Продавщица 5: Галя, в деревню!

Глава 17

— Сколько лет, сколько зим… — протянул Ваня, с интересом глядя на меня. — А я, признаться, все думал-гадал, встречу я тебя еще или нет… Никак не шла ты у меня из головы… Все думал, где ты, как ты, как у тебя сложилась жизнь…

Уже больше часа мы сидели в кабинете бывшего стиляги Джона, примерного заводского трудяги Вани, а нынче — солидного заведующего травматологическим отделением детской больницы Ивана Петровича и, попивая чай с печеньями, которые нам любезно принесла молоденькая лаборантка, вспоминали прошлое.

— А ты значит, в медицинский поступил?

— Догадливая, — необидно поддел меня старый приятель, а точнее — несостоявшийся жених. — Точно так. Летом пятьдесят седьмого… Думал, признаться, что в лучшем случае с третьего раза поступлю, а вышло с первого. Может, повезло, а может, просто хорошо подготовился.

— Ты же вроде в какой-то другой институт изначально собирался?

— Собирался, да видишь, пересобирался… Пошел в Сеченовку и до сих пор ничуть не пожалел, — улыбнулся Ваня-Джон, снял очки и вытер усталые глаза. — Видишь, как сложилось… С тех пор и занимаюсь любимым делом, нашел себя. Пять операций уже с утра было, Дашута. Пять…

Я смотрела на его изрядно полысевшую голову, очки, белый халат, усталое, но довольное чуть тронутое морщинками лицо и даже представить не могла, что когда-то солидный и уважаемый заведующий отделения Иван Петрович был беззаботным стилягой Джоном, с которым мы днем усердно трудились на заводе, усердно повышая качество продукции и никому не рассказывая о наших увлечениях, а вечером отплясывали в «Шестиграннике» в парке Горького или у кого-нибудь на хате, чаще всего, конечно — у Лидиного ухажера Леонида по кличке «Лео». Тогда же, возле окна, выходящего на Кутузовскую набережную, поздним летним вечером в 1958 году, Ваня впервые меня поцеловал. Да, есть, как говорится, что вспомнить…

Надо сказать, что, несмотря на перемены во внешности, которые, что уж говорить, коснулись или рано или поздно коснутся всех нас, мой бывший ухажер ничуть не растерял своей обаятельности. Он был всем же добрым, улыбчивым и порядочным человеком — тем самым Ваней, который когда-то напрочь отказался от походов в гости к мажору Лео, когда узнал, как тот намеревается поступить с моей подругой Лидой. А встречая того потом случайно на улице, он отказывался с ним здороваться и пожимать руку…

— А с чего ты вдруг решил пойти в Сеченовку? — поинтересовалась я.

Ваня задумчиво смотрел на меня, нахмурив брови, точно гадая, стоит рассказывать или нет…

— Ну… дело давнее, наверное, можно уже и не скрывать… В общем, слушай, как было дело. Помнишь, мы тогда Новый Год у тебя в общаге праздновали?

Я кивнула. Конечно, еще бы не помнить! Такое не забывается. Тогда наша третья подруга — тихая, всегда задумчивая и скрытная Вера, которая, как мы ошибочно полагали, думала только о грядущем поступлении в институт, устроила нам сюрприз: привела в общежитие звезд советского футбола — Игоря Нетто и Эдуарда Стрельцова. Стрельцов пришел в гости со своей невестой Аллой, ну а Игорь, как оказалось, вовсю крутил роман с Верочкой. Мы с Лидой, признаться, поначалу даже не поверили, что тихоня Вера отхватила себе такого завидного жениха…

В тот вечер случилось то, о чем я, в общем-то, давно догадывалась. После наступления Нового Года, когда мы, решив больше не прятать звездных гостей, вышли погулять во двор, Ваня воспользовался шумихой, образовавшейся вокруг Игоря и Эдика, и, отведя меня в сторонку, уже собирался достать из кармана заветную коробочку с кольцом.

