Хозяин антимагии #5

Глава 8

Войдя в дом, я замер на пороге, осматриваясь. Меня поразила теснота, которую ранее не замечал. Прихожая, до этого казавшаяся вполне просторной и уютной, теперь напоминала каморку.

Стены, скрипучая лестница на второй этаж — всё это было милым, тёплым, но… недостойным. Недостойным графского титула, который я теперь носил.

Этот дом был временным пристанищем, лагерем на пути к настоящей цели — возвращению родового имения. Я должен был вернуть наши земли, отстроить свою усадьбу, а не ютиться в чужом доме. Денег на это уже должно хватить, мои предприятия работали, обороты росли. Точные цифры ещё предстояло узнать у Осипа, но я был уверен, что средств достаточно.

В доме пахло свежей выпечкой и мамиными духами: ландыш и ваниль.

Из столовой доносились звонкий смех Таси, спокойный, размеренный голос матери, отдававшей распоряжения служанке Машке, и услужливое ворчание лакея Потапа.

Никто не вышел меня встречать. видимо, шум мотора попросту не услышали за домашними делами.

Мотя почуял знакомые запахи, голоса. Он пронзительно взвизгнул и серебряной пулей унёсся вглубь дома, растворяясь в воздухе.

Через мгновение из столовой раздался его радостный требовательный писк, а следом послышался взвизгнувший от восторга голос сестры.

— Кирилл! Братец вернулся!

Я бросил дорожный плащ на вешалку и прошёл в столовую.

Мама уже вставала из-за стола, её лицо озарила сияющая улыбка.

Тут же на мне мгновенно повисла Тася, едва не опрокинув тарелку с остатками десерта.

— Ты живой! Целый! И совсем не изменился! — она отступила на шаг, осматривая меня с ног до головы с преувеличенной серьёзностью. — Только загорел. Очень сильно загорел.

— А я думал, не заметишь, — рассмеялся, обнимая Тасю, а затем и маму.

— Сынок… Мы так ждали. Уже начала волноваться, — прошептала она, и в глазах читалось облегчение.

— Всё хорошо, мама. Я дома.

— Кирилл Павлович… Барин… — прохрипел Потап, появляясь в дверях столовой.

Он медленно, с трудом выпрямился, чтобы сделать почтительный поклон. Я с тревогой отметил, как сильно слуга изменился за эти месяцы. Казалось, время давило на него с удвоенной силой спина согнулась ещё больше, руки заметно дрожали, а в его когда-то живых, умных глазах теперь читалась лишь усталая покорность.

— Добро пожаловать домой.

— Спасибо, Потап, — я искренне улыбнулся ему.

Мы уселись за стол, я — на своё привычное место. Машка тут же принесла мне тарелку и приборы, довольно улыбаясь.

— Сейчас мясо подам, одну минуточку, Кирилл Павлович! И кабачковые оладьи, только со сковородки!

Кивнул, наслаждаясь атмосферой.

Тася тут же принялась рассказывать о своих светских успехах: о балах, о приёмах, о том, как её наконец-то приняли в высшем обществе центральной колонии.

— А графиня Белозерская лично представила меня князю Гагарину! Представляешь? И он пригласил меня на вальс! Правда, он жутко неловкий, наступил мне на ногу, но я сделала вид, что не заметила…

Я слушал, кивал, улыбался, но краем глаза в дверях столовой заметил беспокойную фигуру Осипа Гурьева. Мой старший управляющий стоял с огромной папкой под мышкой и терпеливо ждал, когда я его замечу.

Вот так всегда: стоит только появиться, и сразу дела.

— Осип, — кивнул я ему. — Рад тебя видеть. Проходи. Что-то срочное?

Управляющий почтительно поклонился маме и Тасе, затем обратился ко мне:

— Добро пожаловать домой, ваше сиятельство. По делам всё как обычно. Отчёты по заводу, новые контракты на поставку концентрата, вопрос с кредиторами… Ничего, что не может подождать до завтра, но… — Гурьев многозначительно потянул папку на себя.

— Всё может подождать, Осип, — твёрдо сказал я. — Сегодняшний день я намерен провести с семьёй. Мы не виделись почти четыре месяца.

Управляющий замялся, явно разочарованный.

— Но, ваше сиятельство, возможно, хотя бы после обеда, на пару часов? Или перед ужином? Вопрос по новому цеху…

— Нет, — я мягко, но не допуская возражений, пресёк его. — Ты прекрасно справлялся без меня все эти месяцы. Справишься и ещё один день. А я должен наверстать упущенное здесь. Но буду рад, если вы с братом присоединитесь к нам сегодня на семейный ужин. Иван в «Точке»?

