Изгнанница. Искра Императора

10

Ар Эрхольд выжидающе на меня смотрел, и время, отведенное мне на ответ, словно утекало сквозь пальцы. Я судорожно перебирала варианты. Признаться, что я защитила всех от шторма, а после прогнала туман с помощью искры, используя не принадлежащую мне магию? Или все отрицать? Были еще варианты рассмеяться ему в лицо и спихнуть императора с горки. Последнего хотелось особенно остро. Руки чесались, как хотелось. Отпихнуть его или стукнуть искрой побольнее, но, в отличие от реакции на адмирала, с аром Эрхольдом магия вела себя более дружелюбно. Чего нельзя было сказать обо мне!

После его слов все во мне просто вспыхнуло гневом. Значит, ты, дракозел этакий, отправил жену в самостоятельное плавание? Она чуть не погибла в этом шторме, а ты ей даже защиты никакой не предоставил! Ни одного простенького артефакта с собой не выдал! Замерзнет ли? Утонет ли? Плевать! Хотя, может, ты на это и рассчитывал, супруг года? Может, искра в мертвом теле не живет, и не нужно было надрываться, лететь сюда из столицы, выкорчевывать из непригодной супруги магию. Искра бы сама к тебе вернулась. По воздуху.

Во мне все это такой злостью полыхнуло! Злостью и сочувствием к этой девочке, которая всем нужна была не как Альви, дочь, сестра, жена, а как функция, призвание которой было заполнить брешь в жизни каждого, с кем ей не посчастливилось соприкоснуться. Дракону ради детей, родителям ради статуса, сестре… Сестра ее по-своему использовала. И никто, никто не любил ее просто так! За то, что она просто есть. За то, что она такая, какая она есть.

За одним исключением — Альви любила и защищала сама искра, ее магия.

Моя минута на размышления истекла, но мне не требовались ни звонок другу, ни помощь зала, чтобы принять решение. Единственно верное.

— Мы действительно чуть не погибли в том шторме, Натаниэль. Это была самый страшный день в моей жизни. Нас спасло только чудо. Или ты бы предпочел другой расклад?

По лицу дракона пробежала тень. Он сдвинул брови:

— Не говори глупости. Я не желаю тебе смерти.

И поэтому ты прилетел живьем вырвать из меня искру⁈

Этого я не сказала, зато сказала другое:

— Глупости — это слухи, которые до тебя дошли. Разве я могу использовать искру без твоего присутствия?

Солгать в открытую я не могла, не настолько я хорошая актриса, плюс строить наивную дурочку, когда внутри все кипит от возмущения, достаточно проблематично. Но я могла бить дракона другим оружием. Фактами. А факты вещь упрямая: все вокруг убеждены, что колдовать без императора я не могу, даже сам император. Еще он уверен, что малышка Альви все еще нежный ранимый цветочек, и не знает, что этой ромашке пришлось в срочном порядке отращивать острые шипы. В горах другие не выживают!

Не знаю, какие император сделал выводы, но он прищурился и осмотрел меня с головы до ног.

— Почему ты так легко одета? — поинтересовался с претензией, и, прежде чем я успела ответить, что одета нормально, в шерстяные вещи, а не в шелка, с которыми он меня сюда отправил, император безо всякого предупреждения подхватил меня на руки и взлетел. За его спиной раскрылись драконьи крылья, хотя он по-прежнему был в образе мужчины, а земля удалялась с огромной скоростью.

У меня закружилась голова, я крепко зажмурилась и инстинктивно вцепилась всем, чем можно, в мужа. Но так стало только хуже, потому что, во-первых, весь контроль отошел к нему, и я даже видеть не могла, куда мы летим, во-вторых, объятия показались мне слишком интимными, я слышала стук драконьего сердца, утыкалась лицом ему в шею…

Я приоткрыла один глаз, и вовремя: император аккуратно снижался на площадку перед парадным входом. Стоило ему оказаться на земле, как меня тоже поставили на ноги и придержали, когда я покачнулась. Удивительно, что я на такой высоте не замерзла. Может, это магия такая, а может, у драконов температура тела другая. Когда адмирал прижимал меня к себе, я успела почувствовать, какой он горячий. В прямом смысле.

Впрочем, зря я вспомнила про адмирала. Потому что мне захотелось нервно икнуть, когда весь штат прислуги традиционно высыпал на улицу, приветствуя императора. Во главе с Беркинсоном, конечно же. И если с моим волшебным спасением во время шторма и болтливыми моряками-фантастами я разобралась: мне, кажется, поверили, то доносы дворецкого про мою развратную натуру до дворца еще не доехали.

Я почувствовала, как у меня снова начинает кружиться голова, на этот раз от того, что у меня кровь отлила от лица. Я пыталась придумать, как отвлечь дворецкого или заставить его замолчать, но в голове почему-то всплывала единственная картинка, как я топлю его в ванной! Ванны поблизости не было, а император уже снисходительно кивнул слугам и поравнялся с Беркинсоном.

— Добро пожаловать в Лавуаль, ар Эрхольд, — низко поклонился дворецкий. — Вижу, вы уже пересеклись с госпожой Эрхольд.

Мы нырнули в теплое нутро холла, и я от волнения закусила губу.

— Добрый день, Беркинсон. Я здесь для того, чтобы убедиться, хорошо ли относятся к моей Искре.

Что, правда⁈

— Ко мне тут замечательно относятся, — перебила я открывшего рот дворецкого.

— Да! — к моему удивлению, поддакнул Беркинсон.

— Она слишком легко одета для поездок в деревню, — выкатил свою претензию император.

— Никак нет, ар Эрхольд. Это одежда из кроличьей шерсти, которую собирают исключительно в Лавуале. Самый теплый материал! У меня тоже фрак из него, а еще мы заказали шерстяную униформу для всей прислуги.

Это, кстати, была моя идея. Чтобы никто не мерз, когда приходилось бегать между постройками или на конюшни, или когда император прилетел, и нужно выходить наружу, как сегодня. Урсула согласилась принять огромный заказ на шерстяные вещи, ради этого ей даже пришлось нанять помощниц.

— Накидка госпожи Эрхольд, конечно, качеством получше. И замок мы топим замечательно! Можете сами в этом убедиться. Я велел отвести госпоже ваши комнаты, чтобы она расположилась с удобством. Надеюсь, простите мне эту вольность.

Беркинсон продолжал говорить что-то еще, про то, как меня тут любят и греют, и метафорический кулак, который сдавливал мою грудь, разжался. Потому что до меня дошло, что дворецкий не собирается рассказывать про адмирала моем супругу.

Он просто не решится преподнести дракону такие новости.

Я почти выдохнула с облегчением, когда Беркинсон поинтересовался у императора:

— Разумеется, я сейчас же распоряжусь, чтобы госпоже Эрхольд подготовили другие комнаты.

А в ответ получил:

— Не утруждайтесь. Я расположусь в комнате со своей Искрой.