Эмпат

Глава 8 Мародеры

Пыль. Она висела в воздухе неподвижным, серым саваном, забивая ноздри, скрипя на зубах. Каждый вдох Алекса был похож на глоток жидкого пепла. Он стоял, вернее, держался за грубую, холодную стену разрушенного зала, пытаясь вдохнуть глубже. Боль ответила немедленно: сломанные ребра сжали грудную клетку стальными тисками, ожоги на спине вспыхнули адским пламенем, а голова закружилась, угрожая отправить его обратно в благословенный мрак бессознания. Он зажмурился, борясь с тошнотой, с ощущением, что его внутренности перемолоты в фарш и подожжены.

Алекс открыл глаза, вновь окидывая взглядом зал – теперь уже не логово древнего ужаса, а его гробницу. Черное, стекловидное вещество, запечатавшее провал к Корню, казалось, втягивало в себя даже скудный свет, падающий сверху. Знаки хаоса на стенах, некогда пульсирующие жизнью, теперь были лишь бледными шрамами на камне, многие стерты взрывом или завалены обломками. Тишина была гнетущей, абсолютной. Ни гула недр, ни шагов каменных стражей. Только его собственное хриплое дыхание и далекий, едва уловимый плач ветра, пробивавшегося сквозь руины где-то высоко над головой. Он ощущал лишь слабый, фантомный зуд Метки Корня в глубине сознания – напоминание о связи, которая, возможно, еще тлела, но была теперь недосягаема, похоронена под тоннами камня и искаженной реальности. Что он наделал? Уничтожил часть Корня? Изолировал? Или лишь разозлил древнюю сущность еще больше?

Системное Уведомление:

Мародеры. Слово пронеслось в воспаленном мозгу Алекса, неся с собой новую волну холодной тревоги. Гильдия ("Железный Порядок" – "ЖП") уже здесь. Не для спасения. Для сбора трофеев. Для поиска его следов или обломков Ядра. Его новая интуиция, обостренная эволюцией и колоссальным Хаос-Потенциалом, била тревогу: опасность рядом. Он прислушался к своему проклятому пассивному Резонансу. Фонового гула боли Нижнего Города не было – он находился слишком глубоко под землей. Но... да. Чуть выше, в направлении выхода, он уловил слабые, но отчетливые всплески. Напряженная сосредоточенность. Осторожность, граничащая с трусостью. И под ней – густая, маслянистая жадность. Как у крыс, роющихся в мусоре в поисках объедков.

Они не знали, что он здесь. Еще. Но его появление станет для них либо добычей, либо сигналом к атаке. Алекс сжал кулак, чувствуя, как Хаос-Потенциал внутри – эта темная, бурлящая река силы – откликается на его страх и гнев. Меч искателя был потерян в катаклизме. Он держал лишь Поврежденную Гильдейскую Дубинку (Урон: 3-8. Риск обратной отдачи: 15%). Жалкое подобие оружия. Его истинное оружие было внутри. Щит Отчаяния (Ранг E)... Очаг Агонии (Ранг E)... Манипуляция Искажением (Ранг F+)... Каждый навык был минным полем, способным взорваться в его руках. Но это было все, что у него было.

Он двинулся не прямо к свету, а параллельно предполагаемому пути мародеров, используя каждую груду обломков, каждую тень как укрытие. Его движения были медленными, скованными, каждый шаг давался через преодоление волны тошноты и головокружения. Новое пассивное умение – Восприятие Разрывов – работало, словно натянутая струна. Он видел – нет, чувствовал – места, где реальность была особенно тонкой, хрупкой после взрыва. Они светились в его восприятии слабым, болезненным сиянием – багровым, фиолетовым, ядовито-зеленым. Один такой "шрам", длиной около метра, трещал невидимым пламенем прямо на его пути. Алекс почувствовал исходящий от него холод пустоты, зов небытия. Он обогнул его широкой дугой, сердце бешено колотясь. Последствия контакта с таким разрывом могли быть хуже любой гильдейской пули.

Наткнулся на тело. Не элементаля. Человека в обгоревшей и разорванной униформе "Железного Порядка". Стражника. Возможно, того самого, что гнался за ним в коллекторе? Лицо было обезображено не взрывной волной, а чем-то более жутким: оно было частично растворено, словно его коснулась концентрированная пустота или тень Бездны в последний миг. Кожа и мышцы сползли с костей, как воск. Рядом валялась исковерканная гильдейская дубинка, ее зачарованное ядро потрескалось и почернело. Алекс поднял ее автоматически. Вес был чужим, баланс нарушен, но холод металла в руке давал призрачное ощущение контроля. Лучше, чем ничего.

