Гепан: Война часть первая.

Глава 14

Джек медленно плыл в пустоте.

Не было ни верха, ни низа. Ни времени, ни пространства. Только бесконечная тьма — мягкая, теплая, обволакивающая. И в этой тишине, в этом безграничном ничто он чувствовал странный покой. Его больше ничего не тревожило. Ни страх. Ни боль. Ни мысли. Даже воспоминания отступили, оставив только ощущение... тишины. Приятной, почти родной.

Но где-то очень далеко, как капля света в бескрайнем океане мрака, появился отблеск. Сначала слабый, как едва заметное мерцание звезды на краю галактики. Потом он начал расти. Расширяться. Становиться ярче. Теплее. Он звал.

И Джек потянулся к нему. Без слов. Без усилий. Он просто поплыл — легко, как перо в солнечном потоке.

Свет становился всё ближе. Он наполнял его изнутри странным, забытым ощущением: будто спустя долгие-долгие годы ты наконец вернулся домой. Туда, где тебя ждут. Где никто не осуждает. Где всё уже случилось, и можно просто быть. Не бороться. Не страдать.

Все тревоги, вся боль — они исчезали, словно испарялись в лучах этого сияния. Осталась только лёгкость… и покой.

Но вдруг — он замедлился.

Словно невидимая сила остановила его движение. Как будто что-то мягко, но твёрдо держало его, не давая подойти ближе.

Он обернулся — и замер.

Рядом с ним парила Лучик. Её глаза были полны света — другого, не такого, как тот, что звал. Он был тёплым, но в нём чувствовалась сила. Не притяжение, а воля. Её свет не звенел колокольным эхом покоя, но в нём было что-то очень живое.

— Джек, стой, — прошептала она и протянула к нему руку.

Он колебался. Тот свет… Он звал. Он был таким родным. Он обещал конец страданиям.

— Нет, я хочу туда. Он зовёт меня, — ответил Джек, почти по-детски.

— Я знаю, — очень тихо сказала Лучик. — Но твоё время… ещё не пришло.

Он нахмурился, в его груди впервые за всё это время что-то дрогнуло.

— Что ты имеешь в виду? Я… я умер? По-настоящему?

Она кивнула. Её лицо было бесконечно печальным и нежным.

— Да, Джек. Ты мёртв. Твоё сердце остановилось. Ты умер ради Таргуса. И ты прошёл испытание.

Он на мгновение опустил взгляд.

— А этот свет?.. Это что — Рай?

Он уже знал ответ. Лучик ничего не ответила, только грустно кивнула.

— Ты не обязан возвращаться, — сказала она, тише прежнего. — Ты сделал больше, чем кто-либо ожидал. И заслуживаешь покоя как никто другой. Если ты выберешь покой… я не помешаю.

Свет впереди стал ярче. Он больше не просто звал — он открывался, словно врата. Тёплый ветер с ароматом чего-то бесконечно родного коснулся его лица. Он сделал шаг — почти решился.

Но потом услышал её слова:

— Но твоим друзьям будет очень тяжело... — в голосе Лучика появилась боль. — Особенно Лии…

Лия. Её лицо вспыхнуло в его сознании. Улыбка, тепло прикосновений, глубина глаз. Вспомнился ветер среди звёзд на борту «Гепана», их мечты, их жизнь. Он вспомнил, как крепко прижимал её к себе, как пахли её волосы… и как горячими были её губы в поцелуе.

И вдруг вся лёгкость света обернулась тяжестью. Таргус. Эд. Тали. Каэл. Все они надеялись. Все они боролись. Ради него. Ради друг друга.

Он повернулся к Лучику.

— Моё время ещё не пришло, да?

Она покачала головой и снова протянула руки.

— Нет, Джек.

Он взял её за руки. И в тот же миг всё вокруг вспыхнуло. Свет дрогнул. Пространство начало сжиматься.

— Ещё нет… — прошептала она и потянула его обратно.

Врата Рая замерцали… и исчезли. Свет растворился. А с ним и покой. Началась тьма. Возвращение. Боль. Жизнь.

Он открыл глаза.

Свет резанул по зрачкам — тусклый, зеленоватый, как будто сквозь водоросли в глубине океана. Джек попытался вдохнуть, но что-то мешало — мягко, но ощутимо. На лице был дыхательный аппарат, плотно прилегавший к коже. Воздух поступал ровно, с тихим шипением, напоминающим далёкий прибой.

Он медленно пошевелил пальцами. Вязкая, густая жидкость обволакивала тело со всех сторон — теплая, плотная, с лёгкой пульсацией. Всё вокруг было покрыто оттенками зелёного и синего, будто он оказался внутри огромного изумруда. Голова чуть кружилась. Мысли были вязкими, как и сама жидкость.

Он попытался приподняться — и понял, где находится.

Биорегенератор. Но не обычный. Этот был огромным — слишком большим для человека. Джек понял: капсула рассчитана на гронтаров. Его тело казалось маленьким внутри этого резервуара, словно ребёнок в гигантской колыбели.

Внезапно где-то в стороне замигали индикаторы. Приборы, должно быть, зафиксировали его пробуждение. Мгновение — и массивная дверь медотсека с глухим шипением распахнулась.

Внутрь ворвались знакомые силуэты.

— Джек! — глухо, сквозь толщу капсулы, донёсся крик Таргуса.

Рядом — Эд, размахивающий руками, как безумный, его лицо было искажено радостью и облегчением. Позади Тали, глаза блестят, губы дрожат, она прижалась к капсуле, будто боялась, что он снова умрёт.

Их слова не доходили до него — только вибрации, мимика, отчаянные жесты. Джек смотрел на них сквозь стекло и лишь улыбался. Слабо, с трудом, но искренне. Он был жив. Он вернулся.

Резкий свет заслонила фигура в белом. Медсестра набрала команду на панели и вывела предупреждение на внутреннюю сторону купола. Слова вспыхнули прямо перед его глазами, плавно пульсируя в такт сердечному ритму:

«Вы ещё очень слабы. Вам нужен отдых и восстановление. Ваши друзья очень переживают за вас. Через несколько дней вы будете как новый. А сейчас — отдыхайте.»

Джек чуть заметно кивнул. Глаза снова начали закрываться. Медсестра ввела новые команды, и капсула окуталась мягким, приглушённым светом. Температура внутри слегка повысилась, став почти матерински уютной.

Жидкость загустела, став более плотной, более тёплой. Дыхание стало ровным. Сознание медленно ускользало.

Второе пробуждение было совсем другим.

Джек медленно открыл глаза, и на этот раз чувствовал себя значительно лучше. Голова прояснилась, дыхание было глубоким и уверенным. Зеленая жидкость, в которой он плавал, постепенно начала отступать — оседая вниз, будто туман, растаявший под солнечными лучами. На внутренней поверхности капсулы вспыхнули мягкие слова:

«Цикл лечения завершён. Идёт процедура выпуска пациента.»

Металлические щупальца, державшие его тело в подвешенном состоянии, мягко отстегнулись. Аппарат с тихим шипением отсоединился от его лица. Секунду спустя створки капсулы начали расходиться, выпуская наружу тёплый пар, похожий на дыхание древнего зверя.

И тут — голос.

— О, да он шевелится! — воскликнул Эд.

