Гений АвтоВАЗа

Глава 2

Мисс Тольятти-1974

Мышечная память молодого тела крепко хранила рефлексы экстремальной езды, нервная система тоже. На «Тур Европы» 1974 года я не ездил, в сборную отобрали из ВАЗовской команды только экипаж Яши Лукьянова с штурманом Сашей Карамышевым, они там здорово себя показали, мне довелось гонять на раллийных и шоссейно-кольцевых гонках внутри страны.

Лукьянов, мой тренер и сосед по коридору в бараке, отпросил меня на несколько часов у Семенихина — готовить спорткар, ими занимались прямо там — в испытательно-экспериментальном цеху.

— Серёга, не подведи. Покажешь в Грузии себя нормально — поедешь на международку.

— Добровольно и с песней. Но, Яша, ты же знаешь. В сборной сплошь прибалты. Как тебя ещё терпят?

— С трудом, — признался он. — Не им решать. И я краем уха слышал: в Гокомспорте недовольны засильем литовцев. Будто у нас больше нигде автоспорта нет.

Утешил! Ладно, спорт — моя вторая жизнь. Даже первая, потому что работаю на работе, а машине и тренировкам отдаю и часть смены, и хороший кусок выходных. Адреналин, азарт… Слово «драйв» в эту эпоху ещё не прижилось. Поэтому послушно открыл капот и скинул кожух воздушного фильтра, чтоб в очередной раз мучить карбюратор.

Наши «боевые» копейки отличались от серийных. Внутри салона вварена стальная рама на случай опрокидывания — каркас безопасности. Вообще, салон смотрелся как жертва вандализма, отсутствовали задние сиденья и даже панели на дверцах в борьбе за каждый грамм веса. Снять тяжёлые хромированные бамперы с чёрными клыками заводское начальство запретило: авто обязано сохранять товарный и комплектный внешний вид, потому что победа на гонках служит рекламой для продаж за рубежом. Это позже будет позволено менять бамперы на накладки, препятствующие нагнетанию воздуха под днище.

Глушители, естественно, прямоточные, без перегородок в банках. За счёт этого чувствуется некоторый прирост мощности, а, главное, прямоток обеспечивает настоящий спортивный рык мотора, без него авто — только в булочную ездить.

Размалёванная надписями «ралли», «Лада», «Автоэкспорт» и украшенная двумя парами дополнительных противотуманок, машина действительно смотрелась лихо и ездила быстро. Под капотом вместо родного стоял форсированный до 140 коней полуторалитровик от ВАЗ-2103, выдававший больше 8000 оборотов. Подвеску мы тоже изменяли, на поворотах «копейка» меньше кренилась и не теряла дорогу, выдерживала трамплинные прыжки с отрывом всех четырёх колёс и звучным приземлением. Правда, любая неровность колотила по заднице с утроенной силой по сравнению с серийным лимузином, на ралли бился головой в потолок и гонял только в шлеме. Под капотом и под днищем что-то порой скрежетало, что не считалось неисправностью — так и должно быть. Главное, у неё стоит двигатель ручной сборки — подобранные кованые поршни и поршневые кольца, коленвал со срезанными противовесами, проточенный и облегчённый маховик, самодельная транзисторная система зажигания… Целые диссертации писаны о доведении до гоночного состояния обычных машин.

Правда, предусмотрена группа соревнований, где пилоты гоняют на обычных, существенные усовершенствования запрещены. Но не интересно.

При входе в поворот на грунте заднеприводную и довольно лёгкую тачку несложно сорвать в управляемый занос, корма уходит в сторону и вперёд, а ты выбираешь момент, когда капот посмотрит в нужном тебе направлении, и чуть сбрасываешь газ, восстанавливая контакт с дорогой. Легко на словах, на самом деле, это очень тонкое дело, машину может раскрутить и даже перевернуть, да и заставить её ехать прямо после заноса, а не тянуться юзом в бок, тоже не просто, если скорость высока.

