И придет новый день

Глава 18

Жизнь делится на три части: когда ты веришь в Санта-Клауса, когда ты не веришь в Санта-Клауса и когда ты уже сам Санта-Клаус. (Боб Филлипс)

Чтобы узнать мой возраст вам придется меня распилить и сосчитать слои. ("Пшекруй")

Ну что за удовольствие глубокой ночью сидеть в душном зале, полной резких запахов еды, питья и потных тел? Мне срочно нужен был Дарг с допингом, иначе я вывихну себе челюсть зевотой. Мальчишка мелькал между столами и, как бы невзначай, помахивал перед носом очередного слушателя своих баек цепочкой с печатью Годруна.

"О черт! Совсем про нее забыла. Если потеряет, прибью паршивца."

Глаза слипались, поэтому я старалась сидеть прямо, не прислоняясь к высокой спинке стула. Поясницу ломило, но это все же лучше, чем со сладким посапыванием свалиться под стол или в тарелку. Пока я была голодна, бороться со сном еще удавалось. Но как только кровь от головы отлила к желудку, мысли начали останавливаться, и я могла воспринимать действительность только потому, что кто-нибудь поблизости оглушительно хохотал или что-нибудь выкрикивал, выдергивая меня из наползающего сна. Поманила к себе Дарга. Как только он неосторожно оказался рядом, вцепилась ему в рубашку и с трудом ворочая языком, кажется, я еще и пьяна, попросила порцию бодрости.

Мальчишка не сразу сообразил, что мне от него нужно, а когда смекнул, что может меня шантажировать, потребовал оставить ему печать до утра в обмен на кофеиновое впрыскивание. Я обещала сделать его на два дня хранителем печати, тихо посмеиваясь над его скромностью. Дарг мог вытребовать у меня гораздо больше, если бы соображал, как взрослый орк. Например, должность или денежное вознаграждение. Или пожизненную льготу, освобождающую от наказания за дебош в общественном месте. Но малый еще был неопытен и вернул меня в сознание всего за два дня удовлетворенного тщеславия.

В глазах прояснилось, голова продолжала слегка гудеть, и мысли чуть двигались, но в сон больше не тянуло. Наверное, многократное использование оркского допинга имеет свои побочные эффекты. Я начала слышать обрывки чужих разговоров. Даже когда поняла, что улавливаю не живую речь, а мысли, никак на это не среагировала. "Ну слышу… Ну и что?" Лишний шум в голове только раздражал. К тому же действие оркской магии наложило отпечаток на мое восприятие происходящего. Я стала ощущать себя, как орк. Точнее, ясно вспомнила, каково это быть в оркском теле. По губам скользнула ухмылка, и я обвела ряды пирующих хищным взглядом. "К кому бы это прицепиться, чтобы в глаз заехать?" Мои нежные пальчики впились ногтями в ладошки, но мысль расслабиться даже не пришла мне в голову. Хорошо, что за столом жертв не было. Вид здоровущих пьяных орков слегка сбил мой пыл подраться, и тут я вспомнила, что я — женщина, и что драку можно запросто организовать, было бы желание. Гир осторожно похлопал меня по плечу:

— Э-э, Алия, ты что это делаешь?

"Отличная жертва!…"

— Хондар приказал отправить тебя спать. Пошли. Наверное ты хочешь отдохнуть.

— Хондар, говоришь, что-то там мне приказал…? Ну-ну, — пришлось слегка привстать, чтобы увидеть моего незаконного супруга. Мы сидели с ним в одном ряду за столом, разделенные не меньше чем десятью героями битвы. Еще между нами можно было видеть голову принцессы Уны и двух ее ближайших подруг. Хондар разговаривал с Великим Ургандом, повернувшись ко мне спиной, так что мое усилие пропало даром.

— Не пойду, — и мрачным голосом добавила. — Мне весело. Гир, вот ты пишешь историю. А будь так добр мне ответить… Твои тексты — истинны? Что ты оставишь в них настоящего, что приврешь и о чем умолчишь?

— Я ни слова не искажу в своем рассказе. Я — летописец!

— Тогда ответь. Ты напишешь, что за главным столом правителя всех орков празднуют победу два полуорка, один, заметь, метит на на этот самый трон, и еще человеческая женщина? Тебе это как? Слабо упомянуть?

Летописец замялся, покрывшись розовыми пятнами:

— Клянусь честью, мой рассказ отразит действительность, как зеркало.

— Ага, и с тем же результатом, что мы совсем недавно наблюдали. Правда в нем умрет.

— Ты не единственный человек за нашим столом, — Гир явно решил увести разговор в сторону.

— Шутишь? Кто у нас еще такой же невезучий?

— Если бы ты была внимательней, увидела бы ее сама. Это леди Лау, мать Хондара.

— Здесь его мать? Знаменитая колдунья? Где?

