Император Пограничья 13

Глава 9

Боль пронзала грудь с каждым вдохом. Расплавленный титан прожигал кожу, запах горелой плоти забивал ноздри. Ещё секунда — и световое копьё пробьёт насквозь. Крамской усилил натиск, его глаза горели безумным торжеством.

— Всё, мальчишка? — прохрипел он, вены на шее вздулись ещё сильнее. — Загнал тебя в угол, как крысу! Видишь, кто я на самом деле? Я не трус. Не трус!

Толпа за барьером обливалась потом. Жар от нашего поединка проникал за пределы арены, заставляя зрителей отступать. Князь Трубецкой торопливо усиливал защитный купол, его лоб покрылся испариной от напряжения.

Вместо того, чтобы пытаться пробить лбом стену, я активировал Каменную поступь и просто провалился в камень, словно в воду. Световое копьё ударило в пустоту. Одновременно я направил энергию на создание металлических шипов — из-под земли вырвался целый лес стальных клинков, превращая поверхность арены в смертельную ловушку.

Крамской среагировал мгновенно. Его тело вспыхнуло и растворилось в свете, превратившись в сияющий сгусток энергии, который взмыл вверх. Архимагистр избежал моей атаки, паря над полем боя как миниатюрное солнце, но даже из-под земли я ощутил, что это простое на первый взгляд заклинание мгновенно сожгло больше четверти его резерва. Дематериализация вкупе с полётом и ускорением и не могла быть дешёвым заклинанием.

— Знаете, что самое жалкое? — крикнул я из-под земли, мой голос доносился через трещины в камне. — Вы стали именно тем, чего я ожидал. Ничтожеством, накачанным стимуляторами. Посмотрите на свои глаза — жёлтые, как у Елецкого перед смертью!

Сияющий сгусток дрогнул, затем материализовался обратно в человеческую форму. Лицо Крамского исказила ярость. Моя провокация достигла цели — он терял тактическую выдержку.

Я постоянно обновлял обсидиановое покрытие на титановом доспехе, залечивая повреждения. Затем активировал усиленный Каменный гейзер. На ранге Магистра заклинание работало иначе — не один, а серия извержений по периметру арены. Земля взорвалась фонтанами пыли и металлических частиц из разрушенных шипов. Песчаная буря с раскалёнными осколками металла заполнила воздух, мгновенно превращаясь в расплавленные капли от жара.

Вырвавшись на поверхность, я метнул в него несколько Каменных клинков, но противник ушёл рывком в сторону.

Зато Ипполит Львович материализовался полностью — в облаке пыли его световая форма теряла преимущество. Он воздел руки, и я почувствовал, как воздух сжимается.

Архимагистр создал сферу чистой энергии размером с дом, но затем начал сжимать её. Воздух искажался, земля трескалась от одного присутствия такой концентрированной мощи. Зрители ахнули — они чувствовали давление этой силы даже сквозь барьер. Сфера сжалась до размера кулака, готовая стереть квартал города.

Гранитный щит сформировался мгновенно в ответ на мимолётное мысленное усилие. Трёхметровый купол плотнейшего камня закрыл меня с головой. Противник выпустил свою атаку в ту же секунду. Взрыв оказался таким мощным, что гранит треснул по всей поверхности. Я снова нырнул под землю Каменной поступью, уходя всё глубже и глубже, чувствуя, как чудовищный взрыв за моей спиной плавит все торчащие клинки и выжигает землю на десяток метров вглубь.

Когда я вынырнул в стороне, поле боя превратилось в расплавленное стекло. Противник уже опустился на землю, экономя силы. Время точечных заклинаний прошло, в ход пошла тяжёлая артиллерия.

Вихрь режущих лучей, похожих на световую бурю, закрутился вокруг него. Барьер Трубецкого затрещал. Остальные Мастера и Магистры в панике бросились укреплять защиту, опасаясь за свои жизни.

Понимая, что намерен делать мой визави, я тут же преобразовал обсидиан на Живом доспехе в кварц — прозрачный минерал с высоким показателем преломления. Световые лучи, ударяя в кварцевую поверхность, преломлялись и отражались обратно. Крамской закричал — его собственная атака прожигала ему плечо и бок, обнажая почерневшее мясо.

— Чувствуете, как колотится сердце? — я медленно приближался к нему. — Это не адреналин — это стимулятор выжигает вас изнутри. В Гильдии вам сказали, что он безвреден, не так ли? Тем выродкам плевать, выживете вы или умрёте, лишь бы забрали меня с собой. Сколько ещё минут, прежде чем ваше тело откажет?