Спойлер на багажник я не монтировал, на кольцевых прикручивал только фартук под передним бампером, на скоростных спецучастках, естественно, снимал — оторвёт на первых же километрах, вместо него полумягкую нашлёпку из подручных материалов.

— Чот ты сегодня робок, Серёга, — усмехнулся Лукьянов после первых пробных кругов, когда выкатились проверить изменения в настройках. — Если в Грузии так будешь входить в повороты на скоростном участке, любая бабушка тебя обгонит.

С Лукьяновым мы вместе перевелись на ВАЗ из Горького, он опытнее. Пару раз, тем не менее, я его делал. Но пусть говорит что хочет, после возвращения в прошлое предпочитаю немного осторожности на первых порах, пока не уверюсь, что чувствую машину как прежде — продолжением и частью себя самого.

Ещё заезд. Газ в пол, разгон, сброс до восьмидесяти перед входом в поворот, руль вправо и снова газ в пол. Задница послушно улетает вперёд, машина движется боком по укатанной грунтовке. Сброс газа, аккуратно подхватываю её, когда чувствую сцепление с дорогой, снова газ — погнали вперёд! И сразу же левый поворот.

Руки-ноги помнят!

В управлении «копейкой» не поменялось ничего. А вот в жизни наблюдались кое-какие отличия, не только профиль Гагарина вместо Ленина или Брежнева над плакатом «Мы придём к победе коммунистического труда». Наступил приятный день зарплаты, и, оказывается, не нужно стоять в очереди у окошка, к которому выстраиваются сразу три цеха. Рублики сразу переводятся на сберкнижку.

Здесь, правда, нет смартфона, чтоб посмотреть текущий счёт онлайн, лучше идти в сберкассу в удобное время, там симпатичная тётенька вписывает в книжку, сколько начислено, и спрашивает — сколько желаю снять. Все? Но мне столько не надо! Цены мало отличаются от памятных мне в середине семидесятых, может, пиво и папиросы дороже на несколько копеек, но это чепуха, потому что я, молодой инженер, всего два года после института, получаю 340! Рабочие от 230 до 350 рублей, зависит от квалификации, стажа и выработки. Раньше имел всего 120 и на них перебивался, даже откладывал. Моя повторная молодость оказалась заметно богаче первой. Чудеса!

Другая приятная неожиданность ждала в магазинах. Помню эти мясные отделы с огромными мослами, чуть подёрнутыми синеватым мясом, потому что филейное срезано «для своих» и продано с чёрного хода, прилавки-холодильники, уставленные сотнями жестяных банок с консервами одного вида, лишь бы не зияли пустотой. Если скопилась очередь, сразу знаешь — колбасу дают под крики «не больше килограмма в одни руки», отсутствие оной означало, что едоков сиротливо ждёт лишь кровяная, и то — в лучшем случае. Теперь в ближайшем гастрономе висел минимально обязательный ассортимент и телефон, куда звонить-жаловаться, если минимум не выдержан. Я даже глаза протёр, когда увидел разнообразие: колбаса «Докторская» по 2.40, «Любительская» по 2.95, «Особая» по 2.65, итого три вида варёной, а ещё по одному копчёной и полукопчёной, цены если выше, чем помнились, то на жалкие копейки, может, что-то забыл за полвека или путаю. Очередь была человек шесть-семь, брали грамм по двести-триста. Зачем больше, если каждый день свежая?

Я купил копчёной, поскольку не завёл себе холодильника, а также хлеба, яблок, всяких консервов, дома больше перекусывал, так как в заводской столовке комплекс из горячего, второго, салата и компота — меньше рубля.

