Гепан: Война часть первая.

Глава 13

Кроваво-красный свет пробивался сквозь полупрозрачные панели потолка. Джек открыл глаза и на мгновение забыл, где он находится. Кожа ощущала тепло меховой простыни, пахнущей чем-то диким, и воздух был насыщен запахом камня и металла.

Дверь в комнату открылась с лёгким шипением, и раздался голос Талирии:

— Доброе утро. Пора вставать, герой клана. Эд уже проснулся и ныл, что умирает с голоду.

Джек улыбнулся, сел на кровати, потянулся и пробормотал:

— Удивительно, но я впервые за долгое время спал спокойно.

— Это, видимо, потому что тебя ещё не убили, — с усмешкой ответила Тали. — Но не теряй форму. Сегодня у нас есть день до испытания. Хочешь посмотреть, как живут Гронтары?

— Только если там будет завтрак, — хмыкнул Джек и натянул ботинки.

Зал, где подавался завтрак, оказался просторным и выдолбленным прямо в скале. Свет поступал от колонн с вкраплёнными в них светящимися кристаллами, а по стенам бежали голографические проекции сцен охоты и битв. За длинными каменными столами сидели гронтары, беседуя и поедая массивные порции пищи с грубоватой, но технологически продвинутой посуды.

Эд уже вовсю орудовал приборами, пробуя кусок чего-то мясного, облитого густым соусом янтарного цвета.

— Джек! Это просто сумасшедше вкусно. Не спрашивай, кто это был, просто ешь.

Тали села рядом, аккуратно положив перед собой что-то похожее на жареные грибы с фиолетовой каймой.

— У них очень строгая культура питания. Всё, что подаётся — добыто охотой, выловлено или выращено их руками. И всё — священное. Даже соус. Он из корня дерева, которое растёт только под кратерами в вулканической зоне.

— Не знал, что гронтары такие гурманы, — усмехнулся Джек, отламывая кусок плотного хлеба с хрустящей коркой.

— Это часть их традиции, — сказала Тали, глядя на него серьёзно. — Они не берут ничего просто так. Всё, что у них есть, — добыто силой. И у каждого блюда есть история. Видишь вон того? — Она кивнула в сторону массивного гронтара с чёрной татуировкой на пол-лица. — Он сам убил зверя, из которого приготовлено его мясо. А если бы не убил — ел бы коренья.

— Ну, хоть не нас, — пробормотал Эд, оборачиваясь на воина, который кивнул ему в ответ.

— Пока что, — добавил Джек с ухмылкой. — Ладно. Предлагаю после завтрака прогуляться. Хочу понять, куда мы попали, прежде чем влезать в эпическую смертельную церемонию.

— Одобрено, капитан. Только давайте держаться вместе. Места тут... суровые, — сказала Тали, приглаживая волосы.

— Договорились, — кивнул Джек.

После плотного, неожиданно вкусного завтрака троица вышла из зала в главный коридор цитадели. Пол под ногами был из чёрного камня с резьбой, изображающей сцены легендарных битв. Свет струился сверху сквозь тонкие световые линии, встроенные в потолок — гронтарская технология сочетала грубую мощь с инженерной точностью.

— Слушайте, это же как музей и крепость в одном, — пробормотал Эд, оглядываясь. — Только всё реально. Настоящее. Здесь до сих пор живут, дерутся и правят.

— И готовятся к войне, — добавила Тали. — Посмотри на то, как распределены гарнизоны. Видишь вот ту балюстраду? — Она указала на второй уровень, где через равные промежутки стояли гронтары в тяжёлых доспехах. — Это не просто охрана. Это постоянное присутствие силы. Демонстрация.

— Да уж, — кивнул Джек. — И похоже, она работает.

Вскоре они оказались у массивных ворот, охраняемых двумя гронтарскими воинами. Один из них был сед, его доспех был покрыт шрамами и вмятинами, но он стоял с гордостью.

— Мы хотим увидеть город, — сказал Джек, подойдя ближе. — Нам разрешено?

Воин кивнул.

— Вы гости клана Моргар. Путь открыт. Но остерегайтесь — за пределами цитадели у нас свои законы.

Они вышли наружу — на террасу, высеченную в горе. Перед ними простирался Воркан — город в скале. Многослойный, уводящий глаза вниз в глубокие расщелины и вверх в карнизы и платформы, соединённые мостами. В воздухе парили гронтарские транспортники, напоминающие летающих хищников, и слышался гул кузнец, что трудились внизу.

— Вау… — выдохнул Эд.

— Это не просто город. Это крепость-организм, — тихо сказала Тали. — Всё подчинено функции: оборона, производительность, выживание.

