Эхо древних богов

Глава 30. Война на краю географии

Гоблины с натянутыми луками и матросы с заряженными аркебузами заняли позиции вокруг укреплений белоголовых. Их прятали густые заросли и высокие травы, а ночной туман, оставшийся после прошедшего ливня, укрывал их передвижения. Шепот, звон стрел и щелчки взводимых аркебуз сливались с шорохом листьев, и в эту тишину врывался только ровный шум волн вдалеке.

Галвина осторожно выбралась вперед, поближе к баррикадам, стараясь не шуметь, а потом внезапно громко засмеялась, выплевывая язвительные фразы. Ее голос эхом отразился от каменных стен, и акулоиды вздрогнули, обратив на нее внимание. Белоголовые выхватили свои трезубцы и мечи, и, издав злобное рычание, кинулись на нее, надеясь мгновенно прикончить дерзкую девчонку.

Но Галвина была быстрой. Она развернулась и побежала назад, искусно уворачиваясь от первых бросков копий. Гоблины и матросы, затаившиеся в зарослях, воспользовались моментом и выпустили первые залпы. В лагере белоголовых раздался тревожный рёв рога, и воины начали выходить из своих палаток, растерянные и неподготовленные, чтобы тут же оказаться под ливнем стрел и свинца.

Но противник был силён и дисциплинирован. Белоголовые быстро организовались, став в шеренгу, подняли бронзовые щиты над головой и выставили вперёд острые, как клыки, трезубцы. Они выстроились так, чтобы прикрывать друг друга от стрел и пуль, двигаясь вперед с неумолимой силой.

Впереди их строя стоял исполинский акулоид в красивой кирасе с мифриловым трезубцем в руках. Его броня переливалась в свете факелов, а глаза блестели яростью. Он издавал низкий звук, будто приказывал своим воинам атаковать без страха и сомнений. Бок-Роб заметил этого исполина и встал перед своим племенем, выкрикивая боевой клич на языке своих предков, указывая копьем прямо на вождя белоголовых. Это был знак для всех его гоблинов: вот этот враг — их главная цель.

Гоблины с копьями и луками бросились вперёд, крича, а матросы с саблями атаковали с флангов. Началась жестокая битва: она завязалась на узкой тропинке и захлестнула ближайшие заросли. Стрелы свистели, пули разрывали воздух, трезубцы и сабли встречались с глухим звоном, а крики и стоны раненых смешивались с глухим топотом ног.

Царь белоголовых оказался не просто воином, а воплощённой мощью. Он орудовал своим мифриловым трезубцем так, что щиты гоблинов разлетались, а их тела летели в стороны, как куклы. Гоблины падали перед ним один за другим, их удары не могли пробить его кирасу, зато он с лёгкостью скашивал их, будто траву.

Галвина, видя, что их ряды начинают слабеть, рванулась вперёд, подняв руки и накапливая энергию молнии. Сила собралась в её ладонях, и она бросила её во вражеского вождя. Яркая вспышка озарила поле битвы, на кирасу царя с грохотом обрушилась молния, заставив воздух вокруг них задрожать. Но мифриловая броня поглотила разряд, только свет на мгновение пробежал по пластинам, а сам акулоид остался невредим.

Царь лишь громко зарычал и ударил Галвину трезубцем, выбив её из равновесия. Она рухнула на землю, тяжело дыша, в глазах заплясали искры, но она успела увернуться от смертельного удара. Вождь белоголовых склонился над ней, готовясь нанести финальный удар, но вдруг остановился, услышав приглушённый щелчок.

— Эй, зубастый, давай разберёмся по-честному! — раздался голос Драгомира.

Он вышел вперёд, держа в одной руке саблю, а в другой — пистоль, направленный прямо на голову вражеского вождя.

Царь обернулся, хищно оскалившись, его глаза сверкали от ярости. Он сделал шаг навстречу боцману, его трезубец угрожающе блестел в свете горящих факелов. Драгомир не отступал, держа пистоль наготове.

— Ну, давай, посмотрим, кто кого! — выдохнул он, чуть прищурив глаза, готовясь к смертельной схватке.

Вокруг них продолжалась битва: гоблины отчаянно сражались с оставшимися акулоидами. Матросы пытались удержать линию, стрелы и копья летали в воздухе. Самсон, увидев, что Галвина ранена, бросился к ней, отгоняя саблей вражеских воинов, которые пытались её добить.