Не успел Джек сделать первый шаг, как мощные руки в мгновение ока подхватили его и выдернули из капсулы. Огромная фигура Таргуса прижала его к себе с такой силой, что у Джека затрещали суставы.

— Эй-эй! Полегче, здоровяк, — прохрипел Джек, ухмыляясь. — А то снова придётся в капсулу — уже на ремонт скелета.

— Живой! — рявкнул Таргус и, наконец, отпустил его на пол, хлопнув по спине с такой силой, что Джек едва не пошатнулся.

— Джек, ты не представляешь, как ты нас напугал! — воскликнула Талирия, подбегая и заключая его в объятия.

Эд тоже был рядом, хлопал по плечу, говорил что-то радостное, перескакивая с фразы на фразу.

— Когда стены начали сходиться, я подумал — всё, это конец! — говорил он. — Серьёзно, я уже представлял, как будем тебя оплакивать под гронтарские барабаны!

— А что вообще произошло? — спросил Джек, прислонившись к стене, чтобы отдышаться. — Таргус, тебя освободили?

Гронтар кивнул, и на лице его появилась гордость, смешанная с уважением.

— Да. Ты доказал, что готов отдать жизнь за меня. — Он зарычал, словно воин, выражая благодарность, и лёгким ударом кулака в грудь отметил признание. — Испытание было пройдено. Ты теперь в моем клане.

— Хотя всё оказалось... с подвохом, — вставил Эд. — Когда оставались считанные секунды, шипы втянулись, а в стенах открылись выемки — специальные углубления, как будто созданные для того, чтобы вместить твоё тело. Стены сомкнулись полностью, но потом сразу разошлись. Ты просто выпал наружу.

— Как будто гронтарская земля сама тебя выплюнула, — добавила Тали. — Тут же появились медики, начали реанимацию, всё слажено, как военная операция. Ты даже не представляешь, насколько сильно тебя покалечили, Джек. Один из шипов прошёл прямо через брюшную полость, повредил печень и задел почку. Ещё один пробил грудную клетку, в миллиметре от сердца... В лёгком была дыра, как будто туда запустили гронтарский гарпун. Не говоря уже о сломанных костях и разорванных мышцах. Ты истекал кровью прямо в камере, пока её не открыли.

Джек медленно опустил взгляд на своё тело и провёл рукой по груди, словно сам не веря в то, что всё это по-настоящему. Кожа была чистой, гладкой, без единого шрама. Ни малейшего намёка на то, что всего пару дней назад его буквально пронзали насквозь шипы. Он вспомнил, как это было — острые, как лезвия, стальные иглы, выдвинувшиеся из стен, пронзившие ему живот, грудь, плечо… Он помнил, как лёгкие наполнились кровью, как каждый вдох был агонией. Боль — дикая, нечеловеческая — рвала сознание на клочки, и казалось, что уже нет ни времени, ни мира, ни самого Джека — только нестерпимый, всепоглощающий ужас.

А теперь... всё исчезло. Даже тусклая тень боли где-то внутри растворилась. Он чувствовал себя крепким, словно только что родился заново.

— Ну и штука, — пробормотал он себе под нос, чуть покачав головой. — Биорегенератор, мать его… действительно творит чудеса.

Он глубоко вдохнул — грудная клетка поднялась ровно, без скрипа, без боли. В теле не было ни ломоты, ни слабости. Напротив — он ощущал прилив силы, словно не просто выжил, а стал сильнее.

— Но самое главное... — Таргус подошёл ближе, глаза его были серьёзны. — Ты умер, Джек. Настоящая смерть. Четыре с половиной минуты. И ты всё равно вернулся.

— Варгас не собирался тебя убивать, — мягко сказала Талирия. — Это было испытание. Жёсткое, да, но… медики и оборудование были наготове. Всё рассчитано, всё под контролем. Почти.

— Варгас… — Джек нахмурился. — Он принял вызов?

— Нет, — ответил Эд, — они ждали, пока ты очнёшься. Только сегодня вечером он примет вызов официально. А завтра на рассвете будет бой.

— Только уже без всяких фокусов и подвоха, — мрачно добавил Таргус. — Честный бой. До смерти.

Мгновение тишины повисло в воздухе. Все знали, что это значит. Ни больше, ни меньше. Джек посмотрел на них всех. Его команда. Его друзья. Ради них он вернулся.

Джек подошёл ближе и спросил:

— А как теперь называется твой клан? Или… наш клан?

Таргус гордо расправил плечи.

— Вар'Кос. Клан Клятвы.

Он посмотрел на него с тяжёлой, но тёплой серьезностью.

— Потому что мы связаны не кровью… а тем, что сильнее — словом и поступком.

Джек кивнул.

— Подходит. Мы ведь оба дали клятву… и я за нее уже умирал, теперь твоя очередь.

Таргус усмехнулся по-гронтарски, как хищник перед боем. Джек глубоко вдохнул, улыбнулся и с той самой искоркой, что так часто выводила Эда из себя, сказал:

— А я уже начал скучать по нашим приключениям. Что-то давно не рисковал жизнью. Настоящее утро без боя насмерть — не утро, а зря прожитый день.

Все засмеялись. Даже Таргус, хоть и рыком.

Вечером, как только солнце склонилось к горизонту, их пригласили в тронный зал. Но это уже был не тот зал, который Джек помнил. Всё изменилось. Потолок теперь был украшен массивными цепями с подвешенными ритуальными факелами, отбрасывавшими на стены пляшущие отблески. Между колоннами свисали тяжелые гобелены, вышитые вручную золотыми и алыми нитями, на которых изображались сцены древних боёв, легендарных дуэлей и ритуалов, подтверждающих право на власть.

Каждый гобелен символизировал появление нового претендента на трон вождя — и Джек понял, что теперь и он стал частью этой традиции.

По краям зала выстроились в два ряда гронтарские стражи в церемониальных доспехах — тёмно-синих с бронзовыми наплечниками в виде пасти гронтарского зверя. Их оружие — копья и массивные энерго-топоры — были повернуты лезвиями к полу, как знак уважения. Между ними, в идеально отлаженной тишине, Джек шагал к трону.

В воздухе тихо гудели дроны — чёрные как обсидиан, безмолвные и почти незаметные. Они снимали всё происходящее, передавая в прямом эфире на весь клан и, возможно, даже за пределы планеты.

Джек чувствовал на себе десятки взглядов. Это были не просто глаза воинов — это были взгляды судей. Но не холодные и враждебные, как прежде. Теперь в них читалось нечто другое.

Уважение. Признание. Даже лёгкая тень удивления.

Никто не говорил ни слова, но каждый гронтар склонял голову, когда он проходил мимо. Не из страха — из уважения к тому, кто прошёл Испытание и вернулся, вырванный из самой смерти.

Таргус шёл рядом с ним, в полной боевой броне с гербом своего клана на груди. Величественный и молчаливый, он только иногда бросал взгляд на друга. Джек знал: за этим молчанием скрываются чувства, которые гронтар никогда не выразит словами — только поступками. Эда и Тали они заметили в ложе рядом со старейшинами клана.

Когда они подошли к трону, ощущение торжественности стало почти осязаемым. Зал погрузился в напряжённую тишину, прерываемую лишь гулким эхом шагов. Варгас уже ждал. Он сидел на массивном троне из чёрного камня — словно вырванного из недр планеты. В его поверхности были врезаны древние руны, сверкающие золотом, а по краям — черепа древних зверей с вытянутыми клыками, смотревших в вечность. Это был не просто трон, а символ силы и прав древнего рода.

