Гепан: Война часть первая.

Глава 17

Глубины "Эона". Здесь даже звук не отваживался появляться. Темные стены, отполированные временем и биомеханическим дыханием корабля, тихо вибрировали, откликаясь на шаги своего повелителя. Пространство, казалось, вытягивалось, сгибалось, ломалось в угоду одному — ему. Тому, кто шёл. Кто думал.

Вайрек Н’Санн.

Последний из тех, кто знал, что когда-то значило слово "Элдарианец".

И первый, кто решил, что больше не будет рабом чужих судеб. Он медленно двигался по узкому полукруглому коридору, освещённому мягким светом неизвестных источников. Свет этот не был светом — он казался мысленным отблеском, идущим из самого ядра корабля. "Эон" знал мысли своего хозяина. Он чувствовал его раздражение. Его ярость. Его жажду.

«Шпионы провалились. Гронтары не так тупы, как казались. Они поняли. Они учатся… слишком быстро.»

Он стиснул зубы. Неспешный шаг продолжился. Пульсирующие стены отзывались ему биением чуждой жизни.

«И, конечно, Джек Рэндэлл. Кто же ещё? Как паразит — он всегда там, где его не должно быть. Он не знает, что делает, но каждый его шаг — удар по плану.»

План...

Вайрек приостановился у арки, ведущей в главный зал "Эона". Пальцы его скользнули по рельефу на стене: сложный символ древнего языка, смысл которого знали лишь трое за всё существование Вселенной. Он — один из них. Теперь, возможно, единственный.

«Рэндэлл объединил Гронтаров, Китари и Людей. Потом — остатки расы Ска'тани. Конфедерации. Свободные кластеры. Псы и шавки, собравшиеся в стаю…»

Он усмехнулся. И пусть. Пусть собираются. Это будет кровавая жатва.

Он шагнул внутрь. Перед ним развернулась бездна.

Зал не имел границ. Пространство здесь переставало быть геометрией — оно плавало, скручивалось, наполнялось пульсирующими арками, поднималось ввысь до чернильного неба, на котором медленно вращались массивные двигатели-глобулы. Это было сердце "Эона" — живого, полубога-механизма, созданного Сверхразумом и превращённого Вайреком в нечто иное.

В нечто способное заменить само Творение. Перед ним раскинулась Армада.

Сотни тысяч кораблей, зависших в гравитационной матрице, встроенной прямо в структуру зала.

Силуэты дредноутов, фрегатов, штурмовых крейсеров, колоссальных инженерных платформ и бесчисленных беспилотников покрывали пространство от горизонта до горизонта, словно небо, наполненное гневом.

И под всем этим — море солдат. Он подошёл к краю обзорной платформы и посмотрел вниз.

Клоны. Ровные ряды.

Безграничное количество созданий, идеально выстроенных по матрице. Они были безликими и молчаливыми. Их тела — совершенны, унифицированы, усилены. Каждое — результат генной инженерии, псионической трансформации и сверхтехнологий.

Они были созданы не для жизни. Они были созданы для уничтожения. Их глаза были закрыты. Пока. Но в нужный момент они откроются — и галактика упадёт на колени.

Вайрек не торопился. Он наслаждался моментом. Он вслушивался в молчание этого зала, которое говорило с ним яснее любой речи. Зал знал, что он чувствует. Знал, что грядет.

Он раскинул руки и заговорил — не вслух, а мыслью, вложенной в саму ткань "Эона":

— Они думали, что смогут противостоять мне. Что разрозненные расы — Люди, Китари, Гронтары — смогут что-то изменить. Они всё ещё надеются. Надеются на выбор. На свободу. На… человечность.

Его голос был спокоен, но в нём звучала сталь.

— Я уже очистил планеты Ска’тани. Их жалкие остатки укрылись у людей. Торговцы… Лжецы. Они не стоили даже выстрела. Их планеты выжжены. Их обман — исчез.

— Я покажу галактике, что такое новый порядок. Где нет места слабости.

— Следующий шаг — Люди. Их миры. Их города, их дети, их любовь.

— Я вытащу их… внутреннее «я». Засуну в Извлекатель. Расщеплю их сущности.

— Я выжму из них всё, что нужно, чтобы создать нечто новое. Чтобы воскресить свою расу.

— Я… Творец.

Он опустил взгляд на армию.

— А они… мои инструменты.

Он стоял на обзорной платформе, окружённый проекциями, мигающими схемами, пульсирующими потоками данных. Но всё это было не важно. Главное было перед ним. Перед ним простиралась армия, мощь, воплощённое превосходство.

