого крупного блока, где, судя, по всему находился штаб, мы шли минут десять. Казалось, что поселок вымер — на улице не было ни единой души. И только какие-то вещи рядом со входами в дома или в окнах, намекали, что здесь всё ещё кто-то живёт.

— А чего здесь так пусто? — спросил отец, оглядываясь.

— Кому здесь быть-na? — нехотя проскрипел хромой. — Самое ж рабочее время. Все в шахте-na. Я б тоже тут не сидел-na, если б не колено.

— А как же женщины и дети? Они тоже в шахте?

— Да какое-na, — покачал головой хромой и посмотрел на отца, словно пытаясь оценить его умственные способности. — Они ж в Новом Донбассе. Тут только шахтеры. Пришли уж!

Широкая дверь здания штаба отъехала в сторону, и мы вошли в узкий коридор, который тянулся влево и вправо. Впереди была лестница на второй этаж.

— Идем-na к лифту.

— Какому лифту? — спросил я в недоумении. Вот ведь как они живут, на второй этаж пешком забраться не могут!

— К простому-na, — пробурчал хромой и двинулся вправо по коридору. Пройдя следом за ним, мы остановились возле невзрачной двери, такой же, как и все остальные здесь. Хромой нажал на пару кнопок и ввел какой-то код. Дверь отворилась и мы вошли в самый настоящий лифт, словно в здании «Конкордии»... больше-то я на лифтах нигде и не ездил.

Дверь закрылась, и мы плавно поехали вниз. Ниже и ниже. Честное слово, мне показалось, что мы спускались не меньше минуты.

— Ого, как вы окопались, — присвистнул отец.

— Мы еще и не так можем-na.

Там, куда мы спустились, тоже был коридор — на этот раз прорубленный в горной породе. Слабо освещенный, влажный и со странным резковатым запахом. Нам навстречу шел Лосев — и он-то, в отличие от хромого, сразу пожал отцу руку и улыбнулся. А хромой, не попрощавшись, уехал в лифте наверх.

— Какими судьбами, Igorek? — спросил Лосев и показал рукой в сторону хорошо освещенной не то комнаты, не то пещеры впереди.

— Так, навестил по пути, — пожал плечами отец.

— Не юли, prohvost — насквозь тебя вижу! — погрозил пальцем русский. При этом было ясно, что он совсем не сердится, а может быть, даже рад отцу. — Ну ладно, пойдем в мой кабинет. Там всё обсудим, угощу вас, выпьем. А вот с ban’koy не обессудь, пока не построили.

Освещенная пещера впереди и впрямь оказалась рабочим кабинетом. Она сильно отличалась от кабинета князя Куртымова: широкий стол, над ним — проекции каких-то тоннелей, извивающихся, словно червяки; и тут же, на столе — чертежи на бумаге. Я такое только в фильмах и видел. Возле стола стоял железный ящик — судя по всему, сейф, — откуда Лосев жестом фокусника ловко вытащил бутылку, пару шотов, а ещё — кусок мяса, завернутый во что-то непонятное.

— Ну, Igorek, budem, — сказал Лосев и протянул отцу наполненный шот, а после отрезал широким ножом пару кусков мяса.

— Budem, — произнес отец и выпил залпом, поморщился и быстренько заел куском отварного мяса в специях.

Вот чего я не понимал, так это того, почему русские между собой тоже отличаются. Лосев пил свой samogon вместе воды, а тот же князь Куртымов крайне редко выпивал. Да и в его окружении я ни разу не встречал тех, от кого несло выпивкой.

— Знаю, зачем ты пришел, — ухмыльнулся Лосев и налил еще. — Послезавтра большой сбор Совета. Хочешь, чтобы я поддержал там твои фантазии?

— Что? Нет, пока нет, — помотал головой отец.

— Да ладно, не отнекивайся. Сказал же я, что вижу тебя насквозь! Но вот какая штука, — стал серьезным Лосев и посмотрел отцу прямо в глаза. — Я ведь от слов своих не отказываюсь, Igorek. Если бы тебе не доверял, то в свое логово в жизнь не пустил бы.

