Истинная: Вишневый Сад Попаданки

Глава 8

Если бы кто-то сказал мне месяц назад, что я буду стоять посреди холла проклятого замка, одетая в бархат, и смотреть на самого страшного человека Империи с чувством легкого превосходства, я бы рассмеялась этому безумцу в лицо.

Но сейчас мне было не до смеха.

Я стояла у подножия лестницы, чувствуя, как тяжелая ткань платья холодит щиколотки, а сердце бьется где-то в горле. Не от страха. От предвкушения.

Двери распахнулись. Внутрь ворвался клуб морозного пара, словно дыхание ледяного дракона. И вместе с ним на порог шагнул он.

Рэйвен дель Тор. Герцог Северных Пустошей. Мой муж. И человек, который вышвырнул меня из своей жизни, как сломанную игрушку.

Он выглядел... внушительно. И страшно. Его черная броня, покрытая инеем, казалась частью его самого. Меховой плащ, наброшенный на плечи, был тяжелым от снега. Лицо — бледная, застывшая маска, на которой жили только глаза. Ледяные, пронзительные, в которых сейчас читалось нечто среднее между яростью и шоком.

Он сделал шаг внутрь. Его подкованный сапог с грохотом опустился на паркет.

— Грязь! — беззвучно, одними губами взвыл Казимир, прячущийся за напольной вазой. — Я только натер воском! Варвар! Медведь!

Я едва сдержала улыбку.

Рэйвен замер.

Он ожидал увидеть руины. Темный, холодный склеп, где гуляют сквозняки. Он ожидал увидеть меня — в лохмотьях, дрожащую, умоляющую о милости.

Вместо этого он попал в дом.

Холл заливал мягкий, теплый свет магических светильников (я зарядила их от своей энергии вчера вечером). В воздухе пахло не плесенью и сыростью, а пчелиным воском, сушеной лавандой и тонким, едва уловимым ароматом сдобы, долетавшим с кухни.

Новые шторы — плотные, золотисто-бежевые — закрывали окна, отсекая серую мглу улицы. На стенах висели вычищенные гобелены, которые больше не выглядели как тряпки для пола.

Взгляд Рэйвена медленно скользил по стенам, по потолку, где больше не висела паутина, по блестящему полу. И наконец, остановился на мне.

Я выпрямила спину, чувствуя, как бархат облегает талию. Я знала, как выгляжу сейчас. Бордовый цвет платья горел на фоне светлых стен, как пламя. Золотая вышивка на воротнике перекликалась с искрами в моих глазах.

— Добро пожаловать в «Черный Утес», Ваша Светлость, — произнесла я. Мой голос был спокойным, ровным. Светским. — Надеюсь, дорога не была слишком утомительной?

Рэйвен моргнул. Медленно, словно пытаясь отогнать наваждение.

— Алисия? — его голос был хриплым, как скрежет камней.

— Она самая. Или вы ожидали увидеть привидение? Говорят, они нынче в моде в этих краях.

Он сделал еще один шаг, сокращая дистанцию. От него веяло холодом — физическим, пронизывающим. Снег на его плаще начал таять, капая грязной водой на пол.

— Что это? — он обвел рукой пространство вокруг, не снимая черной перчатки. — Откуда это все?

— Ремонт, Рэйвен. Это называется ремонт. Полезная штука, когда хочешь жить по-человечески.

Его глаза сузились. В них вспыхнуло подозрение.

— Ремонт стоит денег. Больших денег. Я запретил выделять тебе средства. Я заблокировал твои счета. Даррен докладывал, что ты требовала материалы, но я отказал. Откуда?

Он навис надо мной. Высокий, подавляющий. Его аура давила на плечи бетонной плитой.

— Ты продала фамильные артефакты? — прорычал он. — Ты ограбила оружейную? Или ты...

Его взгляд скользнул по моему платью, слишком дорогому для ссыльной, и в его глазах мелькнула совсем уж грязная мысль.

— ...или ты нашла спонсора? Кто он? Купец? Наемник? Чем ты расплачивалась, Алисия?

Пощечина была бы менее обидной.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается горячая, яростная волна. Не магия Сада, а моя собственная, человеческая злость.

— Осторожнее, Ваша Светлость, — тихо сказала я, глядя ему прямо в глаза. — Вы ступаете на тонкий лед. И он может треснуть.