Воздух был пропитан запахом крови и горящей древесины, и ночь озарялась всполохами огня и молний, оставляя ощущение, что сам мир затрещал от ярости столкнувшихся армий.

А в центре этого хаоса, словно два древних чудовища, сошлись лицом к лицу Драгомир и царь белоголовых, готовые решать исход битвы своей дуэлью.

Гругг, напрягая каждую мышцу, сражался против нескольких акулоидов, орудуя своим молотом с яростью бурной волны. Его удары разлетались, как удары грома, каждое столкновение металла с плотью отзывалось глухим гулом. Торрик срезал врагов с такой быстротой и силой, что его секира мерцала в ночном воздухе, оставляя за собой кровавую дугу. Лаврентий, стоя в центре их обороны, призывал Святую Матерь к помощи и защите, и свет его молитв освещал поле боя, придавая союзникам силы. Самсон руководил матросами, громко отдавая команды, а Глезыр, как тень, мелькал среди акулоидов, его рапира находила щели между бронзовыми пластинами противников, смертельными уколами рассекая их строй.

И лишь Элиара держалась в тени, ограничившись защитными заклинаниями, которые окутывали её лёгким мерцанием. Она следила за битвой, взгляд её метался по полю, пока она не заметила, что вождь гоблинов Бок-Роб был сбит с ног и теперь лежал в грязи, отчаянно пытаясь подняться. Сердце Элиары билось всё быстрее — это был её шанс! Она рванулась к вождю, подскочила к нему и быстрым движением сорвала жемчужное ожерелье с его шеи. Бок-Роб испуганно посмотрел на неё, не понимая, что происходит, но ничего не успел сказать — в этот момент на неё с поднятым секачом кинулся акулоид.

Элиара в панике выставила руку и произнесла заклинание. Из её ладони вырвался ледяной луч, поразивший акулоида в грудь. Его тело мгновенно покрылось ледяной коркой, и он застыл в неловкой позе, словно странная статуя. Элиара, едва переводя дыхание, сжала ожерелье в кулаке и поспешила скрыться в зарослях, радуясь, что смогла заполучить то, что ей нужно, без лишних вопросов от спутников.

Тем временем на поле боя, в самом центре хаоса, происходила дуэль между Драгомиром и царём белоголовых. Царь атаковал с яростью морского шторма, его мифриловый трезубец молниеносно скользил в воздухе, вонзаясь в землю и разрывая щиты матросов, которые пытались прийти на помощь боцману. Драгомир парировал удары своей саблей, шаг за шагом отходя назад, чувствуя всю мощь противника. Царь с лёгкостью управлялся с трезубцем, орудуя им с такой скоростью и силой, что каждый его выпад звучал, как удар грома.

Но Драгомир не был новичком в схватках — он знал, что нужно ждать момента. Он сделал вид, что спотыкается, и отпрыгнул вбок, провоцируя царя на резкий удар трезубцем. Белоголовый, уверенный в своей победе, бросился вперёд, целя прямо в грудь боцмана. Но Драгомир, словно танцор, ушёл в сторону, ловко избежав удара, и выпустил пулю из своего пистоля, направив её прямо в лицо акулоида.

Пуля пробила щеку царя, и тот на мгновение потерял равновесие, пошатнувшись. Драгомир не дал ему опомниться: он рванулся вперёд, сабля его сверкнула в свете факелов и с силой вонзилась в горло белоголового. Акулоид издал хриплый рёв, его трезубец вывалился из рук, а массивное тело рухнуло на землю с глухим стуком.

Мгновение длилось целую вечность, и вот царь белоголовых пал, его кровь смешалась с песком и морской солью. Лес вокруг внезапно затих, словно природа затаила дыхание перед исходом битвы. Гоблины и матросы остановились, увидев падение их грозного врага, и это стало сигналом для врагов.

Оставшиеся белоголовые, увидев гибель своего вождя, преисполнились страхом и дрогнули. Их боевой дух был сломлен, и они, бросая оружие, устремились в бегство, исчезая в глубине леса и тёмных прибрежных зарослях. Гоблины бросились за ними, но Самсон, тяжело дыша, поднял руку, приказав прекратить преследование.