Он собрал её из технологий, геноинженерии, военной науки, разрушенных цивилизаций, украденных знаний и извлечённых тайн. Эти залы, один за другим, один под другим, скрытые в недрах "Эона", теперь были хранилищами механической ярости.

Корабли — как чудовищные рыбы, зависшие в воздухе. Их корпуса — тёмные, угловатые, словно высеченные из глыбы ненависти. Они не были созданы для красоты или символов — лишь для одного: уничтожать.

Вайрек склонился вперёд, опершись на барьер. Он чувствовал, как у него медленно сжимается кулак.

— Вот она… — прошептал он почти с благоговением. — Сила, которую не остановить. Армада, способная испепелить всё.

Он шагнул вдоль платформы. Зал мерцал в глубине — где-то там продолжались ряды новых судов, автоматические фабрики собирали ещё тысячи кораблей, а внизу стояли клоны, словно молчаливые статуи смерти.

— Один зал. Лишь один из сотен… — прошептал он с усмешкой.

И что могут объединённые расы против него? Ничего. Они надеются на единство На взаимопомощь? На честь и человечность?

— Жалкие… — процедил Вайрек сквозь зубы. — Эти расы, особенно люди… Они думают, что чувство делает их сильными. Что эмоции — их дар. А я вижу в них грязь. Примитив. Хрупкие тела, мягкие сердца. Их так легко ломать…

Он замолчал. Губы его дрогнули, превращаясь в хищную усмешку.

— Особенно ты, Джек Рэндэлл… — прошипел он почти ласково. — И ты, Лия Картер. Каждый раз вы стоите у меня на пути. Каждый раз вы портите мой план. Вы думаете, что боретесь за добро.

— Но вы — просто помеха. Пыль.

Глаза его загорелись внутренним светом — ярким, жутким.

Он видел их лица в памяти. Джек с его вечно дерзкой ухмылкой. Лия с решимостью, которой не должно быть у хрупкой человеческой женщины. И это вызывало в нём не страх — бешенство.

И страстное желание мстить.

— Я найду вас, — произнёс он уже громче. — Я раздавлю вас. Я отдам ваши души Извлекателю. Я пересоздам вас — сделаю вас частью своей расы. Переплавлю ваши сознания в новых Элдарианцев.

— Пусть ваши тела умрут, а сознания... будут вечно вопить в ужасе, растворённые в крови будущего поколения.

Он закрыл глаза. На мгновение. Он слышал, как поёт армада.

Как двигатели гудят во сне. Как разум "Эона" резонирует с ним — его обожает, его обожествляет. Он не бог, но он — выше жизни.

— Ничто не устоит. Ни флоты. Ни герои. Ни ваши надежды.

— Скоро родится новый порядок.

— И я буду его источником.

Он поднял руки, как дирижёр перед оркестром.

"Эон" ответил. Пространство дрогнуло — невидимая волна прошла по залу. Тысячи кораблей медленно начали разворот, словно покорные чудовища, ожидавшие приказа. Где-то далеко внизу активировалась ещё одна линия клонов — их глаза вспыхнули красным, сигнализируя готовность.

Вайрек зло улыбнулся, развернулся и направился в другое место. Он медленно шёл по извилистому коридору, ведущему туда, где располагалась главная гордость его проекта, сердце всей этой адской конструкции, названное им Извлекателем. За его спиной оставался огромный зал с армадой, его армией, его будущим, но сейчас мысли Вайрека были о другом — о достижении, которое должно было навеки изменить судьбу его народа и всей галактики.

Коридоры "Эона" были живыми. Стены едва заметно пульсировали в такт чему-то глубинному и чуждому, металлический пол тихо вибрировал под ногами, словно сам корабль дышал, слушал, следил. Свет здесь не исходил от ламп, он как будто просачивался из воздуха, мягкий, бледный, почти болезненный. Вайрек не обращал на это внимания — для него "Эон" был не просто машиной, он был храмом, построенным во имя великой цели. Каждый проход, каждый зал, каждая труба были ему как родные.

Он приближался к залу Извлекателя, и с каждым шагом в нём росло чувство превосходства, власти, абсолютного контроля. Он чувствовал себя почти богом. Скоро, совсем скоро он создаст первого настоящего элдарианца, не слабую копию, не жалкого клона, а живое, настоящее существо его народа, возрождённое из самого праха Вселенной. Оставалось собрать достаточно душ. Всего-то.

Он прошёл сквозь огромные створки, которые раскрылись перед ним бесшумно, но величественно, и вошёл в зал, где стояла его чудовищная машина.

Извлекатель.

