Истинная: Вишневый Сад Попаданки

Глава 7 (Рэйвен)

от лица Рэйвена

Императорский дворец в Столице был построен из белого мрамора и человеческого страха. Здесь было красиво, величественно и так холодно, что даже моя, привыкшая к северным ветрам кожа, покрывалась мурашками. Но холод этот шел не от стен. Он исходил от человека, сидящего на Троне из драконьей кости.

— Ты разочаровываешь меня, Рэйвен.

Голос Императора Карла IV был тихим, шелестящим, как сухие листья, перекатываемые ветром по могильным плитам. Но в огромном, гулком тронном зале этот шепот звучал громче боевого горна.

Я стоял перед ним, не склоняя головы — привилегия Герцогов крови, — но чувствовал, как внутри меня все сжимается в тугой, болезненный узел. И дело было не в страхе.

Черная Жажда сегодня была особенно голодной.

Она грызла меня изнутри, превращая вены в ледяные жгуты. Казалось, вместо крови по моему телу течет битое стекло вперемешку с жидким азотом. Шум в ушах напоминал гул водопада. Зрение то и дело теряло фокус, размывая силуэт правителя до серого пятна.

Мариссы не было рядом. Я запретил ей сопровождать меня на аудиенцию, и теперь расплачивался за гордость каждой секундой агонии.

— Я делаю все возможное, Ваше Величество, — мой голос прозвучал глухо, словно из-под толщи воды. — Восточный Вал держится. Прорывы локализованы.

— Я говорю не о Востоке, — Император лениво пошевелил пальцами, унизанными перстнями-артефактами. — Я говорю о Севере. О твоем доме, Герцог. О месте, которое должно быть мертвым и тихим, как и подобает границе с Бездной.

Он бросил на полированный пол свиток. Тот покатился, разворачиваясь, и остановился у носков моих сапог.

— Доклады Тайной Канцелярии, — продолжил Карл, и в его голосе прорезалась сталь. — За последнюю неделю на тракте, ведущем к «Черному Утесу», замечено подозрительное оживление. Купцы, которые раньше объезжали твои земли за десять верст, теперь сворачивают туда целыми караванами. И возвращаются... довольными.

Я нахмурился, чувствуя, как пульсирует висок.

— Это ошибка, сир. «Черный Утес» — руины. Там гарнизон и... моя жена. Ссыльная.

— Твоя жена, — Император произнес это слово с ядовитой усмешкой. — Та самая «пустышка», от которой ты так изящно избавился? Говорят, она торгует. И не просто репой или шкурами. Мои шпионы доносят о странных веществах. «Кристаллы счастья», «черная кровь земли», «зелья силы». Золото течет в твои земли рекой, Рэйвен. А налоги в казну с этих доходов не поступают.

— Это невозможно, — отрезал я. Боль накатила новой волной, заставив меня сжать кулаки так, что кожа перчаток заскрипела. — Алисия — всего лишь слабая девчонка с Юга. У нее нет магии. Нет связей. Она едва ли пережила эту неделю. Скорее всего, это контрабанда. Кто-то из офицеров гарнизона решил подзаработать, прикрываясь ее именем.

— Так разберись, — Император подался вперед. Его глаза, выцветшие, водянистые, буравили меня насквозь. — Я не потерплю новой силы на Севере. Если там завелась секта или наркопритон — выжги это каленым железом. Если твоя жена сошла с ума и играет в темную ведьму — ликвидируй ее. Тихо. Без скандалов.

— Я понял, Ваше Величество.

— И, Рэйвен... — он остановил меня жестом, когда я уже развернулся, чтобы уйти. — Выглядишь паршиво. Твоя ледяная кукла, Марисса, плохо справляется? Может, пора найти новый Якорь? Или мне самому подобрать тебе пару?

— Я справлюсь, — процедил я сквозь зубы и вышел из зала, чувствуя спиной его тяжелый, липкий взгляд.

***

Дорога на Север превратилась в пытку.

Я отказался от портала. Переход через магическую арку в моем состоянии мог разорвать меня на части — нестабильный резерв срезонировал бы с пространственным карманом. Пришлось ехать по тракту.

Мой конь, Призрак — огромный вороной жеребец, выведенный в императорских конюшнях и усиленный алхимией, — шел галопом, пожирая лиги. Сани, в которых обычно путешествуют вельможи, я презирал. Мне нужен был ледяной ветер в лицо. Мне нужно было чувствовать движение, чтобы не сойти с ума от боли.

Два дня пути слились в одно сплошное серое пятно.

Я не спал. Стоило закрыть глаза, как перед мысленным взором вставал образ Алисии. Не той, забитой и испуганной, какой я ее запомнил в спальне, а той, которую нарисовало мое воспаленное воображение после отчета Даррена.