Они пошли по одному из переходов, окружённому силовыми барьерами, защищающими от пронизывающего горного ветра. Под ногами дрожал камень — где-то глубоко внизу бил кузнечный молот.

Первой остановкой оказалась Кузня Чести — зал, в котором десятки гронтарских мастеров ковали оружие и броню. Некоторые работали с древним огнём, другие — за пультами, управлявшими нанолитейными матрицами. Высокие потолки были украшены черепами легендарных зверей, а вдоль стен шли артефакты прошлых веков: молоты, мечи, энергетические топоры.

Один из мастеров, заметив их, приподнял лицо, закованное в маску:

— Ты — Джек Рэндэлл?

— Зависит от того, зачем ты спрашиваешь, — усмехнулся Джек.

— Я видел твой вызов. Ты безрассуден. Но в тебе есть дух воина.

— И он стоит жизни? — спросила Тали.

— Если ты не готов отдать свою жизнь, у тебя никогда не будет права просить чужую.

Следующей остановкой стала Арена Испытаний — круглый зал, выдолбленный в самом сердце скалы, где тренировались молодые воины. Сверху свисали энергетические капли света, создавая мозаики на полу. Один из юных гронтаров, увидев Джека, отбежал к старшему и что-то зашептал. Вскоре их окружила целая группа молодых бойцов.

— Это правда? Ты бросил вызов ради чужака? Ради Таргуса?

— Правда, — ответил Джек, оглядывая их лица. — А ты бы смог?

Они переглянулись, и один, самый крупный, кивнул:

— Может быть. Но сначала стал бы лучшим. А ты даже не гронтар.

— Я — человек. Но, поверь, иногда это ещё сложнее, — сказал Джек с ухмылкой.

Молодые гронтары заржали. Один из них сделал знак уважения — ладонь к сердцу и вверх.

После долгих часов скитаний по городу-скале, когда ноги уже начинали предательски ныть, и даже Эд временами перестал отпускать шутки, Джек заметил один из переходов, скрытый за резным арочным проходом. Он отличался от прочих: у него не было стражи, но вместо неё — на полу был вырезан древний символ гронтаров: топор, раскалывающий череп чудовища.

— Смотрите, — Джек прищурился. — Ни охраны, ни табличек. Либо это тупик, либо что-то интересное.

— Или запретная зона, — заметила Тали. — Символ означает «Честь через кровь». Обычно его ставят у входа в святилища или арсеналы.

— Ну так мы только глянем, — отмахнулся Эд. — Туристическая тропа немного… расширилась.

Они прошли через арку. За ней коридор уходил вглубь скалы. Стены были из темного обсидиана, отполированного до зеркального блеска. Не было ни огней, ни окон — только редкие лучи синеватого света, пробивавшиеся из щелей в потолке.

— Странно здесь, — прошептала Тали. — Пространство... резонирует. Ты чувствуешь?

Джек тоже ощущал это — как гул в груди, как будто земля гудела под кожей.

Внезапно коридор открылся в огромный зал. Он был пуст. Тишина звенела в ушах, нарушаемая лишь эхом их шагов по каменному полу. Но стены… стены были завешаны оружием и доспехами — не просто арсенал, а храм войны, музей славы и смерти.

На тяжёлых гронтарских стойках покоились массивные боевые топоры. Их широкие лезвия были покрыты сетью тончайших рунических линий, вплавленных в металл, словно жилы в камне. В лезвиях мерцали энергетические кристаллы — синие, красные, даже чёрные, пульсирующие еле уловимым светом. Некоторые топоры имели древние выемки, куда вставлялись боевые усилители — генераторы вибрации, способные раскалывать броню одним ударом.

Ниже, в длинных нишах, были выставлены мечи. Не просто оружие, а артефакты. Один из них был тонок, как игла, но переливался живым светом — в его клинке явно текло нечто вроде жидкого металла. Другой был кривой и грубый, с зазубренным лезвием, будто его точили не для боя, а для казни. Металл на нём был тёмным, почти чёрным, а рукоять — из кости неизвестного существа.

По другую сторону стояли доспехи. Некоторые из них были явно боевыми, с вмятинами, следами расплавленного металла и бурых пятен, похожих на запёкшуюся кровь. Шлемы с гребнями из трофейных зубов, наплечники в форме пастей хищников, грудные пластины, исписанные именами павших. Каждый из них как будто рассказывал свою историю — историю бойца, что стоял в них перед лицом смерти.

Особое внимание привлекал один доспех, установленный в отдельной нише. Он был выше человека почти в два раза. Его поверхность напоминала раскалённую магму, застывшую в потоках лавы. Основной цвет — тёмно-оранжевый с черными прожилками, как базальт, вспоровший землю. Толстые пластины были собраны в блоки, словно куски скал, сплавленные в единое целое. На плечах — гравировка в виде гронтарского символа доблести: круг, разрезанный пополам мечом. Рядом с ним стояли массивные рукавицы, усиленные дополнительными силовыми приводами, и длинный шлем, заострённый к затылку, с рубиновой вставкой на лбу.

