Эмпат

Глава 17 Кровавый Портал

Мерцающая полоса зеркальных аномалий впереди казалась миражом, сотканным из снов безумца – переливающаяся лужа ртути, застрявшая меж гигантских, влажно поблескивающих ножек грибов-исполинов. Воздух вокруг них не просто вибрировал; он пел тонким, леденящим душу гулом, искажая свет в призрачные марева, а звуки – в глухие, прерывистые обрывки. Шаги Алекса и Лоры по упругому, пропитанному влагой мху превращались в бессвязный стук, а их собственное дыхание отдавалось в ушах пугающим, нарастающим эхом, будто кто-то невидимый дышал им в затылок. Пепел бежал впереди, его маленькое тело почти тонуло в сизой, цепкой дымке, лишь напряженная линия спины и направленный вперед, чуть вздрагивающий нос указывали путь сквозь этот кошмарный туман.

— Алекс, я… я чувствую, как оно шевелится, — Лора сдавленно прошептала, вцепившись в его руку так, что кости хрустнули. Ее пальцы были ледяными, как у трупа, липкими от холодного пота. — Как будто… проснулось. От этой… вибрации. Оно… радуется ей!

Алекс почувствовал это и через ослабевший, но еще не порванный резонанс их симбиоза. Багровое ядро в ее руке, подавленное и тихое минуту назад, начало слабо, но настойчиво пульсировать в такт искажениям пространства вокруг. Черные некрозы на ее коже, будто живые, снова задымились едва заметным, зловещим паром, пахнущим горелой плотью и озоном. Каждая пульсация ядра отдавалась в его собственной груди тупым, тревожным толчком.

— Держись! Крепче! — сквозь сжатые зубы, почти рыча, процедил Алекс, ускоряя шаг. Боль в ногах превратилась в огненное жжение, будто мышцы рвались с каждым движением. — Почти… там! Пепел! Что видишь? Где выход?!

Щенок остановился у края ближайшей аномалии – вертикального, высотой в два человеческих роста, пятна искаженного пространства. Оно напоминало застывший водопад из темного, маслянистого стекла, в котором пульсировали и перетекали отражения – но не знакомого Сада вокруг, а каких-то чужих, искривленных пейзажей: обломков зданий под багровым небом, бескрайних болот, освещенных ядовито-зеленым светом, пустыни из черного, растрескавшегося стекла. Пепел тявкнул коротко и неуверенно, тыча носом в самую густую, почти черную, воронкообразную часть «водопада», где отражения сливались в хаотичный, гипнотизирующий вихрь. Воздух над этим местом звенел, как натянутая струна.

— Там? — Лора смотрела на мерцающий хаос с немым ужасом, ее глаза были огромны. — Мы… через это… прыгнем? Алекс, это же безумие!

— Выбора нет! Никакого! — Алекс подтянул ее ближе, чувствуя, как ее тело дрожит мелкой, неконтролируемой дрожью. Метка на его запястье горела ледяным адом, неумолимо подтверждая направление – прямо в эту черную воронку. — Ищи точку… точку входа! Что-то… вроде… — Он не знал, как объяснить интуитивное понимание разломов, подаренное Корнем и навыком Манипуляции Искажением. Это было как ощущение тончайшей нити напряжения в паутине хаоса, едва уловимое дрожание на грани разрыва. Его взгляд метнулся по поверхности аномалии, ища слабое место, точку наименьшего сопротивления.

Пепел вдруг заскулил громче, визгливо, и отпрыгнул назад, шерсть на загривке встала дыбом. В центре черного вихря что-то сдвинулось. Не отражение, не игра света – сама структура разлома, его темная ткань, вздулась пузырем, напряглась. И из него, словно из рождающейся куколки чудовища, стала вытягиваться… рука. Не костлявая, не покрытая щупальцами, а человеческая, в черном, плотно облегающем перчатке из странной, мерцающей, словно крыло жука, ткани. За ней показался локоть, часть плеча в таком же черном, лишенном складок рукаве.

— Нет! — вскрикнула Лора, и в ее голосе был чистый, животный ужас. — Он! Он проходит! Сюда!

