Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

3

Собрались. Иван Петрович начал:

— Товарищи, за последние месяцы нашу работу сопровождают явления неожиданного характера… Я повторяю, неожиданного… Поэтому мы с Федором Александровичем и с отсутствующим, к сожалению, Михаилом Андреевичем и вот с Алексеем Федоровичем нашли своевременным, так сказать, уместным… предложить, обдумать… да и ввести тему, так сказать, новую…

После паузы Иван Петрович продолжал уже живее:

— Вы все помните, как мы разрабатывали первые серии нашей основной тематики. Возможности случайного и интенсивного возникновения неожиданных энергетических возмущений грозили операторам самыми печальными результатами: начиная с поверхностных поражений кожи, способных появляться внезапно, и кончая свертыванием крови, параличом нервной системы, распадом живой материи.

Ныне мы овладели главными решающими дальнейшую работу этапами, то есть научились изолировать очаги возбуждения энергии. Разделяя явления по характеру и направлению, мы многие наши предосторожности отменили. Правильно ли мы поступили? Да, я отвечаю, правильно!

Иван Петрович откашлялся. Дальше последовало короткое перечисление работ за пятилетие, доказывавшее правоту докладчика. Докладчик продолжал: — и отсюда следует, что обработанный нами материал, в силу получения им новой, именно новой структуры, действительно непроницаем для всех зарегистрированных нами проявлений энергии, а потому аппаратура из него служит изолирующей защитой, так сказать, экраном… Иван Петрович опять запнулся. Подыскивая слова, он подергивал большим и указательным пальцами острую бородку (доился, по выражению дерзких первокурсников). Потом он продолжал:

— Однако, последнее полугодие знаменует себя в этих стенах явлениями, характера, так сказать… — (опять досталось бородке!) — так сказать, скажем прямо, характера физиологического!

Выпустив это трудное слово, Иван Петрович бойко побежал дальше:

— Позволю себе, в некотором роде, подытожить! Boт наши коллеги (следовали имена) изволили жаловаться на бессонницу, а потом сообщали, что иной раз сокращают время сна до трех часов в сутки, что конечно, не похвально и… — Иван Петрович сделал внушительную паузу, — не чувствуют никакого ущерба наоборот!

Докладчик перечислив со всеми подробностями ряд случаев повышения общего тонуса жизни, работоспособности, бодрости и так далее, закончил, выпятив грудь:

— А я сейчас, уверяю, мог бы состязаться в быстроте бега по лестницам хотя бы с вами, Марк Михайлович! — обратился он к моложавому смуглому брюнету с курчавыми волосами и с атлетической фигурой.

Многоопытный лектор понимал, что иногда можно и развлечь аудиторию, не отклоняясь от темы.

Конец доклада Ивана Петровича и настроение присутствовавших свидетельствовали об отсутствии опасений. Но некоторые пожимали плечами. Раздались реплики:

— Случайное совпадение… не наша область… изоляция тщательно проверяется…

— Позвольте мне… — Федор Александрович встал. — Прошу меня извинить. За многие годы нашей совместной работы я привык важные решения подвергать предварительному широкому обсуждению. Следуя правилу древней мудрости, гласящему ex dicusso veritas, мы привыкли к ничем не ограниченному обсуждению. По этому сейчас я только в порядке постановки вопроса. Относительно принадлежности области. Согласен. Область — не наша. Формально — не наша. Однако ограничиться формальной постановкой мы никоим образом не можем. Во времена юности, как бы сказать, моей и Ивана Петровича, действительно, область энергетики была весьма ограничена. Ныне же наша советская энергетика — возмужалая отрасль мощной советской науки, весьма и весьма расширяющая свою область. Поэтому каждое проявление, подобное описанному Иваном Петровичем, не должно ли свидетельствовать именно о расширении нашей области, о некоем синтезе, который, я думаю, является конечной целью советской науки!

Федор Александрович помолчал, ощущая приятную ему связь с аудиторией.

Он продолжал. — Прошу позволить мне больше не высказываться. Иван Петрович… (поклон в его сторону) изложил наши мысли. Считаю необходимым спросить, правы ли мы, вводя новую тему?

Присутствовавшие явно выражали согласие.

— Итак, считаю, что мы имеем право ввести новую тему. Разрабатывать ее придется совместно с физиологами и, надо думать, также и с биологами.

— Рабочую программу нужно будет разработать без спешки, обдумать, кого из наших коллег из других отраслей следует привлечь. Теперь же свяжитесь… — но тут Федор Александрович сам себя перебил. — Кстати, кто читал в одном из последних выпусков Трудов Медицинской Академии весьма интересную статью: «К вопросу о некоторых электрических явлениях, наблюдаемых в крови живых организмов»?

— Это профессора Станишевского, из Обска? Я читал статью очень внимательно, папа! — ответил Алексей, — я думаю, что, в свое время, придется его привлечь обязательно к нашим работам…

Уже несколько минут в аудитории, за спиной Алексея Федоровича, стоял, подкравшись на цыпочках, невысокий мужчина лет сорока. Это — Степан Семенович, технический служитель Федора Александровича, выученик и преемник, ушедшего на покой Ванина, того, кто долгие годы деспотически царил в служебных кабинетах академика и был знаменит среди студентов своим выражением: «мы с Федором Александровичем сейчас заняты, извольте минутку обождать!»

Воспользовавшись первой паузой, Степан Семенович подал Алексею распечатанную и развернутую телеграмму. Такой порядок был давно установлен Ваниным — распечатать, прочесть и действовать с разумом по содержанию. Исключение делалось только для телеграмм со штампом «правительственная».

Пробежав глазами краткий текст, сын передал телеграмму отцу. Взглянув на три печатные строчки «молнии», Федор Александрович нахмурился:

— Тебе, Алеша, нужно немедленно отправляться в путь. Анне Александровне и Тате я сегодня ничего не скажу. Ты завтра меня извести, что там?

— На аэродром я звонил, Федор Александрович, — вмешался с привычным тактом служитель, — место в Обск есть на два часа дня, я от вас сказал, чтобы удержали…

Федор Александрович посмотрел на часы:

— Тебе, Алеша, нужно поторопиться…