Я развернулась на каблуках, зашуршав юбками.

— Идемте. Разговор будет долгим, а в холле сквозняк. Вы ведь не хотите застудить свою драгоценную магию?

Я направилась в гостиную, не оглядываясь. Я знала: он пойдет следом. Его любопытство и его ярость не дадут ему уйти.

***

Гостиная была моим шедевром.

Здесь было сердце уюта. Огромный камин, вычищенный Казимиром до блеска, гудел ровным, мощным пламенем. Березовые дрова (спасибо Браму) потрескивали, выбрасывая снопы искр.

На полу лежал пушистый ковер (подарок Марты, «чтобы ножкам тепло было»). Два глубоких кресла стояли у огня, а между ними — низкий столик, накрытый кружевной салфеткой.

Но главным украшением был не интерьер.

На каминной полке, в простой стеклянной вазе, стояли три ветки.

Ветки вишни.

Они были усыпаны бело-розовыми цветами. Живыми, нежными, трепещущими от потоков теплого воздуха. Их аромат наполнял комнату, смешиваясь с запахом горящего дерева и ванили.

Рэйвен вошел в комнату и застыл на пороге.

Я видела, как расширились его зрачки. Он смотрел на цветы так, словно увидел воскрешение мертвых.

— Зима... — прошептал он. — На дворе минус тридцать. Метель. А у тебя... цветут деревья?

— У меня свой микроклимат, — я грациозно опустилась в кресло, расправив складки платья. — Садитесь, Рэйвен. В ногах правды нет, а вы выглядите так, будто не спали неделю.

Он не сел. Он подошел к камину, стягивая перчатки. Его движения были резкими, дергаными. Я заметила, как дрожат его руки. Черная вена на его шее пульсировала, вздуваясь веревкой.

Ему было больно. Физически больно. Я, как биолог, видела признаки истощения. Его организм пожирал сам себя.

— Ты не ответила, — он повернулся ко мне. Теперь он стоял спиной к огню, и его силуэт казался еще более мрачным. — Откуда деньги, Алисия? Откуда это платье? Откуда еда для гарнизона, о которой мне доложили у ворот?

— Я работаю, Рэйвен, — просто ответила я. — Я открыла лавку.

— Лавку? — он поперхнулся этим словом. — Ты? Герцогиня дель Тор? Торгуешь... чем? Пирожками?

— Не только. Лекарствами. Сладостями. Услугами.

— Услугами? — его голос упал на октаву, став опасным.

— Лечебными, — отрезала я. — Я лечу людей. Сержант Брам снова ходит. Интендант перестал кашлять. Дети спят спокойно. А в обмен их отцы и мужья помогают мне восстанавливать то, что ты бросил гнить.

Он молчал, переваривая информацию.

— Ты не маг, — наконец произнес он. — Кристалл показал пустоту. Как ты можешь лечить?

— Может быть, ваш кристалл сломан? — я склонила голову набок. — Или он измеряет только то, сколько разрушения может принести человек? А созидание он не видит?

Я потянулась к изящному фарфоровому чайнику, стоящему на столике.

— Чай?

Рэйвен дернулся. Его ноздри раздулись.

— Что это за запах? — спросил он хрипло.

— Это «Медовая Вишня», — я начала наливать темно-янтарную жидкость в тонкую чашку. Пар поднялся вверх, закручиваясь спиралью. Аромат стал гуще, плотнее. — Сбор этого утра. Успокаивает нервы, проясняет разум. И, говорят, снимает боль.

Я видела, как он борется с собой.

Его Зверь, тот самый внутренний дракон, о котором я читала в книгах, сейчас рвал цепи. Он чуял запах Истинной. Он чуял запах Жизни. Он хотел этот чай больше, чем воздуха.

Рэйвен сделал шаг к столику. Потом еще один. Он двигался как марионетка, которую дергают за нитки инстинктов.

Он рухнул во второе кресло, словно ноги перестали его держать. Протянул руку к чашке.

— Дай.

Я накрыла чашку ладонью.

— Не так быстро, Ваша Светлость.

Он поднял на меня глаза. В них полыхал синий огонь ярости и... голода.

— Ты смеешь отказывать мне? В моем собственном доме?

— Этот дом был моим тюремным блоком, Рэйвен, — спокойно напомнила я. — Ты сослал меня сюда умирать. Ты лишил меня средств. Ты, фактически, перестал быть моим мужем в тот момент, когда закрыл за мной дверь спальни.