Поле боя застыло в странном спокойствии. Повсюду валялись тела акулоидов и гоблинов, слышались только тяжёлый сбивчивый хрип раненых и потрескивание горящих факелов. Самсон вытер пот с лица и с облегчением вздохнул, оглядев поле боя. Торрик выпустил из рук свою секиру и сказал:

— Ну что, капитан, победа? Вроде бы, акулоиды теперь поумнее будут.

Самсон кивнул, но взгляд его наполнился тревогой, когда он встретился с глазами Элиары, которая вновь появилась из лесных теней. В её глазах блеснул огонёк, которого капитан прежде не замечал.

Самсон оглядывал поле боя, где перемешались тела акулоидов и гоблинов. Грязь и кровь пропитали землю. Он провёл рукой по лицу, уставший, но довольный, и сказал:

— Мы должны похоронить наших павших с честью. Они заслужили это.

Лаврентий, склонившись над Груггом, произносил молитвы и накладывал свои целительные заклинания. Огр, тяжело дыша, с трудом удерживал улыбку:

— Спасибо, Лаврентий… Ты хорош. Но в следующий раз… будь рядом, когда бьюсь, а не после.

Лаврентий не сдержал улыбки:

— Я постараюсь.

В это время вождю гоблинов помогли подняться. Он прихрамывал, но на лице его была искренняя радость:

— Зубат побежден! Большой победа! Розовый гоблин и зеленый гоблин победа!

Глезыр, всё ещё в пылу битвы, скривился и проворчал:

— Победа победой, но жаль, выпить нечего. Такой момент, а вино осталось в лагере! Какой кошмар.

Торрик, выпуская струйку дыма из трубки, спокойно заметил:

— Ничего, крыса, зато у нас будет что праздновать в лагере. Мы захватили всё это добро, и теперь у нас целая трофейная гора.

Он осматривал тела поверженных врагов, с интересом изучая их оружие и доспехи. Взгляд его задержался на трезубце в руках павшего царя белоголовых.

— Да это же чистый мифрил! — воскликнул гном с неподдельным восторгом, вытягивая трезубец. — Дикие рыбы, а у них такие ценности. Это сокровище нужно обязательно забрать с собой! Может, даже отольём из него что-нибудь полезное.

Драгомир тем временем помогал Галвине подняться, она опиралась на его руку, едва держась на ногах. Лицо её было бледным от усталости, но в глазах горел огонёк.

— Ну вот, теперь в команде ещё один герой, — сказала она слабо, но с тёплой улыбкой. — Ты победил такое чудовище, боцман.

Драгомир усмехнулся, но в его улыбке был оттенок усталости:

— Рисковал, Галвина. Очень сильно рисковал. Повезло мне. А вот тебе не повезло, что молния не сработала.

Чуть в стороне Элиара, прижав ожерелье к груди, шептала про себя, когда вдруг услышала в голове знакомый голос Сиарлинн:

— Дитя, ты плохо стараешься!

Элиара вздрогнула и, заикаясь, ответила мысленно:

— Простите, госпожа, но я только что получила ожерелье… Всё это время я пыталась.

— Какие новости? — спросила Сиарлинн холодным, требовательным тоном.

— Команда одолела вожака акулоидов, — ответила Элиара, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Голос морской эльфийки в её голове помрачнел:

— Это очень плохо. Если они найдут подсказку о Нексусе, это приведёт их туда. Ты должна сделать всё, чтобы этого не произошло.

— Я сделаю всё, что в моих силах, госпожа, — пообещала Элиара, с трудом сдерживая дрожь.

Но её тихое шептание привлекло внимание Глезыра. Крысолюд подозрительно прищурился, направив на неё острый взгляд:

— С кем это ты шепчешься, ведьма? Опять что-то затеваешь?

Элиара, быстро оправившись, ответила с раздражением:

— Молюсь древним богам, крыса! А что, нельзя? Или ты думал, что молиться можно только за крысиное счастье?

Глезыр фыркнул, но промолчал, а Торрик, который как раз подошёл к телу царя акулоидов, поднял трезубец и с восхищением сказал:

— Посмотрите только, какая находка. Мифрил — это вам не шутки! Мы обязательно сделаем из него нечто полезное. Это настоящее сокровище, а не просто бронзовый хлам!