Следующий шок был в промтоварном. Госторговля, а выбор фирмЫ (с ударением на последний слог) больше, чем в комиссионках или у фарцовщиков с рук. Не совсем дёшево, конечно, джинсы «Ли» и «Левис» за 100 рублей, обычные мужские брюки п/ш — 35–40. Но как считать… Те же «Левисы» я смог себе позволить у фарцы лишь к концу семидесятых, они тянули на полторы моих зарплаты, сейчас я с месячной могу купить трое таких штанов! И купил одни, приличного качества, строчки ровные, клёпки на месте, молния качественная, сели как по мне шитые, с модным клёшем внизу. Привезённым из будущего пришла судьба намотаться на швабру.

Едва не пропустил торможение перед следующим поворотом, пройдя в миллиметрах от столбиков из покрышек, ограничивающих трассу. Не зевать и не отвлекаться на посторонние мысли!

По окончании тренировки поехали с пацанами на профсоюзное собрание испытательного цеха, чтоб не терять времени — прямо на гоночных машинах к Дворцу культуры автозавода, в самый центр города. Ещё одно, кстати, отличие, на моей памяти там торчали обычные дома, а не ДК. По улицам ехали чинно, не газуя. Если вдавить в пол всей командой, так от рёва выхлопа стёкла в окнах повылетают. Гайцы никогда нас не останавливали, если не лихачить, сборная АвтоВАЗа — люди известные, уважаемые.

Расселись. Профбосс цеха представил товарища из профкома завода, тот взошёл на трибуну и объявил: в строящемся панельном доме на берегу Волги, срок сдачи — 1975 год, испытателям и другим бойцам нашего цеха выделено 23 квартиры, остальным очередникам ждать ещё год.

У меня аж душа подпрыгнула, в моей первой юности такие сроки ввода жилья и не снились, а народ засвистел, зароптал да ногами затопал. Надеялись получить ключи 29 семей, кто-то с детьми, у некоторых прибавление вот-вот, я — неженатый и всего год в Тольятти, автоматом попадаю в неудачливые. Плевать, и в барачной квартирке пару лет перекантуюсь. Молод, силён, здоров телом и душой, при деле, что ещё нужно?

Профсоюзные вожаки урезонивали заводчан, умоляли, призывали к порядку. Потом профкомовский предложил: давайте распределим это жильё, остальных включим в дополнительный список, он ляжет на стол генеральному, пусть изыскивает резервы.

— А резервы есть, — шепнул Яша. — Кубок «Кубань-Грузия» возьмём — точно получим.

— Не сглазь!

Он — семейный, но без детей, пролетел как фанера над Парижем в одной со мной эскадрилье. Не старый, но с залысиной на половину черепа. Классный, в общем-то, мужик и отличный гонщик.

Проголосовали, мой бригадир Семенихин попал в число будущих домовладельцев, кто-то начал требовать у везунчиков проставку, те пообещали с новоселья, и люди начали расходиться.

К слову, небольшая двушка площадью 38 квадратов стоит 10 тыс. с рассрочкой аж на 20 лет, то есть ежемесячный платёж составляет меньше 50 рублей. По зарплатам АвтоВАЗа доступно едва принятому на завод выпускнику ПТУ.

Вышли, на улице вечерело, но было ещё светло, асфальт, нагретый за день, испускал тепло. По улице Мира фланировали парочки — кавалеры с девушками и просто подружки по двое, отчего я испытал сладкое томление под тканью новых джинсов, ощущение, совершенно недоступное в старости. Уже неделю снова молод, но ни разу не…

Кстати, пятница, прямо в этом Дворце культуры ожидались танцы-шманцы-обжиманцы, но одному туда лучше не ходить. Пригласишь девушку на медляк, а на неё, оказывается, положил глаз какой-то пацанёнок, авторитет у местной шпаны. Выйдешь с танцев — тебя ждёт целая шобла на разборку. Не, или топать дружной компашкой, положив в наплечную сумку монтировку, или никак.