У ног Варгаса, на пурпурной ткани, лежали два боевых топора — тяжелые, украшенные клеймами кузнецов Моргара. Их лезвия отливали алым в свете факелов, будто только что вышли из огня.

Варгас неспешно поднялся с трона. Его движения были неторопливыми, но в них чувствовалась сила — древняя, тяжёлая, как сдвинувшаяся глыба скального массива. Массивный доспех с гравировками рода Моргар заскрипел под тяжестью мускулов, а каменный пол под его ногами едва слышно отозвался глухим эхом. В этот миг он словно вырос — возвысился не только телом, но и духом. Свет факелов отразился от рун на его наплечниках, осветив его лицо и подчёркивая резкие, словно высеченные из камня черты.

Когда он распрямился, от его фигуры легла длинная, тёмная тень, покрывшая Джека и Таргуса, как если бы сама история склонилась над ними.

— Джек Рэндэлл, — прогремел Варгас, и его голос разнёсся по тронному залу, как удары боевого горна в горах, — человек телом, но с душой гронтара. Ты прошёл испытание. Ты доказал, что готов отдать... и отдал свою жизнь за своего вождя.

Зал замер. Даже дроны с камерами, парящие в воздухе, будто замедлили ход. Ни один из гронтар не шевелился. Стражники стояли, как изваяния, а у многих из присутствующих в глазах сверкал отблеск восхищения — и страха.

— Испытание оказалось с подвохом, — с лёгкой, почти дерзкой усмешкой сказал Джек, сделав на шаг вперёд. Его голос звучал спокойно, но в нём слышалась сталь. — Ты ведь не собирался убивать меня.

Варгас прищурился, угол его губ чуть дрогнул.

— Конечно нет, — ответил он. — Мы же не варвары. — Его голос стал чуть мягче, но в нём звучала первородная мощь. — Это было не испытание силы... а испытание сердца. Мы проверяли не мускулы, а истину твоих слов. Риск был. Мы не могли вмешаться, если бы ты отступил. Но ты выбрал смерть... ради чести. И ты вернулся, потому что был достоин. Мы сделали всё, чтобы дать тебе этот шанс.

— Я благодарен тебе за это, — тихо, но уверенно сказал Джек и, склонив голову, отдал знак уважения, который гронтары тут же поняли и одобрили.

Варгас перевёл взгляд на Таргуса. Его глаза потемнели, будто небо перед бурей.

— Таргус Крейн, — произнёс он, и каждое слово было как удар молота по наковальне, — ты больше не изгнанник. У тебя есть свой клан. Свои воины. Свой путь. И ты осмелился бросить вызов мне — вождю клана Моргар.

Наступила пауза. Она была не просто тишиной — она была моментом, в который сама судьба, затаив дыхание, склонилась над ареной истории. Все взгляды — от старейшин на балконах до самых молодых воинов — устремились к ним. Камеры приблизились, передавая происходящее в прямом эфире на всю планету.

— Я принимаю твой вызов.

Сначала — тишина. Потом — всплеск звука. Как если бы сама планета содрогнулась. Гул прошёл по залу, как рокот далёкой грозы. Воины ударяли кулаками в щиты, выкрикивали древние кличи. Золотые гобелены колыхнулись от энергии голосов. Глаза гронтар сверкали — они ждали этого момента, веками впитывая сказания о подобных схватках.

— Завтра на рассвете, — продолжил Варгас, и голос его был спокоен, но непреклонен, — арена примет нас обоих. Без ритуала. Без иллюзий. Без обмана. — Он указал на два топора, лежащих у его ног. Их лезвия вспыхнули, будто отозвались на вызов. — Один из нас падёт. Второй станет вождём.

Последние слова повисли над залом, как приговор, высеченный в камне. Варгас стоял прямо, величественно, и в этот миг он был больше, чем воин. Он был воплощением закона, чести и судьбы народа.

И даже звёзды за пределами купола, казалось, замерли — чтобы увидеть, как рождается новая история.

После приёма у вождя всех участников церемонии пригласили на ужин. Они направились в главную столовую Цитадели. Повсюду стояли длинные деревянные столы, уставленные блюдами и кружками. В воздухе витали ароматы жареного мяса, специй и дымных соусов. Гронтары смеялись, пили, кто-то уже начал петь боевые песни.

Но стоило Джеку и его спутникам войти в зал, как веселье внезапно оборвалось.

Наступила тишина.

Несколько мгновений — гробовое молчание, будто сама Цитадель затаила дыхание. Затем один из гронтар — массивный воин в чёрных доспехах с шрамом, пересекающим всё лицо, — медленно поднялся с места. Он ударил себя кулаком в грудь, затем — с грохотом — по столу. Его жест эхом прокатился по залу.

Следом за ним, словно по команде, встали другие. Один за другим. Сотни воинов. Каждый — удар в грудь, удар в стол. Ритуал уважения. Признание.

В этот момент Джек ощутил себя частью чего-то древнего и великого.

— Вот это приём, — пробормотал Эд, хлопая Джека по спине.

— Привыкай, — усмехнулся Таргус. — Теперь ты знаменитость.

Они прошли вперёд и сели за свободный стол, ближе к очагу, где жарилось мясо на вертеле. Им сразу поднесли деревянные блюда, полные ароматной еды: толстые ломти жареного мяса с подрумяненной корочкой, тушёные корни и овощи, покрытые острым соусом, ломти хлеба, тёплого и пышного, и кружки с крепким, дымным пивом.

Джек поднял кружку, вдохнул аромат и только собрался сделать первый глоток, как Тали, сидевшая напротив, наклонилась к нему.

— Джек… — её голос был мягким, почти шёпотом. — Каково это было? Там… на той стороне. Ты что-то видел?

Джек на секунду замер. Вспышки боли, белый свет, лицо Лии и странное ощущение покоя. Он опустил глаза в кружку, слегка нахмурился.

— Он не готов говорить об этом, — быстро вмешался Эд, поймав взгляд друга. — Дайте ему поесть. Он с прошлой жизни ничего не ел.

Все рассмеялись, и напряжение спало. Кто-то хлопнул по столу, кто-то поднял кружку, закричав тост на гортанном гронтарском языке. Жизнь вновь наполнила зал.

Джек отпил из массивной глиняной кружки, смакуя густое, темное пиво. Оно приятно обжигало горло и растекалось теплом по груди. Еда, наконец, наполнила желудок, а шум вокруг — пение гронтар, стук кружек, хохот и бряцанье доспехов — возвращал ощущение жизни. Он откинулся на спинку деревянной скамьи и позволил себе расслабиться. Ненадолго. Завтра рассвет принесёт кровь и, возможно, смерть.

Он повернулся к Таргусу, который молча ковырялся в тарелке, подперев подбородок кулаком.

— Завтра большой день, — тихо проговорил Джек, глядя на него. — Верно, дружище?

Таргус замер. Его рука с куском мяса застыла в воздухе. Он нахмурился, опустил взгляд на стол, будто в попытке найти там ответ, и только потом поднял глаза на Джека.

— Я могу не справиться, — сказал он глухо. В голосе не было ни страха, ни бравады — только сухая констатация факта. — И тогда весь наш план полетит к чертям.

