И придет новый день

Глава 11

И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы. (Екклесиаст, 7, 26)

Чтобы прийти в себя мне понадобилось несколько дней. О том, что произошло, узнала от Шаны. Она единственная, кому Хондар разрешал навещать меня, пока мои силы полностью не восстановятся. Сам почти все время был рядом, во всяком случае стоило мне проснуться и открыть глаза, я встречала его взгляд. Особо не разговаривал, только спрашивал, чем может мне помочь, и я опять засыпала. Наверное, применял ко мне оркский трюк с подавлением воли, чтобы я раньше времени не сбежала из постели. Наконец меня выпустили под наблюдением моей подруги на прогулку, и я, устроившись в тенечке, задала давно мучивший меня вопрос: "А что, собственно, произошло?"

Как выяснилось, годрунский жрец то ли по собственной инициативе, то ли выполняя чей-то заказ, наложил на меня заклятие смерти и так ловко, что никто не мог его на мне обнаружить. Зная, что любая попытка напасть на меня моментально вызовет Хондара, и еще неизвестно, кто победит, жрец применил хитроумное колдовство, которое тянуло из меня жизненные силы по капле, почти незаметно. Если бы не гаснущий камень на обруче, я умерла бы раньше, чем кто-нибудь сообразил, что происходит. Оркский лекарь какое-то время поддерживал у меня силы настойками из трав, но потом они перестали действовать.

Хондар не давал мне уйти, питая своей жизненной силой. Но чтобы я не умерла, он не мог оставить меня ни на минуту и не мог спать сам. Сон разорвался бы канал, по которому в меня вливалась энергия. А когда понял, что больше не сможет оставаться в бодрствующем сознании, созвал всех на обряд прощания, потому что объявил о своем решении уйти следом за мной. Од-уругу не стали возражать. Он здесь господин. Орки дорожат своими героями. Не каждый был способен на такой подвиг, как добровольно отправиться за завесу. Шанса вернуться почти не было. Смельчаков, кто мог похвастаться таким жизненным опытом, можно было пересчитать по пальцам. Поэтому все жители собрались на главной площади города, разложили костер для обряда прощания, и жрец начал церемонию. А в самый драматический момент на площадь со скалы спрыгнул демон и сожрал жреца. Слопал в два укуса, даже не разжевывая. Колдовство оказалось прерванным, я спасена, а город радостно приветствовал своего господина, вызвавшего, спасшее меня от смерти, чудовище.

Это самое чудовище мирно урчало у меня под рукой и сонно щурило глаза, если я слишком настойчиво пыталась привлечь к себе внимание. "Орки такие смешные! Как можно милейшую кошку обозвать демоном?" Моя спасительница от меня не отходила ни на шаг, к Шане относилась снисходительно-равнодушно, но орчанка и не пыталась дотронуться до пантеры. Сидела на безопасном от нас расстоянии и немного растерянно за мной наблюдала. Наконец все-таки не выдержала:

— Как ты можешь трогать руками демона?

— Шана, никакой это не демон. Немного крупноватый зверь, не спорю, но пока он сыт, опасности нет. Она же просто прелесть! Разве ты не видишь?

— Почему ты решила, что это она?

— Не знаю. У нее морда, как у девочки. И потом она не возражает, если я зову ее "дорогая".

— Ты дала демону имя?

— Нет еще. Но, наверное, ты права, нужно как-нибудь ее назвать. Придумала! Буду звать ее Стеллой, — пантера повернула голову и посмотрела на меня вопрошающе.

— Видишь, она не возражает. Ей понравилось. Как твой драгоценный?

Шана густо покраснела.

— Надоел уже. Прохода от него нет. Таскается за мной следом, как будто дел у него других нет.

— Ты сама этого хотела!

— Ну, не так же! Ведет себя хуже малолетнего орка, которому первый раз удалось поцеловаться.

— Просто ты — неотразима. Он влюбился и теперь от тебя не отстанет.

— А где признание? Только молчит и хватается за меня руками. Пока не скажет, что любит, никаких дел с ним иметь не буду!

— Ну, ты и крута! Только не перестарайся. Если у парня лопнет терпение, опять придется за ним бегать. Второй раз может и не получиться.