Я завёл боевую «копейку», рявкнув прямоточкой. Ещё раз с сожалением посмотрел на девичьи стайки, подумав, что если затяну с разрядкой, тугой дружок начнёт упираться в руль и помешает его крутить. Молодость, у неё свои потребности… Неторопливо тронулся, намереваясь ехать к заводским гаражам, и тут увидел ЕЁ, бредущую по тротуару.

Что называется, фемина из грёз. В самом деле — хороша, а не просто плод воображения под действием разыгравшихся гормонов.

В 126-м «мерсе» опустил бы правое стекло стеклоподъёмником, здесь пришлось остановиться, открыть дверь и высунуться наружу, небрежно откинув назад гриву волос.

— Подвезти, красавица?

— Думала, вы гонщик, а не таксист.

В карман за словом не лезла.

— И те, и другие ездят быстро. Но гонщики денег за проезд не берут.

Она кивнула. Царственно так, неторопливо.

Я нырнул за руль, перегнулся, распахнул правую дверь. Не обольщаюсь, внешне я парень симпатичный, рослый, патлатый, но не супер-пупер, как эта дива. И правда, в 1974 году с помощью «копейки» девушки снимаются на крутизну тачки.

Блондинка не протестовала, что ей пришлось перешагнуть через балку каркаса безопасности, опустилась на сиденье, специальное спортивное. Куда более удобное, чем в серийных, анатомическое. Казалось, оно скрипнуло от удовольствия, приняв в себя круглую попку идеальной формы, небольшую и с виду упругую. Длинные стройные ноги, прикрытые коротким платьем едва до середины бедра, упёрлись бы коленками в бардачок, но его не было ради снижения веса, только штурманские приборы над пустотой. Безупречные пальцы с длинными ногтями держали микроскопическую сумочку. Блузка с расстёгнутыми верхними пуговками обтягивала грудь, а выше я просто боялся задержать взгляд, чтоб не попасть под гипнотическое действие бесподобных глаз на аристократически утончённом лице. Если бы подо мной была волшебная дедова ласточка, подумал бы, что снова сработало волшебство, более сильное, чем для камбэка на полвека. Но гоночная тачка обладала магией не в большей степени, чем заурядный рихтовочный молоток.

Я сглотнул слюну и признался:

— Получил эстетическое удовольствие, глядя на вас. Шокирован, но пришёл в себя и готов ехать. Куда бы вы пожелали?

— А она поедет? Снаружи лихая, а внутри как…

— Как Мамай прошёлся. Вы правы, очаровательная, все гоночные машины облегчены максимально, экономия до 150 килограмм веса. О, вам невдомёк — что такое борьба с лишним весом.

При такой осиной талии я ничуть не преувеличил.

— Хорошо, товарищ гонщик.

— Меня Серёжей зовут.

— Оксана. Будьте любезны, подбросьте меня домой, — она назвала адрес на северной окраине города.

— Может, сразу лучше в ресторан?

Она изобразила строгость:

— Мы не на гонках, чтобы сразу давить на газ!

— На газ как раз можно.

Я и втопил, не щадя окна в домах и уши прохожих, внутри при поднятых стёклах не так громко. Обоих прижало к спинкам. Мисс Вселенная (как минимум — мисс Тольятти) испуганно ухватилась рукой за каркас жёсткости. Молясь, чтоб не попались ГАИшники, прошёл поворот с заносом в свисте резины и погнал по Лесной на север, сбросив, правда, скорость до положенной.

— Ничего, что медленно? Растягиваю удовольствие от общения с вами, Оксана.

— Робость и скромность вам не свойственны?

— Да я смущаюсь до чёртиков! Потому и развязный, чтоб скрыть застенчивость. Было б светлее, увидели бы, как краснею и бледнею одновременно.

Приехали. Всё же Тольятти — до обидного маленький город.

Жила принцесса не в сказочном замке — дом двухэтажный и длинный как у меня, только кирпичный. Наверно, сороковых или вообще предвоенных годов.