Бывший председатель Академического совета зашатался. В его глазах мелькнул страх — он чувствовал, как сердце бьётся слишком быстро, как дрожат руки. Архимагистр потерял самообладание и начал тратить энергию без счёта, выпуская хаотичные атаки во все стороны.

Уклоняясь и отражая вспышки, я выжидал момент для решающего удара.

В памяти всплыл голос отца из прошлой жизни — мы стояли на тренировочном плацу, я был измотан после спарринга с ветераном-инструктором.

«Запомни, сын, — отец положил тяжёлую руку на моё плечо, — когда противник сильнее, не сопротивляйся его мощи — направь её. Если он толкает — потяни, если тянет — подтолкни. Сила противника — его же слабость».

Отец повернулся к инструктору:

— Флоки, покажи, как бьёшь сверху. С силой.

Ветеран широко замахнулся деревянным мечом. В момент, когда клинок пошёл вниз, отец шагнул в сторону, подхватил руку инструктора и потянул вперёд, добавляя к удару собственный импульс. Флоки, не ожидавший такого, споткнулся о подставленную ногу и тяжело рухнул наземь. Весь приём занял секунду.

— Видишь? — отец помог инструктору подняться. — Его сила плюс твоё направление. Чем сильнее бил, тем больнее упал.

Смысл этих слов я понял гораздо позже, и сейчас они станут ключом к победе.

Активировав Каменный гейзер вновь скрывая себе в облике пыли, я создал свою копию через Стальное эхо — металлического двойника, которым можно было при желании управлять на расстоянии. Сам же скользнул под землю Каменной поступью.

Крамской набросился на Эхо, принимая его за меня. Оба покрыты металлом, попробуй угадать, кто есть кто. Я заставил копию отступать, блокировать атаки неуклюже, создавая иллюзию истощения. Архимагистр усилил натиск, его лицо озарилось триумфом.

— Всё? Выдохся, щенок⁈ — прорычал он, обрушивая на двойника град световых вспышек.

Пока противник всё глубже увязал в трясине, я строил вокруг него капкан.

Момент, когда академик распознал обман, оказался прекрасен, и ещё долго будет греть мою душу. Двойник пропустил удар, и световое копьё пронзило его грудь насквозь. Но вместо крови из раны потёк жидкий металл. Крамской замер на секунду, его глаза расширились от осознания.

— Что… Нет!

Горная цитадель — это заклинание для создания временных укреплений, но я использовал его иначе. Энергия щедро хлынула из моего резерва, и…

Сначала по кругу вокруг Крамского из земли выстрелили восемь каменных столбов, каждый толщиной с вековой дуб. Они взмыли ввысь, возносясь остриями в воздух на высоту двадцати метров.

Кварц, а вся структура создавалась именно из этого материала, тёк между опорами подобно вязкой смоле, но со скоростью водопада. Прозрачные стены заполнили промежутки, создавая монолитную структуру.

Архимагистр дёрнулся, пытаясь выскочить из формирующейся клетки, но было поздно — колонны уже срослись между собой.

Я направлял рост кристалла, заставляя его формировать идеальный цилиндр. Земля под ногами Крамского тоже превратилась в кварц, запечатывая его снизу.

Вершина башни сомкнулась последней, отрезая противнику путь наружу. Восемь пиков сошлись в центре, образуя купол. За пару секунд, пока мой оппонент уничтожал Эхо, вокруг Архимагистра выросла двадцатиметровая башня из чистейшего горного хрусталя, прозрачная как стекло, но прочная как гранит. Толщина стен достигала полуметра. Солнечный свет преломлялся в кварце, создавая радужные блики по всей арене.

Если бы на этом я остановился, противник рано или поздно вырвался бы наружу, но внутреннюю поверхность башни я покрыл двухкомпонентной обшивкой. Сначала керамика — термобарьер, не дающий теплу разрушить структуру. Затем зеркальный металл — отполированный до блеска вольфрам. При высокой температуре вольфрам быстро окислялся, и мне приходилось постоянно восстанавливать металл, жертвуя драгоценными каплями энергии.

Медленно я выступил сквозь почву снаружи башни, но всё ещё в кольце дуэльной арены.

Тем временем в импровизированных зеркалах Крамский увидел десятки своих отражений. Несмотря на ослепительный свет его магии, он различал жёлтые глаза, искажённое лицо, дрожащие руки. Он снова лицезрел себя тем, кем был в начале. Ничтожеством.

