Эхо древних богов

Глава 27. Возвращение чародейки

В помещении уже царил приятный аромат брожения — в бочке, заботливо поставленной Торриком, фрукты превращались в нечто, что вскоре могло поднять настроение уставшей команде. Торрик, отвлекаясь от своего ремесла, возился с незавершённой мебелью, пообещав, что скоро в их доме будут столы и лавки, как в лучших трактирах Эбонии. Но сегодня все обсуждали встречу с гоблинами, и Галвина детально рассказывала о странных гоблинах об их таинственном вожде с медным обручем. Драгомир задумчиво поглаживал подбородок, когда услышал её рассказ:

— Значит, это особая разновидность гоблинов… — пробормотал он. — Интересно, как они тут оказались, и сколько их ещё на острове. На материке я видел лесных, каменных и болотных гоблинов. Но эти — совсем другие.

Самсон нахмурился, задумавшись над услышанным:

— Если они действительно не агрессивны, может быть, мы сможем с ними договориться. Мирное соседство будет куда лучше постоянных конфликтов, особенно когда у нас и так забот хватает.

Глезыр гордо выпрямился и покрутил хвостом, чувствуя свою значимость:

— Ну, я же вам говорил, что подарок — это сильное оружие, ха! Я им одну… безделушку подарил, и вот, теперь признательны они мне будут какое-то время. Может, не навсегда, но уж точно на пару дней, ха-ха!

Гругг кивнул, соглашаясь:

— Ага, гоблины говорили, что эти акулоголовые перебили прошлую экспедицию. Видимо, кастелланцам не повезло столкнуться с зубатами раньше нас.

Капитан кивнул, явно ожидая подобного:

— Да, это неудивительно. Акулоиды не выглядят любителями договариваться. В любом случае, у нас куда больше проблем, чем разбираться с их варварскими повадками.

Разговор прервался, когда в помещение ворвался матрос с испуганным лицом:

— Там эта ведьма вернулась… Элиара!

Все подскочили и поспешили к выходу, чтобы встретить чародейку. Когда они вышли, перед ними предстала измученная Элиара, едва стоя на ногах. Её одежда была изодрана и покрыта пылью, а к волосам прилипли сухие листья и ветки. Она выглядела, как человек, который несколько дней блуждал без сна и пищи. Галвина первой бросилась к ней и крепко обняла, прижав к себе, словно не желая отпускать:

— Ты что же, совсем с ума сошла, Элиара? Где ты была?

Самсон встал перед чародейкой с суровым выражением, его руки были скрещены на груди:

— Где ты пропадала? Думаешь, мы зря на тебя время теряли? Мы думали, что ты пропала навсегда.

Элиара едва улыбнулась, хотя в глазах её было заметно смятение:

— Простите меня, капитан. Я… я решила пойти искать ответы сама. Пыталась разгадать древние тайны этого острова, но так ничего и не нашла. В итоге просто блуждала по лесам и потерялась. Я устала, голодна… и… — её голос затих, и она на мгновение пошатнулась.

Гругг со своей привычной прямотой похлопал её по плечу и сказал:

— Ничего, я тебя накормлю, есть еще остатки от обеда. Пара кусков копчёной рыбы, хлеб да суп из кореньев — и ты снова в строю будешь.

Элиара подняла взгляд на своих спутников и лукаво, хотя и устало, улыбнулась:

— Как же я рада вас видеть… всех вас.

Но за этой улыбкой скрывалось нечто другое — такое, что заметил только Лаврентий, наблюдавший за ней с лёгким прищуром. Он чувствовал, что в Элиаре что-то изменилось, её глаза блестели особым огнём, озарились каким-то новым, почти болезненным увлечением. Но пока он решил оставить свои подозрения при себе, предоставив чародейке возможность отдышаться и оправиться.

Самсон вздохнул: её возвращение принесло им больше спокойствия, пусть даже на вопросы о её пропаже ответов оказалось не так много, как хотелось. Зато теперь они все снова были в одной лодке — и не только в прямом смысле.