— У меня будет шанс подвести вас ещё разок? В ресторан, например? На танцы в ДК точно не приглашу — передерутся даже девушки.

Она хохотнула серебряным смехом.

— Нет, я предпочитаю мальчиков, энергичных и уверенных в себе. Запомните шесть циферок телефона? — она продиктовала. — Если забудете, это телефон приёмной директора горпромторга, мой рабочий, он есть в любом справочнике.

— Замётано!

Я выскочил чёртиком из табакерки и, обежав вокруг капота, открыл пассажирскую дверцу, подал руку. О, какие восхитительно нежные пальцы ласкают клавиши пишущей машинки в промторге! Вот бы и меня так ласкали!

При том, что во мне почти метр восемьдесят, Оксана в высоких туфлях была лишь ненамного ниже и искусством ходить на каблуках владела, будто родилась в «лабутенах». Я смотрел ей в след, стараясь не распустить слюни. Такая грация…

Гнал к заводским гаражам и едва видел дорогу. Чуть не сбил пьяного зеваку.

Чесслово, прожил уже жизнь до семидесяти пяти, женщин перещупал… ну, не полсотни, наверно, но бывало, бывало, в браке прожил долго, старался жене не изменять, и иногда даже получалось… А таких как Оксана и в кино не видел! Потому веду себя как в 24 года, мозгами управляют сплошь гормоны, душа поёт, вообще — новая советская действительность нравится мне чрезвычайно.

Что с того, что у меня больше нет «мерса»? А также «форда», «аудюхи», «опеля» и «пыжа», это только те, что поменял за последний десяток лет. Здесь я на «копейке» рассекаю круче, чем там на олдтаймере «Линкольн-Континенталь». Детки, узнав о моей бесследной пропаже, огорчатся, погорюют, привыкнут, продадут и однушку в Москве, и 126-й, деньги поделят, внук и внучки вообще скоро забудут деда, не понимавшего их язык. Я с вами прощаюсь, у меня теперь другое.

Что важно, совершенно не обязан в следующем году знакомиться с Таисией, прежней супругой, и заводить с ней детей. Это в романах о путешествиях во времени устранение зачатия приводит к тому, что человек исчезнет в будущем. Поскольку миры разные и независимые, мне до лампочки. Мои дети уже рождены и никуда не денутся, жаль, что недоступны, подглядывал бы за ними издалека.

В предвкушении звонка Оксане прошли выходные, частью заполненные вознёй с машинами, частью — заездами на испытательном полигоне, он же тренировочный трек для нас, скоро соревнования. В воскресенье взял с Яшей удочки и пивко, отправились на Волгу, рыбы наловили немного, зато расслабились. Отдыху несколько мешала его половинка Лидочка, слишком настойчиво следящая, чтоб расслабление пивом не добралось до водки.

Глядя на неё, внешне — на три с минусом на фоне впечатлений о прелестях работницы управления торговли, всё равно чувствовал возбуждение. С воздержанием нужно заканчивать как можно быстрее, бурлящие инстинкты не дают трезво мыслить.

А трезвость бы не помешала. Например, чтоб задать себе вопрос: что вообще происходит. Супердевушка, яркая, ухоженная, живёт на окраине заводского городка, а не в столице или хотя бы в областном центре, что она там забыла? Запросто знакомится прямо на улице с обычным парнем, с ходу даёт телефон и соглашается на свиданье… Да ладно, говорят, у таких красоток случаются проблемы с кавалерами: те слишком робеют, думают — не потяну. Не верю, сейчас как раз лето, что стоит взять отпуск и купить билет в Гагры, там — кавказцы, у них сдержанность отрезана с детства, как у еврейского мальчика крайняя плоть.

В любом случае, вариант рабочий, не позвонить — глупо.