Передо мной встал выбор: согласиться на предложение серьезного, умного и хорошего парня, остаться в пятидесятых, сыграть скромную свадьбу в общежитии или в заводской столовой и жить дальше, заранее зная, что будет, или сказать все, как есть.

Я выбрала второе и рассказала Ване всю правду. Как ни странно, парень не стал надо мной смеяться. Ваня-Джон внимательно выслушал мой рассказ, со стороны отчаянно похожий на бредни пациента Кащенко или бати, который в пятницу вечером принял лишнего, и снова спросил, выйду ли я за него…

Но я уже решила, что никогда в жизни не смогу изображать из себя ту, кем не являюсь. Я бы не смогла остаться жить навсегда в стране, история которой мне наперед хорошо известна. Я была всего лишь путешественницей во времени, счастливицей, которой выпал редчайший шанс испытать то, что до меня испытывали лишь герои фантастических книг.

— Я тогда уехал, сразу же, как автобусы ходить начали, — рассказывал бывший. — Все ходил, бродил по городу… Замерз, как собака… Не помню уже, как в незнакомом дворе очутился. Вижу — компания ребят каких-то выпивает, по виду — тоже стиляги. Они окликнули меня: «Эй, чувак, выпьешь с нами? За Новый год!». Я выпил, потом еще… А потом мы сдуру решили с горки покататься. Уж не знаю, как так вышло, но кто-то из нас оступился, кого-то за пальто схватил, и полетели мы, поддатые, кубарем с этой горки. Очнулся уже в реанимации.

— Ого! — я от ужаса прижала ладони ко рту. — Живы хоть остались?

— Живы, живы, — усмехнулся Ваня. — У меня сотрясение было, а еще я ногу сломал в трех местах. У двоих пацанов, которых со мной привезли, какие-то синяки были и ребра вроде сломаны. В общем, так погуляли мы тогда на пьяную голову… Почитай, долго я в больничке провалялся. Там девчонка молоденькая санитаркой работала, в медицинский поступать собиралась… Работа нудная, тяжелая, но какие-то преференции вроде давала при поступлении, вот она и пошла, чтобы легче потом было экзамены сдать. Начали мы с ней общаться, сдружились даже. Потом меня из больницы выписали, и мы не виделись долго. С завода я уволился, решил домой вернуться на время, здоровье поправить. Я тогда и двух часов на ногах простоять не мог — травма о себе давала знать. Ну какой из меня работник? Подлечился, подумал, чего хочу от жизни… И решил пойти в медицину. Мне, признаться, давно хотелось людям помогать.

— И вернулся в Москву? — догадалась я.

— Ага, вернулся, — подтвердил Ваня. — Надо было к экзаменам готовиться. В московских-то библиотеках книг побольше. Из общежития меня вежливо попросили — я же на заводе больше не работал, и место мне уже не полагалось. Я у товарища пару месяцев жил, Дэна. Данилы, то есть. Он еще с Томи встречался. Они со школы за ручку вместе ходили. Приютил меня Дэн по доброте душевной. Два месяца я из библиотек не вылезал, готовился. А на вступительных экзаменах снова Олю встретил, санитарку из больницы, ту самую. Ну, в общем…

— Ну, в общем, стали вы с этой Олей встречаться и потом поженились… — подытожила я. — Все ясно. Да ты не стесняйся. Нечего тут стесняться. Дело молодое. Что же тебе, одному куковать надо было? Очень рада за тебя. Значит, ты уже давно и счастливо женат? И детишки есть, наверное?

— Ты видишь кольцо на пальце? — поднял руку Ваня. Никакого кольца не безымянном пальце правой руки у него не было.

— Нет, но… — стала оправдываться я, — я думала, ты просто кольцо не носишь. Неудобно же, операции, постоянно снимать приходится… Или просто не носишь. Многие же не носят кольца, хотя и женаты.