Внезапно сверху, из предполагаемого выхода, донеслись голоса. Приглушенные каменной толщей, но теперь отчетливые. Двое.

"...абсолютно нихера целого! Сплошной радиоактивный мусор и аномальный фон!" – хриплый, раздраженный голос. – "Искатель наш, падла, сдох как собака зря! Ни черта не нашел, только трупы гильдейские валяются...""Завали, Грак," – ответил второй голос, более молодой, но сдавленный от напряжения. – "Не ной. Командор четко сказал: хоть осколок Ядра, хоть спекшийся кусок той аномальной твари... Говорят, это оно все и устроило, взрыв-то...""Ага, "оно"," – фыркнул Грак. – "Призрак, который самому Инквизитору нос утер? Хер его найдешь в этом бардаке. Может, в пыль развеялось...""А может, и не развеялось," – голос второго понизился до шепота, полного суеверного страха. – "Может, слушает нас прямо сейчас. Так что щелкни затвором на своей хламовой пушке, идиот, и смотри в оба. Особенно вон в тот угол, где пыль свежая, будто кто ползал... Иди, проверь."

Алекс прижался спиной к холодному камню, стараясь слиться с тенью. Двое. Уровни... Он сфокусировал свой Резонанс, пытаясь "прощупать" их через толщу камня и расстояние. Первый, Грак – грубая, тяжелая аура, уровень ~15. Класс "Громила" или "Боец". Второй – тоньше, нервнее, словно натянутая струна, уровень ~12. "Следопыт" или "Стрелок". И у обоих – страх. Глубокий, приглушенный дешевым алкоголем или показной бравадой, но страх перед этим проклятым местом, перед последствиями взрыва и перед тем невидимым оно, которое могло скрываться в руинах. Страх... который Алекс мог усилить. Сделать их оружием против них самих.

Но он был слаб. Слишком слаб для прямого столкновения. Его сила была в хаосе, в неожиданности, в их же собственных демонах. Он посмотрел на поврежденную дубинку в своей дрожащей руке. На груду рыхлого бетона рядом. И на пульсирующий шрам реальности в нескольких метрах от него – тот самый, что он только что обошел. Багровое мерцание в его восприятии казалось слабой улыбкой судьбы.

План родился мгновенно – отчаянный, безумный и единственно возможный. Как и все в его жизни с момента пробуждения Системы.

Он осторожно, превозмогая боль в ребрах, подобрал крупный, неровный кусок бетона, размером с его голову. Взвесил его – тяжелый, рыхлый. Потом, собрав остатки физической силы, швырнул его не в сторону голосов, не в людей, а прямо в центр мерцающего шрама реальности.

Камень коснулся невидимой линии разрыва... и исчез. Без звука. Без вспышки. Словно его поглотила бездонная черная вода. Но через долю секунды в другом конце зала, высоко под самым сводом, прямо над невидимыми мародерами, воздух вздулся, исказился, как в кривом зеркале, и выплюнул тот же камень с утроенной силой! Он врезался в выступающую балку с оглушительным ГРОХОТОМ, рассыпаясь градом острых осколков и поднимая облако пыли.

"ЧТО ЗА ЧЕРТ?!" – рев Грака оглушил даже грохот."АНОМАЛИЯ! В УКРЫТИЕ!" – завизжал второй голос, уже на грани паники."Откуда стреляли?! Где стрелок?! Стреляй на звук, кретин!" – орал Грак, но в его голосе уже слышалась трусливая нотка.

Алекс не стал ждать. Он сфокусировался. На двух точках страха сверху. На их старых, гноящихся ранах – физических и душевных. На их алчности, превратившейся в паранойю. Он не просто усилил их боль через Резонанс Страдания. Он заставил ее заговорить сразу и громко во всех уголках их существования. Он направил на них свою собственную боль, свой страх перед гибелью, свое отчаяние – не как удар, а как резонансную частоту, совпадающую с их скрытыми травмами.