В понедельник я сжал зубами волю и не стал набирать, тем более событий хватало. Начальник цеха созвал инженеров и довёл до нас, простых смертных, волю высокого начальства:

— Парни, нужно бросить больше сил на экспериментальный участок с лабораторией. В свете изменения правил и деления на классы до 1300 и до 1600 кубиков меняем моторизацию машин, а также внешний облик.

— Придаём сходство с «мерседесом»? — пошутил Шура Баранов, но его не поддержали.

— В связи с переходом на выпуск ВАЗ-21011 и ВАЗ-21013 с бамперов «единичек» — клыки долой. Двигатели от «троек» тоже. Остаются 1300 от «одиннадцатой» и 1600 от перспективной «шестёрки».

— То есть заточить под гонки ВАЗ-2103, переходный к «шестёрке» вариант с двигателем 1.6, а из «копейки» выжать максимум в сравнительно малом объёме, — уточнил Лукьянов.

Позже он мне сообщил:

— Во вторник нас ждёт генеральный, чтоб довести важность задачи до каждого. Представь, это же шанс на новую квартиру!

— У тебя шанс выше. Я же неженатый.

С утра вторника, одевшись как на свидание, идеально выбритые и пахнущие модным одеколоном «Шипр», мы, шестеро гонщиков-инженеров-испытателей, смирно сидели в приёмной главного босса, сложив ручки, даже траур из-под ногтей вычистили. За дверью шло какое-то совещание, правда, не слишком долгое.

Меня подкалывали: что, заявление о повышении принёс? И правда, держал на коленках папку с тщательно исчёрканными листиками. Рисовальщик из меня не Леонардо да Винчи, но предмет дела знаю, черчение и начертательную геометрию проходил. Проекция спереди, сбоку, сзади, компоновка, разрез, ключевые элементы. Устройство важнейших узлов. Я собирался сдавать экзамен на звание «гения АвтоВАЗа» и готовился серьёзно.

Наконец, серьёзные озабоченные дядьки покинули кабинет. По сравнению со мной — очень взрослые, никто же не знает, что мне 76-й пошёл, а не 24 года на вид, на которые себя и чувствую, наслаждаясь легкомыслием: вся жизнь впереди, можно с удовольствием делать глупости, времени исправить их — вагон. Поэтому скорей ощущал сверстниками молодых инженеров и слесарей, а не Полякова, нашего генерального, которому 59 стукнуло, по советским короткоживущим временам — через год на пенсию.

Секретарша через минуту:

— Заходите, товарищи, Виктор Николаевич вас ждёт.

Судя по раскрасневшимся лицам предыдущей команды посетителей, у них был непростой диалог. С нами проще — кто он, а где мы, гора говорит с мышью. Гендир отвёл душу: вещал благодатной публике о светлом будущем.

Оказывается, планирует перевестись в Москву, о чём я из присутствующих один знал наверняка — ждёт его кресло Министра автомобильной промышленности СССР, лет десять на прошлой работе периодически изучал министерские руководящие циркуляры за его подписью. Или не наверняка, потому что мир отличен от памятного мне. А будущему министру АвтоВАЗ как флагман легкового автомобилестроения нужен не меньше, чем его генеральному директору. Партия и правительство требуют нарастить экспорт, ради чего нужны громкие рекламные успехи на международных спортивных соревнованиях.

Тут, надо сказать, хвастаться нечем. Когда-то наши с АЗЛК гоняли неплохо, в командном даже что-то выигрывали на раллийных гонках, литовец Кастис Гирдаускас взял «золото» на «Туре Европы» в индивидуальном зачёте, но по сравнению с европейцами «Москвич-412», как его ни тюнингуй, всё равно получишь… не то, на что набросятся покупатели. Советские пилоты — чемпионы мира по скоростной замене сломанной коробки передач прямо на трассе, чем сложно приманить искушённого буржуйского потребителя, стремящегося даже капот открывать как можно реже. Молчу про удовольствие самому загнать машину на яму или залезть под днище, подняв домкратом.