Элиара напряжённо следила за этим разговором, её мысли метались от злости к страху. Она знала, что теперь будет ещё труднее исполнить приказ Сиарлинн, но пообещала себе, что справится, во что бы то ни стало. Ведь теперь у неё было её ожерелье, через которое она могла держать связь с древней силой.

А над полем боя, залитым светом восходящего солнца, витал смешанный запах победы и тревоги, словно сама природа понимала, что война была далеко не окончена.

Похоронив павших с почестями и разорив лагерь акулоидов, поредевшая армия отправилась в обратный путь под ярким палящим солнцем. Жара была невыносимой, пот струился по лицам, а гоблины, довольные, несмотря на усталость, кричали о великой победе:

— Великая победа! Розовый гоблин и зеленый гоблин победили! Мы теперь жить мирно!

Самсон шел во главе отряда, обсуждая с Драгомиром прошедший бой:

— Отличная работа, боцман. Ты поразил царя белоголовых в честном бою, и теперь они нас точно запомнят.

Драгомир благодарно кивнул, но добавил с сомнением:

— А ты думаешь, они теперь точно от нас отстанут? Это как если на материке убить предводителя пиратов — всегда появляется новый, ещё хуже старого. Может, и тут так же?

Капитан размышлял, глядя вдаль, на волнующуюся зелень джунглей.

— Возможно, это даст нам немного времени. Если у них что-то вроде федерации племён, то смерть вождя может вселить в них страх и вызвать внутренние раздоры. Но надолго ли этого хватит, неизвестно.

Лаврентий, тяжело опираясь на посох, вмешался в разговор:

— Я согласен с боцманом, капитан. Рано или поздно у акулоголовых появится новый лидер, готовый отомстить за поражение и объединить племена. И может, их ненависть к нам станет ещё сильнее.

Галвина, которая шла рядом и поправляла на себе кольчугу, задумчиво добавила:

— Страх, конечно, никуда не денется. Они явно не ожидали столкнуться с таким боем — пороховым оружием, стратегией, и да, магией. Но страх — плохой союзник, он может стать и стимулом для новых атак.

Элиара, шедшая позади, фыркнула, нервно перебирая пальцами ожерелье, спрятанное под накидкой, и добавила:

— И с магией, конечно! Они тоже почувствовали силу.

Она нервничала, пряча волнение за раздражённым тоном. Элиара ощущала, как её мысли сжимаются в тугой комок. Она внимательно следила за процессом обыска тела царя белоголовых, но так и не нашла ничего, что могло бы быть похоже на подсказку о Нексусе.

«Может быть, Сиарлинн ошиблась? — думала она, прокручивая в голове все события. — Или акулоиды давно потеряли эту подсказку? А может, они осознали её важность и спрятали где-то в тайном месте, куда никто не доберётся?»

Она стиснула зубы, чувствуя, как её терпение истощается. «Но если они что-то знают и прячут это… Я должна узнать. Я обязана сделать это для Сиарлинн и для самой себя. Я должна доказать, что могу справиться»

Торрик шёл, не отводя глаз от мифрилового трезубца, который всё вертел в руках, как драгоценную игрушку. Он то прятал его, то снова доставал, любуясь холодным блеском металла:

— Вот что я тебе скажу, кэп. Этот трезубец — не просто оружие. Мифрил сам по себе на вес золота, но обработка… Удивительно, как такие дикари смогли изготовить что-то подобное. Будто у них были знания… древние, забытые знания. Может, даже те, что и нам помогут разгадать тайны этого острова.

Самсон бросил взгляд на трезубец, прищурившись:

— Интересная мысль, Торрик. Да только вот, кто нам ответит на эти вопросы? Белоголовые уже не ответят… А значит, придётся искать ответы самим.

Слова капитана лишь добавили Элиаре напряжения. Она понимала, что поиски продолжатся, что всё ближе и ближе момент, когда они захотят пойти к той самой пирамиде. А там — неизвестность, возможные открытия, которые могли бы навеки изменить весь мир… или уничтожить его.

Они шли дальше, оставляя позади разрушенные укрепления белоголовых, но осознание того, что пока они лишь прикоснулись к вершине тайн этого места, давило на всех участников экспедиции.