Эхо древних богов

Глава 31. Загадка Нексуса

Торрик собирал плавильню из камней, аккуратно выкладывая булыжники один за другим, будто возводил нечто большее, чем просто печь. Глезыр, усевшись на пенёк и смачно прищуриваясь, свертывал дурелист в сигарету и рассказывал гному, как в бою он ловко уворачивался от атак белоголовых акулоидов, и как поразил одного из них рапирой прямо в глаз.

— Да не было тебя там, хвостатый, в той гуще, — усмехнулся Торрик, но добавил с тенью уважения. — Ладно-ладно, не важно. Всё равно достойно, что все живы остались.

Крысолюд заворчал, но продолжил своё занятие. Внезапно над фортом пролетел пернатый ящер и издал громкий крик, похожий на стон потерянной души. Глезыр вздрогнул, выронил косяк и оглядел небо:

— Проклятые твари! Хорошо, что скоро мы свалим отсюда! Вон они, всё летают над головой, словно смерти нашей ждут.

Торрик глянул на крысолюда и хмыкнул, приподняв густую бровь:

— А вот и не угадал, друг. Мы отсюда не уйдём, пока не осмотрим эту вашу пирамиду. Её ещё обойти хотя бы нужно! Кто знает, что внутри?

Глезыр нахмурился, но ничего не ответил, только ворчал себе под нос и крутил в лапках новый косяк. А Торрик снова взял в руки мифриловый трезубец, будто дорогую игрушку, и стал изучать его блестящий, как звезда, металлический зубец. На центральном зубе мелькали какие-то символы, словно выгравированные древними мастерами. Гном, прищурившись, повернул трезубец к свету:

— Смотри-ка, тут что-то написано, да ещё и руны какие-то… странные. Ты их случайно не знаешь, хвостатый?

Глезыр только что прикурил свой косяк, но когда взгляд его упал на символы, он замер. Косяк выпал у него из лап, и он застыл, как статуя.

— Что это с тобой? — нахмурился Торрик, поправляя трезубец в руках. — Похоже, будто кошку-людоеда увидел!

Глезыр резко нагнулся, подобрал косяк и вытер лапой влажный нос:

— Это… это же на нашем языке написано! На языке крысолюдов! Да что же это за наваждение?!

— Как такое может быть?! — Торрик приподнялся, лицо его покраснело от волнения. — Твоего народа ведь не было здесь, на этой земле! Как такое вообще возможно?

Глезыр нервно сглотнул и принялся объяснять:

— У нас, крысолюдов, два языка. «Низкий» — это тот, на котором все говорят, а «высокий» — это древний язык наших предков. Он почти вымер, но его до сих пор знают жрецы, маги, мудрецы и главы некоторых древних семей. Я… я тоже немного его знаю, потому что я как раз из такого рода. Учёный род… хоть и не прижился я в нём.

— Ну, так что тут написано? — нетерпеливо спросил Торрик, его пальцы всё крепче сжимали трезубец, будто тот мог раскрыть все свои тайны, стоит лишь сильнее надавить. — Читай же, крысолюд!

Глезыр взял трезубец в дрожащие лапы и передал косяк гному:

— Вот, держи, сам попробуй. А я прочту.

Торрик, поддавшись порыву, затянулся дурелистом, но тут же закашлялся и едва не упал, выпуская облако дыма. Глезыр склонился над трезубцем, бормоча что-то на древнем языке, пока на его лице не проступила изумлённая улыбка.

— Ну и что там, крыса? — кашляя, спросил гном.

Глезыр, глубоко вдохнув, перевёл надпись, и голос его прозвучал тихо, как шёпот:

— «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри».

Торрик нахмурился, размышляя над словами. Глезыр, ещё более нервный, вернул трезубец гному:

— Что это значит, а? Головоломка какая-то… или проклятие?

Гном потер подбородок, его глаза блестели:

— Головоломка, говоришь? Кажется, наша пирамида скрывает больше, чем мы думали.

Глезыр забрал дурелист обратно, аккуратно прикурил его от огнива, вдохнул густой дым и продолжил объяснять:

— Это же явная подсказка, гном! На высоком языке крысолюдов. Кто-то нарочно оставил её, зная, что тут, кроме меня, никто бы и не понял этих символов. Ну и да, звучит как ерунда, согласен.

Торрик хмыкнул, покачав головой:

— Ага, записка с загадкой — на трезубце! Как будто нам мало приключений. А что вообще надпись на языке крысолюдов делает на оружии акуломордых, а?

Глезыр пожал плечами, его глаза блестели тревогой, он зябко поежился:

— Сам не знаю. Но лучше нам в эту пирамиду не лезть! Чует моё хвостатое сердце — это плохо кончится. Слишком много здесь… мрачных знаков.