— Очень надо! Хондар же терпит твое равнодушие, и этот никуда не денется.

— При чем тут Хондар?

— Я подумала и решила, что твое поведение самое правильное. Сколько девиц пытались подчинить себе од-уруга и все бестолку, а ты запросто с ним справилась. Даже готов был за тобой идти к демонам.

— Ты заблуждаешься. Хондар поклялся выполнять мои приказы, ничего больше.

— Если тебе так хочется думать… — Шана пожала плечами и оставила эту тему.

Я не придала ее словам особого значения, мое внимание было все еще рассеяно. Мысль не могла долго ни на чем задерживаться. Но когда Хондар пришел за мной, решила приглядеться к нему повнимательнее.

"Да нет. Все было, как всегда. Выдержан и спокоен. Безмятежный взгляд, расслабленные движения. Или Шана ошибается, или он так хорошо собой владеет, что никаких изменений в нем я не вижу. Глупости. Моя подруга не может отличить дружеского участия от любви, поэтому и портит свои отношения с супругом. Какой из нее психолог!"

Пантера обошла Хондара, по пути потершись мордой о его ногу. Орк поморщился и отступил в сторону:

— Зачем ты держишь при себе демона?

— Это не демон. Это — Стелла. Ты же сам ее привел. Шана мне все рассказала. Спасибо, что не дал умереть. Если бы не ты, меня бы здесь сейчас не было. Я теперь твоя должница.

Хондар отвернулся. Мы вернулись в мою комнату. Солнце уже зашло и полумрак отгородил нас занавесом от внешнего мира. Зажигать свет никто не стал. Я опустилась на шкуры и подтащила к себе под бок довольного зверя. Стелла моментально принялась урчать. Кошка она и есть кошка. И не важно, что она большая.

— Не могу спокойно смотреть, как ты играешь с огнем. Ее зовут Эста. Не знаю, почему демон принял такой странный вид, будет лучше, если ты ее отпустишь.

— Эста? Эстелла. Тоже не плохо. Так ты ее все-таки знаешь! А не хотел признаваться. Это имя из моего мира. Или у вас есть похожее? Хочешь покажу один фокус? — и не дожидаясь ответа провела рукой по загривку Эсты против шерсти. В комнате было уже достаточно темно, поэтому вырвавшееся из ноздрей зверя пламя смотрелось очень впечатляюще. Хондар поймал мою руку и не дал повторить опыт.

— Нэрин не понимает еще простых слов? Демона лучше не злить.

— Хондар, ты слишком серьезный. Это же смешно. У нее пламя из ноздрей вылетает, как у дракона.

— Эста и есть дракон. Только очень молодой. Она из рода красных ящеров, тех, кто своим видом наводит ужас.

— Как из легенды о Нэрин и Одмане?

— Да, и ничего смешного в этом нет. Этот ящер — глупый и очень опасный демон. Лучше отпустить его домой.

— Ящер — это зверь, а демон — это волшебное существо. Все вместе не бывает.

— Бывает.

— Откуда ты знаешь ее имя?

— Мой брат дал его демону, — Хондар смотрел на меня совершенно спокойно. — Лим подобрал ее в пустыне и выходил. С тех пор демон подчиняется ему. Меня только терпит. Брат использовал демона, чтобы от меня защищаться.

— Ты дрался с Эстой? — я расхохоталась. Упоминание имени Лимберта меня совершенно не расстроило. Только вспомнила, как поцеловала Хондара вместо него, и почувствовала себя слегка не в своей тарелке. "Зачем гоняться за нереальным, если у меня перед глазами вполне симпатичный и живой орк?"

Хондар жгуче покраснел:

— Ты не поняла, что я тебе сказал? Это Лимберт спас тебя. Он прислал Эсту и демон уничтожил заклятие.

— И ему спасибо. Ты же слышишь мои мысли. Если сомневаешься, могу сказать вслух. Я знаю, что ты для меня готов был сделать. И знаю, что ты сделал. Если бы ты не сказал мне попрощаться с братом, он не прислал бы Эсту. Спасать меня было бы некому. Так что расслабься и прими заслуженную благодарность. Ты готов был умереть вместе со мной. Неужели ты думаешь, я не в состоянии этого оценить?