Эффект превзошел ожидания. Раздался нечеловеческий вопль, полный такой агонии, что у Алекса по спине пробежали мурашки. Голос Грака."ЖИВОТ! БЛЯДЬ, ОН СНОВА ОТКРЫЛСЯ! КРОВЬ! Я ИСТЕКАЮ КРОВЬЮ!" – он забился в конвульсиях, словно нож вонзили в старый шрам от поножовщины в трущобах. Послышался звук рвущейся ткани и падения тела.Второй голос перешел на визгливый лепет: "Нет... нет... не в шкаф... мама, я не хочу в темноту! Не закрывай! Я БОЮСЬ ТЕМНОТЫ! ВЫПУСТИ!" – за ним последовали дикие удары по камню, будто кто-то пытался выбить дверь несуществующего шкафа, и истеричные рыдания. Видимо, детская психологическая травма вырвалась наружу с чудовищной силой.Третий голос (Алекс не слышал его раньше – значит, их было трое!) просто завыл, как подраненный зверь, хватаясь за челюсть: "ЗУБ! ОН СВЕРЛИТ МОЗГ! ВЫРВИТЕ ЕГО! ВЫРВИТЕ!"

Их мир сузился до личного ада, который Алекс лишь включил. Паника стала абсолютной. Послышались беспорядочные выстрелы энергетического оружия (синие вспышки осветили потолок), дикие крики, спотыкание, падение."ОНО ЗДЕСЬ! ВИДЕЛ ТЕНЬ У КОЛОННЫ! ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ!""КРИВОЙ! ЛЕВЕЕ! АААРГХ! ЧТО-ТО УКУСИЛО ЗА НОГУ! ОТБОЙ! ОТБОЙ НАХЕР!""Темнота... она душит... не могу дышать..." – хрипел кто-то, задыхаясь.

Алекс стоял, прислонившись к стене, его трясло. Он чувствовал их боль, их ужас, усиленный его навыком и его собственным Резонансом. Это было не как с громилой в переулке или Инквизитором. Это было... грязнее. Глубже. Он не убивал. Он пытал. Использовал их же прошлое как оружие. В его груди поднялась волна отвращения к самому себе, смешанного с леденящим удовлетворением от эффективности. Хаос-Потенциал внутри него (201/500) гудел низко, как довольный зверь.

Он ждал, пока звуки панического отступления (тяжелое волочение, всхлипы, мат, спотыкающиеся шаги) не стихли вдалеке, в противоположном конце зала. Только тогда он, шатаясь, пополз к щели, откуда лился спасительный серый свет – к выходу. Каждый метр был пыткой. Камень впивался в раны, дыхание сбивалось, сознание мутнело. Он пролез сквозь узкий лаз, заваленный щебнем, чувствуя, как острые края впиваются в обожженную спину, и...

Свет. Настоящий. Грязный, серый, пропитанный смогом Нижнего Города свет. Он выкатился из пролома на поверхность, втягивая в легкие воздух, пахнущий гарью, гнилью и свежим разрушением. Он был на поверхности. Но в каком мире?

Руины. Апокалипсис в миниатюре. Знакомый квартал, откуда началось его бегство, был стерт с лица земли. Здания, и без того покосившиеся, лежали грудами битого кирпича и искореженного металла. Улицы исчезли под завалами в несколько метров высотой. Остовы машин торчали из-под обломков, как скелеты доисторических чудовищ. Воздух звенел от странной, остаточной статики – след разрыва реальности. И над всем этим висела звенящая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра в руинах и далекими, приглушенными криками – то ли отчаяния, то ли боли. Последствия его акта отчаяния, его взрыва в сердце Разлома, добрались и сюда, на поверхность. Сколько людей погибло? Сколько осталось под завалами? Вопросы висели в воздухе, тяжелые и безответные. Вина – новая, глубокая – добавилась к другим.

И тут он услышал скуление. Слабое, жалобное, прерывистое. Откуда-то справа, из-под огромной, перекошенной бетонной балки, нависшей над грудой мусора.

Собака. Вернее, щенок. Породы не определить – дворняга, помесь всего на свете. Полуголодный, костистый, с шерстью слипшейся от грязи и крови. Его задняя лапа была придавлена небольшим, но тяжелым обломком плиты. Он отчаянно пытался выдернуть ее, скулил от боли и страха. Его боль – острая, чистая, животная – ударила по Алексу с силой тарана. Его пассивный Резонанс сработал автоматически, как рефлекс, усилив страдания щенка в разы. Тот взвизгнул так, словно ему перерезали горло, забился в истерике, пытаясь грызть камень.