Наглая. Живая. Пахнущая вишней.

Вишня.

Этот запах и вкус преследовали меня. Марисса заливала в меня свои зелья литрами перед отъездом, замораживая мои чувства, но сквозь эту ледяную корку все равно пробивалось оно. Фантомное тепло. Сладость на кончике языка.

— Бред, — рычал я в пустоту, пришпоривая коня. — Ты просто сходишь с ума, дель Тор. Твоя истинная — пустышка. Ты сам проверял. Кристалл не врет.

К вечеру второго дня, когда до «Черного Утеса» оставался час пути, погода испортилась окончательно. Небо налилось свинцом, ветер швырял в лицо горсти колючего снега.

Я ожидал увидеть пустынный, занесенный снегом тракт. Дорогу мертвецов, по которой ездят только военные патрули да безумцы.

Но чем ближе я подъезжал к повороту на поместье, тем больше хмурился.

Дорога была... наезженной.

Снег был утрамбован сотнями полозьев и копыт. Колея была широкой, свежей. Здесь ездили. И ездили много.

На перекрестке, где стоял старый, покосившийся указатель «Черный Утес — 10 лиг. Опасно», я наткнулся на затор.

Прямо посреди тракта стоял огромный купеческий обоз. Возницы поправляли упряжь, перекрикиваясь друг с другом. Охрана — наемники в хороших доспехах — курили трубки, выглядя подозрительно расслабленными.

Я натянул поводья. Призрак всхрапнул, выпуская клубы пара.

— Дорогу! — рявкнул я, усиливая голос магией.

Люди вздрогнули. Охранники схватились за мечи, но, увидев мой герб на плаще и черную броню коня, тут же побледнели и вытянулись во фронт.

— Ваша Светлость! — к стремени подбежал толстый купец, закутанный в лисью шубу. Его лицо лоснилось от жира и довольства. — Какая честь! Герцог дель Тор на наших землях!

Я смотрел на него сверху вниз. Я знал этот тип людей. Пиявки. Они чуют выгоду за версту и никогда не полезут туда, где пахнет убытками.

— Гролл, если не ошибаюсь? — я вспомнил его имя из докладов интенданта. Поставщик зерна, жулик средней руки. — Что ты забыл на этой дороге, купец? Заблудился? Или решил сократить путь через пасть дракона?

— Никак нет, Ваша Светлость! — Гролл расплылся в улыбке, обнажив золотой зуб. — Едем с ярмарки! То есть... из поместья вашего. Благословенное место, доложу я вам! Торговля идет — только успевай мешки подставлять!

У меня дернулся глаз.

— Торговля? В «Черном Утесе»? Чем там можно торговать, кроме камней и старых костей?

Гролл хитро прищурился, понизил голос и полез в карман своей необъятной шубы.

— Ну как же... Эксклюзив, Ваша Светлость. Редкие товары. Вот, извольте...

Он протянул мне небольшой сверток из промасленной бумаги.

Я взял его, не снимая перчатки. Развернул.

Внутри лежал полупрозрачный, янтарный кубик, присыпанный белой мукой.

— Что это? — брезгливо спросил я.

— Пастила, — прошептал Гролл с придыханием. — «Северное Солнце». От всех печалей лечит. Съешь кусочек — и жить хочется. А есть еще тоник... ух, забористая вещь! Мои парни после него телегу из сугроба на руках вынесли!

Я поднес кубик к лицу.

Запах ударил в нос, пробивая даже насморк и морозный воздух. Ваниль. Карамель. И... вишня. Тот самый запах, который мучил меня в галлюцинациях.

Мой желудок скрутило спазмом. Не от голода. От дикой, иррациональной потребности. Зверь внутри взревел, требуя сожрать это немедленно.

Я с трудом подавил этот порыв. Смял пастилу в кулаке, превращая в липкую кашу.

— Кто это продает? — тихо спросил я.

— Так... Хозяйка, — Гролл попятился, видя, как побелели мои костяшки. — Леди Алисия. Святая женщина! Сама у ворот стоит, улыбается...

— Пшел вон, — выдохнул я. — С дороги.

Гролл не заставил себя просить дважды. Он заорал на возниц, и обоз с грохотом и скрипом начал сдвигаться на обочину, освобождая путь.

Я ударил коня пятками. Призрак рванул с места, взметая снежную пыль.

Алисия. Торгует сладостями. Улыбается купцам.

Ярость, горячая и удушливая, начала подниматься в груди, вытесняя даже холод Жажды. Она устроила из родового поместья лавку?! Балаган?! Пока я здесь умираю, спасая мир, она продает конфеты?!

***

Последняя лига до поместья пролетела как в тумане.