Но я и сама уже сообразила, о ком идет речь. За нашим столом в его торцевой части на достаточно большом расстоянии от меня сидели почетные гости, принадлежащие семье Урганда. Леди Лау было невозможно не заметить. Яркая внешность и необычная красота резко выделяли ее из толпы орков. Такая же смуглая и черноволосая, как и окружающие ее воины, с удивительной грацией движений и бросающимся в глаза чувством собственного достоинства. Что-то в ее внешности показалось мне знакомым. Попыталась вспомнить, но леди Лау посмотрела на меня внимательно, и мои щеки запылали.

"Конечно же, ее лицо мне знакомо! Это же мать Хондара… И Лимберта. Познакомься со своей свекровью, дорогая. Катастрофа!"

Никогда себя не чувствовала ужаснее. К тому же леди Лау выглядела моей ровесницей. Хотя при таком освещении кто угодно может скрыть свой возраст. Рядом с ней за столом сидел молодой орк, на вид не старше Хондара. Почему-то держал ее за руку и время от времени шептал что-то на ухо, вызывая у красавицы улыбку на губах. Я завороженно уставилась на них, забыв, что так вести себя не очень красиво, пока она не улыбнулась мне, подняв в приветствии кубок.

— Забавная, — голос леди Лау в моей голове был безлик и неясен, как и другие голоса, случайно залетавшие в мое сознание. — Нужно с тобой поговорить.

Я отпрянула от неожиданности. "Я могу ее слышать?" Померещилось от усталости, наверное. Осторожно глянула в ту сторону еще раз, но леди Лау разговаривала со своим соседом и на меня больше не смотрела. Пиршество, как и любая массовая попойка такого размаха, уверенным шагом приближалась к откровенному разгулу. Поэтому менее стойкие начали незаметно исчезать из зала. Ноги мне больше не подчинялись, пришлось опять обратиться за помощью к Даргу. Малолетний негодяй получил-таки пожизненную должность моего печатеносца, зато я смогла самостоятельно дойти до комнат и в считанные секунды провалиться в сон. Думаю, я заснула раньше, чем голова долетела до подушки.

Ненавижу просыпаться незнамо где. Широченное ложе, покрытое шкурами, тихие голоса где-то в паре шагов от меня и какая-то металлическая бляха, впившаяся мне в живот. Только стащив с головы тяжелое покрывало, сообразила, что голоса были вовсе и не тихими. В помещении находилось не менее десятка женщин, и если судить по хохоту, все они — орчанки. Во рту было сухо и пакостно, поэтому разлепила глаза и осмотрелась по сторонам.

"Ну, конечно. Что еще можно было ожидать… Принцесса Уна со своим окружением."

Я бы притворилась, что все еще сплю, но было уже поздно. Меня обступили со всех сторон и не скрывая интереса принялись рассматривать. Должна сказать, принцесса выглядела неплохо. Даже роскошно.

"Зато один мой брачный браслет в десять раз дороже всего, что на ней одето." — попыталась утешить сама себя. Помахала рукой принцессе и натянула покрывало на голову. Не помогло. У меня участливо спросили, как мое здоровье? Потому что уже вечер и пора ужинать. А еще леди Лау желает говорить со мной и просила позвать ее, когда я встану. Пришлось выбираться из постели и пережить малоприятную сцену, когда за тобой с ехидцей наблюдают, отпуская якобы дружеские комментарии. Я была на чужой территории, приходилось терпеть.

"Ничего, пусть только явится ко мне в гости. Буду так же любезна с ней, как она со мной."

Когда удалось вернуть себе более-менее приличный вид, последовала за принцессой. Та в сопровождении подруг повела меня по комнатам, явно хвастаясь своими владениями. Я видала жилье и побогаче. Роскоши парадных залов Версаля оркам никогда не достичь, а пытаться удивить меня довольно скромным достатком было глупо. Но принцесса нуждалась в признании ее превосходства надо мной. Поэтому подумав немного, я согласилась проявить дружелюбие. Она уже один раз пыталась меня убить. Не стоит искушать судьбу. Обмениваясь ничего не значащими фразами и фальшивыми улыбками, мы вышли из жилых помещений и оказались на открытой местности. Я удивленно огляделась по сторонам. Низкие красные скалы показались подозрительно знакомыми.

"В той стороне должна быть центральная площадь, а за ней огромное подземное озеро. И еще дальше портал. Если я не ошибаюсь."

Принцесса Уна озадачено на меня посмотрела:

— Ты была раньше в столице? Почему ты не умеешь прятать образы? Это же любой ребенок может. Из твоей головы постоянно выползает что-нибудь неуместное.

— Никто в детстве не учил, вот и не могу. Ты меня критикуешь все время. Я так тебе не нравлюсь?

— Не нравишься? Да я тебя терпеть не могу. Если бы не мой муж, то я… — Уна замолчала. Посмотрела на своих подруг и многозначительно улыбнулась. — Я знаю, о чем леди Лау будет с тобой говорить. Хондар мне рассказал твою тайну. Надеюсь, ты будешь достаточно умной и не послушаешь ее. Я готова и дальше мириться с твоим присутствием, — и добавила чуть слышно мне на ухо. — Ведь у нас с тобой появилась соперница. А ты меня по вполне понятной причине больше устраиваешь. Так что не будь дурой и не слушай леди Лау.