Но Хондар не собирался становиться более сговорчивым:

— Желать себе смерти — это жест отчаяния, а не силы. Мне нечем гордиться. Ты отвернешься от меня, если узнаешь правду. Что я на самом деле сделал.

— Я уже принесла тебе присягу в верности. Хочешь еще лично поклянусь, что никогда от тебя не отвернусь?

Орк молчал, поэтому я взяла его за руку, крепко обхватила его пальцы, чтобы не смог мне помешать, поднесла сначала ко лбу, потом к глазам, потом коснулась пальцев губами. Хондар вздрогнул, но руки не отнял, только смотрел на меня потемневшими глазами. Моя улыбка не делала его более веселым. А чтобы он ничего не напутал в моей голове, сказала то, что уже произнесла мысленно:

— Я прощаю тебе все, что ты сделал или сделаешь, потому что я тебе полностью доверяю, и знаю, ты не причинишь мне зла. Ты — мой лучший друг и можешь на меня всегда рассчитывать. Я никогда тебя не предам.

— Друг.

Хондар освободил свою руку и стоял теперь у двери. Терпеть не могу это его выражение лица. Можно подумать, я сказала что-то неприятное.

— Конечно друг. Что тебе не нравится?

— Лучше бы сказала — раб. Больше похоже на правду. Но у меня еще осталась гордость, попробуй это хотя бы почувствовать, если понять не хочешь. Стоит мне хоть на мгновение освободиться, ты находишь еще более искусные слова, чтобы подчинить меня. Как женщина, которая не владеет магией, может так лишить меня воли?

И Хондар, не прощаясь, ушел.

Разобраться в психологии орков мне явно не по силам. Если бы я ему действительно нравилась, он поступил бы так же, как любой нормальный мужчина. Воспользовался бы тем, что ему предлагалось.

"Мне что открытым текстом нужно было сказать, что я не против? Совершенно незачем было вылетать из комнаты, хлопая при этом дверью. Или я должна была завалить его на шкуры, как типичная оркская девица, чтобы он догадался, что происходит? Может они поэтому применяют трюк с обездвиживанием, чтобы мужчина раньше времени не сбежал? Ну и ладно. Во всяком случае я попыталась. Сам отказался. Или я не в его вкусе, или мне с этим семейством общего языка не найти. Сначала меня отверг один брат, теперь второй. Навязывать себя больше никому не собираюсь. Мне и одной попытки хватило, чтобы усвоить урок."

То, что случилось, меня не задело. Это же дело добровольное, кому с кем быть. Не вышло, ну и ладно, какие могут быть претензии… Я не стала корить себя за неудачу или обижаться на Хондара, никакой обиды к нему я не чувствовала, уткнулась в теплый бок Эсты и заснула.

Некоторые сомнения у меня все-таки оставались. Поступки Хондара были слишком лестными для моего самолюбия, чтобы допустить мысль, что он всем женщинам готов принести в жертву свою жизнь. Заигрывать с ним откровенно смелости мне не хватило, решила для прояснения ситуации применить испытанный древний женский трюк — ревность. Если я ему действительно нравлюсь, пусть по какой-то неизвестной мне причине, он и решил это скрывать, не ревновать влюбленный мужчина не может. Некоторые (не будем показывать пальцами) ревнуют и без любви, а самые продвинутые даже без причины.

Поэтому я осмотрелась по сторонам и выбрала себе жертву для эксперимента. Очень даже такого симпатичного орка, совсем в моем вкусе. За себя особо не переживала, приказ не трогать меня руками продолжал действовать, к тому же ревновать должны меня, точнее сам факт, что мне кто-то может понравиться должен был по идее вывести из себя влюбленного мужчину. А чтобы все выглядело правдоподобнее добавила парочку мысленных фантазий. И все с нулевым эффектом. Хондар даже бровью не повел. Не стану утверждать, что остался совсем равнодушен, скорее посмеялся надо мной. Перепробовав пару объектов для влюбленности, я вынуждена была с разочарованием признать, что ревность у Хондара мне вызвать не удалось. Так что идею о его тайной ко мне привязанности через пару дней я выбросила из головы. Чтобы он ко мне не испытывал, это в любом случае не любовь. Если я вообще в этом чувстве хоть что-нибудь понимаю.