— Так точно, ваше сиятельство. Он как раз заканчивает синтез новой партии концентрата из тех водорослей, что на днях привезли из Балтийска.

— Отлично. Передай ему, что жду вас обоих к семи. А пока подготовь все необходимые бумаги, сведи все отчёты за этот период. И вызови ко мне остальных управляющих из «Яковлевки». Думаю, они доберутся сюда через пару дней.

Осип, смирившись с моей волей, наконец кивнул с почтительной укоризной.

— Как прикажете. Значит, завтра с утра в кабинете?

— С утра, — подтвердил я. — С самого утра.

Управляющий поклонился и удалился, а я с облегчением вернулся к томлёной телятине и оладьям. Тася тут же продолжила свой захватывающий рассказ о светской жизни, а мама смотрела на меня с счастливой улыбкой.

— И представляешь, все теперь говорят, что мы графы! — воскликнула Тася, хлопая в ладоши. — Графский род Пестовых! Звучит солидно, правда? Я даже не поверила, когда впервые услышала!

— Звучит, — согласился я, улыбаясь. — Но титул — это не только привилегии, но и ответственность.

— Ой, брось, — отмахнулась она. — Главное, что теперь Женька Лыкова точно лопнет от злости! Она-то не ожидала, что мы сравняемся в титуле! Вот я теперь припомню все её подколки.

После обеда, когда Машка унесла посуду, а мама ушла отдавать распоряжения по ужину, я обернулся к сестре.

— Ну что, поехали?

— Куда? — она округлила глаза.

— Как куда? Учиться водить. Я же обещал.

Лицо Таси озарилось таким восторгом, что я чуть не рассмеялся.

Сестра сорвалась с места и помчалась наверх переодеваться, крича что-то про своё новое практичное платье.

Через десять минут мы уже стояли у машины.

Я открыл ей дверь водителя.

— Ты серьёзно? Прямо сюда? — глаза Таси блестели как у ребёнка, нашедшего под ёлкой самый желанный подарок.

— Серьёзно. Садись. Я поеду рядом.

Она залезла внутрь, с благоговением прикоснулась к рулю, педалям, рычагу переключения передач.

— Ну что, вспоминаешь, что я тебе показывал? Сцепление, газ, тормоз…

— Помню, помню! — закивала Тася с таким энтузиазмом, что я внутренне сжался: а не поспешил ли с посадкой за руль.

Мы поехали по просёлочной дороге, ведущей к пустующим полям. Первые метры Тася двигалась робко, осторожно, но уже через пять минут её сковывающий страх сменился азартом.

— Ой, смотри, как быстро! — она нажимала на газ всё сильнее, а машина рвалась вперёд.

Моё сердце на мгновение остановилось.

— Тась… Сестрёнка моя дорогая… — я старался, чтобы голос звучал спокойно и ободряюще. — Ты молодец, у тебя просто замечательно всё получается. Но давай чуть помедленнее, а? Здесь кочки, можно подвеску оторвать.

— Да ладно тебе! — она рассмеялась, но скорость сбросила. — Я же всё контролирую!

Контролирует — это громко сказано. Пока я одной рукой впивался в сиденье, а другой готовился в любой момент дёрнуть ручник.

Тася была прирождённой гонщицей: бесстрашной, азартной и совершенно безрассудной.

Обучать её вождению было сродни тренировке опасного зверя: восхитительно, но смертельно опасно.

— Скажи, — она внезапно нарушила тишину, ловко объезжая колею. — Ты… ты не видел Амата?

Я уловил лёгкую дрожь в её голосе и едва заметный застенчивый румянец на щеках.

— Видел. В Балтийске. Он сейчас помогает налаживать оборону. Добрался до четвёртого уровня владения источником.

— Правда? — глаза Таси засияли. — А он… он спрашивал обо мне?

Так вот оно что! Бал и их танец явно произвели на сестру неизгладимое впечатление.

— Конечно спрашивал, — я немного слукавил. — Интересовался, как ты, чем занимаешься.

Она удовлетворённо хмыкнула и снова уткнулась в дорогу, но теперь на лице играла счастливая, мечтательная улыбка.

Мы вернулись домой затемно. Я был морально истощён, как после многочасового боя, но Тася парила от счастья, болтая без остановки о своих впечатлениях.

Маму я застал в гостиной. Она сидела в кресле, а на коленях, развалившись пушистым блюдцем, лежал Мотя. Он беззвучно мурлыкал, а мама нежно чесала за ушком. Зверёк набил себе полное брюхо за время нашего отсутствия и выглядел настолько довольным и расслабленным, что, казалось, вот-вот растает от блаженства.