Он выпил ещё, заел мясом. Потом вдруг оживился, вскочил и потащил нас обоих за собой, приговаривая:

— Идемте. Покажу вам всё своё tsarstvo.

Он провел нас дальше по коридору, который неожиданно закончился, и мы оказались в огромных размеров пещере. По углам стояли прожекторы, но все равно часть стен исчезала в вышине. А в центре возвышалось нечто, напоминающее трон — здоровенное, в полтора человеческих роста.

— Ну, как вам, а? — шахтёр подбоченился. — Прямо пещера горного короля! Можно любые собрания проводить и встречи. Так и представляю себя вон там вон, на троне из сталагмита. Чем не король, а? — и продекламировал на сносном английском:

Король подгорных залов

И каменных палат

Во что бы то ни стало

Получит их назад!

— Обалдеть, — только и сказал отец, стоя с открытым ртом.

— А ты что думал? — улыбнулся Лосев. — Что твой русский друг — шахтёришка тупой? Мы, в России, тоже книжки читали…

— Да нет, я про пещеру… Ну и здоровенная же!

— Пещера… — русский, кажется, не расстроился, что мы не оценили стихи. — Ну, так-то её просто нашли, а вот уже проходы и кабинет прорыли в породе. Должны же у нас быть небольшие секреты, — подмигнул он отцу. — Вот начнем добывать Ресурс, потихоньку от Земли из зависимости уйдем, да заживем по-человечески…

— С тобой на троне? — поддел его отец.

— А если и так? — ничуть не смутился русский. — На троне — я, но король — народ!

Я представил на троне огромного крота — и мне сделалось не по себе. Отец, кажется, тоже слегка занервничал:

— Знаешь, я всегда уважал чужие мечты — тем более, что столько лет зарабатывал на них. Но, пока ты тут строишь подземное королевство…

— Вот не надо, — оборвал его Лосев. — Пойми: не могу я тебя поддержать пока. Риттеры давят сильно, у них там договоренности с Землей особые. Не готов я пока с ними совсем ссориться.

— Так ведь и я не готов, — улыбнулся отец, и будто невзначай начал рыться в карманах. — Щас, погоди… Ладно, видать, в глайдере забыл. В общем, я решил спортивный праздник провести. Типа, олимпиаду. В честь большого собрания Совета! Чтобы всякие дисциплины, соревнования…

— Что? — нахмурился Лосев и осторожно дотронулся до отцовского лба. — Вроде не перегрелся. Или от нехватки кислорода бред несёшь? Вроде и так вентиляцию сильнее включили… Какие, yadren baton, соревнования?

— Разные. Не очень сложные. Ну, бег там, прыжки в длину, борьба…

— Борьба? — заинтересовался вдруг Лосев, но тут же махнул рукой. — Да нет, всё равно бред. Людям работать надо, а не развлекаться.

— Не, ну гляди, как знаешь, — пожал плечами отец. — Но отдохнуть тоже полезно, а победы в спорте мотивируют на трудовые подвиги… уж ты-то бы вроде должен об этом из истории знать. Короче, я же не настаиваю, просто по дружбе предлагаю. Так-то мы спортсменов уже набрали: будет человек двадцать от нас, тридцать от животноводов, и почти полсотни из Новограда. Так что гляди, просто предложил.

— Куртымов полсотни выставил? — нахмурился Лосев и хлопнул рукой по ноге. — Вот же zaraza! Сколько там максимум?

— Вообще — пятьдесят, но для тебе можно договориться на побольше. Тут ведь важно, чтобы кредитов на взносы хватало.

— За это не переживай, — перебил его Лосев и положил руку отцу на плечо. — Пойдем, Igorek в мой кабинет, обсудим все подробнее. Заодно расскажешь, что там за соревнования. И давай так, чтобы моих ребят там по высшему разряду приняли!

— Сделаю, drug, сделаю…

Еще полчаса они пили и планировали первую олимпиаду на Тау-Кане. Появлялись все новые и новые идеи, которые то ли подкидывал мой отец, то ли придумывал сам Лосев в пылу фантазии.

