Гений АвтоВАЗа

Глава 14

Быки и гонщики

Когда к тебе приближается быкующий субъект, весь в сознании своего превосходства и не поднявший руки в боевую стойку, главное, чтоб глаза не разбежались от многочисленных возможностей ему врезать — по шарам, селезёнке, в печень, в солнышко, по горлу, в глаза или по сопатке. Хочется всюду сразу и по несколько раз.

— Слыш, мужик. У тебя две запаски. Поделись, а?

— С радостью, брат, но не могу. Машина государственная, обе на мне числятся, удержат из зарплаты.

Он надвинулся с угрожающим пыхтением. Второй стал ближе к передку машины, наверно, на случай, если прыгну за руль и попытаюсь скрыться. Третий маячил чуть сзади.

Мы имели неосторожность остановиться у гастронома неподалёку от выезда из Риги. Когда выходили из магазина, обнаружили красную ВАЗ-2103 и этих субъектов, рассматривающих нашу раскрашенную. Сделав вид, что не замечаю их, открыл пассажирскую дверцу и втолкнул Лизу внутрь, сунув ей авоську с продуктами, сам прошёл к водительской стороне, где и подвергся буллингу.

Ребята были простые русские, матюкались безо всякого прибалтийского акцента, слово «буллинг» вряд ли слышали, незатейливо пёрли напролом. Точнее — один, двое выступали группой поддержки.

— Тогда гони бабло. Проезд платный!

— Сколько?

— Всё, что с собой.

— Прости, брат. Потратился.

— А если найду?

Вообще, в СССР 1970-х народ был более мирный, стволы не носил, очень изредка ножи и свинчатки, наркотой на улице не торговал, но шпана искала выход энергии, не выплеснув её в компьютерных играх. Эти были не подростки, скорее лет под двадцать. Студенты на чьей-то папиной тачке, искатели приключений на свою пятую точку.

— Считай, что уже нашёл.

Самый очевидный удар — по шарам, но он не панацея от всех бед, потому что ожидаемый, от него легко уклониться. Пузяка у быка была мощная, пивная, до требухи не доколотить, но никакой жир и мускулы не скрывают солнечное сплетение.

Я влепил троечку — горло, солнышко, нос. Не на убой, зачем нам уголовное дело, и только после этого, отступив для удобства, зарядил ему по генофонду. Обмен опытом: хуже всего бить в челюсть. Если удар не поставлен, и не вырубишь первым же хуком, бугай только тряхнёт головой и раскатает тебя в блин. Слишком сильно — челюсть переломится, что нежелательно, про уголовное дело уже сказал.

Со вторым хуже, тот успел приготовиться к атаке, вряд ли дерётся первый раз в жизни. Да и близость к машине меня сковывает — а вдруг поцарапает. Тут другая тактика. Вперёд летит правая нога и сразу вызывающий дуплет правой-левой в морду, чтоб не вздумал мне в ногу вцепиться. Как только его ручонка в ответку устремилась к моей физиономии, всё, он попал. Запястье зажимается в мёртвой хватке профессионального гонщика, мне достаточно времени убедиться, что третий не бросился.

Дальше дело техники, сдобренной лёгким садизмом. Правая кисть студента выворачивается по часовой стрелке. Это очень больно, человек рефлекторно нагибается вперёд, ровно настолько, чтоб голова оказалась на высоте, удобной для пробивания штрафного удара. Голова — не писюн с орешками, укрытый с флангов бёдрами, она — крупная и призывно манящая мишень. Важно попасть точно в лоб, а не в нос или по зубам, мы же не калечим, а только воспитываем.

Бац! Попал.

Отъезжая, видел в зеркало, как этот товарищ, потирающий руку и ушибленный лоб, поднялся и сел за руль «трёхи». Избежавший контакта со мной втолкнул бугая на заднее сиденье, сам обогнул красную и открыл дверь штурманского места.

— Пристегнись! Поедем быстро.

Сам пристёгиваюсь всегда. Привычка.

— Я так испугалась…

— Было бы опасно, прихватил бы монтировку. Видел, этих можно взять лёгким испугом.

— Ничего себе «лёгким»… Ты дерёшься как в кино!