Инквизитор. Его зеркальная маска, отражающая искаженный Сад в кошмарных пропорциях, уже была видна в верхней части пузыря. Он шел с невозмутимой, леденящей душу уверенностью, словно прогуливался по парку. Сквозь разлом, который еще не был полностью стабилен, который рвал пространство вокруг себя.

Адреналин хлынул в Алекса ледяным шквалом, смешавшись с привкусом меди на языке. Страх парализовал на долю секунды, но его перекрыла ярость отчаяния, белая и беспощадная. Они не успеют активировать этот разлом раньше него! Нужен другой! Ближайший! Сейчас!

Его взгляд метнулся по сторонам, сканируя пульсирующий ландшафт. В десяти шагах справа колыхалась другая аномалия – не водопад, а скорее вертикальная лужа на поверхности огромного гриба, ее серебристая, ртутная поверхность переливалась, притягивая взгляд. В ее отражениях мелькали знакомые силуэты деревьев, голубое небо – мир людей? Или хитрая ловушка, зеркальная приманка? Инстинкт кричал: "Опасно!"

Голос Корня: "ЛЕВЫЙ РАЗЛОМ. ТОТ, ЧТО ПУЛЬСИРУЕТ КРОВЬЮ. ОН ВЕДЕТ К... ИНТЕРЕСНОМУ. АКТИВИРУЙ ЕГО. ЯРОСТЬЮ. КРОВЬЮ. Я ДАМ ТЕБЕ СИЛУ ПРОРВАТЬСЯ. СКОРЕЕ, РАБ."

Слева. Алекс рванул головой. Там, почти скрытый гигантской, похожей на зонтик смерти шляпкой другого гриба, мерцал третий разлом. Он был меньше других, едва выше Алекса, но его поверхность не была серебристой или черной. Она была… багровой. И пульсировала в такт Метке на его запястье и ядру инфекции в руке Лоры – глухим, тревожным сердцебиением. В его мутных, кровавых глубинах не было внятных отражений – лишь бешеные вспышки алого света, рвущиеся тени и смутные очертания чего-то огромного и непостижимого, мелькающие с бешеной скоростью. От него веяло первобытным ужасом и… голодом.

— Туда! — закричал Алекс, не раздумывая, с силой таща Лору к пульсирующему кровавому разлому. Его голос сорвался на хрип. — Быстрее! Пепел, за нами! Не отставай!

Они рванули, спотыкаясь, чуть не падая, оставляя глубокие борозды во влажном мху. Сзади раздался резкий, металлический, как ломающаяся сталь, звук – пузырь в черном "водопаде" лопнул. Из него, плавно ступив на мох Сада, вышел Инквизитор во весь рост. Его зеркальная маска мгновенно поймала их бегущие фигуры, исказив их в кошмарные карикатуры. Он не побежал. Он просто исчез на месте и материализовался на двадцать метров ближе, перекрыв путь к серебристой луже! Телепортация? Или невероятная скорость? Его черный плащ даже не колыхнулся. В руке у него появился предмет – не оружие, а гладкий, черный жезл с навершием в виде стилизованного, всевидящего глаза из матового металла. Жезл был направлен на них с убийственной точностью. В отражении маски Алекс увидел свое собственное перекошенное от ужаса лицо.

— ЛОРА! — ревел Алекс, из последних сил толкая ее вперед, к пульсирующему багровому разлому, до которого оставалось всего несколько шагов. Его рука тянулась к ритуальному кинжалу на поясе, но пальцы не слушались – страх и близость Инквизитора парализовали волю.

Но Инквизитор был безупречен, как машина. Жезл дрогнул едва заметно. Воздух между ними сгустился, завибрировал с пронзительным, ультразвуковым писком, разрывающим барабанные перепонки – и невидимая, сокрушительная волна чистой силы, сжатой до невероятной плотности, ударила.

