Император Пограничья 13

Глава 1

Мы добрались до окраин Николополья как раз когда утренний туман начал подниматься от реки, окутывая деревню серой пеленой. Я поднял руку, останавливая отряд в последних кустах перед открытым пространством. Восемь бойцов моей гвардии замерли как статуи — результат улучшений Зарецкого делал их движения нечеловечески точными.

«Скальд, — мысленно позвал я фамильяра, — разведка».

«Разведка, разведка!.. — обиженно возмутился ворон. — Вечно обращаешься, только если тебе что-то от меня надо! У меня, между прочим, тонкая душевная организация. Вот ты знаешь, какой у меня любимый цвет? А? А⁈» — в голосе слышались явные нотки страдания.

«Орешки».

«Ну разведка, так разведка!» — тут же просиял Скальд, и вся обида мгновенно испарилась.

Чёрный ворон взмыл в туманное небо, и через мгновение я уже смотрел на деревню его глазами. Четверо часовых расположились по периметру — двое у въезда со стороны дороги, один на колокольне местной часовни, ещё один патрулировал задворки.

У стены крайнего дома лежали двое местных мужиков — видимо те, кто совсем недавно пытался вступиться за своих жён и дочерей. Лица в крови, одежда порвана, руки связаны за спиной. У одного сломан нос, кровь засохла на подбородке, дышал тяжело и прерывисто. Второй стонал, пытаясь перевернуться набок — видимо, досталось по рёбрам. Шевелятся, значит, живы. Соколова сможет им помочь, как разберёмся с этой двуногой поганью, что захватило деревню.

Основная масса наёмников ещё спала или отходила от вчерашней попойки. Через окна домов я видел разбросанные бутылки, валяющееся оружие. В центральном доме, принадлежащем старосте и судя по всему занятом командованием, начиналось какое-то движение.

— Отходят от пьянки, — прошептал я спутникам. — Большинство ещё не в форме.

— Момент удачный, воевеода, — отозвался приглушённым голосом Ермаков.

— Лихачёва, — продолжая изучать будущее поле боя, обратился я к женщине, — туман недостаточно плотный. Усиль.

За прошедшие месяцы Раиса, как и остальные маги поглощала Эссенцию, используя мой ритуал, и уже достигла ранга Подмастерья, что значительно усилило её возможности. Услышав приказ, она шагнула вперёд, и тени вокруг нас задвигались, словно живые. Тенебромантка сплела из утреннего полумрака дополнительную завесу, делая туман непроницаемо густым на подходах к деревне.

— Красиво работаешь, — одобрил я. — Брагина — сними дозорного на часовне и займи позицию, тебе оттуда весь посёлок будет, как на ладони. Соколова — вначале разбираемся с врагом, потом займёшься ранеными.

Обе девушки почти синхронно подтвердили получение приказа.

Марья растворилась в тумане, словно её и не было. Через фамильяра я наблюдал, как тёмная фигура скользнула к задней стене часовни — там, где старые доски давали достаточно выступов для подъёма. Брагина двигалась абсолютно беззвучно, каждое движение выверено до миллиметра. Результат алхимических улучшений — человек превращался в идеальную машину для убийства.

Часовой на колокольне курил, опёршись на деревянное ограждение, и лениво осматривал туманные окрестности. Марья поднималась по стене, как паук — цепляясь за малейшие неровности, используя силу пальцев и безупречное чувство равновесия. Через минуту она уже висела под самой площадкой колокольни.

Ещё секунда — и Брагина бесшумно перекатилась через край. Часовой даже не успел обернуться. Девушка оказалась за его спиной в мгновение ока. Левая рука легла на рот, намертво блокируя любые звуки, одновременно дёрнув голову назад и обнажив шею. Правой рукой, в которой уже поблёскивал клинок, она с силой провела лезвием поперёк горла — одним быстрым движением, как мясник разделывает тушу. Клинок вошёл глубоко, перерезав и трахею, и сонные артерии. Противник судорожно дёрнулся, пытаясь вырваться, но силы стремительно покидали его тело вместе с жизнью — кровь хлестала из рассечённых сосудов, заливая грудь, а лёгкие заполнялись красной пеной.