— Может, всех спортсменов одеть как-то так, чтоб было понятно, откуда они? — предложил отец. — Только не шить же форму…

— А зачем шить? Мои прям в шахтёрских комбезах будут. Они и удобные, и легкие, да и со стороны сразу понятно, кто есть кто.

— Лишь бы не в шахтёрских ботинках! — рассмеялся отец. — А что со зрителями будем делать? Работать кому-то надо остаться…

— Да не переживай. Посмотрят трансляцию. Нечего без дела людям шататься, не то время. Запустим дрона с камерой, а я в шахтах, да наверху в поселке видео выведу.

— Ты крут, drug! Прям мастер-организатор! Давай-ка за это еще по одной!

Через полчаса пошатывающийся — и похоже, на сей раз пьяный по-настоящему, отец, плюхнулся в кресло глайдера.

— Какие еще соревнования? — спросил я после взлета.

— Пока не знаю деталей, Марти. Но кредиты на счету у меня уже есть, — улыбнулся отец. — И не только.

***

— Вы есть точно безумец, герр Фостер, — вздохнул Рудольф Риттер. Внешне он уже выглядел совершенно спокойным. — Вы приходить к нам перед заседанием Совет, говорить глупость. Что нам с вами делайт?

— Арестовать, erschießen!

— Sei ruhig, Карл! Успокойся. Может быть, герр Фостер хватить солнечный удар? Не так ли?

Отец, улыбаясь, прохаживался по обширному кабинету Риттеров. Того, что было тут, я и на Земле-то не видел, не то что на Тау-Кане. Древние картины в массивных золочёных рамах, пугающе крупные вазы, деревянный потолок, рыцарские доспехи вдоль стен… На одной из картин — с двумя всадниками в средневековых латах — с трудом, но угадывались лица братьев Риттеров. Запах в кабинете был незнакомым и тяжелым.

— Господа! Повторюсь, что я полностью на вашей стороне. Именно поэтому делаю вам крайне выгодное предложение, — сказал отец, рассматривая картину с братьями. — Не надо сердиться и волноваться… лучше просто посмотрите на площадь.

Толстяк что-то пропыхтел, взмахнул рукой — и над столом появилась голограмма с площадью перед зданием Совета. Сегодня там было довольно многолюдно: больше сотни крепких крупных фигур в шахтерских комбинезонах, и еще две таких же группы. Одни в лабораторных халатах, другие в обычной фермерской одежде. Они толпились, разминались, словно готовились то ли к соревнованиям, то ли к драке.

— Что есть это? Восстание? Захват власть? — раскричался Рудольф. — Вы нам угрожайт?

— Я вас спасайт, — заулыбался в ответ отец. — Герр Лосев вне себя от подмены контрактов, его люди готовы напомнить, что рабочие — это не просто ресурс, а те, благодаря кому вы можете счастливо жить. И лишь я один стремлюсь к тому, чтобы защитить ваше благополучие.

— Dreckiger ублюдок! Вся эта колония создаваться на наш деньги! Все вы должны, вы есть раб. А раб должен слушайт хозяин!

— Увы, уважаемый Карл, но это не так. Когда нет боевых дронов и хорошей дубинки, раб может и поменяться местами с хозяином.

— Вы все-таки есть угрожать нам, — вздохнул Рудольф. — Но вы безумен, если думайт, что это сойти с рук.

— Именно поэтому никаких угроз, а только рациональное предложение. К чему нам эта борьба за власть и ссоры? Шахтеры должны хорошо работать и хорошо жить. Кто будет поставлять Ресурс, если не они? Где мы окажемся без поддержки Земли, которая без Ресурса её не предоставит? Им нужен мир и уверенность в завтрашнем дне. Вам — ваш статус и благополучие.

— Допустим, герр Фостер. Но что нужно вам?

— Ощущение, что все довольны, и ваша поддержка в Совете. Тогда я попробую договориться с Лосевым, чтобы он успокоил своих людей и занимался добычей Ресурса, а не политикой. Сегодня на большом Совете, назначьте меня каким-нибудь старшим советником. По сельскому хозяйству, культуре… по спорту, наконец. Мне без разницы.