Наевшись и отоспавшись, Элиара привела себя в порядок — волосы были собраны, одежда вновь была чистой, и в целом девушка выглядела гораздо бодрее, чем в момент возвращения. Но вот настроение оставалось далеко не лучшим, и вскоре в её палатку вошел Лаврентий, как всегда, с серьёзным и озабоченным выражением лица.

— Я рад, что ты вернулась, Элиара. По-настоящему рад, — начал он, явно стараясь говорить мягко, почти дружески.

— И я тоже рада видеть тебя живым, — ответила она, хоть в её голосе прозвучала лёгкая насмешка, будто она заранее ожидала какого-то нравоучения.

Лаврентий сделал шаг вперёд, доставая из-под рясы знакомую ей книгу с тёмной обложкой:

— Пока тебя не было, я нашел вот это в твоих вещах и решил заглянуть внутрь. — Он осмотрел книгу, будто она могла дать ему ответы, и добавил: — Мне не хотелось лезть в твою личную жизнь, но я посчитал, что это важно для безопасности всех нас.

Элиара, сжав губы, резко выхватила у него книгу, её глаза сверкнули яростью:

— Это очень некрасиво, Лаврентий, — копаться в вещах дамы. Где же твоя вежливость? Или здесь, в Самсонии, уже не осталось никаких правил приличия?

Лаврентий тяжело вздохнул и присел на один из сундуков в её палатке, как будто собирался вести долгий разговор:

— Мы не при дворе короля Агорана, Элиара, — устало ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Я почитал эту книгу. Я ожидал большего, чем просто рассказы о древних морских божествах и их интригах. Это ересь, конечно, но не больше. Ничего такого, что стоило бы твоей жизни. И всё же ты убежала искать нечто из того, что в ней прочитала, верно? Что именно?

Она резко тряхнула головой, будто отгоняя его вопросы, пригладила волосы и холодно усмехнулась:

— Это твоё мнение, Лаврентий. Мнение, навязанное церковью. Мир гораздо сложнее, чем твои святые книги могут представить. Но, конечно, ты не поверишь в это — ведь для тебя всё — либо добро, либо зло.

Клирик прищурился, на его лице появилось выражение разочарования:

— Я это уже столько раз слышал… Демагогия, пустые слова. Правда в том, что ты явно что-то искала. Я прошу тебя, признайся. Мы могли бы вместе разобраться в этом. А вдруг это может спасти нас всех или открыть нам важные знания?

Элиара засмеялась, её смех был острым, словно кинжал, вонзающийся в напряжённую тишину палатки:

— Ты сам напридумывал себе что-то в своей голове, Лаврентий, а теперь обвиняешь меня в том, чего я не делала. Благодарю, что ты когда-то помог мне в трактире, прикинувшись инквизитором и спасая от пьяных матросов. Но не надо снова пытаться играть эту роль здесь. Ты выглядишь нелепо. Я просто хотела найти что-нибудь интересное на острове, потому что мы застряли в лагере из-за ремонта и ожидания. Я не могла терпеть бездействия, вот и всё. А что касается твоих догадок… — Она наклонилась чуть ближе, её голос стал едва слышным шёпотом. — Ты ошибаешься.

Её слова повисли в воздухе, а сама она резко повернулась на каблуках и вышла из палатки, оставив Лаврентия наедине с его мыслями. Он остался сидеть, глядя на дверной полог, который всё ещё слегка покачивался после её ухода. Клирик закрыл глаза, пытаясь успокоить мысли, но тревога не покидала его. Он ощущал, что за её словами скрывается больше, чем она признала.

Элиара опустилась у костра, стараясь скрыть свою тревогу за маской спокойствия. Напротив неё сидели Торрик и Глезыр, отдыхая после долгого дня. Темный гном рассказывал, как он хочет построить из местного камня плавильню, чтобы переплавить захваченную бронзу акуломордых и отлить из неё бомбарду.

