Господин следователь. Книга восьмая

Глава 16 Знойная женщина

Мы сидели в гостиной в доме Лентовских, за чайным столиком и я, с некоторым удивлением, даже испугом, наблюдал, как подруга генеральши поглощает конфеты Я и сам сладкоежка — регулярно с Анькой деремся из-за варенья, но моя новая знакомая уничтожала конфеты, словно божья коровка тлей — методично и не спеша, только фантики отлетали, словно шкурки.

Я еще не бывал в гостях у своего начальника, хотя тот и делал намеки. А вот прямое приглашение, озвученное его супругой, проигнорировать не мог. Да и самому любопытно — что за подруга такая у Марии Ивановны и, почему ей нужна консультация именно от меня? Если что-то касающееся права — так у Лентовской дома собственный знаток имеется, который на этом деле собаку съел и котом закусил.

Зинаида Дмитриевна — подруга генеральши Лентовской, была женщиной… Как бы это сказать помягче? А, можно сказать, что она была женщиной «в теле». Причем, очень и очень в теле. Определенно, при ее росте в метр пятьдесят (не измерял, но она на полторы головы ниже меня), килограмм сорок-пятьдесят можно скинуть. Из-за своей комплекции выглядела значительно старше своей подруги. Марии Ивановне, как я помню, недавно исполнилось тридцать, а Зинаида старшее ее на два года. Как там, у классика? Знойная женщина — мечта поэта. Пожалуй, Наталья Крачковская в роли мадам Грицацуевой — дама достаточно полная, выглядит скромнее и компактнее.

О возрасте барышни мне успела сказать сама госпожа генеральша, равно, как и о том, что Зинаида Дмитриевна не замужем, что ее родители умерли, зато у нее имеется собственный капитал, вложенный в предприятия Ивана Андреевича, а сама она живет на проценты. Свой дом, прислуга, значит, не бедствует. Не нужно иметь аналитический ум, чтобы догадаться, что стабильный доход женщине обеспечил ее покойный отец, некогда бывший партнером нашего олигарха и градоначальника.

Тридцать два года для женщины в нынешнем времени — старая дева, но наличие капитала позволяет Зинаиде Дмитриевне оставаться в категории «выгодных невест». Вот только, женихи отчего-то на такую даму не клюют. Будем считать, что нет в Череповце подходящей партии.

Пока мы с Марией Ивановной съели по одной конфетке (признаюсь — я умял две), она успела опустошить всю вазочку. Но хозяйка дома, судя по всему, привыкла к раблезианским замашкам своей подруги, поэтому только махнула горничной и та вновь наполнила вазочку.

Что интересно — Зинаида Дмитриевна поглощала сладости как-то автоматически, словно не получая удовольствия. А что совсем интересно — у барышни были белоснежные зубы! Как, спрашивается, она умудряется их сохранить? С тем человеком, что остался в прошлобудущем, Зинаида ровесница, а мне вспомнились три имевшихся у меня пломбы и коренной зуб, вырванный во время срочной службы. Собирался поставить имплант, но до стоматолога дойти не успел.

Я с опасением посмотрел на двухэтажную подставку для пирожных, но мудрая Мария Ивановна, перехватив мой взгляд, улыбнулась:

— Для вашей сестренки сверточек уже приготовлен.

Нет, какая же умница Мария Ивановна! Подумала, обо всем позаботилась. Чем-то она мою Аньку напоминает — такая же умная и предусмотрительная, только постарше. Определенно, если Леночка передумает выходить за меня замуж, отобью супругу у собственного начальника. Скорее всего она «отбиваться» не пожелает, но попробовать можно. Нет, не стоит. Знаю, что несмотря на изрядную разницу в возрасте, Мария Ивановна нежно любит своего мужа[1]. Нет уж, пусть дальше любит, и пусть они живут долго и счастливо.

Чай выпит, разговор у нас особо не клеится — о делах мы с Лентовской не говорим, хотя, наверное, нашли бы интересные темы, рассуждаем о погоде, да о том, что неплохо бы Череповцу обзавестись собственным театром. Одна беда — ни актеров нет, ни зрителей.Стало быть, о театре надо мечтать, когда наступят лучшие времена, а население города увеличится хотя бы тысяч до двадцати.

