Император Пограничья 13

Глава 15

Ранним утром армия Владимира начала выдвижение из города. Колонна растянулась на несколько километров — впереди шли грузовики с пехотой и артиллерией, за ними легковые машины наёмников, далее боярское ополчение верхом на лошадях, а замыкали процессию телеги с провиантом и немагическими вспомогательным силами знатных родов.

В последний момент к армии присоединились два десятка бойцов капитана Ибрагимова — бывшего командира одного из отрядов ратной компании «Алые Витязи». По наёмным компаниям разлетелась информация, что он ушёл из Витязей после конфликта с командованием и забрал с собой желающих повоевать и отомстить Платонову за унижение их товарищей. Эти люди шли мрачной группой, ни с кем не общаясь, жаждая крови.

Генерал Хлястин, восседавший в головном внедорожнике, методично поправил белые перчатки и взглянул на карту. Рядом полковник Ладушкин нервно теребил жидкие русые волосы.

— Темп движения неудовлетворительный, — констатировал генерал. — Телеги тормозят всю колонну.

— Прикажете машинам уйти вперёд? — предложил Ладушкин водянистым голосом.

Хлястин кивнул. Вскоре моторизованные части оторвались от основной массы, оставив конницу и обозы далеко позади.

Первые проблемы начались через полчаса марша. На узком лесном участке дорогу перегородили поваленные деревья — стволы вековых сосен лежали крест-накрест, образуя непроходимый барьер. Чингис, жилистый командир, подъехав к препятствию, лишь процедил сквозь зубы проклятие. Пришлось вызывать сапёров с бензопилами.

Пока расчищали завал, из леса донеслись выстрелы. Снайперы Угрюма методично выбивали передовых разведчиков. Капитан Плещеев из ратной компании «Булат» потерял троих дозорных за четверть часа.

Не успели расчистить первый завал и продолжить движение, как раздался взрыв. Легковая машина наёмников взлетела на воздух, наехав на мину. Обломки и багрово-сизые части тел разлетелись в стороны. Генерал приказал проверять каждый метр дороги миноискателями. Семён Кривоносов из Неукротимых только сплюнул в дорожную пыль, пробормотав, что дело пахнет дерьмом.

Темп движения упал до скорости пешехода. Колонна растянулась ещё сильнее, когда начались атаки на арьергард. Маги-аэроманты Угрюма налетали на хвост колонны, обрушивали атаки и исчезали. Геоманты атаковали из-под земли, создавая провалы и каменные шипы.

Боярское ополчение, которое должно было в теории оберегать войско от таких магических угроз, реагировало медленно. Изнеженные аристократы не привыкли к настоящей войне. Приходилось разворачивать всю армию к противнику, но пока разворачивались, атакующие уже отступали. Это повторялось снова и снова — три, четыре раза за день.

Проблемы усугублялись разнородным составом армии. Боярское ополчение считало себя выше наёмников и отказывалось выполнять приказы их командиров. Наёмные компании постоянно спорили о порядке движения и распределении трофеев. Княжеская гвардия под командованием Ладушкина держалась особняком, игнорируя всех, кроме прямых приказов Хлястина. Усиленные бойцы Гильдии Целителей вообще не вступали в контакт с остальными, двигаясь отдельной колонной.

К полудню, когда машины удобно встали перед новыми завалами на дороге, снайперы Угрюма прострелили колёса у трёх грузовиков и двигатель внедорожника. Пришлось останавливаться, менять покрышки под постоянной угрозой обстрела. Некоторые бойцы дрожали, загривком чувствуя холодное дыхание смерти. Нажмёт невидимый стрелок на спусковой крючок, или выберет более важную цель?..

Особенно болезненной стала атака на обозы. Группа диверсантов забросала телеги с провиантом зажигательными гранатами. Огненные маги добавили жару, превращая фураж в пылающие факелы. Пока наёмники Рустама из «Иноходцев» гасили пламя, половина припасов превратилась в пепел.

Психологическое давление усиливалось. Впереди головного дозора внезапно возникла иллюзия — сотни воинов в лесу, готовых к атаке. Хлястин приказал остановиться и готовиться к бою. Потеряли час, выясняя, что это мираж, созданный иллюзионистами Угрюма.