Никогда не считала орков особенно умным народом. А если общаться с их женщинами, так вообще разуверишься, что у них мозги есть.

"О чем это принцесса болтает? Моя тайна… Если бы у меня была тайна, то я о ней первая бы знала."

Но мы пришли. Всего пару спусков по вырубленным в скале ступеням, и мы оказались в необычном месте. Суровом и в тоже время очень красивом. Низкие скалы нескольких оттенков красного цвета создавали поразительно эффектное обрамление для небольшого водоема в центре. Вода в нем отливала лазурью. Края чаши блестели, словно в камне был кварц. Глаз не отвести. На земле лежали ковры, беспорядочно разбросанные тканые подушки и кое-где стояли подносы с едой и напитками. Пикник на траве. Точнее, на скале… Отлично! Я потянулась за ближайшим кувшином, предвкушая, как жидкость сейчас заструится по моему пересохшему горлу, но меня не очень вежливо развернули и представили высокой темноволосой красавице.

Леди Лау при свете солнца выглядела не хуже, чем вчера. И если судить по ее скептическому взгляду, зря меня так рано разбудили. Мне был представлен и ее спутник. Имя тут же вылетело из моей головы, потому что меня поразило одно открытие — парень влюблен по уши в свою спутницу. Вот это да… Вблизи разница в летах еще больше бросалась в глаза, хоть возраст леди Лау угадывать я бы не стала. На вид лет тридцать. Может тридцать пять. Но если к двадцати семи годам Лимберта прибавить хотя бы двадцать (как-то трудно представить, что в мире Ланет кто-нибудь станет рожать ребенка в более раннем возрасте), то и так получалось почти пятьдесят. Невероятно. Высчитывать чужие года всегда приятнее, чем называть свои собственные. Леди Лау улыбнулась и, наклонив голову чуть набок, одними губами сказала:

— Даже не пытайся понять сколько мне лет. Ты все равно не угадаешь. Даже я этому не верю.

— Вы тоже можете слышать мои мысли?

— Это совсем не трудно. Жаль, что ты такая неспособная для обучения.

"Сколько можно мне об этом напоминать! Ну, неспособная… Зато у меня другие достоинства есть. Например, я шить умею."

И тут мой взгляд зацепился за украшение, мелькающее в вырезе платья моей собеседницы. На тонкой цепочке висел серебряный крестик. Христианский символ в языческом мире Ланет? Леди Лау проследила мой взгляд, задумчиво на меня посмотрела и спросила чуть растягивая слова:

— Es una Santa Cruz. Comprendes mis palabras?

Было трудно вспомнить испанский, все-таки столько лет прошло. Ответила, с трудом вытаскивая из памяти давно подзабытые словосочетания:

— Да, я понимаю, что вы говорите. Это католический крест.

— Святая дева Мария! Ты родом из моей страны? В твоей внешности нет ничего испанского. Ты слишком светлая. Родом с севера?

— Можно и так сказать. Скорее с востока. Леди Лау…

— Лаура. Эти варвары не умеют правильно произносить мое имя. Интересно, девочка, откуда ты знаешь мой язык?

— Была пару раз на море. Потом учила пять лет. У меня память хорошая. Мне приятно вспомнить испанский, но может лучше перейдем на элани? Так проще будет понимать друг друга. И мы пугаем наших слушателей…, - я указала глазами на обступившую нас со всех сторон публику. Принцесса Уна хоть пряталась за спинами подруг, вид имела не менее обескураженный, чем остальные. Лаура даже бровью не повела, словно речь шла о чем-то совершенно незначительном.

— Пользуйся случаем. Они меня боятся. А раз ты говоришь на моем языке, значит, ты также опасна, как и я.

— Мне не нужно, чтобы меня боялись.

— Не говори глупостей, ты живешь среди народа, даже маленькие дети которого могут скрутить тебя магией в бараний рог. Человек слаб перед ними. А женщины вообще беззащитны. Пользуйся знакомством со мной.

— До сих пор я справлялась, — мне стало обидно слушать поучения. Кто тут у нас герой Годрунской битвы?

— Я наслышана. Мой сумасшедший сын объявил тебя своей собственностью. Об этом я и хотела с тобой поговорить. Дорогая, нельзя же позволять с собой так обращаться…

Леди Лау между делом отвела меня в сторону от любопытных слушателей и жестом запретила к нам приближаться. Опустилась на подушки у края скалы и продолжила беседу чуть слышно, но к моему облегчению на эльфийском.

— Я не хотела, чтобы так произошло. Хондар поклялся, что отпустит меня, как только займет трон Ургандов, но потом все так перепуталось, я допустила ошибку и… даже не знаю, как лучше все объяснить…

Если честно, у меня не было желания жаловаться леди Лауре на ее сына, но кто несет большую ответственность за необузданного орка, чем она? Она же его таким сделала. Хорошо, что я не успела высказаться яснее.