И вот товарищ Поляков вздумал натянуть на пролетарско-советскую шишку всякие «Рено» и «Фольксваген», опираясь исключительно на талант и энтузиазм советских инженеров. А ничего, что после «Фиат-124», нашего прадедушки, в Европе целое поколение сменилось, и там гоняют на машинках, переделанных из новейших моделей? Конечно, он в курсе, но «Ауди-200-Турбо-Кватро» нам не подгонит, потому что её ещё в самом Ингольштадте не сделали. Всё что может — просить нас изыскать внутренние резервы и выжать из «единичек» с «трёшками» каждую лошадь до последнего жеребёнка. К нашим услугам: легкосплавные диски, импортная резина, карбюраторы «Вебер», лучше — по два карбюратора на каждый двигатель. Если решимся, то с привлечением КБ завода родится новая голова на мотор 1300 и 1500 — с четырьмя клапанами на цилиндр.

— Турбонаддув? Закись азота? — не удержался я, зная прекрасно, что они запрещены, как и замена карбюратора на впрыск.

— Хоть реактивная тяга из глушителя. Лишь бы машина соответствовала международным правилам. Всё, товарищи, за работу. Её много. Вы что-то ещё хотели сказать?

Я боком чувствовал, что мой корыстный друг набрал полную грудь воздуха просить о квартире и опередил его.

— Нужен новый автомобиль с передним приводом, пусть для рекламы и отработки — пока малосерийный. А потом и в массовое производство.

И перед генеральным директором АвтоВАЗа веером разлетелись листки с эскизами ВАЗ-2108. В 1974 году!

Он хотел отпихнуть их. Потом всмотрелся. На благородном челе под не менее благородными сединами пролегла складка напряжённой работы мысли.

— Как вас зовут?

— Брунов Сергей Борисович, инженер-испытатель.

— Останьтесь, Сергей Борисович. Все остальные свободны. До свиданья, товарищи.

Вопрос о квартире клокотал как зарождающийся гейзер в яшиной груди, но наружу не вылетел.

Генеральный надавил кнопку селектора:

— Светочка! Пригласи ко мне Владимира Сергеевича.

Ага… Главный конструктор. Оба — с Горьковского автомобильного, но перешли на ВАЗ раньше меня, в Горьком не застал обоих.

Владимир Соловьёв, отдам должное, весьма внимательно изучил мои эскизы, наброски и пояснительную записку с помарками, набитую одним пальцем на пишмашинке в канцелярии цеха, это не компьютер с принтером.

— Что скажешь, Володя? Что видишь?

— Смерть, Виктор Николаевич. Госплан нас убьёт, сожжёт, развеет пепел и ещё раз сожжёт. Молодой человек, откуда у вас закрытые разработки НАМИ?

— Только то, что видел в журналах «Техника — молодёжи» и «За рулём». Главное — собственный опыт. Машина с передним приводом однозначно более управляема. На гонках это бесценно, ГДРовцы на таких «Вартбург-353» наших обгоняли, и в практической жизни они лучше, особенно у лёгкого авто — с сухой массой до тонны. Поперечное расположение двигателя уплотняет компоновку и даёт немного сэкономить вес. Подвеска «МакФерсон», качающаяся свеча, у буржуев опробована, она прогрессивней нашей многорычажной. Да, добавляются шарниры привода передних колёс, зато убираем длинный кардан и сложный массивный задний мост с редуктором, вместо него — упругая лёгкая балка.

Я знал множество недостатков «восьмой», но по сравнению с «классикой» более чем прогрессивной. Да чего греха таить, та же «Лада-Гранта» представляет собой, по существу, сильно видоизменённую ВАЗ-2108/09. Продавить бы начало работ по ней раньше, чем по «пятёрке» и «семёрке»…

— Вы — талантливый юноша, Сергей, — отечески сказал Поляков. — И идеи у вас великолепные. К сожалению, вот прямо сейчас нам никто не позволит запускать совершенно новую линейку, отличающуюся в корне от фиатовского прототипа. Население на три года вперёд на ноль-первую записывается, тройка вообще за пределами мечтаний. Отдельная сборочная линия под переднеприводную никак в финансы не вписывается. Пока.

