Адъютор. Его величество

Глава 16

Глава шестнадцатая

— Назовите ваше имя.

Сознание возвращалось вместе с болью, головокружением, тошнотой и другими неприятными вещами. Попытка открыть глаза закончилась тем, что срочно пришлось их зажмурить: солнечный свет через вход в палатку бил прямо в лицо. Болело все сразу, но особенно голова, когда при каждом ударе пульса отдавалось в висках. И острое жжение в многострадальной левой щеке: опять по ней досталось! Где я? В плену? Вполне может быть. Последнее, что помнил, была наша отчаянная, самоубийственная атака, когда на полном скаку мы в буквальном смысле слова врубились в середину вражеской колонны. Какое-то время пытались создать в ней хаос, затем, после удара откуда-то сзади, пришла темнота.

— Имя свое назовите.

Говорили на чистейшем ландаргийском языке, что совсем ничего не значило. При любом исходе сражения раненых никто добивать не станет: век просвещения и гуманизма!

— Угомонись, Алехандро, — урезонил кто-то. — Столько времени с лошади головой вниз провисеть, навряд ли он в ближайшее время его вспомнит.

— А вдруг он тот, кого ищут? И приметы сходятся. Что, десять золотых для тебя уже не деньги⁈ Видно же, что в себя пришел. Как вас зовут? — я почувствовал, как трясут за плечо.

«Кто меня разыскивает и зачем? Хотя какая разница?»

— Даниэль сарр… — выговорить остальное не хватило сил.

— Как он сказал⁈ — обдавая дыханием злостного курильщика, кто-то надо мной склонился. — Имя подходит точно!

— Да, это Даниэль сарр Клименсе собственной персоной и есть. А теперь выметайтесь отсюда! И не забудьте закрыть полог: возможно, мне придется раздеться.

Голос был женским, мелодичным, властным. И хорошо знакомым.

— А…

— Не беспокойтесь, свои деньги получите снаружи. Ну, или вас зарубят. Я бы так и поступила: кто так накладывает повязки⁈ Убила бы! Вы точно маги Дома Милосердия, а не сельские коновалы⁈

— Сантра! Рад тебя видеть, — несмотря на боль в щеке, я улыбался: повязка, где оставалась только щель для рта, не позволит ей испугаться.

— А уж как я тебя, Даниэль! Поцеловала бы, да не получится. Разве что в лоб, но ты, хвала Пятиликому, не покойник.

— Сантра, чем все закончилось? — главный вопрос, ответ на который мне бы хотелось получить как можно скорее.

— Ты еще не знаешь⁈ Хотя чего удивительного: ночь без памяти проваляться. Как напишут в газетах, если уже не написали — нашей полной и безоговорочной викторией! Сверкая пятками, враг бежит, и его, не давая опомниться, преследует доблестная ландаргийская кавалерия.

«Победа! Не зря, все было не зря!» Боль куда-то исчезла, если не полностью, то стала совсем терпимой.

— Как ты меня признала?

— По носу, Даниэль. Я, как только увидела в первый раз, так сразу в него и влюбилась. Подумаешь — симпатичен, недурно сложен, и шпагой владеет многим другим на зависть, о чем не одна говорила, сколько таких мужчин? Но какой у тебя был нос!.. Лошадь твоя неподалеку пасется, — наконец, пояснила Сантра. — Когда Стаккер ее увидел, остальное было легко.

«Он жив!» — новость обрадовала.

— Кстати, Даниэль, чем ты ее к себе привязал? Понимаю, будь она кобылой, так нет же! Вот, попей, и тебе обязательно полегчает.

Серебряный кувшинчик размером с кружку был с длинным носиком, ворот ее наряда с нескромным вырезом, а в нем было, чем полюбоваться. Я пил кисловато-горькую жидкость, и невольно косил глаза.

— Что-то не припомню мантий подобного фасона ни в одном из Домов, — после нескольких глотков мне действительно стало лучше.

— Не пялься — это не для тебя.

— И в мыслях ничего не было.

Когда-то Сантра волновала меня настолько, что я терял голову. Даже после того, как она ответила взаимностью, и мы были близки. Сейчас смотрел на нее, и видел просто красивую женщину.

— Все вы так говорите! — руки Сантры ловко разматывали повязку на моем лице, и пора было забыть об улыбках.