— Я тебя понимаю, Хондар в общении слишком сложен. Сколько его помню, от него одни только неприятности. Ошибкой было вообще его родить. Среди моих предков были не только кастильцы, там столько всего намешено, арабы и франки, даже цыгане попадались. Всех не упомнишь. Добавить в эту адскую смесь кровь орка было безумием. Но я хотела спасти Лимберта, поэтому на свет появился мой младший сын. Без этого его драгоценный папочка не стал бы нас защищать. Я тоже умею делать глупости. Можешь мне поверить, это совсем не трудно. Когда я обнаружила, что Тхардар не собирается защищать меня и старшего сына, я сделала его моим лунным любовником.

— Избраником…

— Это одно и тоже. В чем ты видишь разницу? Любовь духовная и физическая неразрывны.

— Простите, но мне всегда казалось, что это два разных понятия. Они очень даже прекрасно могут друг без друга обходиться. Любовь матери к ребенку, любовь к родителям, любовь к своему народу, любовь мужчины и женщины, любовь к богу…

Леди Лау посмотрела на меня с улыбкой:

— Да, любовь имеет разные лики. Мой учитель любил рассуждать на эту тему.

— Учитель?

— Я посещала философскую школу в Толедо. Давно это было. Любовь физическая и духовная могут быть одним целым. Если быть избранными Луной. Хочешь знать, откуда мне известно заклятие богини?

Я не верила своим ушам. Сколько времени потратила, пытаясь понять, что скрыто за этой легендой и вот передо мной человек, готовый мне все рассказать. Я была само внимание.

Леди Лау скользнула взглядом по расположившимся на подушках компании в паре метров от нас и тихо продолжила:

— Я узнала о Лунной богине от отца Лимберта. Это долгая история. Тебе действительно интересно?

Мне было невероятно интересно. А леди Лау, как всякая женщина, любила поговорить. Отца Лимберта звали Лим Нолинг. Он был одним их семи магов, о которых рассказывал старый Симус. Умен, талантлив и невероятно обаятелен. По крайней мере леди Лаура была о нем именно такого мнения. Намного старше нее, но какое это имеет значение в мире Ланет, где такая путаница с возрастом?

— В нашем мире все так несправедливо. Что это за доля — стать женщиной в тринадцать-пятнадцать лет, родить десяток детей и умереть старухой в тридцать пять?

— Нет, ну зачем же так мрачно? — и не думала, что Лаура комплексует из-за своего возраста. Поэтому постаралась ее утешить. — Даже в сорок лет женщина может быть интересной.

— Не говори ерунды. В нашем мире — нет. Дожить до шестидесяти — удача. А если тебе больше, так ты — просто древняя старуха. А если бы у нас люди жили, как здесь, до трехсот лет? Представь только, тебе — тридцать, потом пятьдесят, сто, двести, триста… А если больше? В какой момент ты поймешь, что пришла старость? Если собьешься считать дни рождения или если не узнаешь себя в зеркале? Что значит быть старым?

Должна сказать, она меня озадачила. Тема меня не особенно интересовала. Мне еще рано думать о старости, даже по земным меркам. Но невежливо было не ответить:

— Наверное, если человек болен, он понимает, что стареет.

— Но болеют ведь и совсем молодые.

— Тогда все дело во внешности. Лицо, фигура, волосы.

— Думаешь?… А что приходит сначала? Видишь седые волосы и понимаешь, что уже стар, или решаешь, что уже стар, а утром просыпаешься весь седой. Я видела тех, кто в двадцать лет от свалившегося на них горя становился белым, как снег. Все не так просто. Лим научил меня ценить каждую минуту моей жизни. Но я была слишком молода и глупа, чтобы сразу понять, что подарила мне судьба. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы осознать, кем он для меня был. К тому же я не могла смириться с тем, что утратила свой мир, и больше всего на свете хотела вернуться домой. Все для этого делала. И я нашла дорогу.

— Вы научите меня? — поверить не могу в такую удачу…

— Нет. Разберись сначала со своими проблемами в этом мире. И потом, тебе ничего не даст это знание. Мне ни разу не удалось вернуться в свое время. В любой момент прошлого — пожалуйста, а вот оказаться в нужном месте в нужный год — ни разу. Хочешь побывать на свадьбе предков и помешать своему рождению? Это можно устроить…

— Нет, спасибо. Всего лишь хочу вернуться домой. Здесь все слишком запуталось. Вы хотели рассказать о Лунном заклятии.

— Да, правда. Я отправлялась в наш мир так часто, как у меня хватало сил. Куда меня только не заносило. Довольно опасные путешествия, должна сказать. Лиму надоело ждать, пока я разочаруюсь в поисках, к тому же он боялся, что однажды я не вернусь, поэтому улучшил момент и произнес Лунное заклятие. Мне ничего не сказал. Я только поразилась силе своего чувства к нему. Это как выбиваясь из последних сил брести по пустыне, умирать от жажды и отчаяния и вдруг очутиться в зеленом оазисе рядом с источником. Кругом песок и смерть, а ты спасен живительной влагой от высушивающего сердце одиночества. Я не поняла, что со мной произошло. В такую силу чувства вообще трудно поверить. Но идея вернуться домой меня не покидала, поэтому я дождалась, когда Лима вызвали по неотложным делам и предприняла еще одну попытку. Я знаю, ты тоже пыталась совершить переход, так что мне не нужно объяснять тебе, каково это застрять между мирами.