Алекс инстинктивно рванулся, чтобы прикрыть Лору собой, повернувшись спиной к удару. Волна настигла его. Это было не боль. Не удар. Это было… отключение. Полное, мгновенное. Его мышцы одеревенели, превратившись в камень, связь с Хаос-Потенциалом оборвалась как перерезанная струна, сознание помутнело, накрытое черной, тяжелой, беззвучной пеленой. Он рухнул на колени, затем вперед, лицом в холодный, пахнущий гнилью мох. Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила его – это Лору, тоже падающую рядом, ее тело скручено нечеловеческой судорогой, а зараженная рука, больше не сдерживаемая ни волей Алекса, ни стабилизацией, вспыхнула ярким, ядовито-багровым светом, обжигающим сетчатку. Ядро инфекции вырвалось на свободу с торжествующим шипением. И холодный, безэмоциональный взгляд Инквизитора поверх жезла.

Тьма. Глухой, нарастающий гул в ушах. Ощущение, что тело – это чужой, неподвижный камень, брошенный на берегу безумия. Где-то на грани восприятия, сквозь толщу стазиса – дикий, безумный, нечеловеческий вопль, полный невыразимой боли и ярости. Лоры? Или крик самой инфекции, ликующей о свободе, о предстоящем пиршестве плоти и души?

Голос Корня: "ДАЙ ЕЙ ЯРОСТЬ! ДАЙ БОЛЬ! ДАЙ ОТЧАЯНИЕ! ВЫПЛЕСНИ ИХ В РАЗЛОМ! КРОВЬЮ КЛЮЧ ПОВЕРНИ! Я ДАМ ТЕБЕ СИЛУ ПРОРВАТЬ ПУТЫ! ДЕЙСТВУЙ, РАБ! ИЛИ Я ЗАБЕРУ ВСЕ!"

Что-то внутри Алекса, глубже сознания, глубже страха, среагировало на этот приказ. Не разум, а инстинкт выживания, исковерканный Меткой, перемолотый в пыль отчаянием. Его парализованная правая рука дернулась. Не он ею пошевелил. Ею пошевелили. Как марионеткой, дергая за невидимые нити боли и страха. Рука потянулась к поясу, к ножном с тем самым ритуальным кинжалом, что он взял у мертвого искателя в зале зеркал. Пальцы, не слушаясь его, сжали холодную костяную рукоять с отвратительной, знакомой силой.

Сознание Алекса, зажатое в тисках стазиса и чужой, неумолимой воли, отчаянно боролось. Нет! Не ей! Не ее кровь! НЕ ЕЕ! Мысль была криком в пустоте.

Но Метка на запястье пылала ледяным адом, вгрызаясь в кость. Тело больше не принадлежало ему. Парализованная рука с кинжалом резко, с нечеловеческой силой дернулась вверх и вниз – не к Лоре, а к его собственной левой ладони, лежавшей на мху рядом с лицом!

Острая, обжигающая, живая боль! Клинок пронзил ладонь насквозь с хрустом, пригвоздив ее к земле! Кровь – темная, почти черная в призрачном свете Сада, сгустившаяся от близости аномалий – хлынула горячей волной, пропитывая мох, образуя маленькое, липкое озерцо. Крик, на этот раз его собственный, немой, внутренний, вырвался из сдавленного горла, пробив пелену стазиса, как молот. Боль была адской искрой, которая взорвала паралич изнутри, высвободив крохи чисто животной, инстинктивной энергии.

Алекс, оглушенный болью и чудовищной, чужеродной силой, вливающейся в него по воле Корня, поднял голову, отплевываясь от грязи и крови. Каждая клетка тела горела. Лора лежала рядом, корчась в неконтролируемых судорогах. Ее зараженная рука превратилась в живой кошмар – багровые жилки вспухли, стали похожи на черных змей под лопающейся кожей, сама кожа почернела, покрылась трещинами, из которых сочилась густая, зловонная слизь и струйки пара, пахнущего озоном и гнилью. Из ее горла вырывались нечеловеческие звуки – смесь рыданий, хриплого рычания и щелканья ломающихся костей. Но в ее глазах, полных абсолютного безумия и невыносимой боли, все еще теплилась искра ее – дикий, неприкаянный ужас и слепая ярость против всего, что с ней сделали, против мира, который ее предал.