— Сантра, как ты оказалась здесь?

Мне почему-то думалось, что услышу о заповедях Дома Милосердия, но ответила она в том же репертуаре.

— Какая нормальная женщина не мечтает оказаться в компании стольких бравых мужчин⁈ Это же как ребенку побывать на ярмарке сладостей!

— Ты неисправима! У меня сейчас рана на щеке разойдется.

— Ничего с ней не случится. Что-что, а швы они наложили добротно.

Сантра послушала мое дыхание, приблизив ухо с красивой сережкой к самому рту, приложила ко лбу ладонь, проверила пульс…

— Как будто бы все нормально. Погоди, Стаккера позову, — она остановила мою попытку подняться с постели.

Курт вошел с замотанной бинтами шеей, но выглядел он бодро. На Евдае не было заметно ни единой царапины.

— Должна признать, Даниэль, выглядишь ты неважно! — скептически осмотрела Сантра, когда я с помощью Евдая утвердился на ногах. — Учти, действие микстуры скоро закончится, так что покой и ещё раз покой. Кстати, фельдмаршал тобой интересовался и приказал разыскать. Все, господа, я пошла. И рада бы с вами поболтать, но хлопот полон рот. Надеюсь, Даниэль, перед тем как ты, загоняя лошадей, полетишь к своей возлюбленной, мы еще встретимся. Все, что я слышала о твоей жене, должно было заставить меня проникнуться к ней симпатией, но что-то не получается. Остается только мечтать, что шрам тебя обезобразит, она уйдет, и тогда ты вспомнишь обо мне.

Вас ведь зовут Курт? — обратилась Сантра к Стаккеру. — Срочно пошлите за мной, если сарр Клименсе внезапно почувствует себя плохо.

Когда Стаккер смотрел ей вслед, он едва заметно вздохнул. Я его понимал — шикарная женщина! Даже в том нелепом наряде, что, на мой взгляд, представляют собой одеяния любого Дома.

— Успели ее поздравить, сарр Клименсе?

— С чем именно?

— Ну как же! С недавних пор в Доме Милосердия она — второе лицо!

Теперь стал понятен повелительный тон Сантры.

— Впервые слышу. Курт, вы рассказывайте-рассказывайте! Ничего толком не помню.

— Лихо вы пройтись по ним успели! А потом гляжу, с седла свисаете, руки по земле волочатся, и голова вся в крови. Ну, все, думаю, не уберег! Евдай, покажи. Это ваш, сарр Клименсе, он и спас.

На левом нащечнике шлема виднелись вмятина и зарубка от сабельного удара.

«Повезло! Повернись я в тот момент хотя бы немного, все оказалось бы намного плачевней. А так отделался контузией и фактически царапиной».

— Оставите шлем на память, сарр Клименсе?

— Нет. Да и как я могу присвоить армейское имущество? Вернем, выправят, а там, глядишь, и еще кого-нибудь выручит. Вы продолжайте, Стаккер.

Я присел на удачно подвернувшийся камень возле входа в палатку. Возбуждение от радостной вести прошло, и в глазах начинало плыть.

— Из моей сотни боеспособных осталось двенадцать человек. Остальные либо там, — он посмотрел вверх, — либо под вопросом: выживут ли? Евдай всех своих соплеменников потерял. У Бастейна ситуация нисколько не лучше, да и нет его больше с нами. Капитан Стлаувист молодец! Все-таки успел развернуть батареи и встретить их картечью. Ненадолго, но времени хватило, чтобы пришла подмога. Увы, но и капитан бой не пережил. И еще. Сарр Клименсе, Александр погиб.

— Как погиб⁈

Весть о его смерти была для меня полнейшей неожиданностью. Сделал все, чтобы этого не произошло, и вдруг!

— Помните атаку угодившего под картечь Третьего драгунского? Среди них он и был.

— Но как в нем оказался Александр?

— С таким как у него талантом легко сходиться с людьми⁈ Сарр Клименсе, не стоит винить себя в его смерти. Оставайся Александр с нами, вряд ли бы что-то изменилось: шансов выжить у него было бы нисколько не больше.

— Я мог оставить сар Штроукка в Клаундстоне.