Я ожидал увидеть разруху. Я помнил «Черный Утес» как груду камней, где выли волки.

Но когда я выехал из-за поворота скалы, передо мной открылась картина, от которой я едва не вылетел из седла.

У главных ворот... нет, это уже нельзя было назвать просто воротами.

Раньше здесь стояла покосившаяся будка караульного, в которой выли ветры. Теперь на её месте стоял крепкий, свежесрубленный (откуда здесь дерево?!) домик с резными наличниками. Из трубы валил уютный дымок. Над широким окном висела вывеска. Я прищурился.

«ВИШНЕВЫЙ САД»

А под вывеской... толпа.

Десяток солдат из моего гарнизона. Женщины в пестрых платках. Пара заезжих путников. Они стояли в очереди! В очереди к будке, смеялись, что-то жевали, передавали друг другу какие-то свертки.

Никто не смотрел на дорогу. Никто не ждал Герцога. У них здесь была своя жизнь. Теплая. Сытая.

— Что здесь происходит?! — мой голос, усиленный магией, громом раскатился над поляной.

Толпа вздрогнула. Солдаты, узнав мой голос, поперхнулись своими пряниками и начали судорожно строиться, вытирая крошки с усов. Женщины испуганно прижались к стенам будки.

Из домика высунулась голова молодого парня — новобранца, которого я мельком видел при инспекции гарнизона.

— Смир-р-рно! — заорал он, роняя половник.

Я направил коня прямо через толпу. Люди шарахались в стороны, падая в сугробы. Я остановился перед будкой, нависая над ней черной тенью.

— Кто разрешил? — прорычал я. — Кто разрешил устроить базар на территории военного объекта?

— Ваша... Ваша Светлость... — заикаясь, начал паренек. — Так это... Леди приказала. Хозяйка. Сказала, бизнес надо делать.

— Бизнес, — повторил я это слово, пробуя его на вкус. Оно горчило.

Я перевел взгляд на главные ворота поместья.

И замер.

Ворот не было. Точнее, они были, но их не было видно.

Огромная, кованая решетка, украшенная гербом дель Торов, исчезла под переплетением... корней? Ветвей?

Это было нечто чудовищное. Черное, узловатое дерево, похожее на застывшую лаву или искореженный металл, оплело каменные столбы и саму решетку. Его ветви, усеянные длинными, как кинжалы, шипами, перекрывали вход наглухо. На ветвях висели мелкие, черные плоды, похожие на ядра картечи.

От этого растения веяло такой мощью и угрозой, что Призрак подо мной затанцевал, отказываясь приближаться.

— Открыть ворота! — приказал я.

Солдаты переглянулись.

— Не можем, сир, — подал голос один из ветеранов, пряча за спиной надкусанный леденец. — «Железная Вишня» не пускает. Она только своих признает. Или тех, кого Хозяйка лично разрешит.

— Я — Герцог этих земель! — взревел я, теряя остатки самообладания. — Я хозяин каждого камня здесь! Какая к демонам вишня?!

Я спрыгнул с коня. Боль в суставах пронзила ноги, но я проигнорировал её. Ярость была лучшим обезболивающим.

Я подошел к воротам. Черные ветки шевельнулись, словно змеи, направляя шипы в мою сторону.

— Прочь, — я выбросил руку вперед, формируя заклинание «Ледяного Тарана».

Удар моей магии мог бы разнести каменную стену. Синий луч ударил в переплетение ветвей.

Но вместо того, чтобы разлететься в щепки, дерево... зазвенело. Глубокий, гулкий звук, как от удара молота по колоколу. Ветки впитали мою магию, даже не поцарапавшись. Черные ягоды налились синеватым свечением, словно сожрали мою силу и попросили добавки.

Я отшатнулся. Моя рука онемела по локоть.

Это было невозможно. Ни одно растение в мире не могло выдержать прямой удар боевого мага уровня Герцога.

— Ваша Светлость! — со стороны будки ко мне бежал лейтенант Даррен. Он выглядел запыхавшимся, но, демоны его побери, здоровым. Румяным. Сытым.

— Даррен! — я развернулся к нему. — Что ты сделал с моим поместьем? Что это за монстр на воротах?

— Это защита, сир, — Даррен вытянулся, но в его глазах я не видел привычного страха. Только уважение. И не ко мне. — Леди Алисия... она укрепила периметр.

— Укрепила? Это осадное орудие, а не укрепление! Открывай!

— Я не могу, — Даррен развел руками, и этот жест взбесил меня больше всего. — Дерево слушает только её. Или Казимира.

— Казимира? Домового?! — я рассмеялся, и смех этот был похож на кашель. — То есть, чтобы попасть в собственный дом, я должен просить разрешения у домового и ссыльной жены?