— Вы не смогли уйти?

— Как и ты. Это невозможно, если тебя держит тот, кто любит. Я была так потрясена случившимся, что моему возлюбленному пришлось мне все рассказать. Традиция Луны передается от матери дочери. Какой мужчина захочет ограничить свою жизнь одной женщиной? Но у Лима не было сестры, и мать доверила тайну ему.

— И что это за колдовство?

Лаура расхохоталась:

— Тебе же известно заклятие.

— Да, но вдруг есть более легкий способ?

— Что уж легче… Нужно полнолуние, человек, который от любви к тебе теряет голову. Или от желания, что с мужчинами намного чаще бывает. Представляешь мысленно своего возлюбленного, уменьшаешь его до размера, чтобы на ладони уместился, и помещаешь в свое сердце. А потом просишь Лунную богиню стать защитницей вашей любви и приносишь ей клятву верности. Вот и все колдовство. Слова значения не имеют, главное — твой внутренний порыв. Если повезет, и богиня тебя услышит, то примет ваш союз. Можешь наслаждаться жизнью, пока твой избранник жив. С Лимом мне повезло. Это было лучшее, что я получила от судьбы. Пока его не убили. Можешь не спрашивать "кто". Я не знаю. Могу только догадываться. Лаал Нэлины слышат друг друга. Он успел меня предупредить об опасности, прежде чем ушел из этого мира. Пришлось прятаться у орков. Жаль, Лим не смог передать свой дар сыну. Лимберт родился только через шесть месяцев. Но может это и к лучшему, иначе ему пришлось бы занять место отца. А это опасный путь. Твое заклятие отличается от того, что я рассказала?

— Не то чтобы принципиально, — мне не хотелось вводить Лауру в заблуждение, но как-то неудобно было признаться, что я вообще первый раз слышу, как нужно колдовать. — Скорее в деталях… Я думала, слова очень важны.

Лаура покачала головой:

— Нет. Магия — часть нашей жизни. Люди просто не замечают этого. Разве то, что мы рождаемся — это не величайшее из всех возможных чудес? Что может быть более загадочным, чем превращение зародыша в мыслящего человека? У всех на глазах младенец изменяется каждый день, растет его тело, совершенствуется ум, и никто не обращает внимание на самую невероятную тайну — как такое вообще возможно?

Биология еще в школе казалась мне довольно скучным предметом, поэтому я осторожно попыталась вернуть наш разговор к более интересной теме:

— Я слышала, что можно освободиться о Лунного заклятия. Вы знаете, как это сделать?

— Вот значит как…, - Лаура усмехнулась. — А я ломала голову, почему ты себя так странно ведешь. Но я не стану тебя осуждать. Сама оказалась в похожей ситуации, — кивнула в сторону своего спутника. Тот сидел от нас на расстоянии двадцати шагов и не сводил с Лауры глаз, словно других дел у него не было. — Нужно учиться на своих ошибках. Глупо получилось. Не удержалась. Когда Тхардар, отец Хондара, хотел обменять меня на двух рабынь, я сделала его своим Лаал Нэлином. Как оказалось, это была не очень хорошая идея. Для орков заклятие богини губительно. Они теряют разум от любви. Становятся буквально рабами. Тхардар не мог ни на минуту со мной расстаться. Ничто его больше не интересовало. Готов был исполнять все мои желания, своих у него больше не было. Он полностью во мне растворился. Но настоящая любовь не имеет ничего общего с рабством. Даже для Лаал Нэлинов. Тхардар почти раздавил меня своей собственнической преданностью. Лунные любовники не могут изменить, но он все равно ревновал меня, как сумасшедший. Готов был убить любого, кто на меня глянет. В конце концов нашелся тот, кто его победил. Хорошо, что к тому времени Хондар получил право взять себе сотню отца и город. Ребенок защитил меня и старшего брата. К сожалению, власть испортила его характер. Я смогла передать Хондару свои знания и силу. Зато от отца он унаследовал непомерное чувство собственности и жажду властвовать. Не завидую принцессе Уне. Хондар и без заклятия Луны сумасшедший. Иногда просто удивляюсь, что он мой сын.

— А при чем здесь ваш спутник?

Лаура улыбнулась, слегка покраснев:

— Дэдр — сын моей старой приятельницы. Мы с ней повздорили как-то. Она меня оскорбила. Обозвала старой каргой. Я не знала, чем ей насолить. Одним словом, так сложилось. Теперь сама жалею. Знала ведь, что применять Лунное заклятие к орку нельзя, не удержалась. Лаал Нэлины не должны терять себя от любви. Вместо достойного спутника я имею помешанного от любви подростка. Он конечно, изумительный любовник, но со временем это становится не самым главным в отношениях. В союзе двух должно быть равенство. Равновесие — очень важно. Нельзя, чтобы один только давал, а второй был вынужден только брать. Думаю отпустить Дэдра, хоть это и неприятно. Теряя Лаал Нэлина, чувствуешь себя почти умершей, словно на свете никого больше нет. Как будто висишь в пустоте среди леденящего холода. Все еще хочешь знать, как это сделать?