Не так давно слышал такую же оценку. Может, внедрю передний привод и переменю профессию на каскадёра? Драться умею, вожу лихо. Осталось научиться прыгать в огонь и совать голову в пасть аллигатору.

— Я трижды в неделю посещаю секцию боевого самбо. Это сейчас в поездке и в расслабухе.

— Ничего себе расслабуха…

Мы шпарили 120, не дожидаясь знака окончания городской черты. Если ГАИ вцепится — не расстроюсь. По крайней мере, быки отвянут.

У советской милиции есть одна универсальная черта, независимо от республики или области, их никогда не бывает там, где они нужны. Мы вылетели на пустынное утреннее шоссе в сторону Вильнюса. Кто провёл выходные на даче и оттуда рванул на работу, уже съехали. Ладно, это автородео без зрителей лучше.

Лиза пригнулась и рассмотрела в правом зеркале, заводом не предусмотренном, морду красной «трёшки». Преследователи приближались.

— Догоняют! Они нас догоняют!

— Естественно. У меня мотор не форсированный, на пятнадцать кобыл слабее. Да и коробку от «запорожца» рвать не хочу. Сейчас немного помотает. Не бойся. Скоро свернём на участок трассы, где гонял на ралли.

Память гонщика фотографическая. Тот участок был с грунтовкой и преодолевался на среднюю скорость. Насколько помню, вдоль дороги встречаются канавы. Интересное место для дрифта.

Повернул. В зеркало вижу — 2103 за нами. Хорошо, вы сами напросились на небольшой сувенир.

Ехал, в принципе, не очень быстро. Не более семидесяти-восьмидесяти, где на спортивной запросто мог дать сотку. Всё же подвеска обычная, не укороченная, машина валкая. На поворотах сзади бабахало в кожух двигателя и в дверцы всякое барахло, включая упомянутые запаски, впереди под капотом резвились лизкины чемоданы.

Смотрел, как справляется водитель красной «тройки». Для любителя — вполне неплохо. Не боялся пустить машину юзом. Ну, раз так…

— Приготовься.

На выходе из поворота перед довольно длинной прямой скинул газ и подпустил красного максимально близко — на корпус. Тут же раскрутил мотор тысяч примерно на шесть и рванул, половина внимания — назад.

Сработало. Почуяв близость добычи, красный тоже ввалил от души. Интересно, собрался меня таранить на отцовской тачке? А если папа достанет ремень и выпорет?

Правый поворот прошёл на пределе, «копейку» протащило боком метров двадцать по грунту, едва успел выдернуть свою из-под удара «трёхи», чей водитель буквально на секунду запоздал с её введением в управляемый занос.

Я влепил по тормозам, чтоб не пропустить зрелище. «Жигуль» слетел с дороги боком, зацепив левыми покрышками канаву, перевернулся через крышу и снова стал на колёса, чтоб закончить движение ударом в дерево. Если бы на полной скорости — капец придуркам, но в заносе и перевороте они её погасили.

Сдал назад.

— Лизочка! Давай посмотрим. Это тебе не телевизор, такое не покажут.

— Они не убились⁈

— Если пристёгнуты — вряд ли.

Стояли, не приближаясь, смотрели на них с дороги. Первым через проём вылетевшего лобового стекла выбрался самый умный, избежавший драки. Он же помог вылезти остальным. Парни имели помятый, но комплектный вид, руки-ноги-головы на месте. Машина смотрелась куда хуже.

Заметив, что мы и не думаем удирать, крутые латышско-русские парни снова забрались в покалеченную четырёхколёску, он завелась (во какая реклама прочности ВАЗовской продукции), и начали кататься за канавой в поисках места, где выбраться на дорогу. Неужели намеревались продолжить погоню?

— Какой ужас!

— Но не ужас-ужас-ужас, дорогая. За такой жизненный урок отделались синяками да битой машиной — пусть спасибо скажут.

— Они видели надписи АвтоВАЗа!

— Думаешь, приедут на разборки? Встречу. Выброси из головы.

— Хорошо… — она вспомнила другой повод для расстройства. — В чемодане под капотом чайный сервиз лежал. Купила в общагу.

