Инцел на службе демоницы 3: Добро пожаловать в порок

Ep. 15. Порочные сестрички (III)

Я: «В гости ждешь?»

Отправив сообщение, я поднял глаза на окно. Когда она ответит, я не знал — вряд ли она вообще ждала, что я сегодня напишу. Мимо проносились серые многоэтажки, вереницы складов и бесконечные ряды гаражей. Здание вокзала уже скрылось из виду, и под монотонный стук колес электричка увозила меня все дальше — от города, дома и всех навалившихся за последнее время проблем.

Не придумав ничего лучше, я решил взять время на раздумья — хотя бы физически выбраться из затянувшей меня трясины, поменять обстановку с той, где окружали проблемы, на ту, где меня окружат вниманием и заботой. До сегодняшнего дня я даже не понимал, как мне повезло, что у меня такая есть.

Меньше чем через минуту в руке дернулся смартфон.

Леся: «Конечно! А кто тебя кинул?»

Я невольно хмыкнул. Моя кузина поняла меня без слов. Опережая мой ответ, пришло еще одно сообщение.

Леся: «Приезжай!!! Я тебя зати-и-и-искаю!!!»

Следом по экрану запрыгала целая толпа орущих счастливых смайликов, от которых аж тепло побежало по телу. Именно это ее вечное «затискаю», которое меня обычно бесило, сейчас и было нужно больше всего. Я теперь отлично понимал, почему она ездит ко мне, когда ей хреново. Сейчас и мне был нужен человек, который побудет рядом, поделится энергией, поддержит и просто даст ощущение, что все в порядке, не вынося при этом мозг.

Сбавляя ход, электричка приближалась к первой остановке — еще в пределах города. Плавно сменяющиеся пейзажи вводили в легкий транс, расслабляя, подменяя не самые приятные мысли стуком колесом и случайными сценами. Проскрежетав, состав дернулся и остановился. На перроне, как раз напротив моего замершего окна, стояли и разговаривали парень и девушка, еще подростки, в школьной форме под куртками и с рюкзаками на плечах. На первый взгляд обычная счастливая парочка — однако со стороны было отлично видно то, чего они, может быть, еще и сами не понимали.

Светясь от радости, девчонка заглядывала парню в глаза, что-то спрашивая, постоянно касаясь кончиками пальцев его рукава — стараясь изо всех сил, чтобы и его глаза были направлены только на нее. Она явно была по уши влюблена. А парень, наоборот, держался немного отстраненно, сдержанно улыбался и украдкой косился на застывшую на рельсах электричку. Он явно был увлечен гораздо меньше, и радость, сияющая в глазах девчонки, в его глазах не отражалась.

Громкоговоритель сообщил на всю станцию, что электричка отправляется. Нехотя оторвавшись, девчонка вбежала в вагон, лишь на секунду опередив захлопнувшиеся двери, и, плюхнувшись на скамейку, энергично замахала в окно. Ее приятель вяло махнул в ответ. Едва колеса пришли в движение, он развернулся и ушел, однако, не замечая или не желая замечать, девчонка смотрела сквозь стекло и улыбалась в полной уверенности, что ее чувства взаимны. Почему она сама не видит, что это не так? Почему надеется там, где ей не дают надежды?..

В чем-то мы с этим парнем были похожи, хотя ему повезло больше: без особых колебаний он пошел в одну сторону, а она поехала в другую, и единственное место их встречи — школа. Моя же подруга детства всю жизнь жила за стенкой, все время была рядом и могла в любой момент залезть ко мне в комнату. Люк, соединяющий наши квартиры, в каком-то смысле объединял и наши реальности, давая ей думать, что все мое ее, даже я сам ее — и я отлично помнил день, когда меня это начало напрягать. До ее очередного дня рождения у меня даже мыслей не было, что я хочу Асю — она сама сделала так, что они у меня появились.

В тот день я хотел сделать ей сюрприз: быть первым, кто ее поздравит. С рассветом, надеясь, что она еще не проснулась, я полез в этот чертов люк с мягкой игрушкой — весьма габаритным медведем, который, как я думал, приведет ее в восторг. По сути, даже подарок был детским, больше подходящим для ребенка, чем для взрослой девушки. Но для меня она еще не выросла. Это ж Ася, та самая Ася, чьи носки в цветочек и майки с принцессами я подкалывал, когда была такая возможность, хоть она их уже давно и не носила. Куча знакомых вызывали у меня больше фантазий, чем девчонка, которая круглосуточно была под боком.

