Адъютор. Его величество

Глава 23

Глава двадцать третья

Трехэтажный особняк сар Дигхтелей формой походил на подкову. Небесталанному зодчему удалось органично вписать в него множество архитектурных изысков, и он выглядел едва ли не красивейшим зданием Гладстуара. Один только портик с изукрашенным барельефами фронтоном чего стоил. Хозяйские покои находились в правом крыле второго этажа, комнаты, которые занимали мы с Аннетой — в противоположном.

— Стоп! — остановил я Антуана, готового метнуться на спасение жены. — Желаешь порадовать их своей легкой смертью? Сначала в твой кабинет.

В нем, помимо других украшенией, хватало сабель и пистолетов. Когда-то они являлись для меня неисчерпаемой темой для шуток, но сейчас этому обстоятельству я был искренне рад.

— А я куда хочу⁈

— Замри!

Легкие, едва слышные шаги приближались все ближе, и вскоре на террасе появилось два силуэта. Они застыли на какое-то время, прислушиваясь, затем исчезли.

— Как ты думаешь, они совсем ушли? — некоторое время спустя шепотом спросил Антуан. — Или затаились где-нибудь поблизости?

— Понятия не имею, — я радовался своей благоразумности, вовремя задув свечи: свет от них непременно привлек бы внимание.

— Может, стоит поднять тревогу?

— Как ты думаешь, кто прибежит первым, и чем мы их встретим?

Мысленно я проклинал нас обоих. Антуана за то, что не пожелал, чтобы Стаккер прибыл в дом еще днем. И не меньше себя, поскольку мог его убедить, но не стал.

— Здесь кто-то был, — первое, что я услышал от сар Дигхтеля, когда мы оказались в его кабинете. — Держи. Как знал, хранил на всякий случай парочку заряженными. — Антуан протягивал мне пистолет.

В моей спальне они были тоже. Я обучил Аннету пользоваться ими еще в Клаундстоне, и не сомневался: если кто-нибудь начнет ломиться в дверь, она, не задумываясь, начнет стрелять. Но, зная отношение Антуана к Лауре, меня удивляло его относительное спокойствие. Пока он не сказал:

— Дожился, что в собственном доме приходится на ночь запирать двери в спальне! Надеюсь, Лаура спит и даже ничего не подозревает. Ну что, расходимся?

— Тебя проводить? — выбранная мною сабля была хороша тем, что клинок у нее средней длины, а из массивной, практически полностью закрывающей кисть гарды, торчали устрашающего вида шипы. То, что и нужно, если придется ударить кого-то эфесом.

— Сам справлюсь, — в отличие от меня, Антуан держал пистолет в правой руке, больше полагаясь на него. — Их не должно быть много, я здесь хозяин, и знаю, как добраться незаметно.

— Как пожелаешь. И осторожней!

— Постараюсь! — хорошо было заметно, с оружием он почувствовал себя намного уверенней.

Я ободряюще хлопнул его по плечу, мгновенье подумал, и скинул обувь: она не позволит красться бесшумно, к тому же скользит. Мраморные плиты холодили босые ступни, но двигаться я начал куда уверенней. Казалось, нам все почудилось, и дом просто спит, настолько в нем было тихо. Пока не увидел вытекшую из-под портьеры кровь. Сдвинул ее в сторону, обнаружил чье-то тело, и наваждение развеялось.

В отведенные нам комнаты вел длинный коридор, и на всем его протяжении горели всего две свечи. По его левой стороне окна сменялись одно другим, но луна, так ярко светившая незадолго до этого, как назло, спряталась.

Я осторожно крался по коридору, стараясь держаться подальше от окон, почти прижимаясь к стене напротив, всякий раз замирая возле очередных дверей. А еще изо всех сил гнал от себя мысли, что в нашей спальне уже побывали, Аннета мертва, и теперь им только и остается, что дождаться меня. Нервы были напряжены до такой степени, что, когда за спиной раздался едва слышный шорох, я даже не раздумывал. Припав на одно колено, и одновременно разворачиваясь, сделал попытку нанести режущий удар на высоте чуть выше коленей кто бы там не оказался — враг, мужчина, женщина, или даже Аннета.

