Адъютор. Его величество

Глава 15

Глава пятнадцатая

Командующий объединенными войсками Ландаргии генерал-фельдмаршал Себастьян сар Остоузен принял сразу же, как только ему доложили о моей просьбе. Наверняка из любопытства взглянуть на человека со скандальной репутацией, а также по той причине, что она совпала с его обеденным отдыхом. После приветствия и приглашения за стол, он начал разговор с непростого вопроса:

— Какими судьбами здесь, сарр Клименсе? Наверняка решили добавить в коллекцию еще и пехотный мундир?

Его следовало понимать так. Ему известно, что морской китель, полученный вместе со званием лейтенанта флота с недавних пор у меня уже есть, как результат короткого плавания на борту «Гладстуара». Не то чтобы в гардеробе, но в связи с указом о присвоении, о чем я узнал накануне отъезда на север.

— Если сумею его заслужить, господин фельдмаршал, не буду иметь ничего против.

Внешне сар Остоузен особенного впечатления не производил. Непомерно грузный, с всклокоченными седыми волосами и взглядом не увенчанного лаврами полководца, а усталого пожилого мужчины. Не было в нем и тени того, что одним своим видом должно внушать: «Преданные сыны Ландаргии, в ваших руках находится ее судьба! Так ляжем же костьми во славу Господа и Короны, и победа неминуемо будет за нами!» Остоузен выглядел человеком, которому доверили тяжелую, но посильную ему работу, и он твердо намерен сделать все, что в его силах, и даже больше.

— Так чтобы вы хотели, господин сарр Клименсе? — его взгляд задержался на моей шпаге.

Была у меня и драгунская сабля, прощальный подарок сар Штраузена. Клинок из отличной стали, закрытая гарда и минимум отделки: кому, как не Клаусу знать мои вкусы? Но с цивильной одеждой она смотрелась бы довольно нелепо.

— Все, о чем мечтаю, господин генерал, — это принести хоть малейшую пользу. Со мною прибыла сотня отлично экипированных кавалеристов, с огромным боевым опытом и отменной выучкой. Надеюсь, мы пригодимся.

Я напрягся, опасаясь услышать в ответ: «Сарр Клименсе, несмотря на лейтенантский чин флота его величества, вы по-прежнему остаетесь человеком гражданским, и вам следует отправиться в тыл: вскоре здесь будет слишком опасно. А ваша сотня… В том случае, если она имеет отношение к армии, то, конечно же, останется». Мне ярко представилась ситуация, когда выхожу из шатра, и не знаю, как объяснить Стаккеру и остальным — меня послали подальше, совершенно причем обоснованно.

— Вы угощайтесь, сарр Клименсе. — Остоузен тянул с ответом.

— Спасибо, господин фельдмаршал, но мне хотелось бы определенности.

— Знаете, сколько сюда приезжает таких как вы?

— Могу только догадываться.

— Много. В том числе и совсем мальчишек.

— Я достаточно зрелый человек, чтобы принимать осознанные решения.

— Верю. И потому не могу отказать. Особенно учитывая, как ловко вы владеете шпагой, а перед вами человек в возрасте.

Это была шутка, и в ответ я должен был отреагировать. Увы, но та гримаса, которая давно заменила мне улыбку, походила на что угодно — судорогу, корчу, спазм, конвульсию, но только не на нее.

— Благодарю вас, господин фельдмаршал! Используйте меня и моих людей так, как посчитаете нужным.

Я встал, собираясь покинуть шатер, когда услышал:

— Погодите, сарр Клименсе, мы не договорили. Взамен от вас потребуется небольшая услуга.

— Какая именно?

— И мне, и собравшимся здесь офицерам, было бы весьма полезно услышать подробный рассказ о Клаундстонском сражении от человека, принявшего в нем непосредственное участие. Вот где мы должны черпать мужество, которое вскоре нам всем пригодится. Впрочем, как и самопожертвование.

— Выглядите так, как будто обрадовались возможности умереть именно здесь, а не в каком-нибудь другом месте, сарр Клименсе, — со свойственным ему цинизмом сказал Стаккер.