— И Александра убили бы на дуэли из-за какого-нибудь пустяка. То, что могло случиться с ним еще несколько месяцев назад, но вы проявили благородство. А так достойная смерть.

Стаккер говорил как будто бы правильные слова, но легче от них почему-то не становилось.

— Сарр Клименсе, на лошадь сесть сможете? Пешком отсюда до нашего лагеря далеко добираться. Там и отдохнете, и переоденетесь. А пока накиньте мой плащ.

— Смогу. Но сначала поедем в другое место.

— Хотите убедиться лично? Сарр Клименсе, я не с чужих слов, я его опознал.

— Курт, я вам верю.

Рассвет шарахнулся в сторону от того, что еще вчера было живым человеческим телом. Теперь оно представляло собой нелепый комок мяса, где перемешались между собой осколки костей, лоскутья ткани и клочья кожи. Безобразное, вызывающее рвотные позывы, оно выглядело так, словно кто-то невероятно могучий поставил себе задачу вывернуть тело наизнанку, но что-то пошло не по плану, и он свое занятие бросил. То, в чем недавно заключались детские воспоминания, надежды, мечты, чья-то к нему, и к кому-то его собственную любовь. Кем он был? Душой компании? Человеком, которого сторонились, и при чьем приближении разговоры настороженно умолкали? Будущим композитором, чьему таланту суждено погибнуть в самом зародыше? Отцом многочисленного семейства? Мечтающим о взаимных чувствах юнцом?

Тел было много — выкошенный картечью Третий драгунский полк. Они лежали повсюду, вперемешку с мертвыми лошадьми. Добираясь сюда, мы миновали участок, где подобная участь постигла батальон нимберлангской пехоты. Таких же несостоявшихся музыкантов, поэтов и отцов. Что-то неправильное было во всем этом.

— Вот он, — негромко сказал Стаккер.

Александр лежал, наполовину придавленный лошадью, откинув руку с зажатой в ней шпагой. Широко распахнутые глаза, нетронутое, с умиротворенным выражением лицо, и развороченная картечью грудь.

— Распорядиться, чтобы Александру выкопали могилу отдельно?

Похоронная команда приступила к своим обязанностям едва рассвело, но слишком много ей предстояло работы.

— Курт, я не знаю. Наверное, ему будет лучше вместе с теми, с кем он и принял смерть. Они приняли его в свое братство, так почему сар Штроукк должен лежать отдельно? В случае со мной вы могли бы и не задумываться, но как поступить с Александром, я не знаю. Шпагу заберите. Отошлем ему домой, и пусть хранят как реликвию: она принадлежала герою.

Отдохнуть не получилось. Едва удалось немного привести себя в порядок, как заявился посыльный с приглашением Остоузена. С его слов становилось понятно, что фельдмаршал намерен отметить известное всем событие. Не торжество, но ему хотелось лично поблагодарить тех, кто принял в нем участие. Можно было сослаться на недомогание, но это означало солгать. Не настолько плохо я себя и чувствовал: двигать челюстью больно, вот и все. То ли настолько эффективно подействовало снадобье Сантры, то ли не зря говорят, что у победителей ран заживают намного быстрее.

Шатер фельдмаршала походил бы на госпитальный: практически все собравшиеся здесь белели повязками, кое-кто опирался или держал под рукой костыли, если бы не длинный накрытый стол. Что было понятно. Война продолжается, часть армии ушла вслед за убегающим королем Аугустом, вскоре туда отправится и остальная, а это праздник для тех, кому предстоит излечиваться от ран, и кто нашел в себе силы присутствовать.

— Сарр Клименсе, ваше слово, — фельдмаршал приглашающе приподнял бокал с бледно-лимонной жидкостью.

Ненавидимое мною занятие — произносить застольные спичи, но отказаться не получилось бы. Моя речь не могла быть короткой, затягиваться ей тоже нельзя, но она должна содержать несколько обязательных моментов. Наш героизм и мужество противника, что я чувствовал в тот миг, когда весы грозили качнуться в любую сторону. Затем следовало взгрустнуть о тех, кто не выжил. Все это необходимо приправить толикой пафоса и не забыть о благодарности небесам. Финал должен быть оптимистичным, желательно, закончить веселой шуткой. Все то, что произносилось за этим столом уже не раз и не два. Да, я был рад победе не меньше других, ликовал вместе со всеми, также, как и они грустил о погибших, но мне хотелось оставить все свои переживания внутри, не выплескивая наружу, чтобы запомнить их как можно лучше.