Рана окажется не смертельной, но такое действие давало мне шанс не получить укол или выстрел в упор, с расстояния шага. Удар получился никудышным, но левая рука уже взметнулась с пистолетом, и в помещении он грохнул так, что мгновенно заложило уши, а без того плохая видимость стала еще хуже от дыма.

«Молодец, Даниэль!», — мысленно похвалил я себя, потому что тот, кто завалился на пол, не мог быть случайным человеком. Иначе, зачем ему темная одежда, накинутый капюшон и маска?

Вскочив на ноги, я ткнул саблей в штору туда, где создавалось впечатление — за ней кто-то прячется. Отчаянно хотелось добежать до дверей, но удерживало то, что убийца здесь наверняка не единственный, и любое поспешное действие закончится трагически. В уши после выстрела как будто забили ватные пробки, и все-таки второго я не увидел, а услышал. Прикрытый шторой, он прятался в оконном проеме, и, готовясь к атаке, неудачно сдвинул ногой кем-то забытый веер, и тот завалился на пол. Никогда прежде мне и в голову бы не пришло, что могу с места так далеко прыгнуть. Чтобы ещё в полете отбить в сторону направленный в меня пистолет, а затем от души приложиться гардой в его физиономию. Грохнуло, пуля, пробив оконное стекло, улетела куда-то прочь, и вслед за этим лезвие сабли глубоко вонзилось ему в шею чуть ниже челюсти. Несколько шагов, и я прижимался спиной к желанной двери.

— Аннета! — я был готов к тому, что она распахнется, и мне снова придется защищаться. — Аннета!

Из глубины дома донесся какой-то шум. Возможно, кто-то сюда торопился, и тогда ко мне пришла мысль распахнуть окно, чтобы не оказаться в ловушке. Второй этаж, но внизу цветники и, если спрыгнуть удачно, велик шанс обойтись без повреждений. Щелкнул, наконец, замок, и в образовавшейся щели показалось лицо Аннеты.

— Даниэль, на тебе кровь! — ахнула она. — Тебя ранили⁈

Аннета выглядела бледной, но в руке она держала пистолет, а в голосе не чувствовалось ни малейших признаков паники.

— Нет-нет! — поспешно заверил я. — Она чужая.

Помимо замка был и массивный засов, а сама дверь выглядела надежной. Массивная, окованная металлическим полосами с многочисленными заклепками. Один ее вид должен отпугивать. Нелишняя предосторожность, когда столицу время от времени охватывают массовые волнения со всеми сопутствующим им событиями: грабежами, пожарами и беспорядками. Следующие, возможно, случатся уже скоро, сразу после кончины короля.

— Аннета, как ты? Тебя разбудили выстрелы?

Чтобы не терять времени, я занимался тем, что заряжал пистолеты, и на один из них у меня была особенная надежда. Так называемый тромбон, он вмещал в себя треть стакана картечи, обладал широким раструбом на конце ствола, и охотно использовался абордажными командами при захвате вражеских кораблей. Пистолет достался мне на борту «Гордости короны», когда выбрал его среди прочих, чтобы возместить потерянный Александром.

— Нет. Я ждала тебя, когда случайно посмотрела в окно, и увидела, как через задние ворота входят какие-то люди. Поначалу подумала Стаккер, но слишком подозрительно они себя вели. Я сразу же двери и заперла, как ты наказывал.

Пенять за то, что она не сделала этого раньше, я не стал.

— Сколько их было?

— Не меньше десятка.

— Сюда никто не пытался войти?

— Нет.

Пистолеты были заряжены, теперь только и оставалось, что умыться, переодеться во что-нибудь темное, и дождаться приезда Стаккера. Который по непонятной причине задерживался. Зная педантичность Курта, его отсутствие настораживало. На городскую стражу надежд было мало. Ее вызовут в ответ на стрельбу? Не слишком-то она и слышна снаружи дома. А если даже и нет? Гости разъехались, но кто мог быть уверен, что полностью? Возможно, часть господ осталась, и в пьяную голову им взбрело пулять. Хвастаясь новым приобретением или держа пари.