— В Вильнюсе купим новый, если разбился. Не волнуйся, воспринимай легче. Дорожные приключения, немного опасные и хорошо закончившиеся, делают путешествие острее, насыщеннее и увлекательнее.

Уезжая, не спешил. Даже если ходовая в «тройке» в относительной целости, и мотор не пострадал, без лобового не погоняешь и за нами не успеешь. Есть такая шутка: опытный мотоциклист знает на вкус всех насекомых России. У этих «гонщиков» даже очков нет. В крайнем случае, снова соскочу на грунт и обеспечу их градом гравия из-под задних колёс, запомнят надолго.

К сожалению или счастью, ничего подобного остро-развлекательного не произошло до самого Вильнюса, где я встретился с Брундзой. На следующее утро отправились с ним на завод спортивных автомобилей. То есть — тюнинговую мастерскую по переделке серийных машин в гоночные.

Насколько помнил из прошлой жизни, главная слава пришла к этому заводу позже, когда начали перелицовывать «пятёрки» и «семёрки». Чисто внешне это предприятие с буквами VFTS на вывеске представляло собой несколько боксов на окраине Вильнюса на улице Плитинес, в следующем тысячелетии любой брендовый автосервис выглядит круче, но впечатляли не стены и подъёмники, а люди и машины. Прибалты — совсем не такие, как россияне в Тольятти, литовцы — немногословные, методичные, увлечённые. Когда загнал «копейку» на их территорию, не бросили работу, чтоб посмотреть размалёванную машину с надписью «испытания», то есть таящую нежданчик внутри. Подходили по одному, спрашивали у меня и у Стасиса разрешения глянуть, открывали багажник, который теперь задний капот. Думаю, грузины обратили бы внимание скорей на мою спутницу «вах, какой дэвушк — просто пэрсик», эти только вежливо здоровались.

Лиза фотала меня и Брундзу на фоне ВАЗовской «копейки», залезала в эффектно отделанные литовские тачки и просила снять её за рулём. Стасис слёзно просил поделиться всеми результатами испытаний разных трансмиссий для переднеприводной, в том числе промежуточных, а не только одобренных в серию. Уверял: если надо, наладим малое производство уникальных КПП.

Оказывается, один из инженеров уже создал 5-ступенчатую (!) коробку передач под ВАЗовский мотор. Именно один! Сделал работу целого проектного бюро. Подошёл и представился: Ромас Юкнялявичюс… Как запомнить такие имя-фамилию? Потом заговорили с нами ещё двое — Вигандас Улицкас, Арунас Волунгявичюс, и всё, какие-то чипы памяти в моей голове заполнились по плешку, больше ни одного имени мозгах не удержалось.

Что они готовы творить уникумы, я окончательно поверил, увидев в глубине бокса ярко-алый «Форд-Мустанг» первого поколения, где-то середины 1960-х годов, двухдверка с жёсткой крышей, ручка автоматической КПП справа у руля, задний привод и неразрезной мост на рессорах, точь-в-точь как у «Волги ГАЗ-24», во многом содранной с американских фордовских прототипов. Классика жанра, я сам такого оживлял лет восемь назад. То есть до переноса в прошлое.

Брундза перехватил мой взгляд.

— Красавец? Моряки в Клайпеду привезли. Разбитый в хлам. Каждая запчасть на вес золота, что-то тем же морякам заказываем. Или сами пытаемся выточить.

Присел на коленки, всмотрелся в линию борта. Глаз у меня намётан — не хуже, чем у автоподборщика.

— Кузов восстановлен — не придерёшься. Стасис, твои парни — мастера.

— Да-а! А вот в салоне много чего не хватает.

Как я их понимаю! Порой куда проще заказать изготовление особо ответственной шестерни, если знаешь точные размеры и марку сплава, чем добыть аутентичную ручку двери или кнопку радиоприёмника. По меркам 1975 года этот «форд» не олдтаймер, просто иномарка. Но все детали к иномаркам — проблема. Сочувствую и желаю успеха. Верю — эти справятся.