— Бронза, конечно, не лучший материал, — говорил он, раскуривая свою трубку, — но в таких условиях сойдёт. А ядра у нас есть, и порох возьмем с корабля. Устроим этим рыбомордым весёлую жизнь!

Глезыр хихикнул, подыгрывая гному:

— Это точно, бородатый! Они упрыгают в ужасе, как вши с блохастого пса, когда увидят, как летит ядро! — Он показал, как будто прицеливается из пушки, и изобразил звуки взрыва, вызывая у гнома довольную улыбку.

Но вот Торрик вдруг пристально посмотрел на Элиару, его глаза блеснули хитрым огоньком.

— А что это тебя понесло в лес, чародейка? — спросил он, убирая трубку и скрещивая руки на груди. — Я бы понял, если бы пошла Галвина. Она — прирожденный воин, но ты? Неужели не могла усидеть в лагере?

Элиара сдержанно улыбнулась, стараясь придать себе беззаботный вид. Она чуть удобнее взялась за посох, словно так чувствовала себя увереннее.

— Просто мне было скучно ждать, когда вы, наконец, решите двинуться к тайнам этого острова. — Она пожала плечами, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. — И я решила действовать сама. Но немного не рассчитала силы, вот и всё.

Гном, казалось, на мгновение поверил ей, но потом его глаза снова блеснули:

— И что же ты видела? — спросил он, подымая бровь. — Может, нашла что-то важное или интересное? Лес, пляжи… и, конечно, те большие насекомые, да? — Он изобразил на лице наигранную невинность, но при этом его взгляд изучал её реакцию.

Элиара изобразила усмешку, но внутри напряглась:

— Ничего особенного, Торрик. Конечно, я так и не решилась одна лезть к той пирамиде. Это было бы сумасшествием, не так ли?

Торрик хмыкнул, его губы изогнулись в недоверчивой улыбке, но спорить он не стал. Глезыр же в этот момент деловито точил кинжал, ловко прокатывая лезвие по камню, когда Элиара перевела взгляд на него:

— Глезыр, — начала она с чуть натянутой улыбкой, — не вернёшь ли ты мне жемчужное ожерелье, что нашёл? Оно ведь было моё, я оставила его где-то случайно, и… — Она сделала паузу, стараясь придать своему голосу убедительность. — Понимаешь, это действительно важно для меня.

Крысолюд замер, перестав точить кинжал, и медленно прищурился, глядя на неё с подозрением:

— Какое ещё ожерелье, чародейка? — протянул он, поднимая брови. — Я нашёл его у озера. И твоего следа там точно не было.

Элиара мгновенно изменила тактику, на её лице появилась грусть:

— Да, оно было моим, — сказала она, придумывая на ходу. — Я потеряла его давно, наверное, какая-то птица унесла. Это так здорово, что ты его нашёл, Глезыр. Ты ведь добрый крысолюд, верни его мне?

Глезыр фыркнул, его уши дёрнулись в сторону, словно он уловил что-то подозрительное в её голосе:

— Даже если бы это было правдой, я уже отдал его. Вчера. Лесным гоблинам, которые сидели на деревьях и тыкали в нас своими копьями. — Он усмехнулся, наслаждаясь выражением ужаса, промелькнувшим на лице Элиары. — Они вроде были очень рады подарку.

Чародейка вскочила, её глаза пылали негодованием:

— Как ты мог?! — крикнула она, забыв о сдержанности. — Раздавать ценные вещи каким-то грязным гоблинам! Грязная крыса!

— Глупая обезьяна! — огрызнулся Глезыр, поднимаясь на лапы и прижимая уши к голове. — Я-то думал, тебе всё равно, что валяется на земле. Теперь мы знаем, что нет! — Он кивнул головой в сторону лагеря. — Моя шкура точно чище твоих амбиций!

Элиара злобно вздохнула, бросив на него последний яростный взгляд, и молча ушла в сторону своей палатки. Торрик засмеялся, похлопывая Глезыра по плечу, его хриплый смех разносился по лагерю:

— Ты точно знаешь, как вывести её из себя, хвостатый.