Мои планы нарушили выстрелы. Они раздались там, где находились покои четы сар Дигхтель, и отблески пламени хорошо были видны в окнах.

— Даниэль, ты куда⁈

— Надо помочь, — чувство вины не покидало: если бы не я, ничего подобного не произошло бы, и никто не погиб.

— А вдруг в коридоре кто-нибудь ждет⁈

— Спущусь через балкон на землю. Рядом с ним дерево, внизу кусты, так что увидеть не должны. Дальше разберусь. Аннета, держи пистолет наготове, закрой за мной двери на балкон, и ничего не бойся. Они надежные, стекла в окнах толстые и особой прочности, и чтобы их разбить, нужно постараться. Услышу что-то тревожное, сразу вернусь. Ты у меня смелая женщина, совсем скоро приедет Стаккер, и наведет здесь порядок. Хорошо? — на прощание я торопливо поцеловал жену.

Луна, которая долго пряталась, почему-то решила, что самое подходящее время объявиться вновь. Связанных между собой штор до земли не хватило, но благодаря им, мне удалось спрыгнуть с приемлемой высоты. Пожалеть о том, что на ногах нет обуви, и прихрамывая, скрыться в кустах. Теперь следовало каким-то образом незаметно попасть в дом, затем оказаться на втором этаже, и пробраться туда, где звучали выстрелы.

Кухня встретила запахами подгоревшего масла, каких-то приправ, и телом уткнувшегося лицом в корзину с овощами человека. Из его развороченного до ушей горла натекла огромная лужища крови, и в полутьме она казалась почти черной. Дальше лежал еще один, и смерть его застала за мытьем посуды. Светильники были потушены кем-то другим: ну не мог же он мыть ее в темноте? Как не берегся, но босая ступня в кровь все-таки угодила. Она была еще теплой, что добавляло к тем неприятным ощущениям, которые испытывал от ее влажности. Пришлось задержаться, чтобы вытереть ногу чьим-то фартуком. А потом я услышал негромкие голоса, и в них не чувствовалось ни тени волнения: обычный деловой тон.

— Ищем старательно, в живых не должен остаться никто. Хотя бы один, и мы сильно потеряем в деньгах. Поторапливаемся! До рассвета не так много. Не по карманам все подряд тащим, а внимательно смотрим по сторонам. Аскель, прежде всего, тебя касается!

— А этот, как его там, Клименсе? — спрашивал кто-то другой, потому что Аскель недовольно буркнул. — Он же главная цель, а мы по двору, да по конюшням с флигелем чистим. Не удастся его, медяка не получим.

— Не твоя забота! Никуда он не денется: им занимаются. Знал бы он, какой его ждет сюрприз! Все, разбежались, ищем!

Их было четверо, они столпились возле выхода из кухни в столовую залу, и соблазн был слишком велик. Но вначале нужно было сделать так, чтобы они не отреагировали на щелчок курка: для людей со специфическим опытом звук подобен тревожному удару в колокол. Брошенная в глубину кухни сковорода наделала столько шуму, что при желании и наличии, можно было бы взвести несколько пистолетов. Для начала она угодила в полку с посудой, обрушив ее, и полетела дальше, чтобы уткнуться во что-то такое же звонкое.

— Что это⁈ — голос был удивленным, но ничуть не испуганным.

— Понятия не имею! Наверное, избавились не от всех. Давайте закончим дело. Или заставим выпрыгнуть во двор, а уж там его встретят!