Никаких особых дел у меня не было, покидать Годрун я так же не собиралась. Время проводила гуляя по окрестностям в сопровождении Эсты и иногда участвовала в женских посиделках. Общество оркских дам заметно разрослось, образовались кружки по интересам и симпатиям.

В целом орчанки мало чем отличались от прочих женщин. Разве что завидовать и злословить в их кругу не поощрялось. Конфликты гасились силовым путем, поэтому для меня было сделано исключение, как для существа физически недоразвитого, но получившего статус за особые заслуги перед обществом. Во всяком случае, Шана любезно предложила мне свои услуги, если я захочу настоять на своем мнении в споре. Я с благодарностью отказалась. Уж очень это смахивало на отношения старшеклассников, когда мускулистый двоечник защищает от нападок хилого приятеля-отличника.

Популярность Хондара стремительно разрослась за это время. Никто уже не помнил, что над ним смеялись за вздорную мечту стать главой орков, идея теперь не вызывала ни у кого протеста. У Хондара были деньги и умение подчинять своей воле других. То, что он сделал, уже ставило его на первое место среди претендентов на престол. Вызвать орка на открытый бой, правда, смельчаков по-прежнему не находилось. А объединиться и объявить ему войну повода не было. Хондар признавал власть Великого Урганда и упрекнуть его в предательстве никто не мог.

Количество присягнувших ему воинов перевалило за шесть сотен. Деньги поступали на банковский счет с прежним постоянством. Пока я находилась в бессознательном состоянии Хондар успел купить два небольших соседних поселения. Шоргат стал од-уругом Годруна, Шана милостиво согласилась закрыть глаза на некоторые недостатки мужа. Самого Хондара теперь называли не иначе как Хондаром Непобедимым. Оставалось, правда, не ясным, как долго будет решаться вопрос с признанием его единственным наследником. Если не развязывать войны и не пытаться сместить существующего правителя с насиженного места (а должна сказать, такая идея не однократно поднималась во время попоек), то ждать такого политического изменения в ближайшее время не приходилось.

Хондара все это нисколько не беспокоило. Он почти всегда был в разъездах, я видела его так редко, что понять его мысли и желания у меня не было ни малейшей возможности. О чем он думал, чем занимался и к чему стремился, мне было не известно. В один из его визитов в Годрун удалось все-таки улучшить минуту, чтобы попросить его о встрече. Хондар отпустил свою свиту (он теперь никогда не был один) и, оставшись со мной наедине, держался спокойно и безразлично. Показался мне усталым или немного грустным, но в целом был довольно доброжелателен. Поэтому задав несколько ничего не значащих вопросов, на которые были получены такие же общие ответы, я прямо перешла к делу.

— Хондар, я не могу найти решение, и мне нужна твоя помощь.

— Приказывай.

— Зачем ты разговариваешь со мной как… — я попробовала подобрать подходящее слово, но на языке вертелись только обидные. — Извини. В этой истории с предсказанием что-то не стыкуется. Я хочу его сама прочитать. Можешь мне его принести?

— Ты все-таки решила поверить мне? — Хондар чуть улыбнулся.

— Я знаю о первом предсказании. Почему так произошло. Это ведь точно была путаница. Я говорю об огненной женщине из пустыне.

— Я говорил с этой женщиной. Здесь нет ошибки.

— В целом нет. Только этой женщиной была я. И хорошо помню, что тебе пожелала. Ребенка в том предсказании не было.

— Ты? — на меня недоверчиво смотрели.

Пришлось рассказать немного о петле времени, так неудачно зашвырнувшей меня в прошлое мира Ланет. Припомнила так же несколько деталей из нашей встречи. Хондар нахмурился, но возражать не стал. Только пожал плечами.

— Это не имеет значения теперь. Ты просто озвучила мою мечту. Я бы и сам пришел к такой же идее.

— Так принесешь мне древний текст?

— Нет. В этом нет надобности.

— Но я хочу его видеть.

Хондар взял один из чистых листов бумаги на моем столе, посмотрел на него пристально совсем короткое время и вручил мне его уже с осажденным на нем текстом.