Алекс действовал на чистом инстинкте выживания и навязанном, жгучем импульсе Корня. Он рванул кинжал из своей ладони (новая волна ослепляющей боли, черные точки в глазах, тошнота) и, не давая себе ни мгновения на раздумье, вонзил его не в Лору, а в самую сердцевину багровой, пульсирующей, словно живой, поверхности разлома перед ними!

Клинок вошел в "зеркало" как в густой, теплый гель, встретив сопротивление, но не остановившись. Багровая поверхность вздыбилась, заколебалась, как вода от брошенного камня, и загустела вокруг лезвия. И тут же из точки входа кинжала вырвался тонкий, как игла, багровый луч. Он был невероятно ярким, пронзающим взгляд. Луч не ударил в Алекса. Он метко вонзился в центр зараженной, мутирующей руки Лоры, в само пульсирующее ядро.

Лора взвыла. Не от новой боли – от высвобождения. Вся накопленная ярость, весь гнетущий страх, вся невыносимая боль, которую она сдерживала, которую пыталась направить в ядро заразы, вырвалась наружу под действием луча Корня. Багровая энергия, ядовитая смесь ее сокрушенной души и неконтролируемой силы инфекции, бурным, неудержимым потоком хлынула из ее руки по лучу прямо в точку, где кинжал Алекса вонзился в разлом. Кровь с его раненой ладони, стекающая по рукояти кинжала, смешивалась с этим потоком, подпитывая его, становясь частью ритуала.

Багровый разлом взорвался ослепительным светом. Темная, маслянистая поверхность превратилась в бешено вращающийся водоворот кроваво-красной и черной энергии, испещренный молниями. В его центре образовалась черная дыра – зияющий туннель в искаженное нутро пространства. Портал был открыт. Но он был дико нестабилен; его края рвали пространство, как бумагу, вокруг летели снопы багровых искр и клочья чего-то, похожего на темную ткань реальности. Гул стал оглушительным, земля под ногами вибрировала.

Алекс не видел Инквизитора, не слышал отсчета. Он видел только бушующий портал и Лору, лежащую без сознания рядом, ее рука все еще источала угасающий багровый поток в разлом. Он встал на колени, крича от боли в пронзенной ладони и нечеловеческого усилия, и схватил Лору здоровой рукой под мышки, пытаясь поднять. Тело ее было невероятно тяжелым, обмякшим. Пепел, преодолев парализующий страх, вцепился зубами в ее куртку, отчаянно дергая, пытаясь помочь тащить к водовороту.

— Прощай, крыса, — прозвучал спокойный, металлический, лишенный всяких эмоций голос Инквизитора где-то совсем близко, прямо за спиной. Жезл снова был направлен на них, навершие-глаз светилось холодным синим светом. Алекс почувствовал, как воздух снова сгущается, готовясь к удару.

Алекс, собрав последние крохи сил, данные болью, адреналином и чужой волей Корня, рванул Лору к кромке бушующего багрового водоворота. Он не бежал – он повалился вперед, утягивая ее за собой в черноту туннеля, чувствуя, как Пепел в последний момент запрыгнул ему на спину, вцепившись когтями.

Невидимая волна подавителя ударила в то место, где они только что были. Мох вздыбился фонтаном грязи, камни под ним треснули с громким хрустом. Но они уже падали. Не вниз, а сквозь. В безумный, выкручивающий все чувства вихрь багровой энергии, абсолютной темноты и невыразимого давления. Последнее, что видел Алекс перед тем, как сознание окончательно отключилось от перегрузки, боли и чудовищного перегрузки реальностью – это холодное, безэмоциональное "лицо" Инквизитора, отражающее бушующий портал, словно он был лишь любопытным явлением, и его руку, уже подносящую рацию ко рту. И мысль, пронзительная и ясная, как осколок льда: Он знает, куда мы ушли. Он последует. Он всегда следует.

А потом – только падение. Бесконечное. Бесформенное. В хаос между мирами. Куда их вынесет этот кровавый портал – было неизвестно. Выживут ли – тем более. Их тела и души рвало в клочья неведомыми силами. Но они бежали. Снова. В еще большую неизвестность, купленную ценой, которая, возможно, была уже слишком высокой.