Горький сладкий плен

Глава 2. Ситхлифа

— Что это у тебя под юбкой? — закашлялась я.

— Под килтом! Это не юбка! — прорычал эльф и яростно дернулся, из-за чего нож моего воина оставил на его шее еще одну тонкую царапину. Ткань килта выскользнула из моих пальцев и прикрыла срам.

Глаза эльфа сверкали. Рот кривился. На лбу вздулись вены, а лицо было красным от кончика подбородка до самых корней волос.

— Килт! Это килт! И что под ним не твое дело, невежественная человечка!

На моих губах мелькнула грустная улыбка.

Не человечка.

Когда ты узнаешь, кто я, то разорешься еще сильнее.

Увиденное не давало покоя. Хотелось снова заглянуть пленнику под юбку… ой, простите, под килт и понять, что я имела удовольствие наблюдать.

— У других такое же? — спросила я, качнувшись в сторону остальных пленников.

Те заерзали, пытаясь отползти дальше от меня, и одновременно выпалили:

— Нет!

— Да!

И переглянулись, красные от смущения и потные от страха. Уж очень им не хотелось, чтобы я проверяла, что у них между ног.

Тот, что сказал «нет», определенно лгал. Это читалось на его бледном лице, в его мечущемся взгляде.

Как интересно…

Значит, у всех у них под килтами одно и то же.

Дождь барабанил по крыше палатки. Ветер швырял под навес брызги холодной воды. Мы застелили землю досками из ясеня, но между щелями уже просачивалась влажная грязь.

— Этого ко мне! — кивнула я на эльфа с оцарапанным горлом. — А этих…

В ожидании своего приговора два других пленника застыли, затаив дыхание.

Впитывая их волнение, я выдержала короткую паузу и закончила:

— …а этих отпустить.

И тут же дружный вздох облегчения коснулся моих ушей. Счастливцы обмякли на коленях, их плечи опустились, тела будто превратились в тесто.

В предвкушении нужных эмоций я покосилась в сторону того, кому повезло меньше. Эльф смотрел на своих более удачливых приятелей с завистью и отчаянием. Те получали свободу, а он оставался в плену похотливой человечки, которая порвала на нем рубаху, щупала его за задницу, а под конец задрала на нем килт.

О, Многоликая, как же вкусно и сытно! Я будто ела сладкое, воздушное пирожное из тех, что обожали придворные дамы. Бессильная злоба эльфа, его обида на судьбу пьянили крепче самого выдержанного вина. Даже голова закружилась.

Мужчина стиснул зубы. Теперь он смотрел перед собой застывшим, невидящим взглядом.

Я знала, о чем он думает.

О том, что из его отряда не повезло ему одному.

О том, что над ним попытаются надругаться и очень скоро.

О том, что его жизнь, возможно, кончена.

Часть меня наслаждалась страданиями пленника, а часть рыдала от отвращения к моей сущности ситхлифы.

Настоящая любовь могла бы меня исцелить, освободить от оков голода, избавить от необходимости быть жестокой, но… Только дурочки верили в любовь.

«Разве мучается лев угрызениями совести, когда пожирает свою добычу? — мысленно спросила я себя. — Ты родилась хищником, монстром. Смирись».

Но смириться не получалось!

Налетевший шквал обдал меня брызгами воды, сорвал полог, закрепленный вверху, и теперь его освобожденный край хлопал на ветру, словно крыло огромной птицы.

Двое стражников грубо подхватили связанного эльфа под руки и поволокли к моей палатке. Пленник рычал и вырывался, ругался так, что вяли уши, падал в грязь, отказываясь идти, но его все равно тащили по вязкой, раскисшей жиже, как бычка на убой.

Дождь превратил рубаху пленника в мокрую тряпку, облепившую тело. Ветер задирал килт, обнажая молочно-белые ягодицы. Сапоги были все в земле.

— Как я устала, — шепнула я беззвучно, одними губами.

— Госпожа, — обратился ко мне один из воинов, когда те, за кем я наблюдала, отошли на достаточное расстояние. — Вы в самом деле хотите отпустить пленников? — и он кивнул на связанных.