— Ты научился читать?

— Нет. Я видел пергамент. Этого достаточно. И я ничего не забываю. Здесь все точно. Можешь не сомневаться.

Я попыталась прочитать предсказание, но руны были мне почти не знакомы. Сомневаюсь, что вообще кто-то может разобрать старые тексты, особенно, если автор напустил в них тумана. После нескольких наводящих вопросов почему Хондар решил, что речь идет лично о нем, он ткнул пальцем в одну из рун и пояснил, что это руна его рода. Имя его рода — Ораз. И здесь сказано, что воин этого рода родит сына от человеческой женщины, который займет трон Ургандов. Хондар теперь единственный, кто носит имя Ораз. В живых больше никого не осталось, так что только он и может родить этого ребенка. Еще пока Хондар говорил, мне стало понятно, в чем его заблуждение. Теперь даже не знала, как лучше эту новость изложить моему подопечному. Очень хотелось посмеяться над ним, но обидеть орка все же не решалась.

— Почему ты улыбаешься? — Хондар все-таки сообразил, что я над ним смеюсь.

— Что ты скажешь, если узнаешь, что этот ребенок уже родился?

— Это ложь! Я бы знал о таком. Ни одна из женщин не посмеет сказать, что я до нее хоть пальцем дотронулся с тех пор как вернулся из-за завесы.

— Дело не в этом. Ребенок родился уже довольно давно. Поэтому оракул и пытался тебя убить. Он тоже это сообразил, когда прочитал текст.

— Кто он?

Удивительным было видеть, что Хондар не разозлился. Можно подумать, ему теперь не интересно, кто станет верховным правителем орков.

— Ты знаешь что-то, что не видно моим глазам?

— Да. Нужно было самому читать документ, а не слушать толкование оракула. Ты просто поверил жрецу на слово. А он ввел тебя в заблуждение. Скажи спасибо, что в живых оставил.

— Говори.

— Твой отец — Ораз Тхардар из рода Ургандов. Твоя мать — человеческая женщина. Ты и есть этот ребенок. Тот, кто станет править орками. Поздравляю.

Но мне не поверили. Хондар смотрел на меня прищурившись, что-то обдумывая. Наконец его лицо дрогнуло, промелькнула тень сомнения в глазах, и я смогла различить неприкрытую злость.

— Зачем оракулу было лгать?

— Этого я не знаю. Может хотел уберечь тебя от глупости. Ты бы все равно рано или поздно догадался. А если нет, значит такой чести не достоин. Думаю, это другой жрец присоветовал тебе умереть. Иначе как-то не стыкуется.

— Да. Я позабочусь, чтобы он пожалел о своей шутке.

— Но ведь благодаря его глупости, ты — тот, кто сейчас есть.

— За это ему тоже достанется. Умирать он будет долго.

— Да брось. Ты бы не встретил меня.

— Об этом я и говорю, — Хондар даже не шутил.

"И чем я его опять разозлила?"

— Я знаю теперь, как сделать тебя главным. Главным наследником, чтобы никто не оспаривал твое первенство. Только придется воспользоваться мифом о ребенке. Которого ты должен родить.

— Вот как? — на меня наконец посмотрели с некоторым вниманием. Если не сказать удивлением. — Ты была всегда против. Передумала? Довольно неожиданно. Я думал тебя не интересует власть. К деньгам ты равнодушна. Что еще я могу тебе дать?

— При чем тут я? — взгляд, которым мы обменялись, вышиб на несколько мгновений все мысли из моей головы. Не сразу вспомнила, что собиралась сказать. — Теперь тебе не нужно искать женщину среди людей, тебе нужна орчанка, и я знаю, где ее найти.

Непроницаемая маска, скрывшая опять все мысли орка, мне особо не мешала, но приятнее все же было бы видеть хоть какой-нибудь интерес к моим словам.

— Шана рассказала мне обо всех наследниках правящего дома и самый простой и мирный путь стать первым среди них — это жениться на Уне, единственной оставшейся в живых дочери Урганда.