— Не женат я, — вздохнул Ваня. — Я давно в разводе. И детей у меня нет.

Я замолчала, поняв, что обнажила деликатную тему. Мне, признаться, и самой похвастаться было нечем. Добрая, честная, справедливая Даша Кислицына не смогла терпеть возле себя мелочного, скользкого и завистливого Никиту Гвоздика-Шильдика и дала ему от ворот поворот. Что ж, видать, и бывший стиляга Джон не избежал ошибок молодости…

— Извини… — пробормотала я. — Не хотела задеть за живое.

— Да брось ты, Даша, — махнул рукой Ваня. — Сколько лет минуло! Все быльем поросло! Давай-ка лучше еще по чайку? Слушай, а может, прогуляемся? Погода-то какая чудная! Последние теплые деньки! Скоро темень будет, слякоть, грязь. Кто его знает, когда мы еще увидимся? Давай прогуляемся по Бродвею! Как в старые добрые времена?

— А давай! — охотно согласилась я. — А ты мне еще что-нибудь расскажешь.

— Значит, ты тогда решил жениться, просто потому что время подошло?

Мы с Ваней, поедая то самое, лучшее на свете, мороженое деревянными палочками, шли по Бродвею… Правда, Бродвеем этот кусочек улицы уже давно никто не называл. Мода на цветастые пиджаки, яркие галстуки, высокие коки и неудобные ботинки на «манной каше» канула в лету. Бывшим стилягам было сейчас уже к сорока годам или даже за сорок. Они превратились во вполне себе взрослых дядь и теть, с взрослыми хлопотами и заботами. Бывшие любители ярких платьев, брюк-дудочек и ярких пиджаков спешили рано утром на работу, а вечером, усталые, бежали забирать детей из школы, готовили ужин и делали с ними уроки. Только «шузы», пылящиеся в шкафу или на антресолях, напоминали о яркой молодости, промелькнувшей, как одно мгновение… А просматривая временами альбом со старыми фотографиями, бывшие стиляги, наверное, ностальгически вздыхали… Эх, сейчас уже не потусишь до утра у кого-нибудь «на хате»- жена не отпустит. Возможно, кому-то из стиляг, так любивших американскую культуру, довелось побыть в настоящей Америке и испытать культурный шок…

Кто его знает, может, вот эта полная дама в плаще, идущая нам навстречу с авоськой продуктов в руках и отчитывающая дочку за яркий макияж, летом пятьдесят шестого года отплясывала в «Шестиграннике», а вот этот отец, ругающий на всю улицу сына-подростка за чересчур длинные волосы, когда-то носил набриолиненный кок… Многие, ругая своих подрастающих детей, совершенно забывают, какими они были в юности.

— Да, — вздохнул Иван, — получается, что так — женился, потому что вроде как было так принято. Все друзья вокруг переженились, а кто-то и не по одному разу. Дома, пока долечивался, сходил на встречу одноклассников и узнал, что все почти женаты. Вернулся домой, пообщался с ребятам и с завода — кто женат, кто вот-вот женится. Дэн с Томи тоже поженились. Двадцать пять мне уже было, а я все холостым ходил. Вот и решил: чего одному мыкаться, женюсь. А потом понял, что маху дал. Нельзя без любви жить… Прожили мы с Олей несколько лет и развелись. Делить нам особо было нечего, детей мы не нажили. Она прекрасная женщина, замуж вот вышла недавно.

В этом был весь Ваня — простой, добрый и порядочный, не способный сказать ни единого плохого слова о женщине. Другой бы сказал: «Глаза бы мою эту стерву не видели, всю жизнь она мне испоганила». Но только не Ваня.