Бедняги насторожились. Их тела снова напряглись. Руки за спиной задергались, проверяя крепость веревок.

— Нет, конечно, — кривая ухмылка тронула мои губы. — Я солгала, чтобы получить еще больше эмоций от того ушастого злюки. Эти будут про запас. Спрячьте их в дальней палатке. Кормите хорошо, не бейте, следите, чтобы не сбежали и не заболели. Они заменят своего друга, когда тот выдохнется.

И я жадно вдохнула воздух, пропитанный новой порцией эмоций.

Ситхлифы — мастера моральных пыток. Дать надежду, а потом отобрать ее…

Меня затошнило. Теперь я ощущала себя не просто сытой, а переевшей. Даже пришлось глубоко вздохнуть, чтобы побороть приступ дурноты.

За спиной послышались звуки борьбы, глухой стук ударов.

Расправив плечи, я вышла под дождь и направилась в свое походное жилище.

Эльф сидел в центре шатра, привязанный к столбу, и зло сверкал глазами в полумраке. Он был весь мокрый и грязный. Дрожал то ли от холода, то ли от ярости. Влажная земля облепила его сапоги, юбку, рубаху, порванную спереди, щеку, кончики длинных волос. Пушистые ресницы превратились от влаги в острые иголочки.

Я наелась и хотела остаться в одиночестве. Теперь общество пленника напрягало меня, но я была виновата перед ним и чувствовала потребность облегчить его страдания, хотя бы физические.

— Как тебя зовут?

Молчание.

— Ты голоден?

Шумный, раздраженный вздох.

— Может, воды?

— Напился уже, — прорычал эльф, намекая, что весь мокрый.

— Надо переодеть тебя в сухое. Заболеешь ведь и подохнешь. Будет жалко.

Я наклонилась к нему, чтобы убрать влажную прядь волос, попавшую в глаза.

И вдруг мощным ударом меня отбросило в сторону. Краем глаза я успела заметить, что одна рука пленника освободилась от веревок.

Нож!

В руке пленника блеснула сталь.

Откуда у него оружие? Стащил у моих людей, пока его волокли сюда? Или моего гостя плохо обыскали?

С помощью ножа эльф торопливо освободился от своих пут и подлетел ко мне, чтобы прижать острое лезвие к моему горлу.

— А теперь, — зашипел он мне в лицо, — мы выйдем наружу, и ты прикажешь своим свиньям держаться в стороне, иначе…

Холодный металл сильнее надавил на шею, готовый пропороть кожу.

Я лежала на полу, на досках, застеленных шкурами. Пленник нависал надо мной, почти уселся на меня верхом. В его глазах я была слабой женщиной, которую удалось застигнуть врасплох. Я не спешила рушить эту иллюзию.

— Иначе? Убьешь меня? — на моих губах дрогнула насмешливая улыбка. — И рука поднимется? На женщину? Разве у шотлендских воинов женщины и дети не священны?

Кажется, я нащупала его болевую точку. Впрочем, на то я и ситхлифа, чтобы понимать, куда бить.

Эльф зарычал. Его ноздри раздулись. На лице расцвел сладкий коктейль эмоций: стыд и беспомощная злость, вскоре сметенные решимостью.

— А потом, — продолжил он, проигнорировав мои слова, — мы вместе сядем на лошадь, и никто из этих человеческих свиней не будет нас преследовать. Поняла?

Забывшись, он опустился на мои бедра. Его голое мужское достоинство под юбкой прижалось к моей промежности, а пленник этого даже не заметил. Я улыбнулась с ножом, приставленным к горлу, после скользнула ладонью под килт пленника и медленно повела пальцами вверх по его обнаженной ноге.

Это привело эльфа в чувство. Дернувшись, он попытался стряхнуть мою руку.

— Перестань! Что ты делаешь? — он сильнее прижал лезвие ножа к моему горлу, но это меня лишь раззадорило.

Моя ладонь была уже у его паха. Уже добралась до гладкой, чувствительной кожи лобка.