— Видите? — мой голос эхом отразился от стен башни. — Это всё, чем вы стали. Не воин. Не маг. Всё такой же испуганный старик с химией в крови. Заёмная сила не принадлежит вам, и она вас погубит.

Крамской заметался в башне. В его глазах читалось отчаяние, его личность раскалывалась на куски. В многочисленных отражениях он видел себя настоящего — труса, накачанного стимуляторами. Притворщика и самозванца, выдающего себя за боевого мага. Ребёнка, нацепившего отцовский китель. И этого зрелища его надломленная психика не выдержала. В отчаянии он попытался уничтожить это видение ровно так, как и я ожидал.

Надрывный, истеричный вопль вырвался глотки Архимагистра, как свист пара из лопнувшего котла.

Я почувствовал, как меняется само мироздание вокруг. Это было не просто заклинание — это было обращение к первородной силе света. Солнечные лучи над всем Покровом начали изгибаться, стекаясь к одной точке. Листья на деревьях за пределами арены поблекли, словно наступили сумерки среди дня. Женщина в толпе вскрикнула: «Смотрите на небо!» Само солнце словно потускнело, отдавая свою силу безумцу в башне.

Вся эта чудовищная энергия концентрировалась внутри кварцевых стен. Я видел внутренним зрением, как формируется настоящая звезда — ослепительно белая сфера диаметром в метр, пульсирующая с частотой сердцебиения. Воздух вокруг неё ионизировался, создавая корону из молний. Если бы эта сила вырвалась наружу, она испепелила бы не только арену, но и половину Покрова.

Безумец. Он готов сжечь весь мир ради своей мести. В прошлой жизни я казнил таких без колебаний.

Какой-то молодой боярин в толпе упал на колени, молясь. Девушка-Мастер из свиты князя Трубецкого попыталась бежать, но ноги не слушались её. Даже закалённые в боях Магистры побледнели, понимая масштаб катастрофы.

И удар такой силы действительно сжёг бы меня без следа, да…

Но не зря отец говорил: «Сила противника — его же слабость».

С помощью этой башни я создал идеальную ловушку. Свет и тепло оказались заперты, не находя выхода. Крамской понял, что происходит, слишком поздно. Он пытался разрушить стены, но керамика держала тепло, а восстанавливаемый мною вольфрам отражал всё обратно.

Башня содрогнулась от чудовищной мощи, бушующей внутри. Кварцевые стены завибрировали с частотой, от которой закладывало уши. Я почувствовал, как структура кристалла начинает трескаться на молекулярном уровне. Вражеское заклинание, усиленное стимулятором, оказалось сильнее, чем я рассчитывал.

Керамическая подложка плавилась, вольфрам испарялся быстрее, чем я успевал его восстанавливать. Башня могла рухнуть, выпустив наружу испепеляющую волну.

Нет!

Я сжал кулаки, направляя последние резервы энергии на удержание структуры. Каждая капля магии подчинялась моей воле, каждый атом кварца держался на месте, потому что я приказал. Башня БУДЕТ держать, потому что я так решил! Три секунды борьбы воли против стихии — самые долгие в моей жизни. Но я выстоял. Структура устояла.

Температура внутри взлетела мгновенно. Его одежда не сгорела — она испарилась, превратившись в облачко пепла. Первый отражённый луч ударил в грудь, прожигая кожу насквозь. Он открыл рот для крика, но звук не успел родиться.

Кожа почернела и сморщилась как обугленная бумага. В этот миг, растянувшийся для меня в вечность, я видел сквозь стены внутренним зрением каждую деталь — как лопаются капилляры в его глазах, как седые волосы вспыхивают короной белого пламени, как искажается лицо в последнем безмолвном крике.

Во мне смешались две абсолютно противоречивые по своей природе вещи: презрение к его слабости, но признание его решимости. Ипполит Львович прошёл через многое, чтобы стать воином. Жаль, что он выбрал костыли вместо настоящей силы.

Плоть не плавилась — она сублимировалась, переходя из твёрдого состояния сразу в газ. Архимагистр буквально зажаривал себя собственной силой, и в этом была жуткая справедливость — его одержимость мощью стала его погибелью.

Его последний взгляд был полон осознания. В зеркальной клетке он видел себя таким, каким был в начале — испуганным стариком, который так и не смог изменить свою судьбу.