Карл Риттер еле сдержался, чтобы не выругаться во весь голос. Он то и дело поглядывал на брата, пыхтел, шипел сквозь зубы и рычал. Удивительно, как может столько злобы и ненависти находиться в одном человеке? Его брат, напротив, преодолев волну ярости — сидел абсолютно спокойно и стучал пухлыми сарделистыми пальцами по украшенной разноцветными камнями столешнице.

— Хорошо, герр Фостер, — вздохнул толстяк. — Вы мочь рассчитывать на нашу поддержку. Но чтоб через полчаса этих людей тут не было.

— Благодарю. Теперь мы настоящие деловые партнеры, господа. А этих господ я уж как-нибудь усмирю… сразу после своего назначения.

— Scheisse!

— Мы договориться, герр Фостер.

Отец мне кивнул, и мы вышли из кабинета. Когда дверь захлопнулась, за ней раздались крики и непонятная немецкая брань.

***

— Зачем надо было ворошить это гнездо? — спросил я в недоумении. Риттеры точно не казались надежными союзниками и партнерами, на которых можно рассчитывать.

— А сильно их задело! — отец дал волю радости и, отсмеявшись, уже спокойней объяснил: — Пойми, Марти: их надо оттирать от кормушки, пока они слабые. Куртымов считает так же. Но их скрытых возможностей никто не знает. Считай, что это способ их выявить.

— Опасная возможность, — вздохнул я.

— Безусловно. Но не рискнешь — не выиграешь! Пока Риттеры не получили поддержку с Земли, им придется все свои резервы, напрячь все силы. И если мы сумеем с ними справиться до того, как они получат помощь, они окажутся для «Конкордии» бесполезны. Беззубые волки! — вновь рассмеялся отец.

Встречаться один на один даже с беззубым волком мне совсем не хотелось, но спорить с отцом не хотелось тоже. Я даже беспокоился за него меньше обычного. Кажется, эту авантюру он готовил не в одиночку — и если не он сам, то остальные участники наверняка понимали возможную опасность.

Мне же хотелось поскорее домой, потому что я уже совсем устал от политических интриг отца. Мне они казались намного скучней, чем продажа билетов на полеты «Конкордии». Я очень скучал по старым добрым временам и нашим с ним поездкам, когда он, бывало, сидел на пустокубе и запросто пил пиво.

Впрочем, сейчас он рассуждал так же, как тогда — самоуверенно и мечтательно:

— Ничего, через пару дней мы снова пообщаемся с Робертом. А там, глядишь, откроются новые горизонты, и Фостеров будет уважать вся планета!

Что-то мне подсказывало: мысль про уважение принадлежала не отцу. Ему до него не было чаще всего никакого дела, если речь заходила о возможности заработать. Но спорить я не стал. Может, уважение — это и не так плохо: глядишь, Железная Ти перестанет цепляться ко мне со всякими делами. Но слегка заволновался: может отец заболел или его подменили? Кто его знает, какие там технологии уже существуют. Скопировали тело, и оно теперь разгуливает со мной, желая уважения, а отец где-нибудь томится в глубоком подземном бункере или…

— Ладно, — сказал отец, — сейчас совещание Совета начнется, и Риттеры будут заняты. Нам бы теперь успеть провести соревнования и убрать этих спортсменов подальше отсюда, пока никто ни о чем не догадался.

Я аж выдохнул от облегчения — это был точно мой отец.

***

— Снова вы, мистер Фостер? — удивился «пиджак». — Надеюсь, сегодня вы не отнимете много…

— Хватит и минуты, — перебил его отец. Я заметил, как напряглись вены на его шее и выступили капельки пота на висках. Так он волновался только перед важными разговорами с бабушкой. Видимо, задумал снова что-то такое, отчего потом у всех прибавится проблем, но в процессе будет весело. — Я обеспечу бесперебойные поставки Ресурса в кратчайшие сроки, — произнес он на одном дыхании и уставился на голограмму, азартно улыбаясь.

— И чего вы хотите взамен? — спросил «пиджак».