Ступая осторожно, как ниндзя, чтобы ни одна половица не выдала скрипом моего присутствия, я проник в люк и пробрался на ее лоджию. Дверь в ее комнату была как обычно незаперта и слегка приоткрыта. Я бесшумно прокрался к ней, планируя оставить медведя на тумбочке, и замер у порога, так его и не переступив.

В короткой розовой пижамке Ася лежала на кровати. Ее глаза еще были закрыты, однако то, чем она занималась, красноречиво выдавало, что она уже не спала. Ее легкие шортики упали на пол прямо поверх соскользнувшего туда же одеяла, и, обалдев, я не мог отвести взгляда от того, что они обычно прикрывали. Впервые я наблюдал девушку — настоящую, живую, не картинку в сети — так подробно там. Это было настолько внезапно, что даже мысли в голове будто остановились.

Ее обнаженные бедра разошлись в стороны, открывая нежные темные волоски, среди которых увлеченно и горячо скользили пальчики. Уже подходя к финалу, Ася постанывала сдержанно и тихо, но тем не менее с полной самоотдачей. Ее ладонь двигалась все активнее, размазывая капельки смазки, поблескивающие в утренних лучах. Тяжело дыша, не открывая глаз, подруга запустила другую руку под топик и, стиснув выскочившее из-под ткани полушарие, простонала мое имя. А потом еще раз и еще — водя ладонью между ног все жарче, ничего не замечая, самозабвенно отдаваясь воображаемому мне — пока я реальный стоял у порога и, как в ступоре, смотрел, абсолютно не понимая, что с этим делать.

Ее оргазм случился уже без меня. Развернувшись, я тихо ушел к себе вместе с подарком, чтобы не выдать свое присутствие. Вечером на празднике, где были родители и наши общие друзья, она смеялась и задувала свечи, а я смотрел на нее и вспоминал, как она стонала и двигалась, и задавался вопросом, правильно ли поступил, что ушел. Плюшевый медведь, которого я ей в итоге подарил, казался на этом празднике лишним. Возможно, она ждала совсем другой подарок. Возможно, как раз представляла его, когда ласкала себя утром. В ушах навязчиво звучало, как она выдыхала мое имя, словно звала меня. Лучше бы я этого не слышал — мне бы тогда жилось гораздо спокойнее. Теперь же я был вынужден решать, хочу ее или нет. Это был последний раз, когда я лазил в этот люк без предупреждения.

Электричка внезапно остановилась — не на станции, а на середине пути среди частных домов и дач, — пропуская другой состав. После того случая я тоже подвис, приостановил свою жизнь, пытаясь разобраться, как быть дальше. Реальность как назло подкидывала варианты: девчонка, которая меня хочет, живет прямо за стенкой, доступ к ее спальне и к ее телу двадцать четыре часа в сутки, трахаться можно в любой момент, когда родителей нет дома или когда они смотрят телевизор в соседней комнате. Идеальная ситуация, которая бывает только в аниме и лайт-новеллах. Вместо этого каждый день я придумывал себе оправдания, почему сегодня ее не трахну. Можно подумать, мне самому это нравилось.

Тяжелый товарный поезд, яростно свистя, промчался мимо — гораздо длиннее и гораздо массивнее, чем моя электричка. Не остановись мы — и было бы крушение, вагоны бы полетели с рельс как пушинки. Точно так же я и считал все это время: что если пересплю с ней, произойдет крушение. Что если возьму ее, буду должен дать взамен что-то большее, чем просто секс. То, чего, возможно, не найду в себе для нее и вынужден буду это изображать. Честно, проще подрочить, чем спать с девчонкой, у которой на тебя столько претензий.

Если подумать, то и не было никакой проблемы. Она хотела трахаться со мной, а я просто хотел трахаться — и из всех возможных вариантов она даже тогда была далеко не первым, всего лишь самым доступным. Зная ее чувства, я не хотел ею пользоваться. И не хотел, чтобы мной пользовалась она. Переспи мы, она бы потребовала меня целиком, и эта лайт-новелла, толком не успев начаться, закончилась бы маршем Мендельсона. Но этого не было в моих планах. По крайней мере, пока не разобрался в чувствах к ней окончательно. Однако этой ночью она сама сделала так, что я ее трахнул.

Мы переспали.

Электричка, стоявшая все это время на месте, снова тронулась.

И ничего, крушения не наступило. Могли переспать и намного раньше с тем же результатом — так было бы в разы проще для нас обоих. Этот секс невообразимо ярко подчеркнул то, что я и так знал, но не хотел признавать — так ярко, что сомнений уже не оставалось.