"Нет! Стой! Не двигайся!" – прохрипел Алекс, едва не падая от новой волны чужой агонии, слившейся с его собственной. Он попытался подавить Резонанс, сжать его внутри, но его контроль был ничтожен, а психика – перегружена до предела. Боль щенка усиливалась, его паника превращалась в безумие. Алекс упал на колени рядом, чувствуя, как слезы (его? щенка?) подступают к глазам. Он уперся руками в обломок, но силы покинули его. Его руки дрожали.

В отчаянии он приложил ладонь не к камню, а к придавленной, окровавленной лапе щенка. Не чтобы толкнуть. Чтобы впитать. Поглощение Хаоса (Ранг E) сработало почти мгновенно. Энергия страдания щенка – ничтожная капля после чудовищных объемов Ядра Разлома – чистая, простая, физическая, влилась в него. Хаос-Потенциал: 202/500. Боль щенка притупилась до терпимой ноющей тяжести, его дикая паника сменилась изумлением и робкой надеждой. Он перестал биться, уставившись на Алекса огромными, полными слез глазами, в которых читался немой вопрос: Кто ты?

Алекс почувствовал прилив странной, неестественной для него легкости. Он сдвинул обломок. Лапа была явно сломана – неестественно вывернута, – но не раздроблена. Щенок попытался встать, поскулил от резкой боли, но не впал в истерику. Алекс порылся в сумке погибшего искателя – там оставалось немного воды в потертой фляге и два смятых сухаря. Он вылил немного воды в вогнутый обломок, накрошил туда сухарь. Щенок, припадая на больную лапу, подполз и жадно принялся лакать жижу.

Системное Уведомление:

*Мораль... +0.1.* На фоне -87.5. Капля в океане крови, хаоса и его собственных преступлений. Но щенок, закончив есть, подполз к нему и тыкнулся холодным носом в окровавленную руку. Не со страхом. С... доверием? Алекс почувствовал что-то странное, щемящее в груди. Не насыщение Хаос-Потенциалом. Глупую, человеческую теплоту. Которая тут же была раздавлена гигантским прессом его реальности. Он был Аватаром Хаоса. Ходячей катастрофой. Его присутствие приносило боль и разрушение. Даже когда он пытался помочь.

"Беги," – прошептал он хрипло, едва выговаривая слова. – "Пока можешь. Подальше отсюда. Подальше... от меня."

Он поднялся, игнорируя протест мышц и костей. Щенок поплелся за ним, неуклюже прыгая на трех лапах, жалобно поскуливая на каждом неудачном движении.

"Отстань!" – резко, почти злобно крикнул Алекс, обернувшись. В его голосе была не злоба, а отчаяние и страх за него. Щенок отпрянул, испуганно прижав уши и хвост, но не убежал. Он сел на пыльную землю, уставившись на Алекса преданным, непонимающим взглядом существа, которое только что нашло странного, страшного, но единственного защитника в этом рухнувшем мире.

Алекс застонал, сжимая виски. Он не мог. Не сейчас. Но бросить его снова... Он порылся в сумке, достал последний сухарь, бросил щенку подальше от себя, в сторону относительно целой стены. "Ешь. И уходи. Пожалуйста. Просто... уходи."

Пока щенок, повинуясь инстинкту, отвлекся на еду, Алекс зашагал прочь, скрывшись за грудой искореженных металлоконструкций. Боль от этого маленького расставания была тупой и тяжелой. Еще одна рана в его коллекции. Еще один шаг в сторону одиночества. Ты правильно сделал, – шептал ему холодный голос разума. Ты спасаешь его.Ты спасаешь всех от себя. Но почему это чувствовалось как предательство?

Он вышел на то, что когда-то было перекрестком. Теперь это был хаос из обломков. И у входа в полуразрушенный гараж, чудом устоявший, стояли трое. Не гильдейцы. Мародеры в самом неприкрытом виде. Грязные, злые, с тупыми от жестокости и нужды лицами. Один – коренастый, с шрамом через левый глаз и обожженной рукой, смахивающей на клешню рака (Уровень 6, Класс: Бандит). Второй – тощий, как жердь, с самодельным арбалетом наперевес и нервным тиком под глазом (Уровень 5, Класс: Падальщик). Третий – молодой, но с потухшим взглядом и зазубренным ножом в руке (Уровень 4, Класс: Громила (Начинающий)). Они копались в разбитом грузовике, вытаскивая ящики с консервами и тряпьем. Их ауры источали примитивную алчность, жестокость и уверенность стервятников на своем пастбище.

