Адъютор. Его величество

Глава 21

Глава двадцать первая

Утром, во время завтрака, Антуан старательно делал вид, как будто ничего не произошло. И все-таки мелочи его выдавали. Настроение сар Дигхтеля было понятно. Фактически ничем не рискуя, у него появился шанс стать родственником монарха. Я смотрел на него и размышлял: а что, если ему откроется правда, ведь наверняка она известна не только мне? Как он переживет, и насколько изменится? При всем уважении к Стивену, его позиция тоже была понятна. Займи трон кто-то другой, сар Штраузена либо отодвинут от него полностью, либо он начнет подвизаться на второстепенных ролях.

Мы с Антуаном шутили, по привычке подтрунивая друг над другом, а заодно я упорно не замечал его попытки обратить мое внимание на утренние газеты. Что в них могло быть нового⁈ Просматривая столичную прессу еще в Клаундстоне, ко мне невольно приходила мысль, что внимания моей персоне уделяется слишком много. Когда с течением времени ничего не изменилось, понял — кто-то целенаправленно подогревает ко мне интерес. Осознание пришло вчерашним вечером — кто именно и почему. Что, в сущности, не меняло ни капли. Оставалось проверить единственное, и, чтобы убедиться, я взял одну из них. И не ошибся. То, что случилось в доме сар Штраузенов, было описано не выходкой человека, которому не пришло в голову ничего более умного, как публично унизить человека, а едва ли не благородным поступком.Виновницей по-прежнему оставалась Аннета, но причина инцидента была ловко завуалирована. Газета была взята наугад, но можно было нисколько не сомневаться — в остальных примерно такая же картина.

— Какие планы на сегодня? — в конце завтрака поинтересовался Антуан.

— Такие же, как и вчера. Жду возвращения Тоннингера, а пока знакомлю Аннету с Гладстуаром.

— А что там у тебя с Домом Милосердия? Если проигнорировать, получится очень невежливо.

— День назначен не был, следовательно, срочности нет. Навещу по возможности.

— В этом ты весь! — то ли похвалил, то ли выразил порицание Антуан.

Письмо было за подписью Сантры, и не содержало ни слова о срочности встречи.

Гладстуар действительно красив. Особенно его древняя часть — Конкорт. Ажурные, перекинутые через приток Брикберса мосты, и каждый из них выглядит произведением искусства. Многочисленные, сверкающие золотом шпили, венчающие сложенные из белого камня башни. Паутина выложенных желтой брусчаткой улиц, дома из красного кирпича, крытые небесного цвета черепицей, и много-много зелени — парки, лужайки, цветники и гигантские, раскидистые дубы. Обычно такими художники изображают сказочные города, и я нисколько не сомневался — многие из них черпают вдохновение в Конкорте. Смотришь потом, и думаешь — люди в них наверняка живут счастливо. Имеют достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать, законы работают одинаково для всех, у них нет ни войн, ни эпидемий, ни голода, а потому они всегда дружелюбны и веселы.

Конкорт для Аннеты я приберег напоследок, потому что особенно замечательно он смотрится в лучах заходящего солнца.

— Нравится?

— Очень! Точь-в-точь, как в моей любимой детской книжке. Даниэль, ты не показал мне дом, в котором родился.

— Он в другой стороне, и отсюда его не видно. Как-нибудь при случае.

— А вернуться в него не хочется? Ты говорил, ваша семья прожила в нем не одно поколение.

— Нет. Знаешь, я не испытываю к нему никаких чувств. Нам пришлось покинуть его, когда я был совсем мал, и потому о нем не сохранилось ни единственного воспоминания. Узнать, кто убил родителей желаю страстно. Надеюсь, однажды у меня получится. Но не будем об этом. Лучше скажи, что произвело на тебя самое сильное впечатление?

— Конечно, Конкорт! Он как будто бы весь из сказки!

— Больше, чем статуя Пятиликого на придворцовой площади?