Самсон сидел в своей палатке, облокотившись на грубо сколоченный стол, и при свете тусклой лампы делал записи в судовом журнале. Его кабинет в центральном здании всё ещё был не готов, и пока ему приходилось довольствоваться временными условиями. Листы журнала слегка шуршали под его рукой, когда он выводил строки о завершённой постройке и текущем состоянии лагеря.

В этот момент в палатку вошёл Драгомир, шаги его заглушил шум дождя, барабанящего по парусиновому потолку. Боцман вытер ладони о грубую ткань своих брюк и кивнул капитану:

— Мачту почти добили, Самсон. Думаю, к завтрашнему дню будет готова. Но она всё равно будет слабее прежней, для дальнейшего плавания может не хватить.

Самсон на мгновение отложил перо, опустив взгляд на слова, которые только что вывел. Потом поднял взгляд на Драгомира и устало потер виски.

— Иногда у меня такое чувство, что тут назревает что-то зловещее, понимаешь? — Он сделал короткую паузу, глядя в глаза боцману, как будто пытался найти в них подтверждение своим страхам. — И хочется просто поднять паруса, погрузить всех на корабль и вернуться домой. Но это будет то же, что признать своё бессилие. Признать, что мы испугались… — Он вздохнул, глядя куда-то в темноту палатки. — А если мы уйдём, то без Тихого Ужаса сюда могут приплыть экспедиции из Атоллии. Пираты, наёмники. Они сделают из Самсонии очередную пиратскую гавань. А я хочу, чтобы это место стало чем-то большим.

Драгомир ухмыльнулся, отпил глоток из своей старой фляги и ответил с лёгким сарказмом:

— Да ладно тебе, капитан. Рано или поздно пираты здесь всё равно появятся. Такие места всегда притягивают авантюристов. И неважно, будет тут наш лорд-капитан или нет.

Самсон нахмурился и уставился на страницы журнала, будто там могли найтись ответы на все вопросы. Потом задумчиво спросил:

— А помнишь того безумного старика, которого мы подобрали на том маленьком острове? Как он всё бормотал про зелёное небо и «голоса из пустоты»? А потом просто взял и умер на борту… Жуткий был случай.

Драгомир кивнул, лицо его стало серьёзным. Он на мгновение замер, будто вспоминая детали той встречи:

— Помню, капитан. Мы тогда с трудом смогли его уложить в койку, он кричал, что видит море, которое становится небом, и что оно зовёт его. Никто не понял, что это значило.

— Ну так вот… — продолжил Самсон, переводя взгляд на окно палатки, за которым всё так же моросил дождь. — У меня такое же ощущение, как тогда, после той встречи. Словно невидимые глаза смотрят на нас, ожидают чего-то. Хотя внешне вроде бы ничего не происходит.

Боцман поджал губы и снова глотнул из фляги:

— А что мы будем делать, капитан? Каков план? Стоим здесь, пока нас не сметут, или двигаемся дальше?

Самсон снова взял перо и сделал несколько коротких, но уверенных штрихов в журнале, словно пытаясь унять внутреннюю тревогу:

— План прост. Мы должны вернуться домой, но не раньше, чем узнаем, что это за серая пирамида. Даже если мы не сможем попасть внутрь или разгадать её тайны, то хотя бы поймём, с чем имеем дело. А когда мы вернёмся сюда снова, будем лучше подготовлены. И я обещал Доротее вернуться. Не хочу её обманывать.

Драгомир кивнул, его лицо вновь стало решительным.

— Понял, капитан. Будем придерживаться плана. — Он хлопнул Самсона по плечу, словно заверяя его в поддержке, и с хрустом распрямил спину. — Мы ещё покажем этим акуломордым, что нас так просто не согнать!

Капитан посмотрел вслед уходящему боцману, а потом бросил взгляд на карты, разложенные перед ним. Их новое приключение только начиналось, и под покровом дождя Самсон чувствовал, что тени прошлого вновь накрывают их. Но он знал, что они обязаны идти вперёд, несмотря на страхи и сомнения.