Я кивнула.

— Условия те же. Заклятие действует только в полнолуние. Извлеки своего возлюбленного из сердца, если сможешь, и отпусти его. Попроси у богини прощения и защиты. Слова не важны. Значение имеет только сила твоего желания. Ты все-таки решила отпустить моего сына? Не знаю, чем он тебя обидел, но может вы поговорите хотя бы об этом? Не стану утверждать, что ты мне нравишься больше, чем Уна. Матери трудно угодить. Но если я смогла с ней смириться, то тебя мне принять все же легче.

— Вы знаете? — честно говоря, я была шокировала признанием Лауры, что она не возражает против двоеженства Хондара. — Клянусь, я этого не хотела. Хондар обманул меня, воспользовался моей клятвой, и теперь все запуталось окончательно.

— От любой клятвы можно освободиться. Я поговорю с Хондаром.

"Как будто разговор может мне чем-то помочь… О чем тут можно говорить, если у меня на руке брачный браслет?"

— Послушай, мне не очень приятно просить тебя об этом. Любая мать желает счастья своим детям. Уговаривать незрелую девицу простить обиду и помириться не в моем характере. Но и смотреть равнодушно на мучения сына я больше не могу. Прошу тебя, хотя бы поговори с ним.

— Что это изменит? Я не могу смириться с тем, что произошло. Это унизительно.

Лаура резко выпрямилась. Огромные черные глаза делали ее смуглое лицо необыкновенно красивым.

— Унизительно? Тогда ты не заслуживаешь его.

— Совершенно с вами согласна. Эта честь не для меня. С удовольствием уступлю ее другой женщине. — Лаура мне нравилась, и видеть презрение в ее взгляде было очень неприятно. Но что я могла сделать? — Рада, что Уна вам симпатична. Они с Хондаром отлично подходят друг другу.

— О чем ты говоришь? Что за манера уводить разговор в сторону… Какое Хондар имеет отношение к нашему разговору? Он, слава богу, в надежных руках. Не то, что иметь дело с тобой. Нельзя сделать мужчину Лаал Нэлином, а потом запретить ему к себе приближаться. Это ненормально!

У меня было чувство, словно я запуталась в паутине и не могу из нее выбраться, все больше затягивая нити вокруг тела.

— Леди Лаура, здесь какое-то недоразумение. Хондар…

— Причем здесь Хондар? Я говорю с тобой о моем старшем сыне.

— Простите?

Смотреть в глаза рассерженной Лауры было не очень приятно. К тому же моя способность соображать внезапно парализовалась. Через голову проскакивали обрывки только что произнесенных фраз, но вместе все не стыковалось.

— Вы хотите сказать… Не-ет… — я не могла поверить тому, что услышала.

— Не притворяйся, словно ты меня не понимаешь. У тебя отвратительный характер. Еще хуже, чем я думала. Но нравится тебе или нет, придется отвечать за свои поступки. Ты сделала Лимберта своим Лаал Нэлином, так что или мирись с ним, или отпусти его. Так больше продолжаться не может.

Я могла только потрясенно смотреть на мою собеседницу. Попыталась сказать что-то, очень хотелось расхохотаться и превратить неприятный разговор в шутку. Но что-то внутри меня говорило, что лучше понять, о чем идет речь.

— Почему вы думаете, что я…

Леди Лаура перебила меня, беседовать с обидчицей сына ей, видимо, уже изрядно надоело:

— Он сам мне сказал. Лимберт просил меня не вмешиваться. Считает, ты имеешь право поступать, как сочтешь нужным. К тому же он думает, что оскорбил тебя, уж не знаю чем. Но я высказала тебе все, что собиралась, — леди Лаура встала, давая понять, что наша беседа окончена, — решай сама, что будешь делать дальше. Если тебя интересует Хондар, то я тебя предупредила, что произойдет, если ты проделаешь с ним такой же трюк, как с моим старшим сыном. Хондар утратит свою силу, его победит тогда любой. Тебя ведь власть интересует? Что ты столько времени рядом с ним делаешь?

Может рассказать ей? Соблазн был велик. Но я сдержалась. Нужно сменить опасную тему разговора:

— Леди Лаура, а как вы оказались в мире Ланет?

— Сгорела.

— Несчастный случай? Был пожар?

— Нет. Меня сожгли. На площади. При большом скоплении народа. Обвинили по доносу кожевника в колдовстве и на костер. Ты ведь не боишься ведьм?

Скажем честно, я попятилась. Но сделала вид, что хочу налить себе вина. Это когда, интересно, в Испании последний раз людей на кострах сжигали? Хотя почему в последний раз? Моя собеседница могла попасть в мир Ланет из славного испанского средневековья, в те времена на костер могли отправить любую по навету завистливых соседей, особенно если в доме жила черная кошка. Сжигали или красавиц, или уродливых старух. Леди Лауре явно не повезло с внешностью.