Обмотанная голова спасла мое невнятное бормотание, а наградой ему стал орден, собственноручно надетый на шею фельдмаршалом. Зная мое отношение к ним, Стаккер удивленно поднял брови. Все было просто. Эта отделанная эмалью, золотом и камнями пятилучевая, по количеству Домов Пятиликого звезда, отправится вместе со шпагой. Вряд ли у Александра получилось дотянуться до врага хотя бы раз, но заслужил он ее нисколько не меньше.

— Гляжу, вам досталось, сарр Клименсе — вручая орден, сказал Остоузен.

— Надо же мне привезти доказательство тому, что я действительно принимал участие, господин фельдмаршал, — и добавил то, во что искренне верил. — Восхищаюсь вашим гением полководца!

Устроить разгром превосходящему, не знающему поражений врагу — это не могло быть случайностью. Отныне исход войны предрешен.Безусловно, оставалось долгое преследование разгромленной армии Нимберланга, вторжение на его территорию, подавление очагов сопротивления, осада столицы, подписание пакта о капитуляции, но все это — вопрос времени.

— И примите мои соболезнования.

Фельдмаршал устало кивнул. Пожилой человек, выглядевший намного старше, чем накануне, и мне его было жалко: ему бы сейчас остаться наедине, но фельдмаршала долго еще не отпустят. Во вчерашнем сражении у Остоузена погиб младший брат. Блестящий офицер, и при желании он смог бы сделать такую же карьеру, что и фельдмаршал. Но неожиданно увлекся наукой, где достиг немалых высот. Когда началась война, он вернулся в армию, чтобы исполнить свой долг. Потому что был из когорты людей, для которых родина — это и есть смысл жизни. Или ее кандалы. Но никогда не меньше.

— Возвращаетесь в Клаундстон, сарр Клименсе?

— Нет. Как только смогу, сразу же направлюсь в столицу.

В Гладстуаре меня должны ждать Тоннингер и Аннета. Возможно, они еще в пути, но к моему прибытию окажутся в нем точно.

— Могу я вам чем-нибудь помочь в таком случае? На дорогах сейчас неспокойно. Случаи дезертирства не единичны, а от тех людей, что вы привели с собой, знаю, осталось совсем ничего.

— Спасибо, вы и так уже мне помогли, когда не отказали в моей просьбе.

— Как знаете, сарр Клименсе.

Мне была непонятна его забота.

Наверняка я переоценил свои силы, и следовало отказаться от приглашения, почувствовав себя по дороге назад намного хуже.

— Что с вами, сарр Клименсе⁈ — тревожно спросил Стаккер, заметив, как шатает меня в седле.

— Все нормально, Курт, сейчас станет лучше, — едва удалось выговорить мне, чтобы очнуться уже в постели.

Ночь обернулась чередой жутких видений. Стоило ненадолго забыться, как обнаруживал то себя, оставшегося без шлема в момент, когда на мою голову должна обрушиться сабля. То громящую наш тыл лавину вражеской кавалерии, задержать которую в моих кошмарах у нас не получилось. То предсмертный взгляд Александра, в гибели которого не переставал чувствовать свою вину.

— Так дело не пойдет! — решительно заявил Стакер следующим утром. — Сарр Клименсе, поездку в Гладстуар придется отложить до того момента, когда вы сможете ее пережить. Послать человека за леди Сантрой?

— Курт, если вам нужна причина с ней встретиться, будьте добры, найдите себе какую-нибудь другую, — забавно было увидеть на его лице смущение. Особенно в той связи, что впервые.

— Я настаиваю, сарр Клименсе, чтобы какое-то время вы находились в постели! — Курт справился с эмоциями быстро. — Ровно столько, чтобы своей бледностью перестали походить на привидение!

— Не смею вам перечить, — согласие далось легко. Ведь только мысль о том, что придется взбираться на лошадь, вызывала приступ головокружения.

Все мы живем мечтами. Очередная из них растаяла для меня, когда я понял — шансов приехать в Гладстуар раньше Аннеты, чтобы увидеть в ее глазах радость от нашей нежданной встречи, не осталось ни одного.