— Да. Она, безусловно, грандиозная, но не столько восхищает своими размерами, сколько пугает. Чувствуешь себя рядом с ней чем-то совсем никчемным, каким-то ничтожеством.Если скульптур поставил перед собой такую задачу, он справился с ней успешно. Только непонятно зачем, если Пятиликий сам говорил, что все друг другу равны, и он не исключение. Еще и это… Наверное, я никогда не привыкну.

— Будем надеяться, все ненадолго.

Под «этим» Аннета подразумевала повышенный к нам интерес. Мы не успели толком пройтись возле дворца, как собрали за собой небольшую толпу. Кому будет приятно, что она следует за тобой по пятам, и обсуждает вслух?

— Ого, а у него и вправду шрамов на лице хватает!

— Смотрите, она действительно красавица, а держится так, что и не подумаешь, что родилась в рыбацкой семье.

— Вы неправильно проинформированы. Ее предки — знаменитые в прошлом пираты.

— Хватит нести чушь! Он купил ее на невольничьем рынке в Набамии, когда плыл в Клаундстон.

Чье-то заявление едва не заставило рассмеяться. Это же какой крюк мне пришлось сделать по дороге, едва не на полмира!

— А вы слышали, что недавно произошло, когда ее обидели⁈

— Конечно! А еще говорят, что в Клаундстоне на дуэли из-за нее он убил какого-то бандитского короля.

Затем словно из-под земли появился человек, представившись корреспондентом «Хроник Гладстуара», и нам пришлось совсем туго. Кончилось тем, что мы вскочили в ландо, и спешно ретировались. Благо, Антуан любезно предоставил его на сколько угодно времени.

Дом Дихтелей встретил ворохом писем. Его хозяин выглядел многозначительным: «Ты только посмотри на них, и не они ли подтверждение нашему вчерашнему разговору⁈»

— Что скажешь? — спросил Антуан, после того как я бегло их просмотрел.

По большей части приглашения, несколько просьб интервью, а также письма от старых приятелей, где они напоминали о своем существовании. На последние я твердо решил взглянуть ещё раз перед сном. С каждым именем связана какая-нибудь история, и некоторые забавны.

Что повеселило, так это предложения купить квартиру, дом, и даже целый особняк. Как будто после своей поездки в Клаундстон я внезапно разбогател. Не было самого важного — известия о том, что Тоннингер вернулся.

— Что тут можно сказать? Придется нанять секретаря. Перед ним я поставлю конкретную задачу — извиняться высокопарным слогом и витийствуя. Не обидится никто. Не совсем умный человек ничего не поймет, даже того — приду я или нет. Другие только посмеются, сообразив, что сейчас мне совсем не до визитов. Единственное, секретарь такого уровня всерьез ударит по моему бюджету.

Антуан срочно придал себе вид: ну, и где ты нашел проблему⁈ Не дождавшись никакой реакции, сказал:

— Обратил внимание, сколько людей желает видеть вас с Аннетой у себя?

— Я слишком ценю твое гостеприимство, чтобы разменивать его на любые другие.

Было понятно, после того как Стивен сар Штраузен принял нас в своем доме, приглашений придет немало: любопытство — оно такое! Еще одна моя благодарность человеку, который продемонстрировал; происхождение моей жены для него ничего не значит. И все-таки разумней всего отписаться: у нас с Аннетой не имелось ни малейшего желания наносить многочисленные визиты. Пусть и не таким образом, о котором заявил Антуану. Портить отношения не хотелось ни с кем, но прими от одних, другие затаят обиду.

— Ты загнал себя в ловушку, Даниэль! — голос Антуана был торжественным, как будто он сумел добиться чего-то такого, о чем давно мечтал.

— Не понял тебя? — у меня действительно не получалось связать его слова ни с чем.

— Ты будешь наслаждаться моим гостеприимством и дальше, в то время как все они приедут в мой дом. Ну и что ты тогда сделаешь? Позорно сбежишь⁈

— Подлый ход! И спасибо тебе за него! — преследую свои цели, Антуан избавлял меня от множества неудобств.

— Рад, что ты оценил его по достоинству. Кстати, у нас гостья, и она желает с тобой поговорить. Некая Сантра из Дома Милосердия.