Секунда, другая, и он уже оседал назад, поддерживаемый нашим снайпером.

Брагина подхватила падающее тело, не давая ему с грохотом рухнуть, аккуратно опустила на пол колокольни, а через миг заняла позицию у ограждения. Подняла винтовку, настроила прицел. Вся операция заняла меньше трёх минут.

— Позиция занята, — донёсся её приглушённый голос через амулет связи. — Обзор отличный.

Через Скальда я продолжал наблюдать за центральным домом. Дверь распахнулась, и вышел крепкий бородатый мужчина в тактической куртке — командир, судя по уверенной манере держаться. За ним высыпали ещё трое человек.

— Хватит жрать водку как свиньи! — рявкнул офицер, заговорив с неожиданной сильным кавказским акцентом. — Ахмед, Рустам, будите остальных! Через час выдвигаемся!

— Зачем так спешить, Аслан? — возразил один из наёмников. — Можно задержаться, ещё развлечься и потом пустить под нож и эту деревню тоже. Наверняка ведь присягали Платонову, как и другие.

— Идиот! — командир замахнулся, но сдержался. — Нам дали список деревень для зачистки. В нём Николополья нет! Хочешь, чтобы князь нам бошки поотрывал за самодеятельность?

— Да кто узнает…

— Заткнись! Собирайтесь, я сказал!

Наёмники нехотя начали расходиться, пиная двери домов и матерясь на смеси русского и кавказских диалектов.

— Журавлёв, — тихо позвал я сапёра, наблюдая, как наёмники начали стягиваться к своим машинам. — Видишь, где они собираются? Сможешь незаметно подложить сюрпризы, что недавно Исаев подготовил?

Севастьян усмехнулся, доставая из сумки несколько алхимических гранат:

— А то! Только противогазы не забудьте надеть.

Гвардейцы начали бесшумно доставать маски из сумок. Я натянул свою, проверяя герметичность.

— Раиса, прикроешь его тенями?

Лихачёва кивнула, и вокруг сапёра сгустилась тьма. Он двинулся к деревне, практически растворившись в усиленном тумане. Через Скальда я следил за его продвижением — тёмное пятно скользило между домами, подбираясь к транспорту наёмников. Древние машины были залатаны кусками жести разных цветов, но двигатели, судя по звуку, работали исправно. Севастьян ловко закатил гранаты под днище машин и начал отход.

В этот момент из ближайшего дома вывалились ещё трое наёмников, волоча за волосы молодую женщину. Та едва поспевала за ним, спотыкаясь в прихваченной утренним морозом грязи. Во время очередного рывка, она взвизгнула от боли и почти рефлекторно взмахнула рукой, рассекая кожу на щеке наёмника обломанными ногтями.

— Ах ты ж, сука! — в его голосе смешались искреннее удивление и возмущение, как у человека, которого без предупреждения внезапно цапнул безобидный пёс.

Сильный удар по лицу бросил несчастную на колени. Я стиснул зубы, готовый превратить его тело в кровавую взвесь, но дал Журавлёву довершить отход. Как только он вернулся в строй, я прошептал в амулет связи:

— По моему сигналу. Молотов, Ермаков — левый фланг. Железняков, Каменев — правый. Лихачёва — устрой хаос. Журавлёв, действуй.

Гранаты взорвались одновременно, выпуская густое облако едкого дыма. Наёмники у машин взвыли, хватаясь за мгновенно покрасневшие глаза, дико кашляя и заливаясь слезами.

— Вперёд! — рявкнул я.

Гвардия ударила со всех сторон одновременно. Игнат Молотов и Дмитрий Ермаков в броне из Сумеречной стали, несущие массивные пулемёты как обычную винтовку, открыли ураганный огонь по скоплению противника на центральной площади. Чуть в стороне Железняков и Каменев методично расстреливали выбегающих из домов полуодетых наёмников.

— Нападение! К оружию! — заполошно заорал командир, пытаясь организовать оборону.

Но было слишком поздно.