В следующий раз, когда дозорные приняли движение в лесу за очередную иллюзию, это оказались реальные бойцы. Шквал пуль и огненных шаров обрушился на расслабившуюся колонну. Погибло семнадцать человек, ранено вдвое больше. После этого любое шевеление в лесу вызывало панику и остановку всей армии.

Взрывные руны на дороге пугали лошадей боярского ополчения. Кони вставали на дыбы, сбрасывали седоков, вносили хаос в движение. Молодые бояре, привыкшие к парадным выездам, а не к боевым маршам, паниковали при каждом взрыве. Многие подумывали о поиске благовидного предлога для того, чтобы вернуться домой.

Путь до границы Пограничья, который в нормальных условиях отсутствия снежных завалов и наличия конницы занял бы три-четыре часа быстрым маршем, растянулся на весь световой день. Солнце уже клонилось к закату, когда измотанная, деморализованная армия наконец пересекла заветную черту. То, что планировалось как стремительный бросок, превратилось в мучительное ползание под постоянными ударами.

Наёмники оживились — впереди маячила перспектива богатой добычи. «Война кормит себя сама», — злорадно проговорил кто-то из людей Кривоносова, представляя, как будет шарить по домам, пока хозяева будут лежать на улице с перерезанными глотками.

Первая деревня встретила их гробовой тишиной. Дома стояли нетронутыми, но абсолютно пустыми. Ни людей, ни скота, ни зерна в амбарах. Колодцы были сухими — явно не обошлось без магии.

Молодые бояре недоумённо переглядывались. Хлястин лишь мрачно констатировал очевидное — население эвакуировали, всё ценное вывезли. Методично, без спешки, по заранее отработанному плану.

Следующие две деревни оказались в том же состоянии. Наёмники, рассчитывавшие пополнить припасы грабежом, злобно ругались. Кадровые части Владимира тревожно переглядывались — без местного снабжения кампания усложнялась. Особенно, если не удастся с наскоку взять Угрюм.

В последней деревне обыск принёс единственную находку — несколько бочек крепкого самогона, спрятанных в подвале.

— Хоть что-то, — хмыкнул Чингис, но в его голосе не было веселья.

Генерал Хлястин смотрел на опустевшие дома, поправляя белые перчатки. Тактика выжженной земли в сочетании с постоянными налётами превращала быструю карательную операцию в изматывающую войну на истощение. И это было только начало.

Три дня назад

Получив от Коршунова доклад о концентрации войск во Владимире, я немедленно принял решение о тотальной эвакуации. Тысяча бойцов — это была не очередная вылазка наёмников, а полноценная карательная экспедиция, намеренная стереть Угрюм с лица земли. Защитить все деревни Пограничья с имеющимися силами от настолько масштабных сил противника я не мог. Оставалось единственное решение — лишить врага возможности кормиться за счёт местного населения.

Военное положение объявили в тот же день. На главной площади Угрюма я обратился к собравшимся жителям, не скрывая серьёзности угрозы. Реакция была предсказуемой — страх, недоверие, ропот. Многие не верили, что князь пойдёт на открытую войну против собственных подданных.

План эвакуации разработали за одну ночь. Василиса взяла на себя координацию транспортных потоков, Игнатий — размещение беженцев в Угрюме и Иванищах под боком у Руслана Ракитина, майор Беспалов организовал инженерные работы по уничтожению инфраструктуры. Все деревни в радиусе дневного перехода подлежали полному опустошению — людей, скот, зерно вывозили в Угрюм, колодцы осушали и засыпали, мосты готовили к подрыву.

Времени оставалось катастрофически мало. По расчётам Коршунова, армия Сабурова выступит через три дня, максимум через неделю. За это время нужно было эвакуировать почти тысячу человек, каждый из которых считал свою избу самым безопасным местом на земле.

Убедить крестьян покинуть дома оказалось настоящим испытанием. Октябрь уже покрывал землю первыми заморозками, впереди маячила зима, а я требовал от людей бросить всё и уйти в неизвестность. В деревне Малые Борки староста встретил меня с откровенным недоверием.

— Воевода, вы же понимаете, что просите? — седобородый мужик развёл руками. — Дома бросить, хозяйство… А если это просто слухи? Вдруг князь одумается?

— Не одумается, — отрезал я. — Армия уже собирается. Через три дня здесь будет тысяча наёмников, которым Сабуров пообещал щедрую добычу.

— Так мы ж простые люди, нам-то что делить с господами? — возразила пожилая женщина из толпы.