— И где же она? — настойчивость Сантры могла говорить о том, что у нее проблемы.

— Разговаривает с Лаурой. Где с ней встретишься?

— Там, где мы можем поговорить наедине, но у всех на глазах. Например, в этой гостиной, а еще лучше в саду.

— И как отнесется Аннета?

— Антуан, Сантре один шаг до того, чтобы возглавить Дом. Кстати, письмо было за ее подписью. Мы знакомы с ней достаточно давно и, если она пришла сюда, значит, у нее есть повод.

— Так это она и есть — та самая Сантра Гланнер⁈ Не ожидал! Эффектная особа! Я почему-то представлял ее старой мымрой со злым лицом и тощей фигурой.

— Ты пускаешь в свой дом всех без исключения, даже не поинтересовавшись именем?

— Я был занят, и слуга доложил Лауре. У нее, сам понимаешь, особенные причины следить за здоровьем, потому визиты из Дома Милосердия в последнее время не редкость. Вследствие чего имя и стало для меня неожиданностью.

Сад во внутреннем дворе был небольшим, и больше походил на патио. Мы сидели в тени какого-то тропического кустарника. На зиму его старательно укутывают, и он представляет собой жалкое зрелище, но летом он всегда поражал меня своим буйноцветием.

— Рад тебя видеть, Сантра, и еще раз хочу поблагодарить за свое спасание.

— Не слишком-то я к нему и приложила руку, не говоря уже об остальных частях тела.

— Ты изменилась, — я не стал добавлять, что она цинична сверх меры. — Хотел сказать тебе при нашей последней встрече, но не успел.

— Жизнь меняет нас всех. Либо ломает. А если не получается поломать, втаптывает в грязь.

— Слишком пессимистично. У тебя какая-то просьба? Заранее хочу сказать — сделаю все, что смогу.

— Просьба⁈ — Сантра заразительно рассмеялась. — Даниэль, что должно произойти в мире такого, чтобы ты себе изменил⁈

— Извини, не понял.

— По логике вещей, это ты должен обратиться ко мне за помощью.

Даже в своем безобразном наряде, а мантии всех Домов просторны, Сантра была чудо как хороша. Гримасками, жестами, манерой говорить, а красоты ей не занимать. Когда мы глядим на таких женщин, то убеждаемся, что у нас хороший вкус. С гордостью вспоминаем, что когда-то сумели их покорить, все было прекрасно, а расстались мы легко, и без всяких обязательств. Но разговор становился для меня неприятен.

— Сантра, ты для того и пришла? Извини, буду резок. Ты все не можешь наиграться своим новым положением?

— Ладно, я хотя бы попыталась, — по непонятной причине вздохнула она. — Теперь о том, для чего я здесь. Значит так, Даниэль, ты полностью можешь рассчитывать на поддержку Дома Милосердия. Только не задавай глупых вопросов: достаточно ли у меня оснований для столь громкого заявления?

— Поддержку в чем?

Было неожиданно, но в глазах Сантры я увидел растерянность.

— Как это в чем⁈ Ты разве не собираешься?.. Об этом чуть ли не в открытую все говорят!

Мне следовало догадаться раньше. И тогда поведение Сантры становилось бы понятно. Одно дело, когда обращаешься за помощью сам, и совсем другое, если тебе ее предлагают: иные обязательства.

— Нет, не собираюсь.

— Давно обратила внимание, что ты плохо умеешь лгать. Даже безобразно. Нет у тебя такого навыка. Но можно легко определить, когда ты говоришь правду. Ты ведь сейчас не солгал, и тогда я вообще ничего не понимаю.

— Не больше меня, Сантра.

— Смотрю, женитьба повлияла на тебя так, что ты наконец-то научился улыбаться. Между прочим, улыбайся ты мне тогда, я бы отдалась тебе и без той уймы мудреных слов, которые на меня потратил. Или, во всяком случае, у меня был бы выбор между твоими обаянием, и… Хотя нет, все-таки обаяние. Мне пора: есть над чем подумать. И на всякий случай — предложение не забираю, оно у тебя остается до самого конца.