— Вот и мои дети вернулись, — улыбнулась мама. — Целые?

— Целые, — заверил я, поймав на себе укоризненный взгляд. — Тася водит… с воодушевлением.

— Это она в отца пошла, — вздохнула мама. — Твой отец тоже обожал скорость. Помню, как он однажды…

Мама замолчала, и в глазах мелькнула тень грусти.

К семи часам подъехали Осип и Иван Гурьевы. Ужин прошёл по-семейному. Я рассказывал сильно сокращённые истории из своей поездки: о «Стриже», о прокладке железной дороги по «Новоархангельску», о «подвиге» Строганова, об освобождении Балтийска.

— А Император… он какой? — заворожённо спросила Тася, когда я обмолвился о совещании.

— Суровый. Умный. Знает, чего хочет.

— А Митя… — я сделал небольшую паузу для эффекта. — Митя, оказывается, не кто иной, как Дмитрий Романов. Младший сын Императора.

Я посчитал, что всё равно они это узнают, и пускай лучше от меня.

Сестра ахнула, от изумления выронив ложку. Даже мама подняла брови, а потом одобрительно улыбнулась.

— Вот это связи, сынок. Полезные знакомства. Я всегда говорила, что учёба в академии не пройдёт даром.

Осип и Иван с почтительным интересом ловили каждое моё слово, но я видел, что их мысли витают вокруг производственных проблем. После десерта и чая гости удалились, напоследок напомнив о завтрашнем совещании.

Я вышел на веранду. Ночь была тёмной и звёздной. Через несколько минут ко мне присоединилась мама. Она села на скамью рядом и, запрокинув голову, смотрела на усыпанное бриллиантами небо.

На лице женщины легко читалась грусть.

— Скучаешь? — тихо спросил я, пододвигаясь к ней ближе. — По отцу.

Мама кивнула, не отводя взгляда от звёзд.

— Да. Сегодня ровно два года, как он уехал в ту экспедицию.

Обнял её за плечи, а мама прижалась ко мне.

— Я так рада, что ты сегодня дома, Кирюша, — прошептала она. — Так рада.

— Я тоже, мама.

Она громко вздохнула и буквально сразу же переменила тему, с материнской прямотой ткнув в самое больное.

— А с девушками у тебя как? Не присмотрел себе невесту за это время? В твоём положении уже пора бы подумывать о продолжении рода.

— Мама, — я застонал с наигранным отчаянием. — Где бы я там девушку нашёл? Я работал. Да и мне всего девятнадцать! Дайте немного пожить!

— В девятнадцать лет твой отец уже был помолвлен, — она подняла на меня укоризненный взгляд, но в уголках губ читалась еле заметная улыбка.

— Тогда были другие времена, — парировал я. — Я должен сначала производство наладить, род возвысить, а уж потом…

— Ладно, ладно, не буду тебя донимать, — мама сдалась, снова глядя в небо.

— Как Варя? Вы с ней… общались?

История со старшей сестрой была сложной. Но я не мог не поинтересоваться, всё же она родня, хоть и изгнанная мной из рода.

— Общались. Кратко. Кажется, она наконец-то начала включать мозги. Пишет, что много читает, работает на охране предприятий в «Яковлевке». Говорит, что многое переосмыслила. Ты… ты её простишь?

Я вздохнул. Варя была эгоистичной, глупой и жестокой, но моей сестрой.

— Давай не будем сейчас об этом, хорошо? — уклончиво сказал я. — Всё ещё впереди.

В этот момент к нам подскочила Тася, укутанная в большое шерстяное одеяло.

— А что, без меня заседание? — она устроилась между нами, прижавшись ко мне и к маме. — О чём говорите?

— О звёздах, — улыбнулась мама. — Смотри, какие они тут красивые.

— Да, — восторженно вздохнула сестрёнка, — и в каждой колонии свои.

Мы сидели втроём на старой деревянной скамье под тёплым одеялом ночного неба. Где-то вдали в лесу ухала сова, доносился лай собак.

Почувствовал лёгкий вес на коленях: это Мотя, фыркая и урча, устроился, требуя своей доли ласки. Я гладил его по спине, ощущая под пальцами тёплую бархатистую шерсть.

Впервые за эти месяцы постоянной борьбы, тревог и ответственности я почувствовал абсолютный, глубокий покой. Здесь, в этом тесном, слишком маленьком доме, рядом с двумя самыми дорогими мне людьми, я был не графом Пестовым, не протектором Балтийска, не главой рода, а просто Кириллом. Сыном и братом. И это чувство было бесценным.