Под доспехом была металлическая табличка с гравировкой:

"Гродар Крейн"

— Это... это же... — Эд сглотнул. — Это склад побед.

— Или трофейный зал, — тихо произнесла Тали. — Нам точно нельзя быть здесь.

Но было уже поздно.

Из одного из боковых проходов раздался тяжёлый топот. Из тени вышли трое гронтаров — в доспехах, отличных от обычных воинов. Эти были старше, крупнее, и глаза их не выражали ничего, кроме холодной решимости.

— Вы зашли туда, куда чужакам запрещено, — проговорил старший из них, шагнув ближе. Его голос был подобен скрежету камня.

— Мы не знали, — Джек поднял руки. — Не было охраны, знаков...

— Это не оправдание, — рыкнул второй. — Это Храм Клинка. Здесь покоятся священные реликвии Клана Моргар. Даже не каждый гронтар имеет право ступить сюда.

Тали шагнула вперёд:

— Мы не тронули ничего. Мы уйдём — сразу.

На мгновение повисла напряжённая тишина.

Старший гронтар шагнул ближе к Джеку и сжал его плечо так, что Джек едва сдержал гримасу.

— Завтра ты испытаешь себя перед предками. Сегодня — ты уходишь. Вождь запретил тебя убивать, потому ты жив. Но нарушишь запрет ещё раз — и ни один предок не спасёт тебя.

Он разжал руку и отступил.

— Уходите.

Без лишних слов, троица развернулась и молча пошла обратно по коридору. Только на выходе Эд прошептал:

— Окей. Это был… познавательный кружок по скоростному выживанию.

— И напоминание, — буркнул Джек, — что гронтары не любят, когда чужаки лезут в их тайны.

— Зато теперь я точно знаю, почему у них такой культ силы, — добавила Тали. — Они веками живут с ощущением, что за ними смотрят духи мёртвых. И каждый шаг должен быть достоин этих духов.

Они вышли обратно в город, и за их спинами арка словно растворилась в скале, будто скрывая, что там вообще был проход.

День подходил к концу, когда они вернулись к себе. Цитадель оживала другими звуками — вечерними гимнами, глухими ударами барабанов, звоном древних кубков с вином и пивом.

Толстые стены комнаты из черного камня сохраняли прохладу и тишину, несмотря на шумы извне — в Воркан прибывали гости. Через украшенное металлическим орнаментом окно, выходившее в сторону внутреннего двора, слышались тяжёлые шаги, крики на гортанном языке гронтаров и звуки кузниц, не умолкавших даже ночью.

Джек сидел на низком диване, уставившись в одну точку. Эд развалился в кресле и обрабатывал небольшой нож, явно купленный на рынке, а Тали заваривала странный напиток из трав, подаренных ей гронтарской женщиной, — с крепким, горьковатым ароматом.

— Этот день был... насыщенным, — сказала Тали, разливая напиток по каменным чашам. — Столько всего, и при этом ощущение, будто лишь прикоснулись к вершине горы.

— Я бы сказал, что мы вляпались в целый хребет, — буркнул Эд. — Особенно с этим Храмом Клинка. Те ребята были не в духе.

— Нас могли убить, — напомнил Джек, глядя в чашу. — Но не стали. Либо потому что Варгас приказал, либо потому что они хотят, чтобы я завтра был жив… хотя бы до начала.

Тали села напротив него. Тень от огня играла на её лице, делая глаза особенно яркими.

— Ты боишься? — мягко спросила она.

Джек не ответил сразу. Он провёл рукой по волосам, вздохнул:

— Боюсь? Да. Я не идиот. Я видел, как гронтары дерутся. Это не дуэль на шпагах. Это схватка, где выживает сильнейший. Но дело даже не в страхе. Просто… завтра, возможно, всё закончится. Не бой, не миссия — я. И если я проиграю, все, что мы сделали, все, что мы пытались остановить… Вайрек победит. Галактика сгорит.

Повисла тишина. Только снаружи, где-то за стенами, раздавались глухие крики и звуки марширующих ног.

— Сегодня я видела, как у главных ворот приземлилось ещё четыре шаттла, — сказала Тали. — И это только за вечер. Они слетаются со всей планеты. Старейшины, бойцы, даже юные ученики. Для них это не просто бой. Это ритуал. Испытание перед духами предков.

— Народ любит зрелища, — отозвался Эд, не поднимая головы. — Особенно когда в роли жертвы — чужак.

— Я не жертва, — сказал Джек твёрдо. — Я сделал свой выбор.

