Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника

Глава 32

Последние дни были похожи на сладкий, затянувшийся сон. Марина, под предлогом заготовки хвороста, все чаще уводила Алю и Сеню в лес, ловко обходя знакомые тропинки, где могли работать лесорубы. Эти прогулки стали для нее глотком свободы и воздуха, необходимым, как сама жизнь.

Дело с печеньем, несмотря на конкуренцию, по-прежнему приносило скромный, но стабильный доход. Пусть Тамара забирала теперь меньше порций, для Марины и это было благом. Каждый вечер она прятала свою часть выручки, с трепетом подсчитывая будущее приданое. Казалось, жизнь наконец-то повернулась к ней лицом, суля долгожданное счастье.

Но судьба, как это часто бывает, приготовила свой удар именно в момент наивысшего подъема. И он обрушился на семью Соколовых не одним, а сразу несколькими роковыми событиями, перевернувшими все с ног на голову.

В то утро солнце светло особенно ярко, а воздух был прозрачным и звонким. Дети, Аля и Сеня, остались дома, чтобы прополоть грядки, давно требовавшие внимания. Марина, пообещав не задерживаться и лишь наскоро собрать вязанку хвороста, чтобы вернуться и помочь им, почти бегом пустилась в сторону леса. В ее движениях была непривычная легкость, а на губах — тайная, трепетная улыбка.

Не успела она прийти на тайное место встречи, как за ее спиной бесшумно, словно воплотившись из лесного сумрака, возникла высокая, знакомая фигура.

— Марина…

Голос Егора, низкий и сдержанный, заставил ее сердце совершить немыслимый кульбит — замереть, а затем забиться в висках частой, лихорадочной дробью. Она обернулась, и в ее глазах вспыхнул такой яркий, безудержный свет, что его хватило бы, чтобы разогнать любую, самую густую тьму.

— Егор… — выдохнула она его имя.

Не раздумывая, забыв о всякой осторожности, она приподнялась на цыпочки и легким, порхающим движением коснулась губами его щеки. Стыдливая краска залила ее лицо, но отвести взгляд она не могла.

— Я по тебе соскучилась, — прошептала Марина, признание, сорвалось с губ так же естественно, как дыхание. Из небольшой сумки она извлекла маленький, аккуратно завязанный узелок. — Это тебе… Я вчера лапшу делала с тушеным мясом, попробуй. Должно быть вкусно…

Егор взял сверток, и его большая, сильная рука на мгновение сомкнулась вокруг ее тонких пальцев. От этого прикосновения по ее спине пробежали мурашки.

— Ты меня каждый день подкармливаешь, — тихо произнес он, и в уголках его глаз залегли лучики смешинок. — А я чем отблагодарил? Какой-то звериной лапкой…

— Но ты еще и хворост для меня приносишь, — возразила она, ее взгляд скользнул к аккуратной вязанке, уже приготовленной им и прислоненной к сосне. — И… и просто ждешь меня здесь. Это дороже любой еды и лапки.

Они замолкли, и тишина вокруг наполнилась тысячью невысказанных слов. Они просто стояли, погруженные в созерцание друг друга, и в их взглядах плескалось море нежности, страсти и безмолвного понимания. Лесной воздух трепетал от натянутой, как струна, энергии между ними.

— Марина, я… — голос Егора дрогнул, выдавая внутреннюю борьбу. Он сделал глубокий вдох, собираясь с духом. — Я хочу…

Девушка затаила дыхание, и мир вокруг сузился до его лица, до его губ и глаз. Сердце замерло в сладкой, мучительной надежде. Неужели? Неужели он решился?

— … Хочу пойти к свахе, — выдохнул он наконец, и слова прозвучали ясно и твердо. — Просить твоей руки.

Счастливый, пронзительный вскрик, сорвавшийся с ее губ, вспугнул стайку птиц в ветвях старого кедра. Марина, не в силах сдержать переполнявшую ее радость, подпрыгнула и, смеясь сквозь слезы, снова и снова осыпала его лицо легкими, стремительными поцелуями.

— Правда? — лепетала она, захлебываясь от счастья. — Это правда? Ты хочешь… взять меня в жены?

— Хочу, мое солнышко, — прошептал он, и это ласковое слово, сказанное его суровым голосом, заставило ее смущенно потупить взгляд. Его ладонь, грубая и нежная одновременно, коснулась ее щеки. — Ты согласна стать моей женой, Марина?

— Да! — вырвалось у девушки, и она закивала, словно колосок на ветру. — Да, да, тысячу раз да!

— Ты такая красивая… — его губы приблизились к ее уху, и горячее дыхание обожгло кожу. — Нежная… Заботливая… Самая лучшая.

Марина с удивлением и восторгом ловила каждое слово. За последние дни ее суровый, молчаливый охотник словно оттаял на весеннем солнце. Он не только стал говорить больше, но и научился этому тихому, интимному языку влюбленных, учился заигрывать с ней, и выходило у него это с трогательной, неумелой искренностью.

— Ты тоже… — прошептала она в ответ, утопая в его серых, таких бездонных глазах. — Ты самый красивый мужчина на свете… — Внезапно она вспомнила о времени и с сожалением вздохнула. — Мне пора. Ребята ждут.

Она наклонилась, чтобы подхватить свою вязанку, но Егор был быстрее. Он легко поднял хворост и протянул ей.

— До завтра, — улыбнулся Егор.

— До завтра, — улыбнулась в ответ Марина и, послав ему воздушный поцелуй, почти побежала по тропинке, унося с собой бурю счастливых эмоций.

Охотник долго стоял неподвижно, провожая ее взглядом. Даже когда ее платье окончательно растворилось в зелени, он не уходил. Он прижал ладонь к щеке, к тому месту, где еще жгли следы ее поцелуев, и на его суровом лице светилась тихая, почти неземная улыбка.

Марина, окрыленная и пьяная от счастья, летела, почти не касаясь земли. Она не замечала ни пения птиц, ни шелеста листвы, ни темной тени, притаившейся за стволом старой, разлапистой ели. Она уже почти вышла из лесной чащи, до деревни оставалось рукой подать, когда из-за дерева метнулась чья-то тень.