Тромбон громыхнул так, что грохот от предыдущего выстрела казался теперь ласковым шепотом. Отдачей едва не вывернуло руку, и чудо, что курок не ударил по голове. Вероятно, я перестарался с порохом, кроме того, наверняка пистолет следовало удерживать сразу двумя. Но тогда бы пришлось потерять драгоценные мгновения на то, чтобы ухватиться за саблю, что в моем немудренном плане означало задержку. Я метнулся вперед, пытаясь окончательно с ними покончить. Каждый из них получил по уколу в живот: и цель большая, и рана почти гарантированно выведет из строя даже тех, кого картечь едва зацепила. Не задерживаясь, бросился через обеденный зал и фойе к ведущей на верхние этажи лестнице. После подслушанного разговора страстно захотелось вернуться, пока не случился обещанный кем-то из них сюрприз. «Извини, Антуан, вот такой я дерьмовый друг, и думаю только о себе», — прошептал я, как будто он мог услышать.

Добежать до лестницы не получилось: где-то наверху послышался топот ног, заставивший скрыться за статуей старца, опирающегося на посох. Антуан ею гордился, установив чуть ли не перед входными дверьми. Древняя как мироздание, в превосходной кондиции, он отвалил за нее немыслимые деньги, и теперь я был рад безумно, что в свое время сар Дигхтель не поскупился: других подходящих для укрытия мест не нашлось. Топот приближался, вот-вот должны были показаться те, кто его издавал, когда за спиной раздались голоса. Они едва не заставили стукнуть по бесценному старцу рукоятью пистолета: если увидят, конец не минуем. Исходя из ситуации, следовало атаковать первым, но для этого необходимо выбрать правильное направление. Единственный человек мог стать решающим фактором в схватке, но как определить: с какой стороны противников меньше? Всегда считал себя бесталанным в случаях, если следовало выбрать правильный вариант, даже если их всего два. Но времени на раздумья не оставалось, и тогда я решил ничего не менять, а пробиваться к лестнице.

Их оказалось трое. Первый, после атаки саблей в печень, мгновенно сложился пополам, но дальше начались проблемы. Со вторым я переусердствовал, и клинок вошел в него слишком глубоко. Он, пытаясь отреагировать, уходил в сторону с разворотом, и своим движением вырвал саблю из рук. Последний нанес удар кинжалом мгновенно. От пояса, целясь в живот, и при любых условиях у меня не получилось бы защититься. В подобные моменты время растягивается до бесконечности. Я видел его злорадную ухмылку, чувствовал, как входит в мою плоть металл, явственно представлял заплаканное лицо Аннеты, и ее черный, траурный наряд так отчетливо, как будто она стояла рядом. Сталь звякнула о сталь, выражение лица у него сменилось на недоуменное, он отвел оружие для следующего удара, но было слишком поздно. Тромбон за пазухой, который, не желая с ним расставаться, я туда засунул, отчего не успевший остыть после выстрела ствол ожег кожу, дал мне шанс спастись и не использовать его — было бы наиглупейшим решением в жизни. Дернулся в руке пистолет, обдало гарью от пороха, кровью, осколками костей, и наверняка частицами мозгов. А как могло быть иначе, если пуля вошла ему в висок, и разворотила половину черепа?

Вытирать лицо было некогда. Где-то там, в фойе, находились люди, и они торопились. Взгляд остановился на засунутым за пояс пистолете отныне безголового человека, и решение пришло сразу. На мгновение показавшись в дверном проеме, я выстрелил в приближающиеся силуэты, благо, что держались они группой, и тут же скрылся из виду. Мне удалось разглядеть четверых, но одного из них, если судить по тому, как неловко он завалился, теперь нельзя было рассматривать всерьез, как противника. А еще я поймал себя на мысли, что никогда прежде вопль раненного человека не доставлял мне удовольствия. Щелкнул два раза подряд курком, как будто взвожу пистолеты, и спросил настолько громко, что разбудил в фойе эхо:

— Ну что, желающие будут?

Ответом был топот, который вскоре затих, и теперь тишину нарушали только стоны брошенного ими сообщника. Я, шлепая босыми ногами по ступеням, бежал вверх по лестнице, не слишком-то и опасаясь, что снова на кого-то нарвусь. Страх почему-то исчез, и вместо него пришло опустошение. Чужая кровь стягивала на лице кожу, болела рана на животе, а в ушах по-прежнему стоял звон. Те двое, что напали на меня в самом начале, продолжали лежать на месте. Ради любопытства кончиком сабли я сорвал маску на голове одного из них, чтобы увидеть незнакомую физиономию. Хотя было бы странным, случись наоборот. Дверь выглядела нетронутой, и Аннета открыла ее практически сразу.