— Зина, ты собиралась о чем-то поведать Ивану Александровичу? — повернулась Мария Ивановна к своей подруге.

— Да? — рассеянно поинтересовалась та, разворачивая очередную конфету.

— Пойдем-те в мой кабинет, там гораздо удобнее говорить о делах, — предложила Лентовская, поднимаясь из-за стола.

Встав на ноги, Мария Ивановна, словно бы невзначай отодвинула вазочку с оставшимися конфетами подальше, а сама подхватила подружку под локоть. Понимаю — конфеты сдвинула не из жадности, а чтобы отвлечь приятельницу от ее важного дела.

Меня же заинтересовало упоминание Лентовской о собственном кабинете. Что там будет? Ни разу не бывал в женских кабинетах. Будуар или туалетная комната с письменным столиком?

Нет, кабинет Марии Ивановны мало чем отличался от мужских. Разве что, письменный стол поменьше и повернут не к дверям, как, например, у моего батюшки, а к окну. Все правильно. У мужчин, являющихся «значимыми» людьми, домашний кабинет копирует служебный. И посетители иной раз бывают, и просители, нужно сидеть к ним лицом, показывая свою начальственность, а здесь все служит для удобства хозяйки. Так, чтобы и света побольше, и вид из окна, если устанешь писать. У нее, кстати, вид на реку Шексну.

Даст бог — будет у меня собственный кабинет, обустрою его для себя, а не для посетителей.

На письменном столе идеальный порядок и минимализм. Наличествует чернильный прибор, бювар, массивные счеты и парочка фотографий. На одной — семья городского головы Милютина, а на другой — сама Мария Ивановна с мужем. Нет ни черновиков, ни клочков бумаги. Нет ни статуэток, ни безделушек.

Из мебели — массивный шкаф, заполненный книгами, да этажерка с газетами и журналами. Никаких кресел с диванами, а лишь три стула.

Что любопытно — этажерка не деревянная, как у меня, а чугунная. При этом, полочки и ножки отличались таким изяществом, что я невольно сказал:

— Напоминает каслинское литье.

— Оно и есть, — подтвердила Мария Ивановна, с удивлением посмотрев на меня.

— Даже не знал, что они еще и мебель из чугуна льют, — покачал я головой. — Думал —только скульптуры.

Доводилось мне видеть длиннорогих козлов, а еще коней, скопированных с моделей Клодта, всадников и скульптуры наших вождей. Про скульптуры лучше умолчать — не знают здесь имен Сталина с Лениным.

— Нет, в Касли еще садовые скамейки льют, столики, — пояснила Мария Ивановна. — Батюшка как-то из Нижнего Новгорода привез в подарок пару этажерок и сундучок. Кстати, Иван Александрович, — заметила госпожа Лентовская, — вы первый, кто правильно определил место производства. Обычно спрашивают — из Гляйвица?

Я только покивал, изображая осведомленность. Однако, умные люди заходят в гости к Лентовским. Я-то, кроме Касли иных мест и не знаю, а тут Гляйвиц какой-то. Судя по названию — где-то в Германии и там тоже изготавливают чугунные изделия.

— Как нам лучше рассесться? — озабоченно поинтересовалась Мария Ивановна. — Верно, Иван Александрович, вам удобнее сесть к столу?

— Нет, к столу не надо, — отмахнулся я, принимаясь устанавливать стулья. — Если мы собираемся о чем-то поговорить, лучше сидеть лицом друг к другу.

Я, вообще, учитель или где? Шаз быстренько создадим Ресурсный круг со всеми методическими составляющими: присоединением, созданием атмосферы доверия, мотивации на предстоящую работу. Активные дети в лице Марии Ивановны станут задавать вопросы, а пассивные — их нам изобразит невеста с капиталом, волей-неволей присоединятся к беседе, а задача следователя, то есть, педагога, отыскать правильный ответ. Но ситуация осложняется тем, что в отличие от учителя, знающего, к чему подвести детей, я этого не знаю. Но кто сказал, что я это не выясню в процессе беседы?

— Необычно, — хмыкнула Мария Ивановна, усаживаясь на стул.