Почему так в жизни происходит, что самые хорошие люди часто остаются одиноки? Вот и настоящая Дарья Ивановна Кислицына, обжегшись однажды на молоке, теперь дует на воду… Надеюсь, прилипала и неудачник Гвоздик наконец оставит ее в покое… А то в Ленинград далеко ехать — просить Макса об очередной помощи… Да и не поверит уже Гвоздик в легенду про «мужа» — знает, что его разыграли.

— Ну ла ладно, не будем о грустном, — будто услышав, о чем я думаю, сменил тему Ваня. — Лида, подружка твоя, я слышал, за Андрея вышла?

— Да, кивнула я. — Трое детей у них, все хорошо. Два сына и дочь. Квартиру получили, живут здесь, в Москве. Старший сын уже взрослый, в институте учится… Средний ребенок — школьник. И дочка маленькая, Таисия.

— А эта… третья подружка ваша, скромненькая такая, все в углу с книжками сидела… Валя?

— Вера, — поправила я Ваню.

— Точно, Вера! А у нее как жизнь сложилась? Она же вроде с Игорем гуляла… футболист который?

— Не для нее жизнь звездная оказалась, — улыбнулась я. — Вера вышла за Власа, мастера с завода. Они потом в Горький переехали, а позже — в Ленинград. Я там завучем работала, в местной школе. Живут, дочку растят. Назвали, кстати, Лидой, в честь Лидочки нашей.

— Молодец какая Вера! — восхищенно сказал Ваня. — И ты молодец. Слушай… — осторожно поинтересовался он. — Даша… А ты же меня разыграла, да?

— Когда? — я усиленно сделала вид, что ничего не понимаю.

— Ну когда, когда… Тогда, возле елки. Когда я тебе уже по-настоящему хотел предложение сделать? Ну признайся, разыграла? Обидеть меня не хотела? Что якобы ты из будущего прилетела… Я, признаться, потом еще долго твой рассказ вспоминал. Ну давай, колись.

Я замялась.

— Я даже не знаю, как сказать…

— Скажи, как есть, — тепло и ободряюще сказал Ваня. — Я пойму.

— Правду я тебе сказала, — просто ответила я. — Так и есть. Я уже в пятый раз попадаю сюда из будущего. В том, далеком 2025 году Лидочка — уже пожилая Лидия Павловна, у которой куча внуков и правнуков, и которая шестьдесят пять лет прожила в счастливом браке со своим мужем Андреем. По-настоящему меня зовут Галина, мне пятьдесят лет, и я замужем за хорошим человеком по имени Георгий. Мы живем в Санкт-Петербурге…

— Санкт-Петербурге? Это… это в Ленинграде, что ли? — Ваня резко остановился и посмотрел на меня широко раскрытыми от удивления глазами. — И ты замужем? И ты Галина? Так значит, ты тогда все это не выдумала?

Я внимательно посмотрела на бывшего ухажера, который когда-то едва не стал моим мужем. Он — единственный во всем СССР, кто знал мою тайну. И я была совершенно точно уверена, что он ее никому не выдаст, что бы ни произошло — даже на допросе.

— Да, все правда, — снова подтвердила я. — Я — попаданка во времени. Не знаю, как так получается, но уже в пятый раз я оказываюсь в СССР. Но ты же ведь и тогда мне поверил… Правда же?

Тогдашний Ваня, а теперешний совсем взрослый и грузный Иван Петрович так и стоял, как вкопанный.

— Поверил, но, признаться, потом все же подумал, что ты меня разыгрываешь. Сначала даже хотел разыскать тебя, выспросить, что да как, почему ты мне отказала. А потом махнул рукой, решил, что раз так случилось, значит, так и надо… Ну надо же… Никогда бы не подумал… Во дела! Знаешь, у нас тут в отделении лежал парнишка, лет пятнадцати, тот все книжки по фантастике читал и соседям по палате пересказывал. Я даже иногда краем уха его слушал, когда обход делал… Но то, что ты рассказала, даже интереснее всяких книжек! Слушай, Даша… то есть Галя… А расскажи-мне, как там сейчас?