— Гармонии.

— А если точнее?

— Я обратился к опыту наших предков, которые осваивали фронтир, каждый день борясь за свою жизнь и жизнь своих детей. Так вот, в этих условиях всякие совещательные органы и прочая бюрократия только мешали, а помогал единый центр принятия решений. В этом гармония покорения нового мира.

— Вы не перестаете меня удивлять, мистер Фостер. Уже пару месяцев общаюсь с лидерами поселенцев. Все они говорили о своих проблемах и только вы — о моих, — сказал Роберт и поднялся. Его стол тут же растворился, а главный координатор летел над полом, приближаясь к нам. — Но члены Совета из других секторов вряд ли одобрят ваши идеи.

— Совет лишь тормозит освоение Тау-Кана. Без тех ресурсов, которые пропали в полете, боюсь, нас ждёт не заселение планеты, а борьба за выживание. Господин координатор, Роберт, мою идею поддержала лига металлургов, ассоциация животноводов, конгломерат промышленников, князь Куртымов, господин Лосев и союз шахтеров, а также братья Риттеры.

Взрыв смеха был последним, чего я ждал от «пиджака».

— Как вы убедили первых троих, я еще понимаю. Эти остолопы не видят дальше собственного носа. С Куртымовым у вас уже давно хорошие отношения, — произнес он, когда успокоился. — Но Лосев и Риттеры?..

— Последним оказалось важно, чтобы их тайну о потерянных боевых дронах надежно хранили, к тому же даже в случае утраты центральной власти для них найдутся должности по душе. Это лучше, чем сгинуть в шахте, если за ними придут работяги, возмущенные неравенством. А душевным ребятам из Нового Донбасса я пообещал полный контроль над шахтами на ближайшие четыреста лет. Ну и… — тут отец немного смутился, но продолжил: — …памятник на площади возле здания Совета: Гагарин жмёт руку Лосеву.

На «пиджака» вновь напал приступ смеха. Правда, в этот раз он успокоился быстрей.

— Что же, я так понимаю, что вам не хватает еще двадцати процентов голосов, чтобы сделать что-то с Советом.

— Я уверен, что у вас есть даже больше этого незначительного количества, — слегка склонил голову отец.

— Ну что ж… — задумчиво произнёс «пиджак». — Ну что ж. Вы подарили мне интересные переживания. Я это ценю. Ресурс должен поступать на Землю бесперебойно. В случае вашего успеха я не буду возражать, если вас изберут диктатором.

— Спасибо, Роберт, — оказалось, отец умеет кланяться до пола. — Только, пожалуйста, не диктатором. Мы, все же, следуем по пути гармонии, по стопам предков. Достаточно президентского кресла. Пусть будет демократическое, централизованное…

— Не возражаю…

— …и наследственное правление, — закончил отец.

«Пиджак» только улыбнулся и подмигнул мне:

— Как скажете, тем более что ваш наследник уже провел на встречах со мной куда больше времени, чем все поселенцы. Ну как, юный Фостер? Надеюсь, ноги больше не немеют.?

Голограмма исчезла, а отец схватил меня со стула и закружил, заливаясь смехом.

— Удалось! Получилось, сынок. Мы всех обошли! Старая Ти будет вне себя от радости.

Представить себе бабушку «вне себя от радости» оказалось мне не под силу; впрочем, наверняка она была в курсе всего, что сейчас произошло. А ещё меня преследовало ощущение, что и князь Куртымов обо всём знает.

— Побежали на речку, купаться! — выкрикнул отец, когда мы вышли из здания Совета на улицу. И как припустил, уворачиваясь от дронов-грузчиков и прохожих, что я догнал его только у самого берега. Отец скинул с себя всю одежду и сиганул прямиком в реку. Я нырнул за ним.

Вот так и началась эпоха Фостеров на Тау-Кане — купанием. Если б я только знал, к чему это приведет… Но тогда даже мой отец этого не знал, поэтому мы плавали и хохотали; брызгались, дурачились, наслаждались жизнью. И никто не мог помешать нам быть самыми счастливыми.