Горький сладкий плен

Глава 26. Э’эрлинг

— Что с ней? — А’алмар выглядел испуганным: только что ситхлифа пыталась задушить его друга.

Э’эрлинг потирал саднящее горло и задумчиво смотрел в сторону палаток, среди которых исчезла Триса.

Она казалась такой несчастной…

Наверное, он должен был испытывать страх, ненависть, злость, но вместо этого чувствовал глупую, неуместную жалость.

Дурак, нашел кому сочувствовать!

Но у Трисы явно что-то случилось. Это проклятое письмо ее расстроило. Насмешливое добродушное выражение исчезло с ее лица, сменившись маской ярости. Что было в этом послании? Может, там сообщалось о смерти близкого человека?

— Возможно, ты был прав, — А’алмар неуверенно огляделся.

— В чем?

И снова, в который уже раз за день, голоса в голове Э’эрлинга вступили в спор:

«Ты должен ее ненавидеть. Ты пленник. Она — враг».

«Надо ее найти и спросить, что случилось».

«Она хотела тебя задушить!»

«А что, если у нее горе?»

— Я думаю… — А’алмар неловко пинал землю рядом с собой носком сапога. — Думаю… Что ты прав и ситхлифа может быть опасна. Наверное… наверное, нам и правда следует сбежать. Пока она ничего с нами не сделала.

— Глупости! — рявкнул Э’эрлинг и вздрогнул, удивленный собственным категоричным тоном. — Вовсе она не опасна и ничего с нами не сделает. Каждый может психануть.

— Психануть? Это ты называешь психануть? — А’алмар ткнул пальцем в его шею, на которой, судя по ощущениям, уже наливались синяки.

Э’эрлинг нервно дернул плечом.

— Она женщина. Женщины эмоциональны. И вообще…

Не договорив, он двинулся к палатке, которая уже успела стать им домом родным.

Бегать за Трисой по лагерю и приставать с вопросами было глупо (хотя хотелось), и Э’эрлинг погрузился в томительное ожидание. Вернется — сама все расскажет. Ну или опять сорвет на нем злость. Главное, чтобы вернулась поскорее, а то сидеть здесь в неизвестности уж нет никаких сил.

Время шло.

А’алмар спал, ел, ходил к дереву, которое служило нужником, раздражал Э’эрлинга звуками, которые издавал.

— Не шуми, — шипел Эхо на друга, косясь в сторону выхода из палатки в надежде увидеть знакомую фигуру, но она все не появлялась — только ветер, дразня, приоткрывал полог.

Куда эта упрямая женщина запропастилась?

— Но я не шумлю, — огрызался Ручей.

— Шумишь! Это невозможно терпеть!

— Но я просто сижу.

— Ты сидишь слишком громко!

— Я просто сижу и дышу.

— Значит, не дыши!

Где эта демонова Триса ходит? Почему не возвращается?

Э’эрлинг встал на ноги. Сел. Встал. Сел. Прошелся по шатру взад-вперед. Выглянул наружу и увидел целительницу, бредущую мимо.

Может, она знает, куда подевалась ее командирша?

Измученный ожиданием, он остановил знахарку, чтобы расспросить.

— Я видела, как госпожа вошла в палатку, где держат другого пленника, — ответила женщина. — У него еще такое странное имя. «Вороний принц».

К О’овулу?

Э’эрлинг стиснул кулаки.

— Но зачем?

Целительница пожала плечами. Ее голос звучал равнодушно, но слова были кислотой, плеснувшей в лицо.

— Наверное, вы больше не утоляете ее голод.

Не утоляем голод?

Какой голод?

Он отказывался понимать значение этой фразы, но мерзкий голосок в голове пояснил: «Тот самый. Плотский. Ты ей наскучил. Надоел. И она отправилась за новой жертвой, чтобы придаться похоти».

Распутница!

В крови забурлил огонь. Зубы клацнули. С губ слетел тихий рык.

Сорвала и выкинула. Попользовалась и бросила. Поимела, как портовую шлюху, и пошла дальше.

Отросшие ногти глубоко вонзились в мякоть ладоней.

Она просто играла с ним!

А что, если он не устроил ее в постели, оказался никчемным любовником, и поэтому Триса его больше не хочет?

Конечно. Именно так. У него ведь совсем нет опыта.

Но он может лучше!

И докажет это!

— Ситхлифам нужны яркие эмоции. Мужчины быстро выдыхаются и перестают удовлетворять их потребности, — сказала целительница, добавив еще немного соли на его раны.

Он не выдохся! Не выдохся!

С ним Триса захлебнется в эмоциях. Он утопит ее в страсти и наслаждении. Пусть только даст шанс.

Э’эрлинг представил ее с О’овулом, сидящую верхом на другом мужчине, чужие руки на ее прыгающей груди, и стрелой рванул в сторону палатки, где укрылись любовники.