Я улыбнулась. Улыбкой акулы бизнеса.

— А теперь мы на рынке. У меня есть товар. У тебя есть спрос.

— Ты хочешь денег? — он фыркнул, и в этом звуке было столько презрения, что хватило бы отравить колодец. — Сколько? Золотой? Два?

Он полез в поясной кошель, неловко дергая завязки онемевшими пальцами.

— Сто, — сказала я.

Рэйвен замер. Мешочек с монетами глухо звякнул, упав на стол.

— Что?

— Сто золотых, — повторила я четко. — За одну чашку.

Он смотрел на меня как на умалишенную.

— Ты бредишь. За сто золотых можно купить боевого коня. Или дом в пригороде.

— А сколько стоит ваша жизнь, Герцог? — я подалась вперед. — Сколько стоит ночь без боли? Сколько стоит возможность вдохнуть полной грудью и не чувствовать, как легкие превращаются в лед?

Я видела, что попала в точку. Черная вена на его шее дернулась.

— Это грабеж, — прошипел он.

— Это налог, — поправила я. — Налог на глупость. На жестокость. И на моральный ущерб. Считайте это алиментами за то, что вы бросили жену без гроша.

Тишина в комнате стала вязкой. Только треск дров и свист ветра за окном.

Рэйвен смотрел на меня. Долго. Изучающе. Он искал в моем лице страх, но не находил его. Он искал ложь, но видел только жесткий расчет.

И он сдался.

Потому что запах чая сводил его с ума.

Он развязал кошель. Высыпал на стол горсть монет. Золотые империалы покатились по кружевной скатерти, сверкая в свете огня.

— Здесь пятьдесят, — глухо сказал он. — Это все, что у меня с собой наличными.

Я посмотрела на золото. Пятьдесят монет. Вдвое больше, чем я заработала за неделю каторжного труда.

Я могла бы сказать «мало». Могла бы помучить его еще.

Но я видела его руки. Они дрожали так сильно, что он сцепил их в замок, чтобы скрыть тремор.

— Для первого взноса сойдет, — милостиво кивнула я, убирая ладонь с чашки. — Остальное запишу в долговую книгу. Пейте. Пока горячий.

Рэйвен схватил чашку. Он не пил — он вливал в себя жидкость, как умирающий в пустыне.

Я наблюдала за ним, откинувшись на спинку кресла.

Первый глоток.

Его плечи дернулись. Он замер, не отнимая чашки от губ.

Второй глоток. Медленнее.

Я видела, как меняется его лицо.

Сначала исчезло выражение мучительной, постоянной боли, которое, казалось, въелось в его черты. Морщина меж бровей разгладилась.

Затем цвет кожи. Мертвенная бледность начала уступать место живому оттенку. Черная вена на шее опала, превратившись в обычный сосуд.

Он сделал глубокий, судорожный вдох. И выдохнул. Без хрипа. Без свиста.

— Бездн-на... — прошептал он, глядя на дно пустой чашки.

Он поднял на меня глаза.

Вместо блекло-голубого льда я увидела насыщенную синеву. И зрачок. Вертикальный, вытянутый зрачок дракона, который сейчас занимал почти всю радужку.

Зверь проснулся. И он был в восторге.

— Что это? — спросил Рэйвен. Его голос изменился. Он стал глубже, богаче. В нем появилась вибрация, от которой у меня по спине пробежали мурашки. — Это не просто чай. Это... чистая энергия.

— Вишня, — пожала я плечами. — Я же говорила. У меня в саду хорошие сорта.

Он поставил чашку на стол. Стук фарфора прозвучал как выстрел.

— Ты лжешь, — он встал. Теперь он двигался не как сломанная кукла, а как хищник. Плавно. Опасно. — Никакая ягода не может снять Черную Жажду. Даже Марисса тратит час, чтобы просто заглушить боль. А это...

Он посмотрел на свои руки. Сжал и разжал кулак. Сила вернулась к нему.

— ...это убрало её полностью. Как?

Он шагнул ко мне. Я осталась сидеть, хотя инстинкт вопил: «Встань! Беги!».

— Ты не пуста, — пророкотал он, нависая надо мной. — Ты Источник. Мощнейший из всех, что я видел. Как ты скрыла это? Как обманула кристалл?