Он встал, подошёл к окну. Внизу, в огромном дворе, гронтары разжигали ритуальные костры. Над ними поднимались столбы пламени, и вокруг собирались толпы, кто-то пел, кто-то бил в барабаны. Это была не подготовка к празднику. Это была подготовка к древнему священному акту — испытанию, в котором решается честь и судьба.

— Слышите это? — Джек обернулся. — Завтра там будет десятки тысяч гронтаров. Не только смотреть — они будут судить. Каждый шаг, каждое слово, каждый удар — они запомнят. И если мы проиграем… мы навсегда останемся для них просто назойливыми чужаками.

Он замолчал.

— Но если победим… — продолжил Эд, — У нас будет шанс все изменить.

— Да, — кивнула Тали. — Но сначала — нужно выжить.

Джек вернулся на место. Выпил напиток. Он был горек, обжигал горло, но в нем было что-то древнее, пробуждающее.

— Завтра я не выйду на бой, чтобы доказать, что я сильнее, — сказал он. — Я выйду, чтобы доказать, что мы, люди, готовы сражаться не только за себя, но и за других. За галактику. За тех, кто не может больше бороться. Даже если мне придётся умереть — пусть это будет на их глазах. Пусть они увидят, кто мы есть.

Повисла тишина. Все трое молчали, каждый обдумывая день, полный впечатлений, и завтрашнее испытание. За окном мягко шумел ночной ветер Краноша, и где-то вдалеке доносился глухой рык — то ли зверь, то ли гронтарская боевая машина.

Они начали готовиться ко сну. Джек лег на широкую кровать, обитую бурым мехом, по ощущениям — мягким и теплым, как пушистый бархат. Тали устроилась на диване у стены, грациозно, почти беззвучно, завернувшись в плед из черного меха. Эд с характерным ворчанием улёгся на соседнем, устроился поудобнее и почти сразу начал посапывать. Через пару минут он уже храпел вовсю, глухо, с перебоями — как перегруженный двигатель. А со стороны Тали не доносилось ни звука, будто она исчезла в тени. Джек вдруг подумал, что Китари, наверное, действительно могут не дышать, когда спят. Или просто умеют делать это бесшумно.

Он лежал, уставившись в полупрозрачные панели на потолке. За ними виднелось ночное небо Краноша — чёрное, усыпанное бледно-голубыми и красными звёздами. Некоторые мерцали слабо, другие горели ярко, но... кое-где звёзды исчезли. Пятна пустоты, как тени чего-то страшного и незримого. Это не давало покоя. Сон не шёл. Мысли крутились в голове — про Вайрека, Сверхразум, Гронтаров и завтрашнее испытание. Он знал, что может умереть. И знал, зачем идёт на это. Но страх всё равно был где-то внутри.

Вдруг он почувствовал мягкое, тёплое прикосновение к затылку. Спокойствие разлилось по телу, сердце забилось ровнее. Джек прикрыл глаза.

— Джек... — голос, едва слышный, как шелест ветра, пронёсся в сознании.

Он вздрогнул и приподнялся.

— Лучик? — прошептал он вслух.

— Джек, времени почти не осталось… Ты должен спешить.

— Я знаю… Я видел, что звёзды погасли.

— Да… — голос Лучика звучал не из воздуха, а будто из самой сути бытия. — Случилось страшное. Вайрек слился со Сверхразумом. Он создал Извлекатель — устройство, что вытягивает души из людей, а тела превращает в клонов. Он хочет полностью уничтожить человеческую расу. Он использует души, чтобы создать новых Элдарианцев.

— Чёрт… — Джек сжал кулаки. — И никто не может его остановить?

— Не это главное. Вайрек может узнать, кем на самом деле является Сверхразум. Ке’Зу’Нарр боятся… боятся, что он станет новым богом. Они приказали Наблюдателю стереть этот сектор. Поэтому ты видел, что погасли звёзды.

— Что мне делать, Лучик? Направь меня…

— Ты должен пройти испытание. Завтра. Если ты не справишься — всё погибнет.

Джек стиснул зубы.

— Я готов. Но… я выживу?

Молчание. Оно тянулось слишком долго.

— Я не могу сказать… — наконец прошептала она. — Это твой путь. Я не могу вмешаться. Только направлять. Будь силён, Джек…

Голос угас, словно его уносил холодный ветер за окнами. Джек резко сел на кровати.

— Подожди… — прошептал он. Но её уже не было. Лишь тяжёлая тишина, храп Эда и безмолвие Тали. И за прозрачными панелями — чёрное небо Краноша.

За час до рассвета дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошёл гронтарский стражник. Его силуэт заполнил проём — массивный, словно вырезанный из камня, с бронёй, поблёскивающей в тусклом свете ламп.