— Никто тебя не побеспокоил? — объяснять, почему я так похож на мясника со скотобойни в конце рабочего дня, время не позволяло. Куда разумней было как можно скорей перезарядить пистолеты.

— Нет.

— Не смотри на меня. Приготовь кувшин с водой, полотенце и чистую одежду.

На спусковом крючке и предохраняющей его скобе отчетливо были видны оставленные острием кинжала свежие зарубки. «Да уж, повезло!», — разглядывая их, размышлял я. Рана на животе особых тревог не вызвала: вряд ли кинжал углубился в него больше, чем на ноготь большого пальца. И во всяком случае выпитый залпом стакан воды, никаких болевых ощущений не принес.

— Аннета, лей мне на голову.

Кувшина не хватило, и остатки крови я размазал по лицу и волосам полотенцем. Напялил на себе чистую одежду, подумал, и сделал пару глотков бренди, пусть с огромным удовольствием выпил бы целый бокал. Но ничего не закончилось, а потому не стоило.

— Даниэль, они уходят! — сказала Аннета, снова занявшая свой пост у окна.

Через мгновение я был рядом с ней.

— Где?

Перед рассветом поднялся туман, и в нем ворота с распахнутой в них калиткой едва проглядывались.

— Уже исчезли.

— Сколько их было?

— Троих увидела. Возможно, другие ушли раньше. Даниэль, как ты думаешь… Лаура с Антуаном живы?

— Сейчас узнаем. Ничего не бойся, иди вслед за мной, пистолет держи наготове. Твоя задача — постоянно оглядываться назад. Если увидишь кого-нибудь, стреляй не раздумывая, и сразу прячься за меня. Все поняла?

— Да, конечно.

Аннета выглядела решительной, и ничуточку не испуганной. Так хотелось поцеловать ее, но я не стал: на губах по-прежнему чувствовался привкус то ли чужой крови, то ли мозгов.

— Там, в коридоре, лежат трупы. Будь к этому готова.

— Даниэль, можешь быть во мне уверен: истерить не начну! Настоящая жена — это не только постель, кухня, и дети, но еще и помощник, а жизнь далеко не из одних балов и праздников состоит.

— Тогда пойдем, — впервые за всю ночь я улыбнулся, настолько одухотворенным у Аннеты было лицо.

Она держалась хорошо. Мы миновали одно мертвое тело, другое. Третье на нашем пути попалось уже в коридоре, ведущем в спальню хозяев дома. А затем мы увидели отрубленную кисть. Ее владельца я признал сразу. По родовому перстню сар Дигхтелей на безымянном пальце.

— Ой! — резко побледнела Аннета, и я на всякий случай обнял ее за талию. — Это ведь Антуана⁈

— Держись!

Крови на полу было много. Впрочем, как и на ручке закрытых дверей.

— Антуан! — громко позвал я, на всякий случай держа тромбон наготове. — Лаура! Это мы с Аннетой, откройте! — надежда, что они живы, все еще оставалась.

Томительные секунды спустя, едва не заставив вздрогнуть, громко стукнул засов. Затем щелкнул замок, выглянула Лаура, и мы одновременно с ней посмотрели друг другу за спины: никого там нет?

— Заходите.

Антуан сидел в кресле. Левая рука у него была обмотана то ли скатертью, то ли покрывалом, с огромным красным пятном там, где когда-то была кисть, в другой он держал пистолет. Который при нашем появлении положил на колени.

— Вот такие бывают коллизии, Даниэль, — покосившись на изуродованную руку, грустно сказал он.

Я отлично его понимал. Что для музыканта значит остаться без кисти? Трагедия. Я осторожно покосился на Лауру, внутренне готовый встретить ее ненавидящий взгляд. Но нет, выглядела она бледной, усталой, перепачканной кровью мужа, но только.