Я люблю Асю.

Но только как друга.

И больше никак — не могу и не хочу ничего с этим делать.

Пусть ее чувства сильнее, чем мои — я в этом не виноват. Не желая ее задеть или ранить, я поступался своими желаниями. Ее горечь, ее обида, ее злость — я чувствовал себя ответственным за них. Но это неправильно. Это не мои — это ее загоны.

И не надо было все так усложнять.

Если она хотела потрахаться со мной, а я просто хотел потрахаться — мы вполне бы могли потрахаться друг с другом. Каждый бы получил то, чего хотел. А если бы она начала требовать чего-то большего, чего бы я в себе не нашел, я вполне мог ей в этом отказать, не чувствуя себя виноватым. Чужие обиды, чужие загоны — они чужие. Пойми я это сразу, создал бы меньше проблем себе и причинил бы меньше боли ей.

Я больше не хочу, чтобы чужие желания определяли мою жизнь. Я могу отвечать только за свои.

Входные двери с шумом распахнулись — электричка остановилась на очередной станции. Скользнув по перрону, мой взгляд рассеянно замер на парочке, пропустить которую было невозможно. Вжавшись друг в друга, парень и девушка горячо целовались, не стесняясь других пассажиров, даже не замечая их, пытаясь взять все от последних секунд перед тем, как электричка тронется и они расстанутся. Громкоговоритель известил об отправлении. Нехотя отстранившись, парень шагнул в сторону двери, однако, вскинув руку, девчонка схватила его за куртку и снова притянула к себе. Забыв про все, он опять ее обнял. Двери закрылись, но им уже было плевать.

Провожая их глазами, счастливых, оставшихся вдвоем на опустевшем перроне, я ему даже невольно позавидовал — в этом жесте была не только страсть. В том, как она схватила и как он остался, было гораздо больше — безмолвное подтверждение, что то, что между ними, дороже планов, рутины и суеты. Если бы меня сегодня схватили так же, я бы тоже никуда не поехал.

Смартфон в руке словно начал жечь. Оживив экран, я открыл аккаунт, который до сих пор был заблокирован. Палец скользнул вверх, и перед глазами пронеслась целая череда откровенных селфи, заставляющих против воли задаваться вопросами. Увижу ли ее еще хоть раз в таком виде? Будет ли у нас хоть что-то еще? Разведенные ноги, приспущенные трусики, родинка на бедре, задранная маечка, выскочившая грудь, гребаный кулончик, с которого все и началось… Снимки продолжали мелькать, болезненные и бесполезные с учетом того, что в этот чат она больше писать не собиралась.

Палец замер, прекратив листать. И что мне с ними делать? Смотреть, дрочить, жалеть, вспоминать, как было хорошо? Если эти селфи — единственное, что мне осталось, то проще, если вообще ничего не будет.

Механически, один за другим палец удалял ее снимки, пока в длинной ленте не осталось ни одного. Закончив, я переключился в соседнюю ветку к адресату, с которым формально нас ничего не связывало — к самой Саше.

Я: «Не волнуйся. Я все удалил».

Рядом с баблом мгновенно высветилось, что сообщение прочитано. Не сводя глаз, я продолжал гипнотизировать окошко, сам не зная, на какой ответ рассчитываю. Сейчас мне бы хватило даже индикатора, что она пытается хоть что-то напечатать. Секунды проходили, стук колес становился все размереннее — электричка сбавляла скорость, приближаясь к очередной станции. Устав смотреть на безжизненный экран, я затолкал смартфон в карман и отвернулся к окну.

Мимо мелькали частные домики, дачи, огороды и старые трехэтажные блочки. Дрогнув, электричка встала на рельсах, и двери отворились. Большая часть пассажиров вышла на потрескавшийся перрон, включая влюбленную школьницу, однако с самой остановки никто не вошел. Дернувшись, поезд снова тронулся, и теперь, кроме меня, в вагоне остались всего пара человек, сидящих в другом конце. Пейзаж за окном был все таким же уныло однообразным. Понимая, что ничего не потеряю, я закрыл глаза, надеясь остаток пути просто проспать.

Впустив поток холода, громко лязгнула дверь, ведущая из тамбура. Следом раздались отчетливые шаги — раздражающе приближающиеся, которые не заглушал даже нарастающий стук колес. А потом напротив меня скрипнула скамейка. Серьезно, в пустом вагоне подсесть к кому-то? Настолько не хватает внимания? Хмурясь, я открыл глаза и чуть не открыл следом рот.

