Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

5

Мы кратко передадим пояснения, данные Макниллом Форрингтону. Труба в углу крепостного двора была верхней частью цилиндра — небесной пушки, как назвал ее Макнилл. При полном опускании пушки вниз труба скрывалась под землей.

Более чем стасорокаметровая длина пушки была использована для усиления импульса выбрасывания того, что приготовлялось в подземном заводе и получало жизнь и направление в пушке. Когда пушка поднималась вверх и принимала рабочее положение — Макнилл назвал его положением действия, низ цилиндра охватывался стальной обоймой. Управление переходило внутрь после того, как контактный пояс цилиндра соприкасался с таким же поясом в обойме. Обойма, скользя в системе шестерен и подшипников, позволяла придавать пушке весьма острые углы по отношению к плоскости горизонта — до 10°. Вся вместе система подражала движению человеческой руки в плечевом суставе и каталась в нем с легкостью глаза в орбите. Движение в плоскости горизонта могло происходить по дуге немного более 270°, а именно с северо-востока до северо-запада. Сочетание движения в обеих плоскостях позволяло избрать любую точку на небе. Движение обоймы с заключенным в нее цилиндром подчинялось, по желанию оператора, комбинированному управлению фотоэлементов с часовым механизмом. Эта система, идея которой давно используется в астрономических обсерваториях, позволяла пушке преследовать своим жерлом любое движущееся в пространстве тело — при условии или его большого удаления по отношению к земному шару или очень медленного движения. За пролетающим самолетом эта пушка не могла бы следовать, да это и не было целью конструктора. Меньшие пушки только еще предполагались.

Управление всей системой движения и, что важнее, всеми процессами, для которых было построено это сооружение, осуществлялось одним оператором — с помощью клавиатуры, несколько более сложной, чем у пишущей машины. Клавиатура передавала приказания второстепенным пультам управления. Эту часть объяснений Форрингтон слушал не так уж внимательно. Ведь Макнилл, в сущности, только увеличил масштабы, используя известное. Дальнейшее было более интересным.

— Должен признаться, cap Артур, что я использовал ваши советы не совсем так, как вначале предполагал я сам. С помощью господина Хаггера я изменил углы магнитных полей и последовательность их включения. Я получил скорости движения обрабатываемых масс близкие к скорости света. Мы, как вы понимаете, не пошли на риск. Правда, мы были предупреждены катастрофами в Р. и М-тоне.

Макнилл улыбнулся. Хаггер сидел угловатой, неподвижной массой.

— Видоизменив таким образом систему вашего циклотрона, мы настойчиво производили атомную бомбардировку. Были получены новые вещества значительных атомных весов, не 238.07, как уран, но со значениями, во много раз большими. Почти год тому назад мы дошли до 2480. Я полагаю, что это предел. Одновременно атомные ядра освобождались от электронов. Я получил новый вид материи. Хотя плотность ее далека от физического предела, а вес — от абсолютного, но один кубический сантиметр этого вещества весит уже около сорока пяти килограммов. Освобождение атомной энергии наших новых веществ открыло перед нами новые возможности.

Небесная пушка окончила свой подъем. Был слышен хрустящий шорох охватывающих ее нижнюю часть стальных челюстей обоймы. Общее освещение было выключено. Только пульты управления освещались лампами под непроницаемыми для света колпаками. Повинуясь приказу, переданному Макниллом по клавишам, инженер, управляющий общим движением системы, начал направлять небесную пушку на восток. Все стало перемешаться в вертикальной плоскости. Пол рабочей кабины и казенная часть пушки стали уходить вправо, а ствол — влево. Это перемещение не мешало находившимся в пушке людям. Все пульты управления, висевшие на гибких сочленениях, сохраняли горизонтальное положение, самостоятельно подчиняясь силе тяжести. Люди были неподвижны — система двигалась вокруг них.

Движение прекратилось. Чудовищная масса пушки чуть ощутимо вибрировала. Контрольные аппараты издавали слабое тиканье. В воздухе был слышен запах озона. Макнилл сказал:

— Сейчас я начинаю. Прошу вас, сэр Артур, наблюдайте за находящимся перед вами экраном телескопа.

Появился новый звук. Где-то, очень далеко в пространстве жерла пушки, металлический голос глухо тянул — оум, оум, оум, оум…

Форрингтон, сидевший рядом с Хаггером на легком жестком кресле, смотрел прямо перед собой. На экране появилась луна. Сейчас она была такой, каким земной спутник виден в телескоп средней силы. Руки Макнилла управляли клавишами. Голос, тянувший оум, понизился и ускорил свое бормотание. Смотрящим на экран, — сэр Артур и немец сидели, а Томас Макнилл стоял сзади них, показалось, что они несутся вперед с непередаваемой скоростью. Только привычка Форрингтона к смелым опытам удержала его на месте. Челюсти сэра Артура сжались. Пальцы крепко охватили ручки кресла. Границы желтовато-белого диска луны на экране мгновенно расширились и выскочили за его пределы. С какой-то сверхскоростью они мчались к луне или луна мчалась к ним! Немного кружилась голова; чувствуя, как у него сжимается сердце, Форрингтон на мгновение закрыл глаза. Когда он их вновь открыл, на него летел знакомый кратер Эратосфена. Еще мгновение, и удар! Движение прервалось внезапно… Невольно сэр Артур подался вперед и почти коснулся лбом экрана. Да! Поверхность луны была перед ним — так, как виден ярко освещенный двор из окна пятого этажа. Можно было сосчитать все трещины сухой, мертвой каменной плиты.