— У вас один час, — прорычал он, голосом, в котором ощущался холод стали.

Джек сел на кровати, глаза ещё не до конца привыкли к полумраку. За окнами царила густая тьма, но часы на стене отсчитывали последние минуты ночи. Где-то там, за бесконечными скалами, уже начинался новый день.

Эд зевнул и встал, потягиваясь, а Тали молча поднялась с дивана, будто уже давно не спала. Все трое оделись и привели себя в порядок в гробовой тишине. Они не говорили — не потому что не хотели, а потому что каждое слово сейчас казалось бы лишним.

Ровно через час, когда алый отблеск рассвета начал просачиваться сквозь каменные щели окон, дверь снова распахнулась. На пороге стояли двое стражников. Их лица были скрыты под шлемами с рубиновыми забралами, а из-за спин торчали рукояти огромных топоров.

— Ты идёшь со мной, — прорычал один, указывая на Джека.

Джек повернулся к Эду и Тали. Помедлив мгновение, он шагнул к ним и крепко обнял.

— Если ничего не выйдет… — начал он, но не договорил.

— Всё получится, — перебил Эд, хлопнув его по спине. — Вечером ещё выпьем вместе. Они варят чудесное пиво.

Тали просто улыбнулась — тихо, без слов. В её взгляде читалась поддержка, спокойствие и что-то ещё… тепло, похожее на веру.

Джек пошёл за первым охранником, а Эд и Тали — за вторым. Коридоры цитадели были тёмными и узкими. Каменные стены, словно выдолбленные из цельных пластов горы, дышали древностью. Лишь лампы освещали путь, отбрасывая прыгающие тени на гравированные барельефы воинов, зверей и сцен битв.

Через несколько минут они добрались до скрытой платформы скоростного поезда. Поезд был не как у людей — он напоминал стальную змею, вся поверхность которой была покрыта шипами и ритуальными знаками. Вагоны не имели окон — только узкие бойницы и тяжёлые двери.

Поезд почти беззвучно рванул вперёд. Несколько минут — и они оказались в глубокой, обширной каменной зале. В углу стоял странный, массивный костюм, с различными ритуальными символами. Рядом — два гронтара. Один был стар, с густой седой гривой, другой — моложе, но такой же тяжёлый и скалистый на вид.

Когда Джек вошёл, старший шагнул вперёд.

— Ты должен снять свой броникомбинезон, — прогремел он. — Во время испытания ты можешь его повредить… или уничтожить. Мы приготовили другой. Он… более уместен.

Джек молча кивнул и начал снимать свой привычный комбинезон. Стоило последнему замку щёлкнуть, как двойная тяжесть Краноша обрушилась на него словно невидимая скала. Он едва удержался на ногах, дыхание сбилось.

— Мы знаем, насколько слаб человеческий организм, — сказал второй гронтар. — Этот костюм снабжён компенсаторами гравитации. Ты почувствуешь себя так, как привык.

Джек с трудом подошёл к ритуальному костюму. Каждый шаг давался тяжело, как будто ты несёшь свой собственный вес. Тот был цвета закалённой меди с вкраплениями чёрного металла, украшен рунными полосами и узорами. На груди — символ клана Варгаса Моргара. Пластины доспеха были подогнаны с пугающей точностью — словно ждали именно его.

Когда он застегнул последний замок, невидимое давление спало. Доспех ожил — внутри прошёл лёгкий вибросигнал, подстраивая систему под его движения. Внезапно, он почувствовал себя легче, чем раньше. Не свободным — но способным.

— Теперь ты готов, — сказал старший гронтар. Его голос стал тише, почти уважительным. — Этот костюм был создан для этого дня. Для тебя.

Джек кивнул, и седой гронтар в молчаливом величии указал рукой на массивную дверь в дальнем конце зала. Она была высечена прямо в камне и украшена рельефами, изображающими древние битвы — огромные гронтары, сражающиеся с чудовищами, вырастающими из лавы и мрака.

Металлический скрежет и гул заполнили зал, когда дверь начала медленно раздвигаться. Джек двинулся вперёд, тяжёлые шаги доспеха эхом отдавались по каменному полу. За его спиной гронтары остались в тени. Он шел один. Так должно быть.

За дверью его ударил по глазам алый свет рассвета. Он оказался на открытом воздухе, но не сразу осознал, где именно. Вокруг него, возвышаясь как каменные волны, поднимались ряды амфитеатра, уходящие в небо. Он стоял на арене — на дне гигантского гронтарского амфитеатра, и это зрелище поразило даже его, повидавшего многое.