Хондар молчал, поэтому пришлось развить немного эту тему. Шана рассказала мне довольно подробно, как Урганд расправился с ближайшими родственниками. Два его сына погибли в боях с соперниками уже довольно давно. Единственная уцелевшая в интригах дочь не считалась наследницей просто потому, что орки не признавали наследование трона по женской линии. Уна была еще слишком молода, чтобы думать о замужестве, но то, что мне про нее рассказали, ясно показывало, шансов заключить брак у нее почти не было. Судя по описанию, орчанка была хилая, мало симпатичная и в целом невзрачная. Бой с женихом ей не выиграть никогда, даже если жених сам свалиться ей под ноги. Зрители не позволят так нарушать древние традиции. Для меня физические данные невесты проблемы не представляли, оставалось только уломать жениха. И судя по лицу Хондара, терпение готово было его все-таки оставить.

— Уне уже двадцать. Она почти ребенок, не спорю. Но зачем ждать пока кто-то сообразит, в чем ее преимущество и уведет девушку у нас из-под носа? Что скажешь?

— Не могу понять, как тебе это удается, — Хондар уже и не пытался скрывать, что он взбешен. Почти как в старые добрые времена. — Стоит мне решить, что нет больше на моем теле места, которое может еще корчиться от боли, мне причиняемой, как ты выискиваешь новый способ меня ранить. Да еще так, чтобы я и пошевелиться под пыткой не мог. Ты сломала во мне всякую волю к сопротивлению, подчинила своим желания все мои мысли и поступки. Я уже думаю, как ты, потому что не могу больше отличать твои мысли от своих. Я вижу мир твоими глазами. Единственное, что у меня еще оставалось — это право выбрать себе женщину, с которой я хотел бы жить. И теперь ты отнимаешь у меня даже эту последнюю надежду быть счастливым с той, кого я сам себе изберу.

— Не драматизируй. Что изменится от твоего брака? Если Уна родит тебе сына, ты станешь единственным наследником трона. Потому что твой сын будет прямым потомком Урганда. С каких это пор кого-то интересует, с кем живет их правитель? Ты сам будешь выбирать себе женщин. Просто жена — это святое. А Уна еще и правильный выбор. Хондар, не капризничай. Хотя бы попытайся меня понять, — но Хондар смотрел на меня таким бешеным взглядом, что терпение меня оставило. — В конце концов ты поклялся мне повиноваться. Вот и делай, что тебе говорят.

Молчание Хондара меня задело. Было заметно, что он взбешен, но предпочитал держать свои эмоции в себе и только нервная судорога на лице, да еще глаза выдавали степень его злости. Если бы он на меня наорал, мне стало бы легче. Его молчание вызывало беспокойство, что я все-таки переступила некую черту и причинила парню боль. То, что он не желал мне внятно объяснить, в чем моя ошибка, только еще больше все запутывало.

— Что я должен еще для тебя сделать, чтобы ты увидела во мне равного себе, а не желтоглазого урода? Я хотел умереть для тебя, не получилось. Я нарушил все обычаи моего народа, меня даже не убили. Я принес тебе золото, ты не заметила. Ты хочешь, чтобы я взял в жены этого ребенка, на которого не посмотрит ни один уважающий себя орк. Я могу это сделать, но для чего все это? Зачем? В чем смысл того, что ты делаешь? Откуда в тебе такая сила, что ты подчиняешь не только меня, но и других? Ты — обыкновенная женщина, в которой нет никакой магии.

Мне было неприятно выслушивать несправедливые обвинения, но я слишком хорошо относилась в Хондару, чтобы ссориться с ним из-за его оркской вспыльчивости. Если честно, из всего им сказанного в моей голове задержались только последние вопросы. Да еще меня задело упоминание о его оркском происхождении.

"Вот кто бы обвинял меня в шовинизме…"