— Опасался, что мне откажут.

Мы ехали по огромному, раскинутому сколько хватало глаз лагерю. Пахло дымом от бивачных костров, свежевырытой землей от редутов и прочих люнетов. А кое-где пованивало отхожими местами, что при таком скоплении людей неудивительно. Ни деревьев, вырубленных на дрова, ни травы, вытоптанной бесчисленными сапогами и копытами. Так выглядела арена, на которой в скором времени прервутся десятки тысяч солдатских жизней и, возможно, в их число войду я.

— О чем задумались, сарр Клименсе?

— О том, Александр, под каким благовидным предлогом отослать вас в глубокий тыл, и принудить остаться в нем ближайшую неделю. Или две, если понадобится.

— Но…

— Напомнить, что вы поклялись честью — каждое мое слово будет являться для вас приказом? Именно на таких условиях я вас и взял.

— Но…

— Может, сами подскажете?

— Господин сарр Клименсе!..

— Что — сарр Клименсе? Надеюсь, вы не пошлете мне вызов сейчас? Давайте уже потом, когда все закончится.

— Господин сарр Клименсе, я обязался, что ваши слова для меня — приказ, но это не означает — я должен быть рядом с вами всегда!

— Господин сар Штроукк, вот вы и нашли выход из положения. Буду рад, если вы избавите себя от моей компании.

Александр наверняка сделал лошади больно, рванув удила, а затем еще и ожег плетью круп.

— Жестоко вы с ним! — Стаккер смотрел на меня с неодобрением.

— Знаете, Курт, на борту нимберлангского линкора мне дважды лишь каким-то чудом удалось спасти его от гибели, а третьего может и не быть.

— Но зачем тогда вы его взяли⁈

— А вам не приходилось совершать идиотских поступков? В моей жизни их было предостаточно, и этот очередной. Пусть лучше Александр всю оставшуюся жизнь меня ненавидит, чем я буду проклинать себя за его смерть. Помните его мать?

— Конечно! Прекрасная женщина. А как она переживала, когда сар Штроукк вызвал вас на дуэль!

— И я ее помню. Все, хватит об этом. Тем более, если мне правильно объяснили, мы приехали. Теперь нужно найти майора Ангуса Бастейна, и доложить, что прибыли в его распоряжение.

— Самый край фланга, — внимательно оглядев окрестности, сделал вывод Стаккер. — Место, где можно и не вступить в бой при любом развитии обстоятельств. Рельеф, количество и расположение укреплений…

— Поверьте, я его не выбирал.

— Не о том хотел сказать.

— Опять вы за свое⁈ Поздно уже. Лучше помогите найти подходящего размера мундир: не хочется выглядеть белой вороной. Особенно сейчас, когда она осталась в одиночестве.

«Это будет сарр Штроукку хорошим жизненным уроком, — пытаясь найти себе оправдание, я все не мог уснуть, ворочаясь в палатке на походной кровати. — Сильным, сбивающим с ног толчком, но после них умные люди становятся еще умнее, а глупые приобретают рефлексы. Когда все закончится, у меня обязательно найдутся слова к примирению. У Александра правильные преставления о долге, светлая голова, тяга к знаниям и твердый характер. Алмаз, который остается только огранить и оправить. Настою на том, чтобы он постоянно находился возле Тоннингера — там его место. Аастарх даст ему многое, и тогда сар Штроукка ждет завидное будущее».

Несмотря на то, что мне почти удалось себя убедить, сон по-прежнему не шел. И тогда я решил подышать свежим воздухом.

— Не спится, сарр Клименсе?

У входа в палатку, охраняя его, сидел на кошме Евдай. Он попытался встать, но, успокоив его жестом, я уселся рядом.

— Красивое небо, все в звездах! — Евдай обратил внимание на мой взгляд. — Но чужое оно мне.

— Соскучился по родине?

Она у Евдая далеко на востоке, в краю бескрайних степей.