В качестве любезности литовцы отбалансировали мне колёса, раскатали вмятины на дисках. Я попросился на подъёмник, вздёрнул копейку и осмотрел снизу. Убедился — готова к продолжению путешествия. Коробка вынесла и дальнюю дорогу, и гонку с дрифтом под Ригой. Попрощались, заправились на выезде из города и погнали в Белоруссию.

Наконец, показался Минск, каких-то километров двести от Вильнюса или даже чуть меньше, но возврат из Прибалтики в советско-славянское окружение почувствовался сразу. Мелькали деревеньки с простенькими домами и шиферными крышами, ни разу — с черепицей, как у многих эстонцев, латышей или литовцев. Люди одеты проще.

Шинкевича я не вызвонил из Вильнюса, нас ждал Камейша. Набрал ему на домашний из телефона-автомата, когда въехали в город со стороны Ракова и углубились.

— Ты где находишься?

— Перед железнодорожным мостом. Справа деревянный кинотеатр, слева какие-то заборы и колючая проволока.

— Правильное место нашёл. Это мужская колония усиленного режима. Но тебе туда не надо. Пиши адрес, объясню как проехать.

Нашли быстро, он жил на центральном проспекте, имевшем «редкое» для СССР название Ленинского. Смутился, обнаружив меня в обществе штурмана женского пола.

— Игнат.

— Лиза. Очень приятно. Не волнуйтесь, постараюсь ничем вас не стеснить.

Взгляд доцента опустился на красивые коленки под коротким летним платьицем в горошек, тут он прав, мне тоже нравятся, с усилием поднял глаза.

— Проходите. Жена, тёща и дети уехали на дачу. Есть свободная комната. Завтра поедем на МАЗ. На кафедре сейчас никого нет, студенческие каникулы. Сидят только такие как я бедолаги, занятые в приёмной комиссии, — он вздохнул. — Закончится набор, наступит 1 сентября, поеду на картошку до октября. В середине октября вернусь только к делам нашим скорбным.

Такова судьба советской науки и советского учёного. Главный научный подвиг — в сентябре. Сидите разлагаете молекулы на атомы, забыв, что разлагается картофель на полях, как поёт Владимир Высоцкий. Или фантазируете на автомобильную тему.

— То есть — до середины осени пауза?

— Ты что, Серёжа! Завтра узнаешь, какая стройка идёт. Площади все готовы, монтируется оборудование. Потом на Моторный заскочим. Увидишь двигатель ВАЗ-2106 минской сборки! Тысячи людей трудятся, чтоб машины ВАЗ-МАЗ сошли с конвейера уже в начале 1976 года. Машеров дал команду: хоть порваться, хоть убиться, но отрапортовать о выпуске первых экземпляров до открытия XXV съезда КПСС. Это 24 февраля. Через полгода.

— Догадываюсь, что первую соберём на коленках из купленных в Тольятти узлов и готового кузова.

— Не без этого… В первый или в последний раз, что ли? Сергей! Завтра тебя, точнее, завтра вас двоих ждут сюрпризы. Сегодня будете отдыхать? Или по городу пройдётесь? Он не такой туристический как Ленинград или Рига, но многим нравится.

Мы с Лизой переглянулись.

— Вообще-то хотел Минск не как турист посмотреть. Как будущий житель. Лиза, если решится последовать за мной словно декабристка в Сибирь, ей не менее интересно.

— За Сибирь и декабристку могу обидеться. Поживёте, сами поймёте почему.

— Отлично! Тогда мы сами, — она с лёгкостью разрядила некоторое напряжение. — Придём поздно, а завтра — за дело.

Мы отправились гулять — по их главному проспекту, зашли в парк, под мостом переправились на другую сторону парка, наткнулись на довольно большой ресторан, где неплохо посидели и потанцевали. Город произвёл в самом деле неплохое впечатление, просто мы с Лизой пресытились городскими пейзажами за последнюю неделю. Что плохо, нет большого водоёма, только, как нам сказали, в 10–15 км за кольцевой. Через центр протекает небольшая речка Свислочь, с Волгой, Невой или Западной Двиной не сравнить.