— А вы, и вправду, ведьма?

Лаура расхохоталась:

— А как, по-твоему, я могла здесь оказаться? Прокляла сначала всех, кто таскал хворост, затем их родственников до седьмого колена, а потом произнесла заклятие и фьюить… Меня как не было. Любая уважающая себя ведьма умеет летать. Ты сама-то как здесь очутилась?

— Мне не так повезло. Меня не спрашивали. Сэр Симус наколдовал. Спать легла в свою постель, а проснулась уже здесь.

— Значит, тебя этот интриган вызвал? Старый лис все никак не успокоится. Давно его не видела. На испанском троне сейчас Филипп Второй или его сын Филипп Третий?

— Вообще-то по-моему Хуан Карлос. Но спорить не стану, кто сейчас король. Знаю только, что его сын женился на простой горожанке, и вся Испании плакала от умиления и восторга. Я видела венчание, невеста — просто красавица.

— Что ты такое говоришь? В тебе нет благородной крови, ты не можешь быть допущена ко двору, — Лаура уверилась окончательно, что я бессовестная лгунья.

Попыталась исправить неблагоприятное впечатление:

— Я по телевизору смотрела, — лучше бы я промолчала. Если ее сожгли на костре, что она может знать о телевидении? — Это такой способ видеть на расстоянии. Теперь у нас каждый может узнать, что делается в другой стране. Даже из дома выходить не нужно.

— По-твоему, я похожа на идиотку, потому что одета, как оркская женщина?

— Леди Лаура, я из двадцать первого века. Больше никого не жгут на кострах. Границ в Европе нет, и никто не воюет. Или почти не воюет. Испанией правит король, но в других странах королей совсем мало осталось. И у них нет власти, — леди Лаура смотрела на меня почти с ужасом. — А, не важно… Забудьте. Спасибо, что поговорили со мной. Вы даже не знаете, как мне помогли.

— Что будешь делать? — леди Лаура не то чтобы оттаяла, но явно решила проявить осторожность в общении со мной.

— Наверное, отпущу Лимберта, как вы и просили. Я, правда, не совсем понимаю, как… Не важно. Мне нужно подумать, простите, что-то я не очень хорошо себя чувствую.

Мне и правда было немного не по себе. Что можно чувствовать, если привычный тебе мир раскололся на мелкие кусочки, и все, что казалось таким понятным и естественным, вдруг приобрело другой смысл? Я уже смирилась с мыслью, что Лимберту не за что меня любить, это бы ничего, но мне было неприятно обнаружить, что я ко всему прочему — полная идиотка… Могла бы раньше догадаться. Хотя как? Мне не хотелось разговаривать. Поэтому мы попрощались с леди Лаурой довольно сухо, чем порадовали умирающую от любопытства Уну. Я надеялась побыть в одиночестве, нужно было привести мысли в порядок, но у принцессы были свои планы на мой счет.

Едва спровадив подружек, она уселась напротив меня и потребовала рассказать, о чем мы говорили:

— О тебе и Хондаре, — Уна мне не подруга, почему я должна с ней откровенничать? — Леди Лау считает, что ты отличная невестка.

— Это понятно… Я спрашиваю, что ты собираешься делать дальше?

— Ничего.

— Отлично. Значит, ты поможешь мне избавиться от подружки Хондара?

— Уна, какая еще подружка! Что ты мелешь? Нельзя быть такой ревнивой, над тобой уже смеются.

— Я — ревнивая? Да их видели не меньше десяти орков. Эта бесстыжая девица повисла у Хондара на шее, а потом утащила его куда-то на три дня. Если бы нам не объявили войну, даже не знаю, когда бы увидела своего мужа. Удивляюсь, что он вообще появился.

— Тебя обманули, — мне не хотелось слушать весь этот ревнивый вздор, голова и так раскалывалась от свалившейся на меня информации.

"Как можно было быть такой глупой и невнимательной!"

Оказалось, что мне есть еще чему удивляться. Уна, заметив, что я не собираюсь относиться у ее горю серьезно, ткнула пальцем в мой брачный браслет и не очень любезно прошипела:

— Я, между прочим, знаю, почему эта штука на твоей руке. Хондару нравится меня злить. Когда я устроила ему сцену из-за этой девицы, он расхохотался и посоветовал обратиться к тебе за помощью. Объяснил, что у нас с тобой теперь равные права. Так что не увиливай. Мы с тобой сидим на одной лошади. Свалюсь я, полетишь и ты на землю.

— Ты хочешь сказать, что тебе известно про брачный обряд?

Уна зло посмотрела на меня, но таинственная соперница в данную минуту беспокоила ее больше, чем моя персона.

"Собственно, чего ей волноваться, если она знает о Лунном заклятии. Я же не могу изменить Лимберту, как оказалось. А я то, глупая, думала, что Хондар меня заколдовал!"