Тысячи и тысячи гронтаров заполняли ряды трибун. Их рев оглушал, сотрясая воздух, словно приближение бури. Казалось, сама планета гудела вместе с ними. Каждый из них был облачён в доспехи — кто-то в боевые, кто-то в церемониальные, но все без исключения были вооружены. Это был не просто народ — это была армия, собравшаяся стать свидетелем.

К Джеку тут же подлетели автоматические камеры — сферические дроны с десятками линз и чувствительных микрофонов. Они зависли перед его лицом, и на гигантских экранах, подвешенных в воздухе высоко над трибунами, тут же появилось его лицо крупным планом. Он увидел себя: напряжённый взгляд, ритуальный доспех, капля пота на виске.

— ДЖЕК РЭНДЭЛЛ! — прогремел голос, и источник его был повсюду. Он словно звучал из самого неба, из камня, из кости арены. — ЧЕЛОВЕК, ЧТО РЕШИЛ ДОКАЗАТЬ, ЧТО НЕ УСТУПАЕТ ГРОНТАРАМ!

Это был голос Варгаса Моргара. Амфитеатр взорвался ревом. Кто-то из гронтаров бил по щитам, кто-то поднял над головой топор, кто-то просто выл — гортанно, первобытно.

Джек оглянулся, пытаясь найти, откуда говорил вождь, и наконец заметил его — напротив, в высокой резной ложе, над которой реял черный штандарт с огненным клинком. Варгас сидел, опершись на рукоять огромного топора, в окружении своей свиты — суровых, безмолвных гронтаров с глазами, как у хищников. С левой стороны от него, выделяясь среди каменных лиц, сидели Эд и Тали. Эд нервно сжимал подлокотник, а Тали сидела прямо, взгляд её был прикован к Джеку.

На арене перед ним находились две камеры — монолитные конструкции из черного камня и металла, каждая из которых имела только две стены. Эти стены были усеяны шипами — острыми, будто клыки зверя. От них исходила недобрая энергия. На полу камер можно было заметить тёмные следы — как будто кто-то до него уже пытался пройти испытание. И не выжил.

В одной из камер стоял Таргус. Он был свободен, без цепей, в ритуальном доспехе, похожем на тот, что носил Джек, но более массивном и украшенном костью. Его лицо было спокойным. Он смотрел на Джека прямо, без гнева, но с чем-то древним во взгляде — как будто испытание было не борьбой, а ритуалом судьбы.

Во второй камере, точно в её центре, возвышался массивный рычаг, украшенном рунами испытания. Свет солнца, проникающий через верхние ярусы амфитеатра, окрашивал рычаг в золотисто-красные тона, будто он уже был окровавлен.

Голос Варгаса снова разнёсся по арене, теперь с металлическими нотками в тоне:

— Джек Рэндэлл… — громко и торжественно. — Пройди в свободную камеру.

Джек взглянул на Таргуса. Их взгляды встретились. Ни слова не было сказано — всё уже было понято. Он сделал шаг вперёд. Затем ещё. Каждый шаг отзывался эхом в мёртвой тишине. Даже дроны-камеры замерли, будто сама техника затаила дыхание.

Он вошёл в свою камеру. Стены были черны, как обсидиан, и покрыты рядами толстых, зловещих шипов, слегка поблёскивающих в утреннем свете. Они были направлены внутрь, безжалостно. Пространства между шипами было достаточно, чтобы понять: при сдвижении стен не будет ни пространства, ни времени для сомнений. До стен оставался метр. Ровно метр до смерти. Джек встал рядом с рычагом, и его рука легла на холодный металл.

Амфитеатр замер. Ни единого звука. Даже ветер стих.

И тогда Варгас поднялся. Его силуэт казался исполинским на фоне пылающего неба.

— Суть испытания проста, — произнёс он, его голос был подобен удару молота. — Когда ты потянешь за рычаг в своей камере — стены начнут движение. Медленно и неумолимо.

Он сделал шаг вперёд, будто ещё раз подтверждая свои слова.

— Если ты отпустишь рычаг — движение твоих стен остановится, но в этот же момент начнут двигаться стены камеры Таргуса. И так до тех пор, пока одна из камер не сомкнётся полностью. В стенах есть выемки. Шипы войдут друг в друга. Полностью. Без остатка. Ни для чего живого места не останется.

Он на мгновение умолк. Лишь ветер завыл в тишине. Джек почувствовал, как что-то холодное скользнуло по его позвоночнику.

— Если один из вас покинет камеру до завершения — испытание будет провалено. Позор навеки. Если ты, Джек, позволишь умереть Таргусу, то сможешь покинуть Кранош со своими спутниками. Мы позволим тебе уйти. Но знайте — ни ты, ни твои друзья никогда не ступите на нашу землю вновь. Нарушите — вас ждёт смерть.

Голос Варгаса стал мрачнее, тяжелее.