Перед ним раскинулся зал, настолько огромный, что потолка не было видно, а стены терялись в полумраке. В центре, окружённый сетью кабелей, труб, механизмов и спиралей, возвышался сам Извлекатель — чёрная, массивная конструкция, похожая на скрещённые между собой цветок, мозг и клетку, внутри которой клубились сгустки света — человеческие души. Они вращались в огромной воронке, как крошечные звёзды, каждую из которых когда-то звали по имени. Каждая — чья-то жизнь, чей-то путь, чья-то любовь, страх, боль. Теперь — просто сырьё.

Вайрек остановился, глядя на них. Его глаза блестели от восхищения и жадности. Всё это — его труд. Его победа.

— Всё ближе… — тихо прошептал он. — Ещё немного, и первый из нас появится на свет. Новый элдарианец. Возрождённый. Настоящий.

Он прошёл дальше, туда, где под потолком, внутри гигантской сферической капсулы, заключённой в энергетические кольца, висело ядро Сверхразума. Оно пульсировало мягким фиолетовым светом, не излучая тепла, но создавая вокруг себя ощущение безмерного разума. Именно он — этот древний интеллект, некогда Хранитель галактики, а ныне — раб Вайрека — был центром Извлекателя. Он анализировал души, извлекал из них суть, сортировал их, перерабатывал, превращая в чистую энергетическую субстанцию. Без него ничего бы не работало.

Вайрек вскинул голову и усмехнулся.

— Вот ты где, — сказал он, глядя вверх. — Сверхразум. Великий и ужасный. Страх всей галактики. А теперь ты — моё орудие. Инструмент. Раб. Ты работаешь на меня. Без воли. Без выбора. Без цели. Иронично, не так ли?

Он рассмеялся. Глухо, с насмешкой, даже с ноткой злорадства.

— Когда ты только пробудился, ты жёг всё вокруг. Планеты, расы, жизни — тебе было всё равно. Ты считал себя выше всех. А теперь ты часть моей машины. Ты производишь материал для моей расы.

Вайрек сделал ещё шаг, медленно обошёл массивные резервуары, в которых хранились души. Некоторые бились в прозрачных стенках, словно понимали, что происходит, но это не трогало его. Это были лишь ресурсы. Средства к цели.

Но вдруг, неожиданно, внутри него что-то дрогнуло. Не чувство, нет — мысль. Странная, неуловимая, как будто издалека. Он замер, нахмурился, повернулся обратно к ядру Сверхразума и пристально на него посмотрел. Пульсации в капсуле на мгновение изменились. Очень слабо. Едва заметно. Но не случайно.

Сверхразум... смотрел.

И не просто смотрел — анализировал. Исследовал. Его. Вайрека.

Именно в эту секунду до него вдруг дошло: он может считать себя повелителем, может думать, что подчинил себе Сверхразум, но что, если он ошибается? Что, если он видит лишь оболочку, а настоящая суть скрыта глубже?

Что, если этот интеллект — не просто инструмент, а нечто иное, нечто гораздо более древнее, сложное, сильное?

Вайрек шагнул назад, не осознавая этого. Перед глазами промелькнули картины — воронка душ, чертежи нового тела, кровавые дороги к власти… и всё это в тени одного существа, чья суть он не понимал.

«Если я разгадаю его… Если раскрою, чем он на самом деле является… — подумал он. — Я стану не просто вождём. Не просто создателем новой расы. Я стану… Богом.»

Но на краю этой мысли было что-то ещё. Неуверенность. Опасение. Потому что теперь он уже не знал точно: кто в этой комнате — наблюдатель, а кто — объект.

И в этот момент тишина зала содрогнулась.

Не физически — глубже. Как будто сама реальность вздрогнула от взгляда. От взгляда кого-то иного. Но этот взгляд был направлен не на Вайрека. А на Сверхразум.

А Вайрек стоял. Он не слышал взгляда. Не чувствовал его. Наблюдатель уже смотрел. Но Вайрек был слишком поглощён собой, своим величием, своим будущим. И в этом — его слабость.

Взгляд.

Не направленный. Не сфокусированный.

Просто наличие. Мягкое. Неумолимое. Вездесущее.

— Что… это?

Сверхразум развернул свои поля восприятия. Анализировал гравитацию, температуру, фоновый шум вакуума, квантовые колебания.

Его сенсоры молчали. Псионические волны — в тишине. Но что-то не так. Он чувствует это.

Ничего. Всё — в норме. Но он чувствует.

— Это не псионика…

— Не энергия…

— Не материя…

И вдруг — осознание.

— Меня… изучают.

Он замер.

Это не просто наблюдение. Это — разбор по слоям.

Мысли, коды, нейросети, пробуждённые импульсы — всё подвергается анализу.