Джек кивнул, не торопясь с ответом. Он знал, что Таргус — не просто воин. Он был их шансом. Но он был живым существом — с сомнениями, с болью, с грузом ответственности на плечах.

— План изначально был безумен, — признал Джек с легкой улыбкой. — Варгас сильнее. Массивнее. Он воюет с детства, и таких, как ты, ломал пополам голыми руками. Но ты — быстрее. Умнее. И ты умеешь думать на ходу. Используй это. Сделай так, чтобы он дрался с тенью.

На мгновение за столом стало тихо. Тали отложила кружку, Эд задумчиво смотрел на пламя в очаге. Все понимали — Таргус может не вернуться с арены. Этот ужин мог быть его последним.

— Всё получится, — наконец сказал Джек. Он поднял кружку и хлопнул Таргуса по широкой спине с такой силой, что пиво расплескалось через край. — Верь мне. Если я говорю, что получится — значит, так и будет.

Таргус не ответил сразу. Он посмотрел в глаза Джеку, долго и пристально, словно пытался понять, правда ли тот в это верит… или просто говорит, чтобы не дать ему сломаться.

— Я попробую, — наконец глухо сказал он. — Ради вас. Ради нас всех.

И снова взялся за кружку. Но еда теперь казалась безвкусной, а пиво — слишком тёплым.

Солнце только поднималось над горизонтом, бросая алые лучи на высокие стены арены Моргар, окрашивая древние камни в цвет закалённого железа. Из-за утреннего тумана массивная структура амфитеатра казалась древним зверем, затаившим дыхание в предвкушении кровавого зрелища.

Гул толпы становился всё громче, перекатываясь с трибун, как грохот далёкой грозы. Десятки тысяч гронтаров — воинов, старейшин, молодых бойцов и женщин клана — собрались на ритуальное сражение, которое должно было решить судьбу их народа. Стальные трубы выпускали короткие вспышки пламени, напоминая о древнем огненном ритуале.

Бронзовые гонги ударили трижды, звеня так, будто сам воздух дрожал. Это был знак: ритуал начинается.

Джек сидел на высоких трибунах, в каменной ложе почётных гостей. Рядом с ним — Эд и Талирия, которая застыла в сосредоточенном молчании. Джек сжал подлокотники, напрягая пальцы. Ему было не по себе. Хоть он и знал, что сегодня не он должен сражаться, сердце в груди стучало с прежней яростью — точно так же, как в тот день, когда он сам стоял там внизу, в кровавом круге.

Он опустил взгляд — на песке арены чётко проступали бурые пятна. Его кровь. Там, где стояла его камера. Там, где шипы рвали его тело.

Джек невольно прикрыл глаза, на мгновение вновь ощутив, как воздух дрожит от боли, как плоть горит от прикосновения чуждой материи, и как медленно уходит сознание. Он мотнул головой, отгоняя видение.

Из восточных ворот, из которых поднимался лёгкий пар, первым вышел Таргус.

Он шёл медленно, но уверенно, словно каждый шаг был частью древнего ритуала. На нём был боевой доспех цвета чёрной стали — не тяжёлые латы, а специально выкованная броня из сплава хрогрита и карбидной ткани. Доспех плотно облегал мощное тело воина, подчёркивая рельеф мышц и массивность плеч, но при этом не ограничивал подвижность. На груди — герб его клана, уже обновлённый, с символом рока и возрождения. В глазах Таргуса отражался стальной холод решимости.

В каждой руке он держал по длинному боевому клинку. Эти клинки были особенными: с лёгким изгибом ближе к наконечнику, около метра в длину каждый, с утолщённым обухом и усиленными гардами. Лезвия отливали серебром с голубоватым отливом — это был моррианит, редкий металл, способный выдерживать высокую температуру и даже отражать удары энергетического оружия. Вдоль каждой грани шёл тонкий резной узор — рунические символы древнего происхождения, нанесённые вручную мастером-оружейником. Они несли в себе не только декоративную, но и сакральную функцию — их наносили только тем, кто сражается за честь рода.

Клинки не были украшением — это были орудия боя, созданные для смертоносной эффективности. Тяжёлые, но сбалансированные, они идеально подходили под стиль Таргуса — стремительные рывки, молниеносные удары и вихревые серии, в которых каждый взмах мог стать последним для противника.

Когда Таргус остановился в центре арены, он опустил клинки остриём вниз, и те мягко вонзились в утрамбованный песок. Этот жест был знаком уважения — не к противнику, а к духам предков и к арене, ставшей судией в этом поединке. На секунду всё вокруг будто замерло.

Толпа притихла. Словно весь амфитеатр затаил дыхание, наблюдая за сыном Гронтар, идущим к своей судьбе.

А затем, с глухим металлическим стуком, словно раскатом далёкого грома, медленно распахнулись западные ворота.

Из тени шагнул Варгас.

Его фигура заполнила собой проход — гигант, даже по меркам гронтаров, он возвышался почти на голову над Таргусом. Его рост достигал трёх с половиной метров, и каждый его шаг отзывался вибрацией в груди у зрителей, будто сам аренный песок отзывался на тяжесть его поступи. Плечи широки, как двери ангара, руки как гидравлические поршни, сплетённые из мышц и стальной воли.

За спиной Варгаса покоилось не оружие — а целая легенда. Его двухсторонний боевой топор был почти человеческого роста — древний, но обновлённый, его рукоять была выкована из феррокарбоновой арматуры, укреплённой костями давно павших чудовищ. Лезвия — массивные полумесяцы, сияли холодным светом — это были плазменные кромки, активирующиеся при взмахе. Когда топор коснётся цели, он не просто рубит — он испепеляет, испаряет, испускает волну энергии, способную рассечь даже усиленную броню танка или пробить стены крепости.

На лезвиях виднелись зарубки — не как следы повреждений, а как записи прошлого. Каждая — за поверженного врага, за завоёванную территорию, за предков, что наблюдают из-за грани. По всей поверхности оружия тянулись резные руны, покрытые чёрной пылью времени. Эти символы принадлежали эпохе до объединения кланов и говорили о крови, о завоевании, о долге — и о проклятии, что носит каждый, кто берёт это оружие в руки.

Броня Варгаса не блестела — она дышала войной. Тёмный металл, покрытый вмятинами, ссадинами и тёмными прожилками древней закалки, выглядел почти органично, как чешуя зверя. На наплечниках — гравировка старшего клана, а ниже — грубые шрамы, оставленные когтями и клинками. На груди — символ крови, нарисованный собственной рукой: древний знак, означающий, что он сражается не ради власти, а ради самого акта сражения.

Когда он шагнул на арену, топор всё ещё покоился за спиной, но ощущение угрозы от него было таким, будто оружие уже в руке. Он прошёл вперёд до самой середины, туда, где стоял Таргус.

Когда они наконец встретились взглядом, между ними словно ударила молния. Воздух дрогнул. Всё затихло — даже ветер.

Два воина. Два мира. Две судьбы.

И только арена — как древний судья, жаждавшая их крови.

— Я — Варгас из крови Лорга! — голос его, тяжёлый как скалы Моргар, разнёсся по арене. — Сын огня, выкованный в пламени охоты и войны! Мои шрамы — это не раны, это слова моей жизни! Я пил кровь павших и ел мясо тех, кто бросал мне вызов!