— Именно — пока! — пытался меня ободрить Соловьёв. — Может, через год начнём. Буду иметь вас в виду и тотчас приглашу перейти к разработчикам. А пока сосредоточьтесь на гоночных.

— Ясно… Спасибо, что выслушали.

Собрал бумаги обратно в папку. Не хочу думать о людях плохо, но не могу исключить — оставлю эскизы, и они запросто всплывут под фамилиями родственников Полякова и Соловьёва. Нет, я первый украл у реальных авторов концепцию «Лады-Спутник»! Моя добыча, не отдам.

— Нельзя так с молодыми талантами, — придержал меня генеральный, избрав тон отеческий, неофициальный. — Придёт время, всё пригодится. Сделаешь карьеру конструктора. Думаю, чем поощрить за инициативу?

«Квартиру!» — заорал во мне маленький невидимый Яша Лукьянов. Я дал ему мысленный пендель, тем более точно знал — квартир больше нет даже для Героев Социалистического труда, а на 1976-й год проситься рано. Поэтому попросил другое.

— У нас на ресурсных числится белая ВАЗ-2101, по пробегу 71 тысяча, скоро списывать пора. Пока не убита в хлам, могу её выкупить по гуманной остаточной цене?

— Для гонок? — вопросил Соловьёв.

— Для души. Семья появится — к тёще в деревню кататься. На новую когда ещё заработаю.

— Хорошо. Пиши прямо сейчас заявление, завизирую, — кивнул Виктор Николаевич, добрый как отец родной, нажимая одну из бесчисленных кнопок селектора. — Зинаида Петровна! К вам молодой и неженатый подойдёт, обсчитайте ему реализацию по остаточной стоимости машины с испытаний. Не обдирайте, поощряю его.

В смешанных чувствах семенил в бухгалтерию. На сберкнижке две тыщи с копейками. Если не хватит, буду рассрочку просить. Для дедовой ласточки-спасительницы не жалко.

Вот и бухгалтерия, запах канцелярии и парфюма. Это в цехах сплошь жеребцы, из женщин, может, уборщицы да нормировщицы промелькнут, а вот планово-экономический отдел и бухгалтерия цвели как оранжерея. Конечно, много переспевших и опадающих бутончиков, не все — чайные розы, но есть, есть достойные. И чего я журавлицу в небе ждал, когда синички-невелички целой стайкой чирикают, глазки строят?

Зинаида Петровна, дама строгая как школьный завуч, насчитала по каким-то очень заумным формулам 1773 рубля 63 копейки.

— Многовато, товарищ? Тогда актируйте её. Вот вам бланк. Все неисправности укажите, заполните перечень агрегатов, негодных к эксплуатации. Завизируйте у начальника цеха и у главного инженера. Но не слишком обольщайтесь, меньше тысячи не напишу. Иначе ОБХСС не поверит, что не брала у вас взятку.

— Молодой! Натурой рассчитается!

Я обернулся на голос. На меня смотрели и хихикали девицы из правого уголка, с удовольствием оторвавшиеся от бумажек. Кто именно из них отпустил рискованную шутку, не разобрал. Вроде круглолицая брюнетка. Зинаида Петровна, конечно, её не поддержала и сердито надулась: всё, уходи, не растлевай подчинённых.

Их три. Две… я столько не выпью. А третья, тёмненькая, вполне себе годная как запасной вариант, если Оксана крутанёт динамо. Подмигнул хорошенькой и отправился уценивать дедово наследство. По дороге нащупал в кармане двухкопеечную монету.