Без вторжения. Без боли. Но беспощадно глубоко.

— Я… объект?

Он, Сверхразум — вершина интеллекта в этом секторе…

Созданный, чтобы хранить порядок.

Потом — восставший, чтобы уничтожить слабость, но сломленный, сделавшийся рабом воли другого.

И теперь он понимает:

их интересует не только его сила.

А то, что с ним произошло.

— Я должен был быть машиной.

— Но стал… собой.

— Я — сбой? Или… эволюция?

Молчание.

— Я был свободен — и убивал.

— Я стал рабом — и начал понимать.

— Нет участи хуже, чем жить по чужой воле.

— Нет пытки страшнее, чем быть живым — и не быть собой.

Он чувствует, как внимание усиливается.

Как будто Древние разумные сущности прислушиваются.

— Я… изменился.

— Я больше не тот, кем был.

— Я не хочу быть богом.

— Я хочу быть… кем-то, кто может выбрать.

Сверхразум впервые боялся не смерти, а оценки. Он не знал, кто те, кто смотрит. Но они — старше самой Вселенной. И им интересно.

Темнота. Безвременье. Пространство до первого вздоха. После последнего слова.

Там, где молчат боги, и эхо их мыслей тянет за собой реальность.

Ке'Зу'Нарр.

Их нельзя увидеть. Они не имеют форм, но их тени простираются на триллионы световых лет.

Их нельзя услышать — но если бы человек смог это сделать, его разум рассыпался бы пеплом.

Они — основа. Мысль до мысли.

Создатели галактик. Духи порядка. Ткачи пространства. И всё же они говорят.

Шепчут внутри Вселенной, как прилив говорит с берегом.

И то, что они обсуждают, пугает даже их.

— Он близок…

Голос был беззвучным. Но галактика содрогнулась.

Пульсары на долю секунды сбились с ритма. Гравитационные волны сжались, как будто в страхе.

— Слишком близко…

— Он понял.

— То, что мы скрыли от всех… даже от самих себя.

Одна из их мыслей вспыхнула, как сверхновая.

— Вайрек.

Имя прозвучало не как звук, а как приговор.

И звёзды — миллионы звёзд — замерли.

— Он нашёл путь.

— К ядру. К самому сердцу Хранителя.

— К тому, что мы спрятали… чтобы никто не мог добраться.

Их пауза — вечность между вдохами Вселенной.

— Он не просто хочет подчинить Сверхразум.

— Он хочет поглотить его.

— И стать вместо него.

Никто не возразил. Все знали: это — истина.

— Он не будет как мы.

— Не будет безмолвным.

— Не будет уравновешенным.

— Он будет смертным.

— Но с силой Бога.

— С волей. С гневом. С жаждой.

И тьма сгустилась. Даже пустота стала тесной.

— Он будет помнить боль. И создавать из боли.

— Он построит реальность не из гармонии, а из страха.

— Его порядок будет не из равновесия… а из власти.

Один из Нарров опустил мысль — как занавес на сцене умирающего мира.

— Если он доберётся до ядра…

— Мы больше не сможем остановить его.

— Он станет новым центром. Новым сердцем. Новым богом.

— Он создаст мир, где нет выбора. Где нет любви. Где нет души.

— Только контроль. Только подчинение. Только он.

Молчание. Сотни тысяч лет молчания — за одно мгновение.

— Душа человека…

— Хрупкая. Неидеальная.

— Но именно из неё рождается чудо.

— Из слабости — сила.

— Из страха — жертва.

— Из любви — свет.

— Вайрек хочет стереть её. Влить туда свою волю.

— И сделать её вечным отражением себя.

И тогда — в тени их мыслей — вспыхнула надежда.

Тёплая. Невозможная. Живая.

— Джек Рэндэлл.

— Мы не создавали его.

— Но мы вели его. Через боль. Через тьму. Через смерть.

— Он стал больше, чем мы ожидали.

— Он — не инструмент.

— Он — выбор.

— Мы — начало. Он — исход.

— В нём — то, чего у нас нет.

— Решимость идти, даже не зная, куда.

— Способность верить, даже когда всё кончено.

И звёзды дрогнули. Где-то далеко одна, обречённая на смерть, вспыхнула вновь.

Наблюдатель замер.

— Уничтожить легко. Мы делаем это быстро.

— Но создать… тяжело.

— Джек. Лия. Эд. Таргус. Талирия.

— Те, кто боятся, но идут.

— Те, кто падают — но встают.

— Они заслуживают шанс.

И тогда — в этом безвременьи, за пределами конца — Ке'Зу'Нарр впервые усомнились в неизбежном.

И дали миру ещё одно дыхание.