— Я никого не обманывала, — я смотрела на него снизу вверх, стараясь не выдать волнения. Близость его тела, исходящий от него жар (теперь это был не холод, а именно жар мужчины и мага) действовали на меня странно. — Я агроном, Рэйвен. Я работаю с землей. Моя магия — в корнях, а не в искрах.

— Ты должна поехать со мной, — вдруг сказал он. Тон не терпел возражений. — В Цитадель. Немедленно.

— Что? — я рассмеялась. — Ты шутишь?

— Я серьезен. Император знает о тебе. Он думает, ты ведьма или контрабандистка. Если он узнает, что ты Источник такой силы... он заберет тебя. Или уничтожит. Я должен спрятать тебя.

— Спрятать? — я встала, оказавшись с ним лицом к лицу. — Где? В своей спальне? Или в подземелье? Чтобы Марисса могла тянуть из меня соки, пока ты на войне?

При упоминании Мариссы его лицо дернулось.

— Марисса помогает мне выжить.

— Марисса делает из тебя наркомана, — жестко сказала я. — Ты не видишь? Твой чай снял боль за минуту. А она мучает тебя часами. Она не лечит, она привязывает.

— Не смей говорить о том, чего не понимаешь, — прорычал он. — Ты поедешь со мной. Там защита. Там стены. Там лучшие маги. Мы изучим твой дар. Мы найдем способ использовать его для Империи.

— Для Империи? — я толкнула его в грудь. Он не шелохнулся, как скала, но отступил на шаг от неожиданности. — А для меня? Ты снова хочешь сделать меня функцией? Батарейкой? Нет, Рэйвен.

Я обвела рукой комнату.

— Это мой дом. Я сделала его живым. Здесь мои люди. Здесь мой Сад. И я никуда не поеду. Тем более с мужчиной, который вспомнил обо мне только тогда, когда ему понадобилась доза.

Рэйвен схватил меня за запястье. Его пальцы были горячими, жесткими.

— Ты моя жена. Ты принадлежишь роду дель Тор.

— Я принадлежу себе! — выкрикнула я.

В этот момент в комнате потемнело. Огонь в камине взметнулся вверх, меняя цвет с оранжевого на изумрудно-зеленый. Ветки вишни в вазе мгновенно удлинились, выбросив шипы, и обвились вокруг руки Рэйвена, сжимающей мое запястье.

Шипы вонзились в его кожу.

Рэйвен зашипел и отдернул руку. На его перчатке выступили капли крови.

— Дом защищает меня, — тихо сказала я. — Видишь? Даже стены против тебя.

Он смотрел на свою руку, потом на меня. В его глазах боролись ярость и... восхищение.

— Ты опасна, Алисия, — выдохнул он. — Ты даже не представляешь, насколько.

— Уходи, — сказала я, указывая на дверь. — Твое время вышло. Чашка пуста. А кредит доверия исчерпан.

Он стоял еще секунду, словно хотел что-то сказать. Или сделать. Его взгляд упал на мои губы. Я почувствовала, как воздух между нами наэлектризовался. Если бы он сейчас поцеловал меня... я бы ударила его. Или ответила. Я не знала.

Но он отступил.

— Я уеду, — сказал он, надевая маску холода. — Но я вернусь. И не один. И тогда ты поедешь. Хочешь ты этого или нет.

Он развернулся, взметнув плащом, и направился к выходу.

Я слышала, как хлопнула входная дверь.

И только тогда позволила себе рухнуть обратно в кресло.

Меня трясло. Адреналин отхлынул, оставив слабость.

— Хозяйка... — Казимир выбрался из-под дивана. — Ты как?

— Нормально, — я взяла со стола золотую монету. Она была теплой.

Я подбросила её в воздух и поймала.

— Он вернется, Казимир. Он обязательно вернется.

— И что мы будем делать?

Я посмотрела на зеленую ветку, которая все еще хищно шевелилась на каминной полке.

— Мы будем готовиться. Сажать больше Железной Вишни. И поднимать цены. Кажется, спрос на мой товар только что вырос до небес.

Я улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

Потому что, несмотря на всю свою браваду, я видела его глаза в тот момент, когда боль ушла. И я знала: я спасла его. И, возможно, погубила себя.

Потому что теперь он знает вкус настоящей жизни. И он не остановится, пока не получит весь сад.