Емельян Железняков ворвался в крайний дом, снеся и дверь, и часть стены. Сил ему теперь было не занимать. Изнутри донеслись крики и стрельба. Через мгновение в окно лицом вперёд вылетел наёмник, приземлившись в грязь под хруст ломаемых позвонков.

— Двое с заложниками в доме справа от Каменева, — в ухе раздался спокойный голос Брагиной.

Всеволод как раз уходил от автоматного огня из окна деревянной постройки сверхъестественно быстрым рывком. Пули выбили фонтанчики грязи из земли там, где он находился секунду назад.

Штурмовик рванул к указанному дому, на ходу вскидывая автомат, и буквально пробил стену насквозь, залетев внутрь в длинном прыжке. Раздались приглушённые выстрелы, крики, звук падающих тел. Через минуту наш боец появился в дверном проёме

Краем глаза я видел, как наш полевой медик, Марина Соколова, сняла метким выстрелом полуодетого солдата удачи, который вывалился из сарая с обрезом в руке, второй пытаясь подтянуть штаны.

Я сосредоточился на металле вокруг, ощущая каждый железный предмет как продолжение собственного тела. Автоматы в руках наёмников, ножи за поясами, даже пряжки ремней — всё это пульсировало в моём сознании, готовое подчиниться воле. Четверо врагов, засевших в центральном доме, открыли огонь из окон, но летящие в мою сторону пули замерли в воздухе, словно попав в невидимую стену.

— МАГ! У НИХ МАГ! — заорал кто-то.

— ГДЕ ЭМИН?!!

Мысленным усилием я развернул стволы чужих автоматов, заставляя каждого целиться в товарища. Раздались крики ужаса — враги пытались бросить автоматы, но их пальцы словно приросли к рукояткам из-за металлических лент опутавших чужие конечности.

Ещё одно усилие воли, и спусковые крючки вжались до упора сами собой. Короткие очереди прошили тела стрелков в перекрёстном огне. Крики оборвались. В окнах центрального дома больше не мелькали силуэты.

Марья Брагина с крыши сарая методично отстреливала тех, кто пытался организовать сопротивление. Её новые артефактные очки, спасибо Сазанову, позволяли видеть жизненную ауру даже сквозь стены домов. Выстрел — и наёмник, прятавшийся за углом, упал с простреленной головой. Ещё выстрел — и стрелок за стеной второго этажа, чей металл я ощущал, как продолжение себя, отлетел вглубь комнаты.

— Слева, за поленницей! — предупредила она.

Игнат развернул Трещотку, превращая поленницу в щепки. Двое спрятавшихся за ней наёмников не успели даже вскрикнуть.

Через глаза Скальда я видел всю деревню как на ладони. Ворон кружил над крышами, то поднимаясь выше для общего обзора, то пикируя вниз для детального наблюдения за отдельными участками боя. Его зрение позволяло мне одновременно отслеживать продвижение Каменева к дому с заложниками, контролировать позицию Брагиной на колокольне и видеть, как остальные бойцы прочёсывают улицы. Картина складывалась целостная — словно я находился сразу в нескольких местах, координируя действия отряда и видя каждое движение противника. Этот двойной обзор — собственными глазами и глазами фамильяра — давал огромное тактическое преимущество.

В одном из домов ситуация осложнилась. Емельян Железняков сжато доложил ситуацию: трое врагов захватили семью с детьми.

Сквозь его амулет связи доносился басовитый и крайне нервный крик одного из представителей Чёрных Молний:

— Назад! Назад, или я вышибу им мозги!

Всё это сопровождалось плачем невидимой мне снаружи женщины.

Я уже собирался отдать приказ, но мелькнувшая дальше по улице Тенебромантка растворилась в тенях. Через мгновение в доме с заложниками погас всякий свет — даже утренние лучи солнца не проникали в окна. Под шелест клинков, пластающий хрупкую плоть, раздались три коротких вскрика, а следом звук падающих тел.

— Чисто, — спокойно доложила Раиса, выводя семью из дома. — Заложники целы.