— Но если ты пожертвуешь собой… если позволишь стенам сомкнуться вокруг тебя, я приму вызов Таргуса за право быть вождем клана Моргар и планеты Кранош. Твоя кровь не будет напрасна.

Он вытянул руку в сторону Джековой камеры.

— Испытание закончится, когда одна из камер станет могилой. Не раньше.

Его последний взгляд был острым, как лезвие клинка.

— Джек Рэндэлл. Ты сказал, что готов умереть за Таргуса. Так докажи это.

Мир замер. Даже планета Кранош, с её двойной гравитацией, ревущими ураганами и жестокой природой, будто задержала дыхание. Всё стихло, словно вся вселенная склонилась над ареной, наблюдая за выбором одного человека.

Джек стоял, не двигаясь, рука на рычаге. Пот застыл на его лбу. Сердце билось глухо и тяжело, будто в замедленной съемке. Он чувствовал на себе десятки тысяч взглядов, чувствовал вес камеры, как будто стены уже начинали давить не только физически, но и морально.

Он закрыл глаза на мгновение. Вдох. Выдох. И потянул за рычаг.

С громким, скрежечущим звуком, словно пробуждаясь от тысячелетнего сна, стены камеры начали двигаться. Механизмы гудели, металл скрипел, черные шипы скользили по полу, приближаясь к нему. Шипы выглядели не просто как оружие — они были как символы безжалостной силы этой расы, как зубы зверя, готового сожрать жертву.

Джек сразу заметил: да, в стенах действительно были выемки под шипы. Это значило лишь одно — никакого люфта, никакой пощады. Стены сойдутся полностью, вплоть до миллиметра. Шансов у застрявшего внутри не будет.

Он прикинул на глаз скорость движения стен. Медленно, но неумолимо. Примерно десять минут — и всё закончится.

Джек резко отпустил рычаг. Шипы остановились. Тишина.

Но почти сразу же с другой стороны арены раздался глухой звук: стены камеры Таргуса пришли в движение. Джек повернул голову — Таргус не двинулся с места. Он стоял, как каменное изваяние, взгляд его был направлен прямо на Джека. Ни укора, ни страха. Только непоколебимая сила.

Амфитеатр снова ожил. Гул голосов, вздохи, крики, топот ног. Кто-то выкрикивал слова на гортанном языке гронтаров. Кто-то смеялся. Кто-то, возможно, уже ставил ставки, выживет ли человек. Вверху, на экранах, снова появилось лицо Джека, перекошенное напряжением, в каплях пота.

Он снова потянул за рычаг.

Скрежет. Шипы снова двинулись. Сердце грохотало в груди, как барабан битвы. Руки дрожали. Он смотрел на приближающиеся зубья, пытаясь представить, каково будет, когда они упрётся в его тело. Не было смысла врать себе — будет больно. Ужасно. Он, возможно, даже не успеет закричать.

И вдруг — голос Варгаса, спокойный, как всегда, но со странной интонацией… почти... сочувственной:

— В какой-то момент… — сказал он, голос его разнёсся эхом. — Когда шипы пронзят твои руки, и ты больше не сможешь отпустить рычаг — испытание всё ещё можно будет остановить. Тебе нужно будет лишь сказать. И оно закончится.

Пауза.

— Но будет провалено.

Джек замер. Его взгляд метался между шипами и Таргусом. Он знал, что тот не скажет ни слова. Знал, что Таргус не сделает шагу назад. Значит, решать ему.

Шипы были уже в полуметре. Холодный металл, угрожающе блестящий, казался ближе, чем был. Джек тяжело дышал. Его рука дрожала. Сердце будто остановилось.

Он снова отпустил рычаг. Скрежет прекратился. Металл замер.

С другой стороны арены снова — гром движения. Таргус всё ещё стоял. Глядел. Ждал. Джек смотрел на него, а в голове отчаянно крутилось: Неужели это конец? Неужели другого пути нет?

Он сжал зубы. В груди пылал страх, отчаяние — но под ними просыпалось нечто другое.

Решимость. Готов ли он, Джек Рэндэлл, авантюрист, наёмник, человек с озорной улыбкой, действительно умереть за чужака?

Он снова сжал ладонь на рычаге, словно хватался за последнюю нить, связывающую его с миром, и потянул. Механизмы взревели, металл загрохотал, и стены начали вновь неотвратимо приближаться. Шипы, чёрные, как застывшая смола, уже почти касались его груди.

Один из них был так близко что разрезал плотную ткань с пугающей лёгкостью. Затем другой — вспорол край наплечника, оставив длинную борозду в металле. Звук был невыносимым — скрежет, будто сам воздух рвался от напряжения. Стены дышали смертью, с каждым миллиметром нависая всё тяжелее, всё ближе.