— Где? — опешила я, и впрямь чувствуя себя героиней какой-то фантастической книжки.

— Ну как где? Там, у вас, в 2025 году… Кошмар, как долго до этого дня… Я, наверное, уже совсем стариком буду… Если вообще доживу… Что будет новенького? Люди будут летать, как птицы? о тогда люди по городу будут летать на маленьких моторчиках?

— Нет, — рассмеялась я. — Только если ты закажешь себе где-нибудь полет на параплане.

— Параплан? — изумился Ваня. — А что это?

— Такая штука, вроде парашюта, которую к тебе цепляют, и ты летишь. Я в Турции такой полет заказывала…

— В Турции? — удивлению бывшего жениха не было предела. — Ты была в Турции? Ты выезжала за границу?

— Была разочек, с мужем, — подтвердила я. — В следующем году, может, и с сынишкой слетаем, втроем.

— И что, тогда уже можно будет просто взять и выехать за границу? Даже не надо никакого особого разрешения?

— Не надо, — подтвердила я. — Делаешь загранпаспорт и летишь, хоть в Турцию, хоть в Египет, к пирамидам. А вот в Таллинн сейчас сложнее попасть. И вообще в некоторые страны попасть непросто — виза нужна.

— Надо же, как интересно! А мы как-то ездили в Таллинн, с друзьями… На все выходные! Здоровски погуляли, время провели…

Я с интересом смотрела на удивленное лицо бывшего возлюбленного. Вот ведь как интересно жизнь сложилась… То, что для него, советского гражданина, являлось обычной поездкой «на выходные», сейчас недоступно, и наоборот.

— А еще что новенького? — с жадным любопытством расспрашивал меня Ваня. — Ты, Да… Галя, кстати, вечером куда идешь? Ночевать где будешь?

— У приятельницы остановлюсь, Катерины Михайловны, — пояснила я. — Она с мужем временно тоже в деревне живет. Попросила меня цветочки полить в ее квартире и «жировки» забрать.

— Если хочешь, могу проводить… — смущенно предложил бывший возлюбленный. — Ты только не подумай ничего такого… Правда интересно, как у тебя жизнь сложилась. А то, что ты рассказываешь, просто невероятно.

— Ничего я не подумаю! — рассмеялась я. — Пойдем, я тебя еще чаем напою!

До позднего вечера я рассказывала старому знакомому о мобильных телефонах, быстрых электрических самокатах, которые так раздражают прохожих, супербыстрых приложениях, Интернете, бытовой технике, которой можно управлять с экрана смартфона… Ваня внимательно слушал, временами охал, но не перебивал… Я поведала ему о многом, умолчав, наверное, лишь об одном — о том, что в самом начале девяностых страна, в которой он сейчас живет, перестанет существовать.

— И что, даже валюту можно просто так продавать и покупать? Да уж, дела… — сказал он наконец. — А у меня приятель так на «бабочку» попал…

— Куда? — удивленно переспросила я.

— Да на статью такую, восемьдесят восьмую… «Бабочкой» ее в народе зовут. Он все мечту лелеял — перебраться жить в Америку. Где-то менял потихоньку доллары и копил. А потом попался… Так что не скоро он теперь Америку увидит…

«Ничего, — подумала я. — Еще каких-то пятнадцать лет — и в Америку можно будет улететь насовсем совершенно легально. Некоторые так и сделают».

Ушел мой гость уже поздним вечером. Прощаясь, он смущенно спросил:

— Ну а дружить-то с тобой можно, Галя?

— Конечно! — охотно отозвалась я. — Зови меня Дашей, Иван Петрович. Мне так привычнее. Галей меня зовут там, куда я пока не вернулась. И еще не знаю, когда вернусь.

— Ну а я тогда — Джон! — рассмеялся Ваня и несмело обнял меня. — Чао, подруга! Я пошел!