Он шагнул вперёд, не отводя взгляда от Таргуса.

— Каждый, кто стоял против меня, пал. Не от страха — от силы! Я не ищу славы. Я есть слава. Я не прошу уважения — я вырываю его из глотки у врагов! И сегодня, здесь, перед лицом всего клана, перед глазами предков, я докажу, что лишь один достоин быть вождём!

Он поднял голову к небу и закричал, обращаясь к Небесному Зверю — гронтарскому богу битвы:

— Прими мою ярость, о древний! Пусть кровь струится, как река, и железо поёт, как в старые дни! Сегодня арена насытится! Сегодня решится судьба!

Таргус сделал шаг вперёд. Его лицо оставалось спокойным, почти неподвижным, но в глазах пылал огонь.

— Ты громок, Варгас. Как всегда. Твои слова, как удар бури — шумны, но быстро проходят.

Он поднял один из своих клинков, и утренний свет отразился от сверкающего лезвия.

— Я не родился в огне. Я вырос среди пепла. Среди руин, боли и поражений. Но я поднялся. Снова. И снова. Пока боль не стала частью меня. Пока клинок не стал продолжением моей руки.

Он повернулся к толпе, к тысячам глаз, смотрящих на него.

— Я не ищу славы. И не боюсь смерти. Сегодня я стою не только за себя. Я стою за тех, кто верит, что вождь — это не тот, кто рычит громче… а тот, кто поднимается, даже когда кровь мешает дышать.

Он снова взглянул на Варгаса и добавил, почти шёпотом, но так, что слышал весь амфитеатр:

— Я — Таргус из тени. И сегодня ты узнаешь, как сражается тот, кого недооценили.

Молчание длилось всего миг, но оно казалось вечностью. А потом — будто взрыв.

Толпа загудела, взорвавшись ревом одобрения. Одни в бешенстве били кулаками по грудям, другие вздымали в воздух кулаки, выкрикивая имя Таргуса. Скрежет брони, звон оружия, рёв гортанных голосов — всё слилось в один неистовый гул, будто сама арена одобрила вызов.

Некоторые из старейшин, сидевшие в ложах, переглянулись. Лица, веками хранившие каменную невозмутимость, теперь дрогнули — в их взгляде мелькнуло уважение. Таргус говорил не как претендент. Он говорил как вождь.

А в центре арены два титана стояли лицом к лицу, и земля под ними казалась готовой содрогнуться от будущего удара.

Гонг ударил — глубокий, протяжный, словно удар сердца самой арены.

Таргус и Варгас ещё мгновение стояли лицом к лицу, глаза в глаза. Затем, молча, без слов и приказов, оба начали медленно отходить друг от друга, шаг за шагом, отмеряя дистанцию. Пять шагов. Семь. Десять.

Толпа затаила дыхание, не издав ни звука. Над ареной повисла напряжённая тишина — будто сама Вселенная склонилась к этим двум, чтобы не пропустить ни малейшего движения.

Таргус остановился. Его клинки поднялись, лезвия вытянуты в стороны, как крылья. Он сделал вдох, медленно, контролируя каждый мускул. Его глаза были прикованы к Варгасу — никакой злобы, только стальная решимость.

Варгас, напротив, занёс топор одной рукой над плечом, другой ухватив рукоять ближе к основанию. Плазменные кромки завыли, зазвучали высоким тоном, словно предвкушая вкус металла и крови. На лице гиганта появилась ухмылка — хищная, уверенная, как у зверя, идущего на добычу.

И тогда он ринулся вперёд.

Словно обрушившаяся лавина, Варгас бросился в атаку. Его шаги сотрясали землю, а топор рассекал воздух, оставляя за собой жаркий след.

Таргус стоял спокойно до последней секунды… и метнулся навстречу.

Их клинки и топор встретились с грохотом, что разнёсся по всей арене — и бой начался.

Столкновение было подобно удару двух планет. Искры брызнули в стороны, когда клинки Таргуса пересеклись с плазменной кромкой топора. Удар был так силён, что воздух вокруг них завибрировал, и ближайшие зрители инстинктивно отпрянули, несмотря на защитные поля арены.

Таргус скользнул в сторону, уходя от следующего размашистого удара. Плазменный топор с грохотом врезался в землю, расплавив каменную плиту. Он не стал блокировать — знал, что даже парирование такого удара может отбросить его на несколько метров. Вместо этого он использовал скорость: нырнул под руку Варгаса, развернулся и нанёс скользящий удар по боку врага.

Клинок вспорол броню, оставив тонкую, но заметную борозду. Варгас рыкнул, и с разворота снова обрушил топор. Только чудом Таргус успел перекатиться, спасаясь от удара, способного переломить кости.

Толпа взревела. Половина — от восторга от мощи Варгаса, половина — от ловкости Таргуса. Всё смешалось: рев, топот, стук оружия. А в центре — два воина, воплощение силы и воли.

Таргус отступил, переводя дыхание, клинки в боевой стойке. Варгас выпрямился, ухмыляясь, и провёл пальцем по порезу на своей броне.

— Быстрый… — процедил он. — Но посмотрим, сколько ты выдержишь.

Таргус не ответил. Он уже считывал ритм. Он ждал следующего открытия, следующей ошибки. Эта битва — не просто драка, это шахматная партия, где каждый удар — ход, а каждый шаг — ставка на выживание.

Варгас рванул вперёд, как разъярённый зверь, подняв топор над головой. Удар сверху вниз был рассчитан на то, чтобы раздавить противника одним мощным движением. Но Таргус, словно предугадывая атаку, шагнул в сторону, пригнулся и провёл резкий удар снизу — один из его клинков царапнул бедро Варгаса, заставив того взреветь от боли.

— Дважды за одну минуту… — прошипел Варгас, — Ты не просто мальчишка…

Он резко развернулся, и лезвие его топора описало смертоносную дугу. В последний миг Таргус выставил один клинок, блокируя удар, и даже с амортизирующей рукоятью он почувствовал, как вибрация ушла глубоко в кости. Но он удержался.

Сделав шаг назад, он использовал второй клинок для контратаки — быстрая серия выпадов, точных и резких, как удары змеи. Варгасу пришлось отступить, прикрываясь древним, покрытым шрамами лезвием.

Толпа в экстазе взревела. Гронтары топали ногами, стучали кулаками по груди, выкрикивали имена. Часть скандировала:

— Вар-гас! Вар-гас!

Другая не отставала:

— Тар-гус! Тар-гус!

С каждым движением бой становился всё яростнее. Варгас действовал с грубой, разрушительной мощью, заставляя землю дрожать под своими шагами. Таргус — быстрее, тоньше, вывереннее. Он кружил, как хищник, ища слабину. Его клинки были продолжением его тела, сливаясь с каждым движением.

Схватка продолжалась уже несколько минут, но казалось, прошла целая вечность. Клинки Таргуса оставляли на броне Варгаса тонкие, но всё более многочисленные порезы, а каждый замах топора Варгаса превращал воздух в ревущее пламя угрозы. И всё же Варгас терпел. Ждал.

И вот, в один миг, он дождался.