— Я никогда не считала, что ты чем-то отличаешься от меня. А уж тем более не говорила, что ты… — его слова все-таки решила не повторять. — Тебе это может не понравиться, но для меня ты всегда был человеком. Не говорила, чтобы тебя не обидеть. Ты только из-за своего упрямства отказываешься понимать, в чем сила людей и почему я с тобой. Я помогаю тебе, потому что ты для меня прежде всего — человек. А я знаю, какой силой обладают люди. Если захотят. В детстве мне в руки попала одна книга. Довольно толстая книга, я даже ее прочитала. Она рассказывала о судьбе одного итальянского монаха. Его звали Томмазо Кампанелла. Он боролся против власти Испании, которая захватила его страну. И хотел организовать восстание, чтобы создать в новом государстве справедливый для всех людей строй. Заговор раскрыли, зачинщиков бросили в тюрьму, и Кампанелла провел в заключение тридцать лет. Его пытали, держали в кандалах, подвергали издевательствам, а он не сдался и не отрекся от своей идеи справедливого государства. Более того, сидя в тюрьме, он написал свой "Город солнца" — книгу, в которой рассказал о новом справедливом обществе. Можешь себе представить силу духа человека, который выдерживает сорокачасовую пытку, при которой веревка перерезает ему кожу на шее до вен, а эта веревка к тому же единственная его опора, чтобы не сесть на кол. И так двое суток. У него почти не было еды, гнилая вода, его держали в клетке, где он мог сидеть только согнувшись, а он мечтал о городе, в котором все счастливы и нет тиранов и угнетателей.

— Если у него не было магических способностей, и он не мог освободиться, откуда известно, о чем он думал?

— Он записал все свои мысли в книге. У его тюремщика была дочь, она влюбилась в узника и приносила ему бумагу и чернила, потом забирала исписанные листы. Ей грозила смерть за такое своеволие, но разве это остановит влюбленную женщину, если она верит в своего героя? Рукопись спасли, передали в другое государство и напечатали. Так многим стало известно о подвиге духа человека, который верит в свою мечту. И Кампанелла не единственный. Пойми, я не говорю, что каждый способен на такой поступок. Но любой, кто поверит в себя и свою мечту может совершить невозможное. Быть человеком — не позор для тебя. Ты можешь гордится тем, что в тебе течет кровь человека.

— Зачем мне жениться на дочери Урганда? Я могу подождать еще немного, собрать денег, нанять войско большее, чем у правящего дома, и победить.

— Можешь. При этом прольется море крови, погибнет тьма невинного народа, будет разрушено созданное за многие годы и нужно будет начитать все заново. Не проще ли пожертвовать собой, если ты так смотришь на неприятный тебе брак, и избавить тысячи от смерти? Зачем, по-твоему, я помогала тебе стать богатым? Думаешь, не нашлось бы достаточно воинов, чтобы пойти за тобой, позови ты их выступить против Урганда, даже не имей ты никаких денег? Ведь война оставляет путь грабежа. За тобой бы пошли многие.

— Так зачем?

— В истории моего мира было много войн и странных событий, правильного толкования которым нет. Не все народы умели писать и могли оставить после себя рукописи. Многие тексты были переписаны. Истинных причин никто не знает. Но был один воинственный народ, который исчез из истории очень загадочным образом. Они чем-то были похожи на вас. Только без магии. Они были многочисленны, неприхотливы, воинственны и стремительны в своих нападения. Они захватили огромную территорию, подчинили себя многих, любой, кто признавал их законы, мог к ним примкнуть. Не было силы, чтобы их остановить. Соседи, жившие на юге, построили огромную стену вдоль всей границы через горы и степь, чтобы хоть как-то защититься от нападения. И проиграли войну. Их земли были захвачены, столица разорена. Только знаешь, что интересно? Это порабощенное государство по-прежнему живет и процветает, а захватчики исчезли, оставив о себе только воспоминания в рукописях.

— Их убили по одному?

— Нет. Они растворились в этом захваченном государстве, в богатстве и комфорте, которое оно им предложило. Кочевники и воины, которые гордились своей непокорностью, любовью к свободе и отвагой, не смогли устоять перед мягкой постелью и вкусной пищей, которую им подавали на золотых подносах обученые танцовщицы.

— Ты решила сделать моих воинов слабыми?

— Не твоих воинов, Хондар! Воинов твоих недругов. Как только большинство пожелает себе такой же жизни как та, что ты предлагаешь, ты победил. Остальные продадутся за деньги, несогласные не решатся бунтовать. Дочь Урганда — последний недостающий элемент в этой цепи.

— Хорошо, я готов тебя выслушать. Но ей не победить меня в бою. И она не выйдет на арену раньше двадцатипятилетия. В чем смысл твоего желания кроме того, чтобы меня унизить?