— Выпьешь? — Антуан указал взглядом на полупустую бутылку. — Только за счет него и держусь. Эти скоты никого не щадили! — лицо сар Дигхтеля исказилось в гримасе. — Если посмотришь в окно, убедишься!

Внизу, на ухоженном газоне, лежали два женских тела. «В их смерти тоже виноват я», — мысль, которая отныне должна была мучать всегда.

— Попытался что-то сделать, и вот, — продолжил он, и посмотрел на левую руку. — Едва ноги унес.

— Извини! — только и хватило меня.

— А! — отмахнулся здоровой рукой сар Дигхель. — Кто мне виноват, что тебя не послушал⁈ Будь здесь Стаккер, ничего бы не произошло! Так нет же, стеснят гостей!

— Его нет до сих пор, — злость к Стаккеру переполняла, и я мечтал о скорейшей встрече, чтобы высказать ему в лицо все, что о нем думаю.

— Деньги на ветер, — сказал Антуан.

— Ты о чем?

— Заплатил людям Стаккера, чтобы задержались на пару недель, а толку?

Его слова кое-что прояснили, заодно поставив в глупую ситуацию. Я должен был Антуана поблагодарить. С другой стороны — за что⁈

— Возможно, кто-то еще жив, и ему нужна помощь.

— Ты что, собрался туда идти? — сар Дигхтель вцепился мне в плечо.

— Аннета теперь не одна. Да и все ушли как будто бы.

— А если нет⁈ Даниэль, я пока держусь, но сколько это продлится, не знаю. Прошу, останься. Наступит утро, придут люди, все увидят и вызовут стражу.

К нему присоединилась Лаура.

— Даниэль, ну куда ты собрался! Ты посмотри, у тебя на животе одежда кровью пропитана!

Вторя ей, Аннета заявила, что одного не отпустит, и я сдался. Отлично понимая, что нашел себе далеко не самую вескую причину.

Так мы и ждали утра. Заплаканные Лаура с Аннетой, обнявшись, заснули на диване. Антуан спал в кресле. Я клевал носом, каждый раз просыпаясь от того, что появлялся бородач, и бил меня кинжалом в живот.

Стражу вызвал молочник. Но еще раньше прибыл Курт Стаккер. Дом сразу же заполнился громкими, взбудораженными голосами, на всякий случай его обыскали, и, конечно же, никого не нашли. Кроме мертвых тел, и счастливчика, всю ночь просидевшего на дереве. Тогда-то и наступила пора моего разговора с Куртом.

— Господин сар Стаккер, потрудитесь объясниться! — я едва себя сдерживал. — Вы когда должны были приехать⁈

Вместо ответа он протянул мне сложенный вдвое лист бумаги.

— Что это? — я не спешил брать его в руки.

— Ваше письмо.

Оно было коротким. «Господин Стаккер, обстоятельства изменились, и вам надлежит прибыть в дом сар Дигхтелей завтра в семь утра». Почерк был моим, стилистика тоже. Впрочем, как и подпись — тайный предмет моей гордости. Длинная, со множеством росчерков и завитушек, с особым нажимом и наклоном букв в определенных местах, мне всегда казалось, что ее невозможно подделать. Я разглядывал ее и так, и этак, смотрел на просвет, и не верил своим глазам.

— Кто вам его передал?

— Тот же слуга, что и ваш приказ прибыть.

Я помнил этого человека, и его нашли мертвым возле задних ворот. Те, кто напал на дом Дигхтелей, заметали следы.

— Прошу извинить, Курт, это полностью меняет дело. Вопросов к вам больше нет.

— Господин сарр Клименсе…

— Слушаю.

— У меня для вас не самые хорошие новости.

— Пожалуйста, не тяните, — ночь не прошла бесследно, и я чувствовал, что едва держусь на ногах.

— Господин сарр Клименсе, Тоннингера нашли мертвым.

— Что⁈ Это точно⁈

— Аастарх убит несколько дней назад, но тело обнаружили только вчера.

Смерть Тоннингера была для меня ударом.

— Есть что-то еще?

— Да. Его величество почил сегодняшней ночью.