— Хватит! — В глазах пленника мелькнула растерянность. Он не знал, что делать. Несмотря на угрозы, я продолжала лапать его под юбкой, а он не мог отстраниться, потому что тогда пришлось бы убрать оружие от моей шеи. — Перестань! Я сказал перестань!

Лукаво щурясь, я нежно ласкала под килтом верх его лобка и время от времени нежно кружила пальцами у основания члена.

Бедный воин. Похоже, он чувствовал себя, как в ловушке.

— Лошадь? Ты хочешь украсть мою лошадь? — сладко пропела я. — В твоем наряде разве удобно ехать верхом? Такое уязвимое место и ничем не защищено.

Пленник моргнул.

Мои слова уже не доходили до его сознания. Глаза заволокло дымкой наслаждения. В этот момент я могла бы легко выбить нож из его руки. Растворившись в ощущениях, эльф держал его уже не так крепко.

— Нравится?

Красавчик привстал, чтобы мы не соприкасались телами, но только дал мне больше пространства для маневра. Я воспользовалась шансом и поймала в плен его беззащитную голую мошонку. Она была такая нежная, мягкая, прохладная и быстро крепла в моей ладони.

Эльф шумно втянул ноздрями воздух. Из его горла вырвался стон удовольствия, а затем короткий вскрик боли.

— Хватит! — пленник стряхнул с себя наваждение. Его взгляд, до этого затуманенный желанием, прояснился. — Ты — больная извращенка. Не смей так делать! Сейчас мы выйдем отсюда, сядем на лошадь и отъедем на несколько километров. Потом я тебя отпущу. Будешь послушной, не пострадаешь. Ты все поняла? — нахмурившись, уточнил эльф, потому что я молчала. Моя ладонь выскользнула из-под его юбки.

Пришла пора бедняге понять, с кем он связался.

Я почувствовала резь в глазах. Так всегда бывает, когда радужка ситхлифы меняет цвет и сквозь нежную зелень наружу прорывается золото магического пламени.

Заметив эту перемену во мне, эльф громко вздохнул. А затем его глаза широко распахнулись. Он понял, что его тело больше не подчиняется ему и что его рука, держащая нож, живет своей собственной жизнью.

— Что… Что это? — в ужасе прошептал пленник.

Что? Дар ситхлифы. Сытые, напитанные чужими эмоциями, мы становимся смертельным оружием. Только голод делает нас уязвимыми. Голод и… любовь.

Эльф побледнел до синевы. Его глаза вылезли из орбит. Подчиняясь моей воле, рука пленника отвела нож от моего горла и начала медленно приближать лезвие к его собственной шее.

— Кто ты такая? — прохрипела моя жертва, когда острая сталь надрезала кожу у ее кадыка. Эльф тяжело сглотнул.

— Слышал про дочерей Многоликой? А про Туманную Цитадель?

Красавчик вздрогнул. Его могучая грудь, обтянутая мокрой рваной рубахой, приподнялась от резкого вдоха.

— Ты… — прошипел он с отвращением и суеверным ужасом. — Монстр! Демоница!

— Не демоница, — поправила я. — Демонов не существует. Но монстр. Тут ты прав.

— Проклятое чудовище, — выплюнул эльф, скривившись.

— Чудовище, — покорно согласилась я. — Вот и познакомились. А мне свое имя назовешь?

— Исчадие тьмы.

— Что, правда? Тебя зовут Исчадие тьмы?

— Ты — исчадие тьмы. Ситхлифа!

Не в силах пошевелиться, эльф все еще сидел на моих бедрах и прижимал нож к своему горлу. Мужчина был полностью в моей власти. Его килт накрывал мои ноги и живот, словно клетчатый плед.

Под напряженным взглядом пленника я принялась играться с подолом его юбки, делая вид, что вот-вот задеру ее.

— Не смей! — шипел эльф, а я смеялась, забавляясь его яростью.

— Еще как посмею. Кто же мне помешает?

___

Визуал для героя:

1.

2.

3.

Визуал для героини

1. После ранения

2. До ранения