На скамейке напротив, лицом к лицу ко мне, в белоснежном деловом костюме, удивительно не вязавшимся ни со стареньким вагоном, ни с облезшей станцией, на которой он появился, сидел Сэл. Что, у него здесь дача? И что выращивает? Яблоки?

Несколько минут мы молчали — я угрюмо, всем видом показывая, что ему не рад, а он довольно, давя своей улыбкой мне на нервы. Под его черными глазами, в которых вполне можно утонуть, даже просто тупить в окно не получится. И что, так будет до самого конца? Так это еще больше трех часов!

— Да что вам опять надо? — не выдержал я.

Сэл неспешно качнул головой.

— Ничего. Просто оказался рядом. Такое ощущение, что тебе не с кем поговорить. Хочешь — поговорим, нет — помолчим…

Чувствуя во всем этом издевку, я сцепил руки на груди и отвернулся к окну, наглядно выражая свое желание. Однако он, предложивший помолчать, молчать явно не собирался.

— С древних времен я прихожу к тем, кто на распутье, кто потерял надежду. Прихожу, чтобы поддержать и дать веру, чтобы помочь…

Честное слово, не знал бы, кто он, подумал бы, что ко мне подсел сектант-миссионер, настойчиво впаривающий то, чего я точно не просил. Почему же, интересно, сам-то упал? Что, к нему никто не пришел?

— Кольцо Асе, — я с досадой повернулся к нему, — вы за этим дали?

Сэл невозмутимо пожал плечами.

— У вас у всех есть право не брать. Демоны искушают, но руку вы протягиваете сами. И потом, — великодушно добавил он, — благодаря мне, тебе удалось лучше понять свою хозяйку.

На миг забывшись, я встретился с его взглядом — и меня мгновенно потянуло в какую-то безнадежную черную бездну, такую глубокую, что из нее вполне можно и не выбраться. Торопливо отведя глаза, я снова отвернулся к окну.

— Чтобы полностью раскрыть потенциал, который дает Би, — продолжил Сэл, — надо безоговорочно верить ей до самого конца. На это способны лишь гении и фанатики. Все остальные, кто случайно оказался рядом с ней, просто самоубийцы…

Электричка набирала скорость, и в такт каждому слову колеса истерично стучали по рельсам.

— Я вижу твои мысли, могу их читать. Она тебе не подходит. Ты умный и осторожный, и связываться с Би тебе противопоказано. Она приведет тебя на эшафот. Сейчас, когда ты сам начал это понимать, — вкрадчиво добавил он, — самое время ее бросить…

Я нахмурился. Говоря, он словно брал какие-то нужные ему мысли, облекал в подходящие слова и ловко проталкивал мне в голову, пытаясь выдать их за мои собственные, решая за меня, что я уже начал понимать, а чего еще нет.

— А вам-то, — покосившись на него, буркнул я, — какая разница?

Сэл устроился на скамейке еще удобнее, явно пока не собираясь уходить.

— Ни в раю, ни в аду, ни на земле — в целом мире никто не знает Би лучше, чем ее знаю я, — отозвался он. — Веками мы с ней сражаемся за одни и те же души. Вечные соперники… Хотя, вернее сказать, веками я спасаю людей от нее…

Стараясь не вслушиваться, я мрачно смотрел в окно, следя за кустами и деревьями, проносящимися вдоль путей так стремительно, что начинала кружиться голова. Мог бы спасать и потише, а то уже сильно раздражает.

— Если бы ты знал о ней то, что знаю я, — голос на скамейке напротив не умолкал, — мне бы даже не пришлось тебя убеждать. Ты бы сам ее бросил…

Мерный стук колес укачивал, словно гипнотизируя, помогая его словам пробираться в голову еще легче — и мне было все сложнее на них не реагировать. Они будто сами застревали в извилинах.

— Подлинный фамильяр Би никогда бы не стал сбегать от своих проблем. Нет, даже не так: у ее подлинного фамильяра нет проблем, только вызовы, которые он с радостью принимает. С радостью, — повторил Сэл таким тоном, будто сам не понимал, как это возможно, — сражается с обстоятельствами. То, что ты сейчас здесь, уже доказывает, что ты ей не подходишь…

Самый ленивый, самый бесполезный фамильяр!.. Отзываясь на сказанное, в голове вдруг всплыли слова Би — так к месту, словно он поднял их из картотеки памяти и услужливо ткнул мне прямо в лицо. Следом так же услужливо он всколыхнул другое воспоминание, другое имя, которое сейчас могло хоть что-то прояснить.

— Помните, — я вновь повернулся к нему, — вы обещали ответить на один вопрос?