— Дворяне нехай дерутся, а мы тихо пересидим, — добавил другой голос.

Тогда я применил последний аргумент. Привёз свидетелей — жителей из деревень, уже познавших, что такое набеги наёмных компаний. Староста из Николополья, всё ещё с опалённой бородой после недавней атаки, говорил просто и страшно:

— Они не разбирают, кто перед ними. Грабят всё, что можно унести. Женщин насилуют, мужчин калечат для забавы… — он осёкся, не в силах продолжить.

Вдова из Николополья, потерявшая мужа во время налёта «Чёрных Молний», добавила дрожащим голосом:

— Это не война господ между собой. Они идут выжечь Пограничье дотла. Их атаман прямо говорил — приказ не оставлять камня на камне.

После таких рассказов даже самые упрямые начинали собирать пожитки.

Организация исхода превратилась в логистический кошмар. Василиса координировала транспортные колонны, используя все доступные телеги и грузовики. Первыми вывозили детей, женщин и стариков. За ними — скот и запасы зерна. Мужчины уходили последними, многие с неохотой оставляя дома предков. Некоторые пытались отсидеться, приходилось перепроверять, что никого не забыли.

Я лично руководил самой болезненной частью операции — уничтожением инфраструктуры. Собрав всех геомантов Угрюма, поставил перед ними задачу, от которой многие поморщились.

— Осушаем все колодцы в радиусе пятнадцати километров, — приказал я. — Вытягиваем воду и обрушиваем стенки.

Молодой маг из Муромского острога возмутился:

— Но воевода, некоторым колодцам сотни лет! Это же варварство!

— Варварство — это оставить врагу возможность напоить тысячу человек и лошадей, — жёстко ответил я. — Колодцы можно выкопать заново. Мы это сделаем, клянусь. А вот мёртвых уже не воскресить.

Геоманты работали сутками. Вода из колодцев шла на заполнение бочек для эвакуируемых. Сами колодцы превращались в засыпанные землёй ямы. Без воды армия Сабурова не сможет долго оставаться на опустошённой территории.

Параллельно другие маги согласно моему плану готовили сюрпризы для незваных гостей. Я видел зловещие улыбки Тимура Черкасского и Степана Безбородко, когда они возвращались из очередной «командировки». Даже обычно весёлая Полина Белозёрова работала с каким-то мрачным сосредоточением, осушая колодцы.

К вечеру третьего дня эвакуация завершилась. Пограничье опустело. Деревни стояли нетронутыми, но мёртвыми — ни души, ни скотины, ни зёрнышка в амбарах. Только в нескольких местах специально оставили «подарки» — бочки с самогоном. Пускай отпразднуют «победу» как следует!..

Стоя на стене Угрюма, я смотрел на заполненные беженцами улицы. Несколько тысяч человек доверили мне свои жизни. Теперь оставалось доказать, что это доверие было не напрасным.

Генерал Хлястин осмотрел опустевшие деревни — Большие и Малые Острова, расположенные на юго-востоке от Угрюма. Два поселения в шаговой доступности друг от друга давали достаточно места для размещения тысячной армии.

— Останавливаемся здесь на ночлег, — приказал он полковнику Ладушкину. — Завтра на рассвете выдвигаемся к Угрюму. Атакуем с юга, как и решили.

Ладушкин нервно кивнул, теребя жидкие русые волосы:

— Где жители? Ни единой души…

— Эвакуировались, — мрачно констатировал Пётр Алексеевич. — Платонов подготовился.

— А те бочки с самогоном…

— Распределить между частями. По кружке на человека, не больше. Завтра бой, пьяных мне не нужно.

Распределение войск по домам превратилось в хаос. Боярское ополчение немедленно заняло лучшие дома в центре Больших Островов, выставив своих слуг охранять вход. Молодые аристократы с брезгливостью осматривали крестьянские жилища, морща носы от запаха навоза и дыма.

— Это что, спать придётся на соломе? — возмущался какой-то юный боярич из рода Кудрявцевых. — Где перины? Где нормальная мебель?

Княжеская гвардия под командованием Ладушкина обосновалась отдельно, заняв несколько домов на окраине Больших Островов. Гвардейцы держались обособленно, не смешиваясь ни с боярами, ни с наёмниками. В их рядах чувствовалось напряжение — многие помнили полковника Щербина и то, как внезапно он «умер от инфаркта».