— Ага, — поддакнула Зинаида Дмитриевна, устраиваясь поудобнее. Ей бы, конечно, стул-то с сиденьем пошире, но иных нет.

Я тоже уселся, посмотрел на обеих дам, улыбнулся.

— Как я полагаю, у Зинаиды Дмитриевны есть нечто-то такое, что ее очень тревожит?

Подруга госпожи генеральши посмотрела на меня влажными глазами (волоокая ты наша!), подняла очи к небу и вздохнула. Определенно, не хочет она говорить. А сама Лентовская смотрит на Зинаиду, ожидая, что та сама начнет-таки делиться проблемами.

М-да, у меня сейчас скорее клуб Анонимных алкоголиков, а не занятие по «Истокам». Но никто из «анонимных» не желает начинать разговор. Нет, я так не играю. Раз уж позвали — рассказывайте.И я не психотерапевт, получающий при любом раскладе свою почасовую оплату. Встал бы, да и ушел, но придется пирожные отрабатывать. В кофейне и ресторациях такие не продаются — купил бы, чтобы не клянчить (стыдно ведь!), но их, как я знаю, пекут только у самого Ивана Андреевича Милютина. Эх, Анька, приходится из-за тебя страдать!

Так, попробуем проявить интуицию. О чем же собиралась поговорить со мной Зинаида Дмитриевна? Посетовать или пожаловаться на судьбу? Собиралась, но застеснялась. Явно не о преступлениях. Не тот типаж, чтобы совершить что-то противозаконное. Впрочем, я могу и ошибиться. Вон, как свекровь Екатерины Михайловой уж как убивалась! Я же поверил ее искреннему горю. Ладно, что решил перепроверить.

Итак, попробуем угадать. Зинаида женщина незамужняя. Желает ли она выйти замуж? Скорее да, чем нет. Если бы имелась возможность отыскать супруга в Череповце, она бы это уже сделала. Значит, проблема связана с личной жизнью. А на кой леший нужен именно я? Понятно, что не для сватовства. И на роль жениха я тоже не гожусь.

Как же это может быть связано со мной? Не думаю, что дело в моем уме или красоте. Нет, и в этом тоже. Дело, прежде всего, в моей профессии… Кажется, ниточку нащупал.

— Зинаида Дмитриевна, — задал я нескромный вопрос, — как зовут вашего избранника? Или он ваш жених?

— Маша, я же просила не говорить⁈ — гневно посмотрела Зинаида на подругу. Госпожа Лентовская пожала плечами и развела руками:

— Зиночка, клянусь, ни словечка, ни полсловечка. Ты же знаешь, что Иван Александрович считается лучшим следователем губернии, а то и России. Коля говорит, что он по лицу правду угадывает.

Про Россию не знаю, но в Новгородской губернии я не последний, это точно. Это без ложной скромности. А что за Коля меня расхваливает? Тьфу ты, это же мой начальник. Для жены-то он точно не Николай Викентьевич. Нет, слишком хорошо обо мне Председатель суда отзывается. Не всегда я умею угадать правду.

— Зинаида Дмитриевна, так кто он? — продолжал настаивать я. — Судя по всему, ваш жених живет не здесь, не у нас? И когда он пропал?

— Нет, никуда он не пропал, — замотала головой Зинаида Дмитриевна. — Игорь Модестович проживает в Санкт- Петербурге.

— А кто он? Как вы с ним познакомились? — продолжал настаивать я. Барышня на выданье зажеманилась, а я задал новый вопрос:

— Зинаида Дмитриевна, мне позволено называть вас просто по имени? Обещаю — это только на сегодняшний вечер.

— Соглашайся, — почти приказным тоном сказала Мария Ивановна. Посмотрев на меня, кивнула: — Иван Александрович, меня вы тоже можете звать просто по имени.

— Вот и славно, — кивнул я. Встал, развернул стул и уселся на него, словно ковбой на лошадь. Опершись на спинку локтями, попросил: — Девчонки, рассказывайте. Маша, начинай ты… Что там у Зины нашей, у Зиночки стряслось?

Зинаида не особо поняла, а вот госпожа Лентовская все просекла с ходу и немедленно мне подыграла.

