Горький сладкий плен

Глава 18. Ситхлифа

Бедняга Э’эрлинг. Выражение его лица в эти минуты было бесценно. Убедившись, что не может противиться моей воле, он встал боком и согнул ногу, пытаясь закрыть от моего взгляда все самое интересное. Обмываясь ниже пояса, эльф косился на меня и бурчал себе под нос проклятия. Его щеки пылали. Нагое тело блестело от воды. На холоде соски затвердели, а белая кожа покрылась мурашками.

Почему-то я всегда думала, что растительность у эльфов есть только на голове, но теперь с удивлением увидела на руках Э’эрлинга тонкие светлые волоски, поднявшиеся дыбом. Едва заметный пушок был и на ногах.

— Госпожа ситхлифа. — По моему приказу Линэр принес чистую одежду для пленников — брюки из шерсти и выстиранный килт О’овула.

Заметив рядом с собой постороннего, мой стеснительный остроухий завтрак еще активнее заиграл желваками на челюсти.

— Теперь волосы, — распорядилась я.

Щелкнув зубами, Э’эрлинг закончил поливать из ковшика свое мужское достоинство и сунул голову в корыто.

Тем временем А’алмар с благодарной улыбкой принял от меня свежую одежду, пахнущую цветочным мылом. Похоже, прежде ему не доводилось носить штаны, ибо несколько секунд он рассматривал их как экзотическую диковинку, к которой не знал, как подступиться. Потом рискнул сунуть ноги в штанины.

— Может, принести белье? — спросила я.

— Нет, к такому извращению я пока не готов, — ответил эльф, прохаживаясь взад и вперед, чтобы оценить удобство нового наряда.

— Нравится?

— Мне теперь нравится всё.

Если А’алмару нравилось всё, то его сердитому приятелю ничего. Мокрый дрожащий Э’эрлинг смотрел на меня взглядом, в котором читалось желание убивать. Влажные волосы облепили его голову. Ресницы склеились иголочками. По лицу стекали дорожки воды. Крупная капля повисла на кончике носа.

— Хватит издеваться надо мной, — простонал он.

— Для тебя банные процедуры — это издевательство?

— Ты понимаешь, о чем я!

— Хорошо, можешь одеваться.

В упрямца полетела тряпка, служившая полотенцем.

Пока Э’эрлинг вытирался (а делал он это яростно, так, будто хотел содрать с себя кожу), я взяла в руки стальную штуковину, которая лежала поверх его грязных вещей.

— Не трогай, — покосился на меня пленник.

В его голубых глазах промелькнуло что-то похожее на тревогу. Кажется, он боялся, что я нечаянно сломаю его драгоценную тюрьму для члена или что-то с ней сделаю. Что-то плохое. И я сделала.

Замахнувшись, я зашвырнула это орудие пыток далеко-далеко, прямо в глубокую лужу грязи, оставшуюся после дождя.

Пояс верности блеснул в воздухе. Э’эрлинг судорожно вздохнул, проводив его взглядом. Раздался плеск. Несколько секунд клетка лежала на поверхности черной лоснящейся жижи, а потом начала тонуть. Земля в том месте превратилась в болото. Все, что попадало туда, можно было считать потерянным навеки.

Повисла звенящая тишина.

Э’эрлинг растерянно моргал, видимо, пытаясь осознать случившееся. Потом у него дернулся глаз.

Медленно-медленно пленник повернулся ко мне. Его подбородок задрожал.

— Ты, ты, ты… — прошептал, заикаясь, Э’эрлинг.

— Ой, уронила, — развела я руками.

— Ты! — закричал он, в ярости ткнув в мою сторону пальцем.

— Ну, извини. Случайно выпал из рук.

— Ты!

Кажется, его заело. Ничего другого он пока выдавить из себя не мог.

— Не бесись.

— Ты! Что ты наделала? Я же теперь…

— Что? Изнасилуешь меня?

Пленник шумно дышал и прожигал меня взглядом.