После ее ухода, Антуан даже не пытался скрыть свое любопытство. Пришлось ему сказать:

— Сантра, как и ты, поверила слухам.

Аннету я застал читающей книгу.

— Дорогая, поехали в театр, посмотрим комедию? Если поторопимся, должны успеть.

— Почему именно ее? Ты всегда ими пренебрегал.

Глупо этим жанром увлекаться человеку, который не умеет улыбаться. Не держать же все время у лица ладонь? Теперь все изменилось.

— Захотелось вдруг. К тому же название заманчивое, — оно было длинным и мне пришлось заглянуть в газету. — «Приключения гладстуарского простака в Кимбруйском королевстве, когда он надеялся стать любовником ее величества, но оказался евнухом в гареме». Согласись, завидная карьера!

— Даниэль, на нее аншлаг, думаешь, нам найдутся места?

— Мы хотя бы попытаемся.

Аннета всегда была легка на подъем.

— Поехали! Иначе у меня от всех этих монад голова кругом пойдет!

Она оказалась права. В ответ на продемонстрированные монеты, капельдинер виновато развел руками:

— К сожалению, только галерка. Но вы же сами понимаете, какая там собирается публика.

— Нас устроит, — я не задумался. Тем более, представление уже началось.

Галерка всегда была пристанищем небогатых людей, что не делает их меньшими любителями театра, чем другие. Даже большими, ведь приходят они сюда ради него самого, а не для того, чтобы продемонстрировать новые наряды или украшения. Мы с Аннетой вписались туда быстро. Поначалу ее обитатели косились на нас, но затем успокоились. Мы не морщили носы, всем своим видом показывая недовольство сложившейся ситуацией, в которую пришлось угодить. Не переговаривались между собой на непонятном языке, и вообще вели себя, как и все остальные. Я даже вместе со всеми потопал ногами, мало того, еще и свистнул при особенно забавном пассаже на сцене, чего никогда бы не позволил себе где-нибудь на балконе.

Мы стояли у входа и ждали ландо, когда перед нами возник какой-то тип.

— Мне сказали, что вы — лучший фехтовальщик Гладстуара, — голос у него был нарочито пренебрежительным.

Он явно напрашивался на скандал на глазах многих людей, заполнивших площадь перед театром.

— Мне тоже так говорили. Очевидно, вы желаете убедиться? — никогда не понимал людей, когда они пытаются отсрочить неизбежное.

— А… — не успел начать фразу незнакомец, когда случилось то, чего мало кто ожидал, ну а сам я меньше других.

Мой спаситель появился откуда-то из-за спины, подхватил говоруна поперек тела, зажал под мышкой, и отчаянно брыкающегося, куда-то понес под улюлюканье толпы.

— Кто это? — потрясенно спросила Аннета. — Какой он огромный!

Он действительно возвышался над всеми на две головы.

— Первый раз его вижу.

— А что он с ним сделает?

— Надеюсь, не съест.

— Неочевидно! Между прочим, мне начинает нравиться твоя популярность.

— Мне тоже.

— Я не об этом здоровяке. Посмотри.

Ландо было нашим. Вернее, принадлежало оно Антуану, но мы на нем приехали в театр. Кучер продолжал сидеть на облучках, лошадь под уздцы вел другой человек и он направлялся к нам. Помимо нас, поджидающих кареты, ландо или что-то другое, была целая очередь. Но им пришлось подождать, потому что еще какие-то люди придерживали их транспорт до той поры, как мы не усядемся в свой.

— Даниэль, ты что-нибудь понимаешь⁈ — Аннета смотрела на меня с надеждой.

— Нет. Я не знаю, кто все они и даже не догадываюсь. Одна надежда, нас с кем-то путают.

— Прошу вас, — человек указывал на ландо.

Дать ему денег — означало его оскорбить. А потому я просто сказал:

— Благодарю.

И почти не удивился ответу:

— Рад вам помочь, господин сарр Клименсе.