В этот момент их разговор услышал Самсон, который был неподалеку, проверял припасы и делал записи в своем дневнике. Он направился к ним и остановился, сложив руки на груди:

— Добрый день, Торрик. Добрый день, Глезыр. О чем это вы тут шепчетесь? У нас новости, что ли?

Гном встал по стойке смирно и, стараясь говорить как можно торжественнее, указал на трезубец:

— Добрый день, капитан! Вот тут у нас интересная находка. Трезубец-то, оказывается, не простой, а с надписью: «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри». Это если верить хвостатому, конечно.

Капитан нахмурился, глядя на Глезыра, который нервно вертел хвостом и втягивал голову в плечи:

— И что это значит, Глезыр? Почему ты считаешь, что нам туда не стоит соваться?

Крысолюд встряхнул лапами, расправляя усы, и важно, но с легкой дрожью в голосе, ответил:

— Потому что эта пирамида — вход в подземелье голода и холода! А подземелье это ведет на Луну!

Торрик хлопнул себя по лбу, едва сдерживая смех:

— Подземелье голода и холода? Луна? Ты снова начинаешь сочинять свои сказки, крыса! Какая там ещё Луна?

Глезыр с презрительным видом пыхнул дурелистом и заявил:

— Какая-какая! Такая, что на небе висит, круглая и холодная! Мы, крысолюды, с древних времен знаем, что на Луне живёт двухголовый Король Крыс, один из наших древнейших богов! Он вечно за нами оттуда следит. И попасть на Луну можно через это подземелье, да! Или вы хотите встретиться с Королем Крыс лицом к лицу? Я точно не хочу!

Самсон устало вздохнул, покачав головой:

— Кажется, ты опять что-то придумываешь, как в тот раз с Черным Принцем. Но сам факт, что на трезубце есть надпись — это важно. Это ведь настоящая подсказка! Кто знает, вдруг она поможет нам понять, как попасть внутрь пирамиды?

Глезыр дернулся, глаза его метались из стороны в сторону, пока он пытался найти новые доводы, чтобы удержать капитана:

— А я говорю, что лучше туда не лезть! Лучше вообще затопить этот трезубец в море или закопать его поглубже в землю, чтобы никто и никогда его больше не нашёл!

Самсон строго посмотрел на крысолюда и покачал головой:

— Нет, Глезыр. Мы дойдем до конца. Через пару дней мы отправимся к пирамиде, нужно закончить с приготовлениями. А пока постараемся разгадать эту головоломку.

В этот момент, укрывшись в тени одного из строений, за ними молча наблюдала Элиара с ожерельем в руках. Ее сердце бешено стучало, а пальцы дрожали. Она услышала разговор про надпись на трезубце и теперь едва сдерживала рвущийся из груди страх.

Элиара вышла за пределы частокола, выбирая место, где можно уединиться подальше от взглядов команды. В густых зарослях, среди влажных листьев, она крепко сжала в руках жемчужное ожерелье и прошептала:

— Сиарлинн, ты слышишь меня?

Голос эльфийки эхом раздался у неё в голове, холодный и насмешливый:

— Как успехи, дитя?

Элиара опустила взгляд на землю и тяжело вздохнула:

— Я подвела тебя. Подсказка оказалась на трезубце мертвого царя акулоидов, да еще и написана на языке крысолюдов! Я не могла предугадать такое.

Эльфийка издала раздраженный звук, похожий на хриплое шипение:

— Ты нас серьёзно подводишь. Если бы я знала, что всё так обернётся, то утопила бы ваш корабль ещё на подходе к этому берегу. И не пришлось бы иметь дело с твоими неудачами.

Элиара от этих слов задрожала, чувствуя, как внутри нее нарастает страх:

— Что же мне теперь делать?

Сиарлинн словно усмехнулась, в голосе ее прозвучала насмешка:

— Что делать? Не дать им попасть в пирамиду. Любой ценой, дитя! Никто не должен пробудить то, что там находится. Это угрожает нашим замыслам и планам Аммониса. Если ты действительно хочешь стать одной из нас, то не должна допустить их успеха.

Элиара робко поинтересовалась, чувствуя, как её голос дрожит:

— А что насчёт силы, которую ты обещала мне? Когда я смогу ощутить её в полной мере?

Эльфийка ответила хитро, в её голосе прозвучало едва уловимое веселье:

— Будет тебе сила, да столько, что ты и не мечтала, лишь бы совладать с ней смогла. Но только в экстренной ситуации. Пока я не вижу ничего такого, с чем ты не могла бы справиться своими руками, дитя.

Чародейка крепче сжала ожерелье, пытаясь найти уверенность:

— Я клянусь, что больше не подведу. Я не позволю им проникнуть в пирамиду. Кроме того, подсказка выглядит как бессмыслица. Может быть, они так и не поймут, что она означает.