Джек резко развернул тело, встал боком, прижимая локти к рёбрам, стараясь втиснуться в крошечный промежуток между смертоносными стенами. Его сердце билось так, что он почти слышал его стук в ушах. Он чувствовал, как холодные острия уже касаются кожи, как они скользят по шее, плечам, рёбрам, медленно, жутко, будто наслаждаясь страданиями.

Ещё секунда — и шипы вонзились.

Они прорвали броню на боку, хищно вцепились в тело. Боль ударила волной — обжигающей, леденящей, всепоглощающей. Джек застонал, но не отпустил рычаг. Кисти его рук побелели от напряжения, ногти вонзились в металл. Каждый нерв кричал.

И вдруг… всё изменилось.

Лёгкое, едва ощутимое прикосновение к затылку — тёплое, нежное, как солнечный луч сквозь ледяной туман. Боль не исчезла, но будто отступила, как морская волна, оставив после себя лишь глухой отзвук.

В груди разлилось тепло. Оно расходилось кольцами, затопляя сознание, выжигая страх, затмевая панику. Мир стал другим — чётким, ярким, безмолвным.

— Джек… — голос, знакомый до дрожи.

Тихий, но звенящий в голове и в сердце.

Женский. Тёплый. Лучик.

— Ничего не бойся. Я с тобой.

Он не знал, откуда звучал её голос — из его головы, из воздуха, из самой сути Вселенной. Но он чувствовал её. Она была рядом. Её присутствие было как щит, как свет во тьме. В этот момент он знал: он не один.

Руки, уже дрожавшие от боли, вновь обрели силу. Он выпрямился, несмотря на пронзающий шип в боку, несмотря на кровь, стекавшую по телу. Он смотрел прямо перед собой — и его глаза горели.

Решимость, такая, какой он никогда прежде не знал, заполнила его всего. Не злость, не отчаяние — а нечто большее. Осознание. Спокойствие. Готовность.

Шипы продолжали вгрызаться в плоть. Кровь стекала по бокам, по рукам, капала на металл пола. Амфитеатр кричал, ревел, трясся от гронтарского гнева и восторга. А Джек — стоял. Стоял и держал рычаг.

Он выбрал. Он не отступит. Не сегодня. Не здесь.

Шипы рвались вглубь, с жутким скрежетом разрывая плоть, дробя кости, проходя сквозь тело, как клинки сквозь шелк. Один из них пронзил бедро, другой вонзился между рёбрами, третий вошёл в плечо, разрывая мышцы и сухожилия. Каждый вдох давался с боем, с хрипом, сквозь медленно заполнявшиеся кровью лёгкие. Стены сходились неумолимо, и с каждым сантиметром вес мира, вес всей судьбы, словно ложился на плечи человека, вставшего между гибелью и спасением.

Гигантский амфитеатр застыл. Десятки тысяч гронтаров, закалённых воинов, не издавали ни звука. Их жёлтые глаза следили, не моргая, за человеком, который не упал. Не вскрикнул. Не сдался.

На арене — кровь. Кровь, стекающая в ритуальные борозды, впитывающаяся в металл. А посреди этой бури боли и стали стоял он — Джек Рэндэлл. Обычный человек. И в то же время — невообразимо великий.

Он не молил о пощаде, не дрожал, не искал спасения. Он просто смотрел — в глаза Таргуса, молча, сквозь пелену боли. И в этих глазах был ответ на всё.

Механизмы выли, как звери. Зубья шестерён рвали воздух, металл скрежетал, будто небо рассыпалось на куски. Шипы уже коснулись сердца. Одного рывка не хватало, чтобы пронзить его окончательно.

И тут — голос.

— Джек! ОНО того не стоит! — закричал Таргус, голос его срывался, глаза метались. — Ты не обязан! Остановись!

Но Джек не опустил головы. Измождённый, залитый кровью, почти сломленный телом — но несокрушимый духом. Он посмотрел на друга — и улыбнулся. Улыбка была не вызовом. Она была прощанием… и утверждением.

Словно вся вселенная собралась в этих трёх слогах. Словно сама жизнь прошла через них и ожила заново.

— СТОИТ!!!

Его голос пронзил небо. Он расколол тишину, как гром. Он отозвался эхом на всех трибунах, в сердцах даже самых черствых гронтаров. Некоторые из них встали, потрясённые. В этот миг, перед их глазами, Джек стал больше, чем человек.

И тогда — стены сомкнулись.

Раздался глухой, жуткий грохот, будто сама планета содрогнулась. Шипы встретились. Камера захлопнулась, как гроб. Кровь брызнула наружу из стыков, и над ареной повисла оглушающая тишина.

Мир для Джека исчез. Свет погас. Время остановилось.