— Все дело в том, Иван Александрович, что наша Зина влюбилась, но влюбилась она не в того, в кого надо! — сказала Лентовская тоном школьницы, решившей из самых лучших побуждений наябедничать на лучшую подругу.

— А вот это уже не тебе решать! — огрызнулась Зинаида. — Я сюда вообще пришла только из уважения к крестному, к дяде Ване.

Нет, дядя Ваня — это не я. Это отец Лентовской. Допускаю, что лучшая подруга дочери называет городского голову попросту.

— Девочки, девочки! — примиряюще произнес я. — Давайте-ка все по порядку. Избранника зовут Игорь Модестович, он живет в Петербурге. А как Зина с ним познакомилась? Зиночка, он сюда приезжал или ты сама ездила? В Петербурге познакомилась у кого-то из родственников или знакомых?

Зинаида немного посопела, потом призналась:

— Я написала в газету объявлений.

Если бы это был допрос, спросил бы — в какую газету, что за текст, но пока это не важно. Сама расскажет, а нет — ничего страшного. Но судя по всему, барышня пыталась отыскать себе жениха именно через объявление. Нет здесь ни сайтов знакомств, ни телепередач.

— Вы написали, откликнулся только Игорь Модестович? Или были еще претенденты?

— Были, — кивнула Зинаида. — Но я ответила только Игорю Модестовичу, потому что он прислал свою фотографию. Он военный, пусть и в отставке. Вдовец, воспитывает девочку десяти лет. Служил в армии, дослужился до майора, но из-за смерти супруги подал в отставку и теперь один воспитывает ребенка. А я как раз и писала в объявлении, что хотела бы выйти замуж за зрелого мужчину от сорока лет, можно и за вдовца. Если будет ребенок — это прекрасно.

Зинаида посмотрела на меня, шмыгнула носом и полезла за носовым платком.

— Я очень люблю детей, — проговорила она сквозь слезы. — Очень хочу детей. Но я не знаю — смогу ли я при своей комплекции родить ребенка? Согласна даже, если у моего будущего мужа будет дети от первого брака. Я знаю, что полюблю их как родных.

И вот тут и Мария Ивановна полезла за носовым платком и принялась вытирать слезы. Ох ты, а ведь у Лентовских-то тоже нет детей…

Да что же такое творится! Свекровь утопила собственную невестку, оттого что та ждала ребенка от постороннего мужчины. А тут две хорошие женщины мечтают о детях.

— Игорь Модестович написал, что влюбился в меня и сразу же готов жениться. Мол — ему от меня ничего не надо, у него достойная пенсия.

Вот здесь все правильно. Ничего не надо, готов пойти под венец. Рыбка прикормлена, нужно забрасывать удочку.

— Зина, а фотография Игоря Модестовича у вас с собой? — поинтересовался я.

Фотография, конечно же, была при ней. В сумочке, в кожаном футляре.

Рослый мужчина — не знаю, красивый он или нет, не мне судить, лет сорока-сорока пяти, в мундире с эполетами, на эполетах две звездочки. Значит, вышел в отставку не позднее мая этого года. Нынче майоров заменили на подполковников, но процесс этот еще идет. А что за род войск? Абрютин бы точно определил — кавалерия или пехота. А я не силен. Скорее всего, раз усов нет, то пехота. Вся грудь в орденах и медалях. Ишь, герой.

Что-то меня в этом портрете смущает. Что именно? А не слишком ли много орденов у простого майора?

— Мария Ивановна, нет ли у вас увеличительного стекла? — поинтересовался я у Лентовской, решив вернуться к обычному обращению.

Спектакль окончен, а мне так легче, если по имени-отчеству. Я даже встал и развернул стул, поставив его правильно.

Мария Ивановна, ничуть не удивившись вопросу, вытащила из ящика стола лупу в медной оправе и вручила ее мне. Конечно, можно и невооруженным глазом все рассмотреть, но с оптикой надежнее.

И что мы увидели? А увидели мы орден святого Станислава 3-й степени, но без мечей. Еще имеется Анна, да не одна, а сразу две — одна на груди, вторая на шее. И обе без мечей. А разве при получении вышестоящей награды, нижестоящая носится? Что-то я такого не упомню. И медалей у господина майора слишком много — аж пять штук. Откуда столько?

