Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

2

Много трудных часов доставил врачам необычный больной. Повторное переливание крови почти ничего не давало.

А на следующий день Станишевского, доктора медицины, профессора и главного врача Обской больницы принял санитарный самолет, и перед Лидией Николаевной появилась с чемоданом в руках суховатая фигура с живыми серыми глазами на подвижном лице, с прокуренными усами и седой бородкой.

— Вот и я, уважаемая и дорогая Лидия Николаевна… Я человек беспокойный. Уж очень вы интересно рассказываете. У вас, право, дар. Так хорошо рассказали, что я не утерпел — и в гости к вам. Тут я привез кое-какие реактивы, мы с вами кое-что проверим.

В лаборатории Станишевский доказал, что прилетел он недаром. Внимательное наблюдение под мощным микроскопом над взятой у Николая кровью оказалось, действительно, очень интересным.

Кровь больного явно обладала свойством растворять, в каких-то пределах, красные кровяные шарики. В каких пределах? Как долго сохранится у нее это страшное, явно благоприобретенное свойство?

Жизнь человека зависела от ответа на эти вопросы. И ответ был найден решительно и правильно. Частые переливания крови с добавлением физиологического раствора уже к концу второго дня привели к тому, что кровь больного потеряла свою роковую силу. С этого момента возникла уверенность в благополучном исходе, а к четвертому дню увеличение числа красных кровяных шариков было таким значительным, что вопрос полного выздоровления зависел только от времени.

Вечером четвертого дня на очередной звонок Павла Ивановича Кизерова из больницы ответили: «Он еще уток постреляет».

Но какие причины вызвали болезнь? Этот самый важный теперь вопрос оставался без ответа.

И Станишевский второй раз прилетел в Чистоозерскую больницу.

В лаборатории, над микроскопом, происходил такой разговор:

— Вот видите, Лидия Николаевна, больше не растворяет. А такое число красных кровяных шариков, хоть их гораздо меньше нормы, бывает и у здоровых, но истощенных людей.

— Я тоже веду наблюдения, Павел Владиславович. Третьего дня еще было почти незаметное растворение красных кровяных шариков, но совсем не такое, как в первый день.

— А вчера?

— Так же, как сегодня! Станишевский упрямо сдвинул брови.

— Считаю лечение удачным, об этом говорит и общая тенденция и микроскоп сегодня и вчера. Он должен поправиться.

— Безусловно. Мы были правы в назначении лечения. Но причина, причина? Что за токсин — растворитель?

— Непонятно, непостижимо, Лидия Николаевна… Но вот что… Больному теперь лучше. Давайте еще раз его посмотрим и поговорим о ним. Кстати, взятая мною у него в первый раз кровь была помещена в условия, подобные условиям живого организма, и представьте себе, на третий день как бы стабилизировалась. Число эритроцитов перестало уменьшаться. Это заставляет меня думать, что, быть может, и без нашего вмешательства больной выжил бы. Непонятно!