Наёмные компании делили между собой Малые Острова, и процесс этот сопровождался постоянными стычками. «Неукротимые» Семёна Кривоносова столкнулись с «Булатом» капитана Плещеева из-за большого амбара, который обе компании хотели занять под казарму.

— Мы первые пришли! — рычал здоровенный Кривоносов, сжимая кулаки.

— Мы крупнее, нам больше места нужно, — негромко парировал Рустам из Иноходцев, положив руку на рукоять пистолета.

Чингис со своими монголами занял кузницу и соседние постройки, молча наблюдая за спорами задиристых псов. Иван Плещеев из «Булата» увёл своих людей подальше от шума, разместившись на самой окраине деревни и выставил оцепление.

Два десятка бывших «Алых Витязей» капитана Ибрагимова заняли полуразрушенный сарай на окраине Малых Островов, не желая делить кров ни с кем из других компаний. Их мрачные лица и молчаливость отпугивали даже закалённых наёмников.

Тридцать усиленных бойцов Гильдии Целителей в чёрной форме без опознавательных знаков вообще не стали входить в деревни. Они разбили лагерь между поселениями, выставив собственные посты и не пуская никого близко к своим палаткам и загадочному грузу в фургонах.

Известие об обнаруженных бочках с самогоном мгновенно облетело обе деревни. Сначала находку попытались скрыть наёмники из «Убойных стрелков» Пахомия Мукуева, но безуспешно.

— Делиться надо! — заорал кто-то из «Неукротимых».

— А чего это мы должны с вами делиться? — огрызнулся бородатый Мукаев. — Сами нашли!

Ситуация накалилась до предела. Наёмники из разных компаний сбились в толпу вокруг погреба, готовые в любой момент схватиться за оружие. Только вмешательство генерала Хлястина предотвратило кровопролитие.

— Разделить поровну между всеми частями, — холодно приказал он. — По кружке на человека, не больше. Завтра бой.

Но приказ генерала выполнялся формально. Как только офицеры отвернулись, началась скрытая торговля. Те, кто получил свою порцию, продавали её втридорога жаждущим. Наёмники охотно меняли выпивку на жалованье и патроны. Бояре от «мерзкой сивухи» отказались и раскупорили бутылки из своих запасов, потому что, конечно, в поход вышли подготовленными.

С наступлением темноты армия окончательно расслабилась. День изматывающего марша по пустой местности, постоянные остановки из-за мин и засад, отсутствие нормального снабжения — всё это вымотало людей. Найденный алкоголь поднял настроение, но и усыпил бдительность.

Охрану выставили чисто формально. Дюжина несчастных часовых на окраинах деревень, поглядывающих с завистью в сторону пьянствующих товарищей, да и те больше грелись у костров, чем следили за окрестностями. Какая опасность могла угрожать тысячной армии в опустевших деревнях? Платонов со своей горсткой защитников засел в Угрюме, а до него ещё несколько часов пути.

В лучших домах расположилось командование. Генерал Хлястин занял дом старосты в Больших Островах, полковник Ладушкин — соседний. Командиры наёмных компаний делили между собой несколько добротных изб в центре Малых Островов. Простые солдаты набивались в дома поплотнее, стараясь согреться в октябрьскую ночь. Многим пришлось спать прямо на полу, подложив под себя солому или старые тряпки.

К полуночи шум стих. Пьяные голоса смолкли, костры догорали. Армия погрузилась в тяжёлый хмельной сон. Часовые дремали на постах, изредка подбрасывая дрова в огонь. Даже собаки не лаяли — всё живое заранее покинуло деревню.

Первый дым появился около четырёх часов ночи. Тонкая струйка поднялась от амбара на окраине Малых Островов, где спали бойцы Убойных стрелков. Потом задымился сеновал в Больших Островах. Через несколько минут загорелся дом, где разместились наёмники Булата.

Огонь распространялся с неестественной скоростью. Красные языки пламени перескакивали с крыши на крышу, игнорируя сырость октябрьской ночи. Соломенные кровли вспыхивали, как порох. Деревянные стены занимались, будто пропитанные смолой.

Первым поднял тревогу часовой у северной околицы, но его крик потонул в треске разгорающегося пожара. Когда спящие наконец почуяли дым и жар, было уже поздно. Огненное кольцо сжималось вокруг обеих деревень, отрезая пути к отступлению.