Больше половины бойцов «Чёрных Молний» были нейтрализованы, но внезапно я засёк, как под грохот автоматной стрельбы из дома вылетел худощавый тёмноволосый мужчина с камуфляжных штанах и белой майке на голое тело, сжимающий в руке магический жезл. Рикошетящие от его защитного барьера пули разлетались во все стороны, точно галька под колёсами машины. Емельян Железняков преследовал противника, наставив на него автомат и выпускал очередь за очередью, пока не опустошил магазин до конца.

Незнакомец оказался магом ранга Мастера первой ступени, судя по плотности его ауры. Тот издал гортанный крик, и по левую руку от него из сарая выметнулись два матёрых волка и огромный бурый медведь. Звери двигались неестественно синхронно, их глаза горели тусклым жёлтым светом магического подчинения.

Бестиамант… Довольно редкая специализация, позволяющая подчинять себе и усиливать диких животных, заставляя их драться вместо себя. Пальцы мага сплетали невидимые нити контроля, направляя зверей на ближайших к нему гвардейцев — Железнякова и Ермакова, который прибежал на помощь товарищу.

Емельян спешно перезаряжал автомат, когда на него сбоку прыгнул волк. Челюсти щёлкнули там, где мгновение назад была человеческая шея. Железняков стремительно откатился, но второй волк уже вцепился зубами в цевьё автомата и вырвал оружие из рук, едва не сломав пальцы Емельяна.

— Сучье вымя! — прорычал штурмовик, выхватив боевой нож и пистолет.

Первый волк кружил вокруг, выискивая уязвимое место в защите. Емельян двигался с нечеловеческой скоростью — результат улучшений Зарецкого, — но волки под контролем бестиаманта атаковали слаженно, как единый организм. Железняков полоснул ножом по морде одного, тут же выстрелил из Степного Орла в другого, едва не пробив череп. Зверь сместился в сторону, но недостаточно быстро. Пуля пропахала его бок, уйдя в землю. Раненый волк взвыл, но не отступил — магическое подчинение гасило инстинкт самосохранения.

Медведь тем временем обрушился на Дмитрия Ермакова. Трёхсоткилограммовая туша врезалась в гвардейца, сбивая с ног. Любого обычного человека такой удар убил бы на месте, но усиленные кости Дмитрия выдержали. Он перекатился назад через голову, уходя от когтистых лап, и поднялся на ноги.

— Зря ты так, Михаил Потапыч, — безмятежно пробурчал Ермаков.

А потом произошло нечто невероятное. Хоть я и видел это прежде во время штурма базы Гильдии Целителей, но картина всё равно впечатляла до глубины души.

Молодой человек глубоко вдохнул, и его тело начало меняться. Соматомантия — редчайший дар, позволяющий изменять параметры собственного организма. Мышцы Дмитрия вздулись, рост увеличился почти до двух с половиной метров.

Доспехи из Сумеречной стали, прежде болтавшиеся на теле, плотно охватили фигуру. Благодаря хитроумной системе подвижных соединений и заложенному конструкторами запасу габаритов, броня расширялась, металлические сегменты расходились по потайным механизмам, подстраиваясь под увеличивающиеся размеры владельца.

Медведь замер на мгновение, сбитый с толку внезапной трансформацией противника. Этого хватило. Ермаков прыгнул вперёд с неожиданной для его новых габаритов скоростью, забросив себя на загривок бурого хищника. Массивные руки обхватили череп медведя выгибая его назад. Зверь заревел, пытаясь вырваться, когти царапали пустоту, а Дмитрий тянул всё сильнее.

Раздался влажный хруст. Хребет медведя переломился. Животное обмякло, и Ермаков упал в стороне. Его тело начало возвращаться к нормальным размерам — поддержание такой трансформации требовало солидных затрат энергии, весьма ощутимых даже для Подмастерья.

Железняков тем временем прикончил обоих волков. На его лице и руках виднелись глубокие царапины, куртка была порвана в нескольких местах, но панцирь из Костедрева спас от самых страшных ран. Емельян стоял на ногах и злобно ухмылялся, глядя в глаза магу.

— Ещё зверушек не осталось? — прохрипел он, вытирая кровь с разбитой губы.