— Вы сами выбрали стать чудовищем, — мой голос шёл от самих стен башни, отовсюду и ниоткуда одновременно. — Я просто показал вам зеркало.

В последний миг мой противник перестал метаться. Выпрямился. Принял свою смерть. И вот ЭТО заставило меня по-настоящему уважать его.

Всю жизнь Крамской бежал от правды о себе, упал до алхимических усилителей и заёмной силы, но в финале отбросил все иллюзии. Не молил о пощаде, не пытался торговаться, не искал спасения. Просто встретил конец лицом к лицу, таким, каким был на самом деле. В этом принятии была настоящая храбрость — не та маскирующая слабость показная ярость, с которой он сражался, а тихое мужество признать поражение. Он умер честно. И возможно, только в смерти стал тем воином, которым всегда хотел быть.

Когда я развеял заклинание, от всей силы и ярости противника, остался только почерневший скелет, застывший в позе отчаяния. Через миг этот обугленный костяк уже рассыпался в пыль.

А я стоял прямо, не показывая истощения. Отец воспитал меня правителем — усталость показывают только в своих покоях.

— Достойная смерть, — еле слышно произнёс я. Больше ничего не требовалось.

Толпа застыла в шоке. Никто не аплодировал, не кричал. Все смотрели на меня с ужасом и благоговением. Князь Трубецкой медленно опустил барьер, его руки дрожали.

— Победа… маркграфа Платонова, — выдавил он сиплым голосом.

Василий вернулся в съёмную комнату на окраине Угрюма, тщательно проверив, что за ним никто не следил. Мальчишка клюнул на приманку даже легче, чем он ожидал. Эмоциональный, озлобленный, жаждущий справедливости — идеальный инструмент.

Агент снял поношенный кафтан и присел к столу, доставая из тайника под половицей магофон для связи с Гильдией. Три месяца назад, когда он проникал в Угрюм вместе с Макаром Вдовиным, всё было куда проще. Тогда, в разгар Гона, беженцев принимали толпами — проверяли поверхностно, документов особо не спрашивали, главное спасти людей от Бездушных. Система контроля ещё не сформировалась, и это было на руку…

Сейчас же… Василий поморщился, вспоминая рассказы новоприбывших. Этот Крылов со своим Талантом правдовидца просвечивал каждого насквозь. Допросы, проверки, регистрация — настоящая крепость, а не поселение. Хорошо, что он успел обосноваться до всех этих нововведений, иначе пришлось бы искать другие пути проникновения.

Бедный Макар даже не подозревал, что рядом с ним находился второй агент Гильдии. Стандартная практика — ликвидатор не должен знать о наблюдателе.

Задание Василия было проще и сложнее одновременно — отслеживать, докладывать, выжидать возможности. Три месяца он играл роль обычного жителя, собирал информацию, изучал слабые места в обороне Угрюма. И вот неделю назад пришёл новый приказ — найти Марию и Петра Вдовиных, выяснить их местонахождение и состояние. Ценные ресурсы, как выразился Скуратов в зашифрованном послании. Женщина с редчайшим Талантом Алхимического резонанса и мальчик с огромным магическим потенциалом.

Интересно, что старик Скуратов явно вёл свою игру. До Василия дошли слухи, что дело Платонова передали Железнову. Скуратов-Бельский в опале, но всё ещё пытается выслужиться, вернуть расположение Соколовского. И поимка или ликвидация беглых подопытных могла стать его козырем.

Василий усмехнулся. А ведь в мальчишке он увидел гораздо больше, чем просто ценный ресурс для экспериментов. Озлобленный на Платонова ребёнок с потенциальным доступом к воеводе через его мать — это же готовый инструмент для убийства. Флакон с ядом, который он дал Петру, содержал не блокатор магии, а мгновенно действующий нейротоксин. Пять минут после применения, и даже лучший целитель не поможет.

Конечно, шансы, что мальчишка решится, были невелики. Но Василий умел ждать. Если не сработает с первого раза, он найдёт другой подход. Может, инсценирует нападение на мать, подставив людей воеводы. Или подбросит «доказательства» того, что Платонов планирует избавиться от семьи погибшего убийцы. Вариантов много, а Пётр Вдовин — идеальное оружие. Нужно только правильно направить его ярость.

Агент включил магофон и начал набирать зашифрованный отчёт. Скуратов будет доволен — Вдовины найдены, план по устранению Платонова запущен. А если повезёт, то совсем скоро Угрюм останется без своего воеводы, и Гильдия сможет вернуть то, что принадлежит ей по праву.