Коренастый с шрамом поднял голову. Его единственный глаз скользнул по Алексу – изможденному, окровавленному, в лохмотьях, с дубинкой в дрожащей руке. На его лице расплылась ухмылка, полная презрения и предвкушения легкой добычи.

"Ого! Гляньте, кто заглянул к нам на огонек! Красы из щели вылезла!" – он хрипло засмеялся, показывая гнилые зубы. – "Весь перемазан, бедняга. Думаешь, твоя тут помойка?"

Его товарищи обернулись, оценивающе оглядели Алекса. Взгляд тощего с арбалетом был холодным и расчетливым. Взгляд молодого – тупым и агрессивным.

"Проверьте мешок," – буркнул тощий, наводя арбалет. – "Странный тип. Может, с гильдейцев что стырил до того, как ад начался.""А может, он и есть та аномалия, что все устроила?" – хихикнул молодой, вертя ножом. – "Хлипкий дохляк. Давай попотрошим, Сарт?"

Алекс стоял, опираясь на дубинку. Страх? Да, он был. Но его затмевала всепоглощающая усталость. Усталость от боли, от преследования, от постоянного выбора между плохим и ужасным. От самого себя. И поднимающийся из глубин гнев. Холодный, тихий гнев на этот мир, который не давал ему передышки. На этих тварей, которые видели в нем только добычу или развлечение. Его Хаос-Потенциал (202/500) заволновался, откликаясь на эмоции. Он чувствовал их страх – примитивный, спрятанный под бравадой. Чувствовал их алчность. Чувствовал их боль – старые шрамы, больные зубы, гноящиеся раны от жизни на дне, унижения, голод. Все это было топливом для его симфонии.

"Отойдите," – тихо, но с металлом в голосе сказал Алекс. Звук был глухим, скрипучим, как скрежет камня по камню.

Мародеры переглянулись, потом громко, натужно расхохотались."Ого! Голосок нашел, призрак!" – заорал коренастый Сарт. – "Быстро мешок на землю, косточка! И все, что припрятал! А то я тебе..."Он не договорил. Алекс не стал ждать угрозы. Он не видел смысла в словах. Он включил в них их ад. Снова. Симфония Агонии (Ранг F). Он сфокусировался не на одном, а на всех трех. На их самых грязных, самых больных точках. На страхе тощего перед замкнутыми пространствами (воспоминания о карцере в гильдейском узилище?). На хронической боли Гарта в обожженной, клешнеобразной руке (старый ожог кипящим маслом?). На скрытой гомофобии и страхе перед насилием молодого, замешанных на его же агрессии. И направил на них волну своей собственной боли, отчаяния и гнева – не как атаку, а как резонансный камертон, заставляющий их личные кошмары зазвучать на полную мощность.

Сарт вскрикнул, схватившись за свою клешню, будто ее снова окунули в кипяток. Он упал на колени, выл, катаясь по пыли. Тощий с арбалетом замер, его глаза расширились от ужаса. Он начал задыхаться, царапая шею, будто снимая невидимую удавку, бормоча: "Не закрывай... не закрывай дверь... воздуха нет...". Молодой же вдруг затрясся, его лицо исказилось от ненависти и страха. Он закричал что-то нечленораздельное, размахивая ножом перед собой, словно отгоняя невидимых демонов, а потом внезапно повернулся и побежал прочь, спотыкаясь и рыдая.

Их мир рухнул в личные кошмары, которые Алекс лишь активировал. Он прошел мимо корчащегося Гарта и задыхающегося тощего, не оглядываясь. Его тошнило от их боли, от их искаженных лиц, от легкости, с которой он это сделал. От себя. Он не убил их. Он развязал их внутренних демонов и заставил терзать их изнутри. Это было хуже убийства. Это было осквернение души. И Хаос-Потенциал внутри гудел удовлетворенно, как сытый хищник.

За углом разрушенного здания его ждал щенок. Он сидел, поджав больную лапу, и смотрел на Алекса преданным, полным надежды взглядом. Алекс остановился. Он не мог больше гнать его. Не сейчас. Не после этого. Он кивнул, едва заметно. "Ладно... Иди. Но держись подальше. И если я скажу "беги" – беги. Не оглядывайся. Понял?"

Щенок, казалось, понял. Он робко подбежал и потерся о его ногу, заскулив от боли в лапе, но не отступая. Алекс вздохнул. Тяжело. Он пошел дальше, по руинам, которые сам отчасти создал, неся в себе бездну, способную теперь не только разрушать, но и калечить души.