— Конечно же, я знаю! Хондар мне сказал. Его веселит, что я не могу никому пожаловаться. Мой брак признают тогда незаконным, а это только развяжет Хондару руки. Ну, уж нет, такой радости я ему не доставлю. Так что соберись с мыслями и давай действовать. Он нам с тобой изменяет, терпеть такое унижение мы не будем, предлагаю уничтожить эту наглую девицу.

— Уна, с чего ты вообще взяла, что Хондару есть до кого-то дело? Ну изменил, ну и что? Забудет через месяц. Если у него две жены, кто может помешать ему иметь двадцать любовниц? У Хондара и до этого женщины были. Перестань. Ты — первая в списке, ведь только твой сын может принести ему оркский трон. А это единственное, что интересует Хондара, с тех пор как он научился ходить и разговаривать.

— Значит, ты мне не поможешь? — было смешно смотреть на ее разочарование. Как будто я могу кому-то причинить вред… В конце концов нельзя же волновать беременную женщину, постараюсь ее отвлечь на время.

— Что я могу сделать для тебя? Говори.

Но Уна не имела никакой толковой идеи, кроме как вывалить свои страхи на меня. Выслушивать ее ревнивые сетования терпения у меня все же не хватило. Попыталась успокоить, но мои слова только подлили масла в огонь. Уна и так не умела сдерживаться, а тут у нее появилась наконец-то слушательница, которой можно было без опасений высказать все наболевшее. Если бы у меня было желание увлечься Хондаром, после таких подробностей о его стиле жизни, что мне пришлось от Уны выслушать, я бы точно потеряла к парню всякий интерес. Оставалось только спросить, зачем она за него цепляется, если он такой гад? Когда Уна начала повторяться в своем рассказе, я предложила выработать план мести. А если ничего не придумаем, то можно оставить все, как есть. Вдруг Хондар встретит другую? Чего тогда силы почем зря тратить? Уна поняла, что я над ней смеюсь. И наконец-то замолчала.

— Ты мне не веришь? Скажи честно, когда ты разговаривала с Хондаром последний раз?

— Давно. Наверное, на свадьбе.

— То есть, он ни разу с тобой за все это время не говорил?

— Нет. А что тут особенного? Я не хотела его видеть.

— Если бы ты встретила его теперь, то поняла бы, насколько он изменился.

— Уна, перестань…. Мы ведь это уже обсудили. Тебе нечего бояться. Ни одна человеческая женщина не сможет удержать Хондара.

— Кто говорит о твоем народе? Она из наших воинов. Из тех, кто принес ему клятву. Она сильная и красивая, такие ему всегда нравились, больше ничего о ней узнать не удалось, только ее имя — Лесиа. У нее темные глаза, почти как у меня, а это значит, что она принадлежит очень древнему роду.

— Конечно, если выбрать в жены двух самых хилых девиц в своем окружении, то все остальные бесспорно покажутся красавицами и спортсменками.

Уна фыркнула и щелкнула пальцами. Я невольно отпрянула, но вместо огненного шара мне продемонстрировали фантом на раскрытой ладони. Милый такой фантом симпатичной мускулистой орчанки, крайне реалистичное изображение, чтобы заставить меня замолчать минут так на десять. Где-то я уже видела это лицо… А потом вспомнила, где… Все-таки Уне удалось меня удивить. А я уж думала, что сегодня это больше невозможно.

— Ты уверена, что Хондар провел три дня именно с ней?

— Ага! Наконец-то ты мне поверила! Хочешь сама его расспросить или поверишь на слово, что я говорю правду?

— Он так тебе сказал?

— Да. Ты бы еще его лицо при этом видела!

— Э-э… Не может быть.

— Поверь мне, может! Я хочу ее убить.

— Уна, я думаю, тебе… то есть, нам с тобой не о чем беспокоиться. Мне кажется, эта милая девушка (бедняжку Уну аж перекосило от моей дипломатии) больше не появится. Думаю, она погибла в битве. Мне кажется, я ее видела. Только Хондару об этом лучше не говори.

Главная жена воспряла духом от моей поддержки. Приятно доставить человеку радость. Пусть хоть на короткое время. Знай Уна, откуда мне знакомо лицо ее ненавистной соперницы, пришлось бы мне спасаться бегством. Не уверена, что кольцо с присягой спасло бы от расправы.

Уна с радостью проводила меня до портала, вызвала Дарга и пожелала мне хорошего отдыха. Впервые за все время нашего знакомства мы расстались с ней почти подругами. Я бы умилилась нашему единодушию, если бы мой карман не оттягивал припрятанный булыжник.

"Интересно, почему я не помню, что произошло после того, как я поцеловала Хондара и шагнула за ним в портал? Может стоит все-таки расспросить парня? Хотя что-то я не уверена, что мне хочется от него услышать подробности. Если я ничего не помню, значит, ничего и не было. В конце концов у меня есть проблемы поважнее. Что делать? Совсем как у Чернышевского. Хотя Шекспиру вопросы удавались лаконичнее. Быть или не быть? Сложный вопрос…"