В этот момент Элиару посетило странное пульсирующее ощущение, исходящее от жемчужин в её руках. В её сознании вспыхнули воспоминания о том, как на кристаллическом острове она едва не растворилась в мощной магической энергии, в какой-то древней и безжалостной силе. Сейчас пульсация была похожей на ту, но более сдержанной, как слабое эхо, которое только начинало нарастать.

На миг чародейке показалось, что жемчужины в ожерелье слегка теплеют, как будто в них пробуждается нечто древнее. Это ощущение заставило её содрогнуться — Элиара не знала, что именно скрывается за таинственным союзом с подводными эльфами, но чувствовала, что её втягивают в нечто гораздо более зловещее, чем она себе представляла.

Она стиснула зубы и заставила себя сохранять спокойствие. Теперь пути назад не было. Она должна была любой ценой помешать Самсону и остальным разгадать тайну пирамиды.

Команда собралась в центральном здании, которое становилось всё более обжитым. Самсон стоял у стола, держа в руке мифриловый трезубец, и серьёзно смотрел на своих спутников. Торрик сидел в углу на бочке, потягивая из деревянного ковша своё фруктовое вино, которое уже успело слегка настояться. Он осторожно сделал глоток и скривился, всё ещё считая, что оно слишком кислое. Рядом с ним Глезыр нервно постукивал лапкой по полу, поглядывая на Элиару, которая сидела с плотно сжатыми губами и внимательно следила за разговором.

— Так вот, — начал Самсон, держа трезубец как некий символ власти, — Глезыр утверждает, что здесь написано: «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри». Это может стать ключом к загадке пирамиды.

Элиара резко перебила его:

— Крыса наверняка врёт, чтобы показаться умным, он, поди, и знать не знает, что там написано.

Глезыр вскочил на ноги, его усы задрожали от возмущения:

— Если я вру, то зачем мне отговаривать всех от похода прямо в пасть к двухголовому крысиному богу?! — Он пытался придать своему голосу значительность, но визгливые ноты делали его слова почти комичными. — Да вы сами не знаете, с чем играете!

— Кто тебя знает — ты вечно небылицы сочиняешь! — с вызовом заявила Элиара, пытаясь сохранять холодный тон, но голос её дрожал от раздражения.

Лаврентий задумчиво потёр подбородок, глядя в сторону трезубца, словно пытался разглядеть в нём скрытые тайны:

— «Каменный великан без входа и окна, никому не под силу проникнуть внутрь него. Но стоит лишь задуматься, и ты уже внутри»… Что же это может означать? В этом есть какой-то смысл, но пока непонятно какой.

Элиара тут же подалась вперёд, её глаза сверкнули:

— Смысла нет никакого, потому что он это сочинил! Просто старый трюк, чтобы завести нас в ловушку, как всегда.

— А вдруг есть? — Лаврентий поднял взгляд на чародейку. — Мы всё равно собирались проверить пирамиду, может, это как раз поможет нам понять, что там. Стоит на неё взглянуть, если не ради разгадки, то ради того, чтобы избежать опасности.

В этот момент Глезыр и Элиара неожиданно в один голос воскликнули:

— Нет!

Весь зал разразился смехом, Драгомир едва не выронил кружку.

— Да вы двое то готовы подраться, то говорите как один, — усмехнулся он. — Прямо как старые знакомые, это так смешно.

Самсон, раздражённый этой перебранкой, с грохотом положил трезубец на стол, глядя на всех собравшихся.

— Хватит пререкаться! — резко заявил он. — Мы решили проверить пирамиду, и на днях туда пойдём. Это не обсуждается. Если кому-то страшно, он может остаться здесь и ждать нашего возвращения. Но лично я хочу знать, что это за загадка и как она связана с этим островом.

Капитан оглядел своих спутников, и в его глазах горел вызов. Глезыр, всё ещё дрожа от напряжения, отпустил свой гневный взгляд в сторону, а Элиара сжала под столом кулаки, стараясь скрыть свой внутренний страх и лихорадочный гнев.

— Через день-другой мы выступаем, — продолжил Самсон, — пока леса временно стали безопасными после битвы с белоголовыми. Надеюсь, все понимают важность этого шага?

Торрик вновь скривился от вкуса вина и, сплюнув на землю, сказал:

— Ну, кто бы что ни думал, капитан, но я с вами. Хоть и не верю, что внутри мы найдём котов с сосульками вместо клыков, но лучше проверить самим, чем потом локти кусать.

Лаврентий кивнул, глядя на чародейку и крысолюда:

— Неважно, что нас ждёт внутри, вместе мы справимся. Так же, как справлялись раньше.

Элиара с трудом сдержала нарастающее в ней чувство паники. Она знала, что должна найти способ сорвать их планы. Но для этого ей следует быть хитрее и ловчее, чем когда-либо прежде.