Таргус провёл серию быстрых ударов, пытаясь зайти сбоку, и на мгновение слишком широко открылся. Варгас вдруг сделал полушаг вперёд и с разворотом ударил топором снизу вверх. Таргус в последний момент успел выставить блок, но это мало помогло. Его отшвырнуло, как куклу. Он пролетел несколько метров, ударился спиной о песок арены и с глухим стоном заскользил по земле.

Толпа ахнула. Кто-то вскочил. В ложе Джек крепко сжал поручень, чувствуя, как внутри всё сжалось. На доспехе Таргуса осталась глубокая вмятина, а из-под края наплечника сочилась кровь. Он закашлялся, поднялся на колено. Левый клинок он уронил, правая рука дрожала.

Варгас не торопился. Он шагал к нему с уверенностью охотника, знающего, что добыча ранена.

— Ты дрался достойно, Таргус, — произнёс он. — Но твоя кровь уже напоила песок.

Таргус поднял голову. Его взгляд горел, несмотря на боль. Он вытер кровь с подбородка тыльной стороной руки, поднял оставшийся клинок… и встал.

— Ещё… не конец…

Варгас шагнул вперёд, и вдруг по его телу пробежала волна энергии — срабатывание древнего боевого импланта. Его броня вспыхнула по швам алыми линиями, будто ожив, и плазменные кромки топора загорелись ярче, издавая зловещее гудение.

Толпа взорвалась ревом.

— Он активировал древний имплант! — выдохнул рядом сидящий гронтар, вставая с места.

Джек вжимался в перила, наблюдая, как Варгас стал двигаться ещё быстрее. Теперь каждый его шаг разрывал землю, а удары топора превратились в вспышки света и звука, словно сама арена стонала под натиском титана.

Таргус едва успевал парировать. Его движения стали более экономными, оборонительными. Несколько раз он был вынужден отступить, сдерживая удары, каждый из которых мог стать последним. Один из выпадов Варгаса задел его бедро — топор прошёл вскользь, но оставил кровавую полосу на доспехе.

Толпа ревела. Арена жила своей жизнью, жаждая крови и триумфа.

Варгас превратился в ураган. Его плазменный топор вспарывал воздух, оставляя за собой раскалённые шрамы в каменной кладке арены. Каждый удар сопровождался гулом, будто сама земля содрогалась от ярости титана. Он гнал Таргуса по кругу, не давая ни мгновения на передышку. Толпа ревела в экстазе, чувствуя близость кровавой развязки.

Таргус дышал тяжело, грудь ходила ходуном, доспех был иссечён и запачкан пылью и кровью. Несколько раз он едва успевал отклониться — на дюйм позже, и он потерял бы голову. Но в его глазах не было страха — только холодный расчёт.

В момент, когда Варгас занёс топор для очередного сокрушительного удара, Таргус вдруг резко отступил назад, будто поддался панике. Варгас с рёвом бросился вперёд, вкладывая всю силу в завершающий удар — и в этот миг Таргус сделал невозможное.

Он резко нырнул под руку гиганта, пропуская топор мимо, и в то же мгновение вонзил оба своих клинка в сочленение брони на предплечье Варгаса — точь-в-точь в сустав, где соединялась тяжёлая перчатка и пластина.

Раздался металлический хруст, и Варгас взревел — один из клинков Таргуса намертво застрял в броне. Прежде чем тот смог отшатнуться, Таргус вывернулся, извернулся вокруг собственной оси, рывком вырвал руку Варгаса вверх и вбок — и тяжёлый топор, соскользнув с его пальцев, полетел через арену, врезавшись в песок с глухим гулом.

Толпа замерла. Огромная фигура Варгаса пошатнулась. Он остался без оружия.

А напротив стоял Таргус, запыхавшийся, в разорванной броне, но с оставшимся в руке клинком, и взглядом, в котором снова вспыхнуло пламя надежды.

Варгас на миг остолбенел. Потеря топора стала неожиданностью — его оружие было продолжением его самого. Но уже через секунду на его лице появилась звериная, пугающая усмешка. Он шагнул вперёд, медленно, тяжело, с поднятыми руками — будто не чувствовал боли, будто потеря оружия лишь раззадорила его.

— Тогда — как наши предки! — рыкнул он, бросаясь в атаку.

Сила его ударов не убавилась — Варгас швырял кулаки, как молоты, заставляя Таргуса отступать, защищаясь свободной рукой и клинком. Каждый блок отзывался в теле глухой болью, каждый промах мог стоить жизни. Они вращались в смертельном танце — песок взлетал под ногами, броня скрежетала, кости трещали от нагрузки.

Но Таргус, пусть и уступал в габаритах, был быстрее и выносливее. Он ждал своего момента.

И дождался.

Когда Варгас, разгорячённый, замахнулся обеими руками, чтобы схватить соперника в медвежьи объятия, Таргус резко присел, ушёл в сторону и нанёс молниеносный подножник, используя вес гиганта против него. Варгас рухнул с грохотом, как поваленное дерево, рассекая песок и поднимая облако пыли.

Ещё до того как тот смог подняться, Таргус оказался сверху, и клинок его уже лежал на толстой, покрытой потом и грязью шее врага. Пламя в глазах Варгаса ещё не угасло — но дыхание было тяжёлым, грудь вздымалась. Он замер.

А по арене пронеслась звенящая тишина. Каждый затаил дыхание. Решающий момент настал.

Таргус стоял, тяжело дыша, с дрожащими руками. Его клинок покоился на шее Варгаса, едва касаясь кожи. Толпа замерла, как вырезанная из камня. Лишь ветер тихо трепал знамёна клана, и где-то вдалеке скрипнула балка трибун.

Глаза Таргуса горели — в них бушевало всё: боль, усталость, страх, сомнение. Но и что-то ещё… уважение. Он смотрел в глаза поверженного титана. И Варгас смотрел в ответ. Без страха. Без ярости. В его взгляде была древняя, грубая, но благородная сила.

Варгас медленно выдохнул. Его голос прозвучал хрипло, но мощно, катясь по арене, как удар бронзового гонга:

— Ты сражался, как вождь. Ты стоишь передо мной — не как победитель, а как наследник духа Гронтара.

Он коротко усмехнулся, и в той усмешке не было обиды — лишь горькая гордость.

— Я ломал врагов и рвал их на части. Но ты — ты сломал меня… не клинком. Сердцем. Честью.

Он поднял голову выше, подставляя шею.

— Заверши бой, если готов. Убей меня и стань вождем. Готов ли ты вести свой клан дальше?

Молчание тянулось — давящее, тяжёлое, священное. И даже солнце, пробиваясь сквозь утренние облака, осветило арену мягким, красноватым светом, будто сама вселенная затаила дыхание перед решением Таргуса.

Рука Таргуса дрогнула. Он смотрел на Варгаса, и на миг перед его глазами вспыхнули образы прошлого — пылающая цитадель, крики, кровь на камнях. Его отец, павший с мечом в руке. Братья, брошенные на землю, как сломанные древки копий. И в центре той бойни — Варгас. Гигант в чёрной броне. Безжалостный, неостановимый.

Сердце Таргуса колотилось в груди, как боевой барабан. В его глазах вспыхнул огонь ярости. Зубы стиснуты, ноздри раздуваются от яростного дыхания. Он поднял клинок — высоко, обеими руками, готовясь к последнему, смертельному удару. Мышцы вздулись, металл зазвенел в воздухе.