Даррен промолчал. Но его молчание было красноречивее любых слов. Да. Именно так.

Меня унизили. Публично, перед моими солдатами. Меня, Генерала Империи, не пускает в дом куст, посаженный женщиной, которую я считал ничтожеством.

Зверь внутри меня зарычал. Но в этом рыке была не только ярость. Было любопытство. Хищное, жадное любопытство. Она смогла создать защиту, которую я не смог пробить?

— Зови её, — тихо сказал я. — Зови свою Хозяйку.

***

Ждать пришлось минут пять. Для меня они растянулись в вечность.

Я стоял у ворот, чувствуя спиной взгляды солдат. Они жевали свои сладости и смотрели на меня как на досадную помеху их празднику. Мороз пробирался под плащ. Черная Жажда снова начала поднимать голову, чувствуя, что я перестал двигаться.

Внутри двора что-то происходило. Я слышал скрип снега, приглушенные голоса.

И запах.

Оттуда, из-за черной стены шипов, волнами шло тепло. И тот самый аромат. Мед. Миндаль. Вишня. Он дразнил мои рецепторы, заставляя рот наполняться слюной. Это было унизительно — стоять и глотать слюну, как голодный пес у мясной лавки.

Наконец, черные ветви дрогнули. Раздался скрежет, похожий на звук открывающегося шлюза.

Шипастая стена начала расползаться в стороны. Ветки втягивались, освобождая проход.

Ворота открылись.

Я шагнул вперед, готовясь увидеть захламленный двор и Алису в старом тряпье, которая будет лепетать оправдания.

Я вошел во двор.

И замер, оглушенный контрастом.

Снаружи была зима. Ветер, лед, серость.

Здесь... здесь был другой мир.

Дорожки были вычищены до камня и сухи. Снег лежал только аккуратными сугробами по краям, словно декорация. Воздух был теплым, градусов на десять выше, чем снаружи.

Но главное — это дом.

Он больше не выглядел как череп с пустыми глазницами. Окна сияли чистыми стеклами, в которых отражалось небо. Из труб валил дым.

А справа от дома...

Я моргнул, думая, что у меня галлюцинации.

К стене дома была пристроена стеклянная галерея. Оранжерея. Та самая, о которой писал Даррен. Сквозь мутноватые, запотевшие стекла проглядывала яркая, сочная зелень. Желтые цветы. Гроздья чего-то золотистого.

— Не может быть... — прошептал я.

Двери парадного входа распахнулись.

На крыльцо вышел сначала домовой. Я едва узнал его. Вместо пыльного комка шерсти — упитанное, лоснящееся существо в бархатном жилете (сшитом явно из шторы) и с важным видом. Он держал в лапах огромный половник, как скипетр.

А следом вышла она.

Алисия.

У меня перехватило дыхание. Зверь внутри меня ударился о ребра так сильно, что я пошатнулся.

Я помнил её другой. Бледной. Испуганной. В нелепой ночной сорочке и старой кофте. Серой мышкой, случайно попавшей в гнездо драконов.

Женщина, которая стояла сейчас на крыльце, была Королевой.

На ней было платье цвета густого вина. Темно-бордовый бархат, расшитый золотом, облегал её фигуру, подчеркивая то, чего я раньше не замечал — высокую грудь, тонкую талию, плавный изгиб бедер. Этот цвет... он был вызовом. В Империи так одевались только те, кто не боялся крови и огня.

Ее волосы, блестящие, живые, были уложены в высокую прическу, открывая шею. На щеках играл румянец — не от холода, а от здоровья.

Но главное — глаза.

Они смотрели на меня не с подобострастием. Не с мольбой. И даже не со страхом.

Они смотрели на меня с холодной, спокойной насмешкой. И в глубине этих карих глаз плясали зеленые искры — та самая магия, которой у неё, по словам Оракула, не было.

— Добро пожаловать, муж, — произнесла она. Её голос был звонким, как серебряный колокольчик, и в нем звенела сталь. — Вы долго ехали. Чай уже почти остыл.

Я стоял посреди двора, в своей дорогой броне, с мечом на поясе и магией, способной стирать города в пыль. И чувствовал себя нищим, который по ошибке забрел в тронный зал.

Черная Жажда, терзавшая меня два дня, внезапно затихла. Просто исчезла, растворилась без следа.

Потому что я вдохнул воздух, которым дышала она. Воздух, пропитанный жизнью.

Зверь внутри меня поднял голову, посмотрел на неё и довольно заурчал, выпуская когти в мою душу.

«Нашел», — прошептал он. — «Моя».

Я сделал шаг вперед, чувствуя, как рушатся мои представления о мире. Я ехал на похороны. Я ехал спасать убогую.

А попал на коронацию.

И, судя по всему, корона здесь была не у меня.