В ресторане, да и на улицах пользовались сплошь русским, иногда с характерным сельским говорком. Шинкевич, наверно, приехал из деревни, где учился на белорусском. Нам из России так проще среди русскоязычия, то же самое в Крыму и на востоке Украины, но, обладая послезнанием, туда не хочу, пусть живёт надежда, что изменённом мире, где Гагарин ступил на Луну, а ВАЗ-2105 выйдет с передним приводом, будущее выберет лучший вариант.

На следующий день Игнат выкатил свой «Москвич-412», более пригодный для поездок втроём, чем «антилопа» без заднего сиденья, и повёз нас для начала в Чижовку, где сданы дома для очередников МАЗа и МЗКТ, а также завербованных специалистов на будущее легковое производство. Конечно, ничуть не центр, близость больших заводов и окружение хрущёвок-панелей в 5 этажей не радует. Зато на работу близко. И сравнивать нужно не с домом на центральном проспекте, а с микрорайоном в Тольятти, где построен квартал для рабочих АвтоВАЗа, тут Минск выигрывает на все сто. Наш гид выпросил ключи у прораба и показал двушки — просторные, метров под 50 на глаз, с раздельным санузлом и нормальной кухней, а не клетухой, где двое сели, а если придёт кот, то уже тесно.

Я хранил покер-фейс, Лизетта ахала. Нечего удивляться, что я подписал контракт с 1 января 1976 г., не особо колеблясь, и получил койку в общежитии, пока оформляется ордер на квартиру. Поскольку вторая койка не занята, решили перебраться туда же вечером, чтоб больше не стеснять Игната, впрочем, ничуть не возражавшего.

Пообедав в МАЗовской столовке, отправились в цеха. МЗКТ расширялся, думаю — по инерции, когда стартовала ещё в хрущёвские времена запущенная программа заменять баллистические ракеты шахтного базирования на подвижные установки Минского завода колёсных тягачей. Потом вдруг оказалось, что и мобильных стартовых площадок уже достаточно. Стройка замерла и простояла без движения до 1974 года, пока белорусское правительство по приказу Петра Мироновича Машерова, Первого секретаря ЦК КПБ, не выделило деньги на продолжение. Капстроительство завершилось, где-то рабочие прокладывали коммуникации, в кузовном и штамповочном уже монтировалось итальянское оборудование. Я убедился, что хотя бы отвёрточное производство к зиме можно организовать, и поделился с Игнатом главным опасением.

— Коллега! Не кажется ли тебе, что столь плотная привязка к начинке ВАЗ-2105 из Тольятти породит выпуск клонов их машин? А как же наши мечты о поперечном двигателе, о реечном рулевом?

— Пока — никак, — признался он. — Смотри сам. Нам довели план на 1976 год в 30 000 ВАЗ-2105 и в 1977 году выход на полную мощность, 10 машин в час. При трёхсменной работе 5 дней в неделю это прядка 60 000 машин в год.

Я схватился за голову.

— Вы же здесь… Теперь — мы, прости. Так вот, мы попадаем в капкан как АЗЛК, которым позволили продолжить сборку их заднеприводных, чтоб не снижать объёмы. Соответственно, изменение модельного ряда сдвинулось на 1976 год, наверняка — это не последний перенос. И Минск застрянет на ВАЗ-2105 переходного типа, а не придёт к по-настоящему новой машине!

— Я обещал сюрпризы, помнишь? Не торопи меня. Всему своё время.

Он повёз нас на Моторный. Долго ждали пропуска, и вообще было ощущение, что с точки зрения строгостей пришли на завод космической техники, а не на производство тракторных агрегатов. Зато рядок свежих моторчиков до боли знакомого ВАЗовского вида оправдал задержку. Георгий, ведущий инженер, ответственный за постановку на производство легковых агрегатов, буквально надувался от гордости.

— Вашему вниманию мотор 1600 кубиков, его даже в Тольятти ещё в серии нет — для перспективных ВАЗ-2106 и ВАЗ-2121. Но наш будет лучше! Прототип дорабатывался с помощью литовских товарищей. Брундза настоял на изменении формы впускных каналов, они стали больше, пришлось здорово переделать всю головку, геометрия каналов охлаждающей жидкости тоже другая. Зато сохранили совместимость и взаимозаменяемость с родной ВАЗовской головой.