— Оно и к лучшему, — попытался разрядить обстановку А’алмар. Он положил ладонь другу на плечо, но Э’эрлинг нетерпеливо ее стряхнул.

— Мерзкая… — начал он.

— …демоница, — закончила я за него.

— Проклятое… — завел эльф старую шарманку.

— …чудовище, — подхватила я эту игру.

— Что б тебе…

— …гнить в земле.

— …пусто было.

— О, что-то новенькое.

— Как ты могла!

— Одевайся.

При взгляде на протянутый килт Э’эрлинг скривился и выпалил:

— Я не стану надевать вещи покойника. Ты убила его! Зажарила и сожрала. Обглодала до костей.

Хм. Неожиданно. Мои брови поползли вверх.

— Что, прости, я сделала?

— Убила! Сожрала! — кричал Э’эрлинг, красный от злости.

— Кого?

— Его! — ткнул он пальцем в сторону О’овула. Тот как раз вышел из соседней палатки в сопровождении моих воинов. — Его сожрала! Обглодала до костей.

От такого заявления сожранный и обглоданный О’овул, которого, судя по всему, вывели из шатра по нужде, обалдел. А’алмар кашлянул в кулак.

С улыбкой я скрестила руки на груди:

— Для обглоданного до костей твой приятель слишком хорошо выглядит, не находишь?

Э’эрлинг моргнул. Узрев товарища, внезапно воскресшего из мертвых, он сдулся — резко замолчал и втянул голову в плечи. От его гневного запала не осталось и следа.

Притихнув, пленник вырвал из моих рук предложенный килт и начал суетливо одеваться, притворившись, будто ничего не сказал.

— Эльфоедка, значит?

Завесившись волосами, Э’эрлинг дрожащими пальцами застегивал ремешки на поясе.

— То есть ты в самом деле решил, что я ем человечину… ой, простите, эльфятину?

Мой собеседник упорно смотрел себе под ноги.

Меня разобрал смех и одновременно — веселая злость. В глубине души, а может, и не в глубине, я почувствовала себя оскорбленной. Обидненько.

Предположить, будто я… Нет, фу!

Захотелось проучить этого неблагодарного эльфийского зайчика.

Одевшись, Э’эрлинг принялся поправлять складки на юбке, лишь бы не встречаться ни с кем глазами.

— Пшел! — О’овула подтолкнули в спину, и под конвоем тот побрел в сторону одинокого дерева, с легкой руки солдат превратившегося в нужник.

А’алмар неловко переступал с ноги на ногу.

С горящим лицом Э’эрлинг стряхивал с килта несуществующие пылинки.

— А знаешь, ты угадал, — пропела я. — Я именно такая, какой ты меня считаешь. Мерзкая демоница. Проклятое чудовище. Эльфоедка. А твоего друга я не сожрала, только потому что не хотела перебивать аппетит. Берегла место в желудке для… тебя.

Э’эрлинг резко вскинул голову и уставился на меня круглыми потемневшими глазами. Румянец на его щеках сменился мертвенной бледностью. На лице отразился безграничный ужас.

— Пора завтракать. Иди ко мне, мой сладенький десерт. Я так голодна.

Э’эрлинг замотал головой, но послушно скользнул за мной в палатку, не в силах противиться магии ситхлифы.

— Нет, не надо. Не надо, — зашептал он, когда я повалила его на тюфяк, укрытый шкурами.

С помощью своего дара я заставила жертву поднять руки над головой и развести бедра. Теперь красавчик лежал передо мной в позе морской звезды и не мог пошевелиться, надежно связанный моим колдовством, словно невидимыми веревками. Двигать он мог только кистями рук. Ну и в панике ими двигал. Вращал ладонями, сжимал и разжимал пальцы. Вены на его шее вздулись от напряжения — Э’эрлинг изо всех сил пытался вернуть контроль над собственным телом. Тщетно.

— Не надо! Нет! Не ешь меня!

— Ням-ням, — улыбнулась я, медленно задирая на пленнике килт. — Время завтрака. Сейчас я полакомлюсь твоим телом. А начну с самой вкусной его части. Угадай, с какой?