Бестиамант попятился, его лицо побледнело, а язык нервно облизнул губы под аккуратными усами. Потеря контролируемых животных явно дезориентировала мага. Он попытался сплести какое-то атакующее заклинание, воздвигая вокруг себя мерцающий щит, но сбоку грохнул выстрел из подствольника — граната угодила прямо в магический барьер и взорвалась, разнеся защиту в клочья. Оглушённый взрывом маг пошатнулся, и Марья Брагина с крыши сарая тут же взяла его на прицел. Выстрел — и бестиамант рухнул с простреленным черепом, выронив из рук жезл.

Емельян возмущённо крутанулся в сторону Каменева, который с кривой ухмылкой держал на плече автомат с подствольным гранатомётом.

— В большой семье клювом не щёлкают, — издевательски протянул Всеволод.

В этот момент из окна центрального дома, где забаррикадировался командир «Чёрных Молний», раздался гортанный крик:

— Маркграф! Маркграф Платонов! Выслушайте меня! Мы можем договориться!

Я подошёл ближе, не скрываясь, зная, что ничто из их арсенала не сможет мне повредить. Возле одного из домов я заметил Марину Соколову и Севастьяна Журавлёва, держащих на прицеле сдавшихся наёмников. Целая группа лежала лицом в землю, закинув ладони на затылок.

Командир ратной компании, судя по голосу тот самый Аслан, сидел привалившись спиной к стене возле окна. В глубине помещения маячили силуэты ещё троих наёмников.

— Я готов заключить сделку! — нервно продолжал командир. — Дайте мне две тысячи рублей за компенсацию расходов, и мы уходим из Пограничья! Тысячу! И даю честное слово — больше никогда не возьмём здесь заказы!

Я молча смотрел на окно. В голосе наёмника звучало отчаяние, но какая невероятная наглость — требовать деньги за то, чтобы убраться отсюда живым.

— Пятьсот! И информация! — крикнул Аслан. — Я знаю планы других ратных компаний, маршруты, цели! Всё расскажу! Только заплатите за мирный уход!

Восхитительно. Этот ублюдок избивал местных жителей, грабил деревню, а теперь ещё и требует от меня плату за милость не делать этого впредь. Такой уровень беспринципности почти достоин уважения.

— Мертвецам деньги не нужны, — коротко ответил я, легко распознав ложь в словах противника.

— Сто рублей! — голос командира сорвался на визг. — И мы поклянёмся никогда больше не появляться в ваших землях!

Я повернулся к ближайшим гвардейцам:

— Всех в расход.

Молотов кивнул, поправляя Трещотку. Из дома донеслись проклятия Аслана, смешанные с криками о международном праве и конвенциях, но я уже отвернулся. Ермаков и Железняков подступили, вытаскивая гранаты из подсумков.

Но тратить боеприпасы нам не пришлось.

Местные жители, до этого момента прятавшиеся по домам, начали выходить на улицы. Сначала по одному, потом группами. В руках у них были вилы, топоры, серпы — всё, что могло служить оружием.

— За Николополье! — крикнул кто-то.

— Смерть насильникам! — подхватили другие.

Толпа, как прилив, понеслась к группе пленных наёмников. Избитые вчера мужики, которых подлатала Марина Соколова, ковыляли впереди, сжимая дубины. Женщины, пострадавшие от бесчинств Чёрных Молний, шли следом с решительными лицами.

Крестьяне накинулись на раненых и сдавшихся наёмников. Это не был бой — это была расправа. Месть за унижения, насилие, грабежи. Мои гвардейцы могли их удержать, но я не отдал такого приказа. Останавливать жителей означало защищать тех, кто час назад терроризировал деревню.

Военнопленные заслуживают суда и достойного обращения. Для карателей и мародёров есть только один приговор — смерть на месте.

«Хозяин! — запаниковал ворон. — Катастрофа! Сюда едет целая армия! Человек сто, все вооружены до зубов! Мы же все погибнем!»

Я выругался сквозь зубы. Теперь, когда мы подарили этим людям надежду, мы не можем бросить их без защиты. А теперь ещё и подкрепление противника на подходе.