— Пан Георгий, я со Стасисом беседовал в понедельник. Он не похвастался участием.

— Мужик слово держит! Мы договорились не распространяться. Но вы, Сергей Борисович, более чем свой. Какие от вас секреты?

Я обратил внимание на агрегат со снятой крышкой головки блока и с радостью обнаружил сходство с головкой «восьмёрки», чей распредвал обеспечен смазкой куда лучше, чем у заднеприводной классики. На ВАЗе это новшество одобрили… и не внедрили. Проще увеличить производство распредвалов с кулачками, продавая комплект населению, пусть сами развлекаются заменой.

— Масса выросла?

— Всего на 3 килограмма! — заверил Георгий. — И сплавы чуть другие, мы же привыкли дизеля строить, нагрузки побольше. Да, и себестоимость выше на 126 ₽, особенно пока запущена лишь малосерийка. Потом попробуем снизить до ВАЗовской.

— Не страшно, — заверил Игнат. — Смотри, Сергей, «шестёрка» от «тройки» отличается незначительно, но за счёт мотора 1600 позиционируется как люксовое авто и будет продаваться по высокой цене. У нас монополия на ВАЗ-2105 с тем же мотором 1600, можем поставить рублей на 200 ниже «шестёрки», пойдёт на «ура». К сожалению, только седан, ещё и ВАЗ-2104 не потянем. Всё, полюбовались, поехали в КБ МАЗа. Спасибо, Георгий Георгиевич.

Пока ехали, я пережёвывал больную тему.

— Не могу пережить, что осталось прежнее рулевое — с тремя тягами вместо одной рейки. Если не менять геометрию переда, рейка не вместится! Она гораздо длиннее средней тяги. То есть мы застряли в 1950-х годах.

— Ещё раз прошу: не торопи. Сейчас всё увидишь.

Мы повернули налево на Партизанском проспекте, долго катили по нему и, свернув вправо, оказались у главной проходной МАЗа, там меня с Лизой охранник пропустил по одному только слову Игната, здесь товарищ доцент был как родной. Он метнулся в заводоуправление, оставив нас созерцать доску почёта во дворе, затем повёл к конструкторам, и главный сюрприз не заставил себя ждать: у их корпуса блестели лаком на солнце новенькие «Ауди-100» и «Фольксваген-Гольф-1». Правда, «гольф» ещё без единички, кто же знал в 1975 году, что серия окажется столь же долгоиграющей, как и знаменитый «Жук», пережив множество поколений.

— Без запуска первой массовой машины нам никто не даст развиваться, — объяснил Игнат. — Ставим на поток ВАЗ-2105 и конструируем более современную, отталкиваясь от этого малыша.

Он по-хозяйски похлопал «гольф» по крыше.

— Но «Ауди-100»…

— Она — наша секретная фишка. Умоляю, раньше времени не говори никому — ни в Москве, ни в Тольятти, нигде. С руководством Совмина и КПБ согласовано: предлагаем новый класс автомобилей, средний между «жигулями» и «волгами». Как раз у нас совещание будет по этому поводу. Присоединяйся! Ты — наш, хоть только с 1 января.

— Практически коренной белорус…

— А ты думал? Знаешь, кто больше всех просится к нам? Москвичи! Понимают, что АЗЛК не пустят на дно, поддержат, но перспективы там никакой, пока полностью не перестроится производство. Сдают обратно заводу московские квартиры ради окраины Минска, кто бы мог подобное предположить хотя бы год назад.

Поскольку здесь, пусть в весьма усечённом виде, запущен процесс перехода жилья в личную собственность, рискну предположить, что московские беглецы не избавляются от квартир, а просто пускают жильцов, получая неплохой по советским меркам доход. Сказал минскому аборигену:

— Так что, дружище, вы им здесь построили квадратные метры, а они, как только на АЗЛК наладится, сбегут назад в Первопрестольную.

— Человек всегда имеет право уехать, — философски заметил тот. — У нас же не крепостное право и Юрьев день, контракты короткие, года на три. Значит, должны работать так, чтоб в Минск по-прежнему больше хотели из Москвы, чем туда.

Наивный! Но спорить с ним не стал.