Я решила не обращать внимания на его глупые замечания. Вся эта головоломка, не дававшая мне расслабиться ни на минуту, впервые ясно виделась моим глазам, и обращать внимание на протесты Хондара, его уязвленное самолюбие я совершенно не собиралась.

— В столице начинаются бои по выбору супруга. Тебе не нужно в них участвовать, но придется поехать туда и познакомиться с дочерью Урганда, если до сих пор ты не удосужился этого сделать. А потом ты ее украдешь. И нечего на меня так смотреть. Да ты уже десятки раз это проделывал с другими девицами! Что тебе стоит? Все, что от тебя требуется, это очаровать наивную девушку и увезти ее с собой в Годрун. Все должно быть только добровольно, никакого насилия. Если тебя обвинят в применении силы, не миновать войны.

— И почему она должна меня послушать? У нее вздорный характер. Я знаю ее с пяти лет.

— Так ты с ней знаком? Тем лучше. Она тебя послушает, если ты будешь с ней честен. Обещай сделать ее единственной правительницей орков, только не клянись в вечной верности, в это ни одна женщина не поверит, будь сам собой, и Уна не устоит. Подумай сам, какой у нее шанс стать первой среди твоего народа? Да и вообще получить себе такого мужа, как ты? Она не откажется. Какая женщина сможет сказать тебе "нет", если ты попросишь ее стать твоей женой?

— Почему я не могу тебя ненавидеть? Насколько все было бы проще.

— Можешь ненавидеть, если тебе этого хочется, я все равно тебя люблю. Только другого пути из этой ситуации я не вижу. Если уговоришь девушку, прихвати по дороге еще и жреца для совершения брачного обряда. Нам могут не оставить времени на раздумья. Если станет известно, что происходит, за вами отправят погоню.

— Это нарушение обычаев орков. Брак не признают.

— Очень даже признают. Я знаю, о чем теперь мечтают оркские женщины. Не поверишь, они бредят о романтической любви. Об этой истории напишут легенды.

— Ты хочешь, чтобы о тебе сложили легенду?

— Не обо мне. Я уже есть в хронике — Нэрин спасает Непобедимого Хондара от смерти. Разве ты не слышал, что записывает Гир? Он сочиняет поэму о твоих подвигах. Советую поинтересоваться.

— Я прослежу, чтобы среди вымысла сохранилась хоть крупица правды обо мне настоящем.

— Так ты согласен?

— Ты сама выбрала для себя такую судьбу. Я этого не хотел. Твое слово для меня закон, Нэрин. Если потребуешь мою жизнь, я отдам ее. Тебе нужно забрать у меня надежду, я не буду сопротивляться. Если ты не хочешь быть моей женой, какая мне разница, кто ею станет?

И прежде, чем я успела сообразить, что он мне сказал, Хондар вышел из комнаты. Если честно, у меня не было сил пошевелиться. Я испугалась. Мне стало страшно, вдруг то, о чем я подумала, правда.

"Этого не может быть! Хондар говорил не обо мне. Мне послышалось. Он имел в виду другое. Мы же с ним просто друзья!"

Я потратила немало времени, чтобы успокоиться и прийти в себя. Вдруг я ошибаюсь, и все, что до сих пор игнорировала, действительно правда? Но в моей голове, сколько я не пыталась найти для себя место рядом с Хондаром, было совершенно пусто. Я была так расстроена, что даже думала с трудом.

"Мне не нужна власть. Я не могу разделить ее с Хондаром. Быть его любовницей? Но во мне нет такой силы чувства, чтобы терпеть унизительную роль даже короткое время. Да и делить с кем-то мужчину для меня просто невыносимо. Я могу быть ему другом, другого места для меня рядом с ним нет. Но если то, что он мне сказал — правда, даже такая простая роль стала с этого момента затруднительной. Если этому браку суждено быть, я подчинюсь судьбе без сопротивления. Если ничего не получится, попробую пересмотреть свое отношение к Хондару. Если только его слова были поняты мной правильно. Ведь я могу и ошибаться. Это всего лишь догадки." Я бы попробовала прояснить немного свои сомнения, но Хондар покинул город. Мне оставалось теперь только ждать.