Варгас не шевельнулся. Он лишь медленно закрыл глаза. Не от страха. От принятия. Он не просил пощады. Он не молил о прощении. Он просто ждал.

Вся арена замерла. Казалось, даже ветер притих, не смея коснуться этих двоих. Острие клинка дрогнуло. В этот момент Таргус стоял не просто как воин — как судья.

Клинок был уже поднят. Секунда — и всё завершится кровью.

Но вдруг:

— ТАРГУС! — голос Джека прорезал напряжённую тишину, как выстрел.

Таргус замер. Лезвие дрожало в воздухе.

— Всегда есть выбор! — крикнул Джек, поднявшись с места, его голос звучал с силой, которую редко слышали даже воины. — Ты не обязан продолжать круг крови. Ты не раб ярости. Есть иной путь.

В груди Таргуса всё кипело — ярость, боль, месть. Он стиснул зубы, пламя прошлого выжигало всё внутри. Но слова Джека… Они били в сердце. Били сильнее, чем любой удар.

Он медленно перевёл взгляд на Варгаса. Тот всё ещё лежал с закрытыми глазами. Без страха. Он принял бы смерть, как подобает воину.

Рука Таргуса дрогнула… и с рычащим выдохом опустилась вниз. Клинок со свистом пронёсся мимо шеи Варгаса и с глухим стуком вонзился в песок арены. Таргус стоял, тяжело дыша, держа клинок опущенным. Мгновение назад он мог бы положить конец многолетней вражде, отомстить за отца, за братьев. Но он выбрал не убивать. Он выбрал путь сильного.

Под ним, на земле, лежал Варгас — исполин, чудовище, легенда. Тишина повисла, как натянутая струна, и в этом молчании раздался хриплый, полный усталости выдох.

Варгас медленно открыл глаза. Он увидел, как над ним возвышается Таргус. Сильный. Непреклонный. И в глазах его не было злобы — только усталость, горечь… и решение.

Таргус смотрел на Варгаса молча. А затем, не спеша, протянул ему руку. Толпа затаила дыхание. Это был жест, которого не ожидал никто.

Варгас замер. Его лицо исказила тень сомнения. Ему не предлагали пощады — ему предлагали честь. На миг его глаза блеснули, затем он поднял тяжёлую руку и схватился за ладонь Таргуса.

Таргус напряг мышцы, потянул — и Варгас поднялся, тяжело, но с достоинством, встав во весь свой рост. Их глаза встретились. Два великана. Два мира. Два пути.

Варгас долго молчал. А потом... опустился на одно колено. Шум толпы как будто исчез. Его голос был груб, но звучал как набат, как древняя присяга:

— Мой вождь.

И тут… арена взорвалась. Гул трибун обрушился, как лавина. Тысячи гронтаров рычали, ревели, стучали кулаками в грудь, в каменные перила, в землю. Барабаны застучали в бешеном ритме. Знамёна взвились над ареной, а над всем этим неистовством возвышалось одно имя, которое теперь вписали в легенды:

— ТАРГУС! ТАРГУС! ТАРГУС!

Небо над Краношем окрасилось красным. И в этот миг гронтары знали: появился новый вождь. Не только сильнейший… но и мудрейший.

После нескольких дней бурного празднества, когда гронтары устраивали пиры, состязания и ритуальные танцы в честь нового вождя, дворец на вершине скального плато постепенно погружался в тишину. Солнце клонилось к закату, окрашивая чёрные скалы в бронзово-красноватый оттенок. Над ареной, где совсем недавно решалась судьба клана, всё ещё висел дух торжества, но на лицах воинов уже читалась сосредоточенность — пора было возвращаться к делам великой галактики.

В просторном зале Совета, устланном шкурами и украшенном знаменами предков, Таргус сидел на троне, вырезанном из цельной глыбы чёрного обсидиана. Его новая броня, сверкающая серебром и символами клана, плотно облегала его мощное тело. Взгляд был сосредоточен, но не суров — в нём горел огонь нового пути, который он выбрал для своего народа.

Джек медленно вошёл, неся в руках планшет с маршрутами и докладами. Он остановился у подножия трона, поднял взгляд и, чуть усмехнувшись, произнёс:

— Скоро собирается Совет Вождей. Нам следует там быть.

Таргус оторвался от размышлений. Его голос прозвучал твёрдо, но с теплотой:

— Ты прав, друг мой.

Он встал, словно гора пришла в движение, и подошёл ближе.

— За всеми этими делами… я совсем забыл о нашей миссии. Но я чувствую, что путь зовёт. Нас ждут великие дела и великие битвы.

Он положил тяжёлую руку на плечо Джека.

— Собирайтесь. Мы вылетаем через несколько часов.

Джек кивнул, но на мгновение задержался, глядя на Таргуса. Перед ним стоял не просто воин, а лидер, который смог изменить себя и повести за собой целый народ.

В его движениях, в словах, в решениях уже не было гнева — была мудрость.

Уходя, Джек думал о том, что Таргус станет великим вождем. Уже сейчас он отменил жестокие традиции крови, даровал свободу нескольким подчинённым кланам, и пообещал, что больше дети гронтаров не будут расти в ненависти и мраке.

Он изменил клан. Он изменит галактику.

Они были готовы к вылету действительно через несколько часов. Решение было принято быстро, без лишних церемоний — Таргус теперь был вождём, и его слово стало законом. Он не собирался терять времени. Мир висел на грани, и каждый упущенный миг мог стоить сотен жизней.

Для полёта он выбрал «Громовой Путь» — тяжёлый дипломатический шаттл, по размерам почти не уступающий крейсеру. Его корпус был покрыт чернёной бронёй с древними рунами и гербами рода Моргаров. Огромные боковые панели отливали синим металлом, в центре пульсировала эмблема — кулак, сжимающий молнию. Это был не просто корабль — это был символ. Летающий храм, способный нести не только слова, но и войну. Корабль, использовавшийся в самые важные моменты истории клана, когда решалась судьба нации.

На посадочной платформе столицы собралось множество воинов. Они стояли молча, выстроившись по краям, в полном боевом облачении, наблюдая за тем, как их новый вождь поднимается по трапу. Таргус остановился у вершины и обвёл взглядом каменные лица своих собратьев. Его глаза светились холодной решимостью, но внутри него бушевал целый шторм.

Он знал: сейчас он летит не как воин, а как символ, как лидер, которому суждено изменить путь своего народа. В его руках был не только топор — теперь в его руках оказалась ответственность за судьбу всей расы Гронтар.

Тем временем, в другом ангаре, Джек, Эд и Талирия готовили к вылету «Гепан». Корабль, покрытый царапинами и следами прежних битв, выглядел скромно рядом с «Громовым Путём», но в его корпусе пульсировала история. Этот корабль прошёл через ад и вернулся. Он стал не просто транспортом — он был частью команды, почти живым существом.

Внутри, в кабине, Джек застыл у главного пульта, просматривая последние координаты. Эд проверял диагностику, ворча себе под нос, а Талирия в молчании стояла у иллюминатора, задумчиво глядя на звёздное небо. Снаружи платформа опустела, механики отошли, и над стартовой зоной воцарилась тишина.

— Две трети плана выполнены, — пробормотал Джек, глядя на мерцающую карту Галактики. — Осталось самое трудное.