— Зинаида Дмитриевна, а дочка Игоря Модестовича не приболела ли часом? — мягко поинтересовался я.

— Болеет Людочка, — вздохнула Зинаида Дмитриевна, потом спохватилась. — А как вы догадались?

Уловив улыбку Лентовской, которую она успела быстренько притушить, ответил с толикой солидностью:

— Это просто мое предположение. Думаю, если бы дочь не болела, Игорь Модестович уже давно бы приехал сюда. А еще бы обязательно прислал портрет своей девочки.

В принципе, мог бы и прислать. Не велика трудность зайти к фотографу и купить у него фотографию какой-нибудь симпатичной девчушки. Вон, даже у нас, в ателье Новикова висят фотопортреты, которые все желающие могут заказать для себя. Правда, не знаю — зачем кому-то фотография чужого человека? А вот если ты не желаешь, чтобы твоя фотография была продана кому-то еще, следует выкупить и негатив. Я бы и сам не знал, если бы как-то не узрел в ателье самого себя. Хотел фотографу морду набить, а пришлось выкупать негатив.

Видимо, жених попросту денег пожалел.

— Да-да, именно так. Я просила, чтобы прислал, а он ответил — мол, девочка больна, доктора не велят ее лишний раз тревожить. И он, к сожалению не может бросить ребенка и приехать.

— А чем Людочка больна? — спросил я.

— Доктора не могут понять. Один считает, что чахотка, другой — что грудная жаба.

— Наверное, лечение требует больших денег? — с сочувствием поинтересовался я. — Доктора ведь, они такие! Готовы последние деньги забрать.

— И не говорите! — с жаром заговорила Зинаида Дмитриевна. — Игорь Модестович пишет, что половина пенсии уходит на оплату счетов и на лекарства, а на вторую половину он снимает себе и дочке жилье. Подумайте — у них нет средств даже для собственной кухарки! Игорь Модестович вместе с девочкой вынуждены питаться на кухне, у хозяйки.

То есть, таинственный Игорь Модестович снимает квартиру с полным пансионом. Так и зачем же ему своя кухарка?

— Конечно же, вы теперь помогаете Игорю Модестовичу и его дочери? — поинтересовался я.

— Разумеется! — подтвердила барышня. — Если я собираюсь стать женой этого человека, то мой прямой долг помочь его дочери выздороветь. Ведь она станет и моей дочерью, верно?

— Зинаида Дмитриевна, вы — молодец, — почти искренне похвалил я женщину. Осторожно спросил: — А ваш избранник называл нужные суммы?

— Ну что вы! Он благородный человек. Игорь Модестович ни за что не возьмет деньги от женщины, которая должна стать его женой. Но я же все понимаю, верно?

Умный аферист. Суммы не называет, напрямую не просит. А а намеки для суда не годятся.

— Вы не считали, сколько денег отправили Игорю Модестовичу? Хотя бы примерно?

— Сколько… — призадумалась Зинаида. Пожав плечами, ответила: — Может пятьсот, а может семьсот…

— Больше, — вмешалась в наш разговор Лентовская. — Зиночка, ты считаешь только те деньги, которые отправила из своей ренты. Но ты еще взяла в счет будущих отчислений две тысячи рублей.

— Да? — удивленно открыла глазки барышня. — А я уже и не помню. Видимо, очень нервничала, поэтому забыла. О, вспомнила. Игорь Модестович написал, что Людочку срочно нужно отправить в санаторий для больных девочек, а это немалые деньги. Он взял в долг крупную сумму, а теперь должен вернуть. Написал — что очень хочет приехать сюда, в Череповец, чтобы сделать мне официальное предложение, но из-за долгов не может этого сделать.

[1] Разница составляла 19 лет. Марии Ивановне Лентовской предстоит пережить своего супруга, умершего в 1909 году. Сама она отойдет в мир иной в 1932 году. В 1918 году все имущество Милютиных и Лентовских будет национализировано. В особняке, где сейчас ГГ пьет чай, разместят кавалерийский эскадрон. До нашего времени дом не сохранится. А вот второй особняк, который отойдет в наследство Лентовской после смерти ее отца, существует и поныне. Там размещен музей И. А. Милютина.