Он не отрывал взгляда от точки, обозначающей родной мир Гронтар. Туда, где Советом Вождей было принято странное, непонятное решение — не вмешиваться. И Джек собирался выяснить, почему. Ведь без Гронтар, даже с поддержкой Китари, у человечества не было шансов выстоять против Сверхразума и Вайрека. Он это знал. И чувствовал всем сердцем, что их последний шанс начинается прямо сейчас.

Взревели двигатели. Платформы задрожали. Два корабля — один, как воплощение древней силы, другой — как отголосок авантюры и верности — поднялись над столицей и взмыли в небо, унося надежду галактики на своих крыльях.

Он вспомнил разговоры в столовой, ещё в клане Моргара. Простые воины, старейшины, молодые охотники — почти все они хотели войны. Хотели мстить, защищать, бороться. И никто из них не мог понять, почему Совет Вождей до сих пор медлит. Почему держит армию в тени, в то время как галактика трещит по швам?

Что-то было не так. И Джек намеревался докопаться до сути. Он знал одно — без гронтаров, без их колоссальной физической мощи и древней боевой культуры, шансов у людей не будет. Даже в союзе с высокотехнологичными, хрупкими Китари.

Им был нужен Таргус. И теперь он был с ними. Их путь лежал к сердцу империи Гронтаров — в систему Ксар Мокара, где решалась судьба цивилизации. И Джек был готов задать Вождям неудобные вопросы.

До окраины системы добрались быстро и без особых осложнений. "Гепан" шёл в связке с флагманом эскорта, а за ними, словно стая железных хищников, растянулся клин сопровождения: две фрегатные группы и тяжёлый ракетный крейсер с руническим корпусом. Они сопровождали делегацию до границы системы, в точку, где физика пространства позволяла совершить гиперпрыжок.

Таргус наблюдал за разворачивающейся формацией с капитанского кресла "Громового пути", а Джек — с пилотского кресла "Гепана", где пальцы его уже привычно лежали на органах управления, чувствуя вибрации от индукционных катушек гипердвигателя. Всё шло штатно.

И вдруг, словно гвоздь в висок, пронзил воздух сигнал тревоги.

— Обнаружено формирование точки ноль-перехода прямо по курсу! — резко прорезал пространство голос корабельного ИИ, усиленный тревожной реверберацией. — Квантовое искажение растёт!

Впереди, прямо в пустоте, пространство дрогнуло, как поверхность воды под каплей масла. Образовалась крошечная чёрная точка — ненатурально плоская, чуждая, словно дыра в самой реальности. И в следующий миг она разверзлась, выплёвывая из себя тень: небольшой, остроугольный корабль, чёрный как пепел мёртвой звезды, с поверхностью, поглощающей свет.

Тактический анализатор "Гепана" вспыхнул красной меткой.

— Цель идентифицирована: корабль Вайрека Н'Санна. Уровень угрозы: максимальный.

— Рекомендовано: немедленное уклонение! — прогремел голос ИИ.

— В уклонение! — рявкнул Джек, выкручивая штурвал. "Гепан" резким скачком ушёл вбок, едва не задевая энергетическую сигнальную воронку.

Корабль Вайрека двигался с пугающей точностью. Он не палил вслепую — он сканировал, выбирал цель. Как хищник в траве, уверенный в своей силе.

Гронтарский флот среагировал без единого колебания — было видно, что командование взял на себя кто-то из старых боевых вождей. Корабли перестроились в боевую арку, обступая черную точку, и сразу же открыли огонь. Мощные плазменные заряды, цепочки ракет, энергетические лучи и шипящие копья частиц устремились к вражескому кораблю, словно сами звёзды взбунтовались.

Корабль Вайрека закружился в яростной пляске, то исчезая в уворотах, то мелькая на грани фазы, как будто пробовал уходить в переход снова — но пространство ещё не стабилизировалось, и его мотало, как загнанного зверя.

Джек видел, как одна из ракет с автокоррекцией почти достигла цели — но в последний момент тень сдвинулась с невозможной скоростью, и взрыв прошёл мимо, осветив пространство призрачным светом.

— Чёрт... — выдохнул Джек. — Он что-то ищет. Или отвлекает.

— Или проверяет, — пробормотал Эд, глядя в экран. — Проверяет, насколько быстро мы среагируем.

— Тогда передай ему: мы не спим, — процедил Джек и перешёл на боевое управление. — Зарядить фокусные лучи. Только не в лоб — ударим по хвосту, под углом.

"Гепан" начал заходить в манёвр, его обшивка скользила сквозь энергетическое поле, ловя каждое возмущение пространства. Джек уже почти дал команду на открытие огня, когда резкий звуковой импульс ударил в уши — активировался канал внешней связи. Все экраны на корабле, а затем и на судах сопровождения, вспыхнули. На них появилась фигура, и в тот же миг весь флот погрузился в тишину.

Раздался голос. До боли знакомый. Тот, что он мечтал услышать каждую ночь.

— Сразу стрелять научитесь, а потом уже атакуйте, криворукие. Был бы у меня корабль побольше — вмиг бы вас всех разнесла на атомы.

Экран словно ожил, и перед Джеком предстала Она. С тем же блеском в глазах, тем же прищуром, теми же волосами, собранными в боевую причёску, словно она никуда не исчезала. Как будто все месяцы страха и боли были сном.

— Привет, любимый… скучал по мне? — добавила она с легкой насмешкой, но в её голосе вибрировала нежность, которую не скроешь ни за одной маской.

Джек замер. Удар в грудь, как от взрыва. Он не мог пошевелиться, не мог даже дышать. Сердце, казалось, застыло, а потом рвануло в грудной клетке так, что заложило уши. Он чувствовал, как у него дрожат пальцы, словно их охватила легкая лихорадка.

— Это… нет… как?.. Лия?.. — только и выдохнул он.

Весь гронтарский флот остановился. Чёрный корабль, словно подчиняясь невидимому зову, плавно направился к "Гепану", сбрасывая скорость и излучая в пространстве полное отсутствие агрессии.

Джек наконец очнулся, вздрогнув, словно вынырнув из-под воды.

— Открыть грузовой трюм! — почти выкрикнул он, и, не дожидаясь подтверждения, сорвался с места, выбив ногой дверь и пронесшись по коридору, будто за ним гнался сам Сверхразум.

Он добежал до грузового отсека как раз в тот момент, когда черный корабль уже аккуратно входил в трюм. Гравитационные захваты мягко направляли его внутрь. Люк бокового шлюза медленно распахнулся, и из полумрака вынырнула фигура в чёрном тактическом костюме. Без шлема. Её волосы развевались от движения воздуха, глаза сияли — в них был огонь и нежность, сила и тоска.

Лия.

Он не думал. Не колебался. Просто прыгнул к ней.

Они столкнулись в шлюзе — резко, почти с болью, но это было ничто. Он схватил её, чувствуя тепло, реальность, дыхание. Пальцы вцепились в её плечи, как будто он боялся, что это — сон. Что она исчезнет, как раньше.

Но она не исчезала.

И тогда, забыв обо всём, о флоте, войне, галактике, о Вайреке, Наррах, Совете, они слились в поцелуе — долгом, голодном, полном отчаяния и любви. Этот поцелуй был не просто встречей — он был возвращением. Смыслом.

В тот момент Джек знал: он сможет пройти сквозь любую тьму. Потому что она — жива. И она с ним.