— Порой так и хочется бросить все и вернуться. Увидеться с родителями, понянчиться с племяшками, наверняка ведь они уже есть? Старший брат по возрасту вообще должен стать дедом. Своими-то я не обзавелся. Сарр Клименсе, знаете какие у меня первые детские воспоминания?

— Откуда мне?

— Отец подбрасывал меня высоко-высоко! Сердце замирало сначала от восторга, а потом от испуга, что у него не получится поймать. Рядом стояла мама, ругалась: угробишь ребенка, и улыбалась.

Я слушал Евдая, и вспоминал другой его рассказ. В их землях принято считать, что по складу характера мужчины делятся на три разновидности — воины, торговцы и судьи. Кто из трех я — вопрос сложный, но одно можно сказать точно: разговор с Александром будет хорошим уроком и для меня. Какими благородными твои намерения не были бы, унижая других, себя не возвысишь, и надо было проявить такт.

Выспаться не получилось. Едва небо начало светлеть, горны пропели побудку, и весь лагерь пришел в движение.

— Приветствую, сарр Клименсе! Кирасу со шлемом надеть не желаете? — спросил премьер-майор Ангус сар Бастейн, едва я показался из палатки в новом, необмятом мундире кавалергарда: найти другой у Стаккера не получилось. — Если не хотите быть просто зрителем, потому что в нужный момент времени для облачения может и не хватить, а лезть без них в бой — полнейшее безрассудство! Хотя, если учитывать, что вы приехали сюда добровольно, вы с этим чувством знакомы накоротке.

Бастейн командовал сводным отрядом из драгун, кирасир и легкой кавалерии, изрядно потрепанных в предыдущих баталиях. В любой другой ситуации их вывели бы на переформирование, настолько большими были потери, но враг такой возможности не предоставил. Майор произвел хорошее впечатление сразу же, едва мы познакомились. Острослов с внешностью убежденного сибарита, он мгновенно преображался, едва ему приходилось отдать приказ. Черты лица в эти моменты у него словно закаменевали, взгляд становился требовательным, а голос властным.

— Желаю надеть и то, и другое, сар Бастейн, отчего нет? Единственное, как вы считаете, в случае со шлемом стоит повременить?

Мою иронию Ангус понял отлично, и с ответом не задержался.

— С кирасой пока тоже. Приглашаю вместе со всеми позавтракать, и потому оба они будут мешать. Познакомитесь с офицерами, получите ответы на интересующие вас вопросы, а они непременно должны быть. Что-то мне подсказывает, сегодня нас ждут серьезные события, следующая возможность собраться за столом в непринужденной обстановке подвернется непонятно когда, так что не раздумывайте, присоединяйтесь.

— Договорились.

С позиции, которую занимал отряд премьер-майора, место будущего сражения просматривалось без малого полностью, особенно если взобраться на вершину холма. Огромная речная долина, и в ней смогли поместиться две армии — наша и Нимберланга.

Посередине нее протекала мелкая, по колено, речушка Лондара, местами полностью прятавшаяся в зарослях камыша. Если судить по размерам долины, сложно даже представить, насколько мощным был поток Лондары в незапамятные времена. Пологий правый берег, где расположилась армия Ландаргии, подходил для обороны куда больше, чем противоположный. Тот представлял собой пойменную низину, если не сейчас, то столетия назад. Неплохо был виден и лагерь войска короля Аугуста, но фигурки людей отсюда казались крошечными, а дальше и вовсе становились неразличимыми.

Фланг, на краю которого мы находились, упирался в овраг, следом шел густой лес. Наверняка был прав Курт Стаккер, когда заявил, что война нас может и не коснуться. Разве что по приказу генерал-фельдмаршала Остоузена куда-то переместят. Но сомнительно: на фланге собралось то, что по целому ряду причин особой ценности не представляло. Наспех сформированное и толком необученное ополчение из вчерашних крестьян и ремесленников, а также объединенные остатки в пух и прах разбитых регулярных частей. И это в каком же отчаянном положении необходимо быть, чтобы прибегнуть к их помощи⁈ Почему здесь оказался я, думать совсем не хотелось. Равным образом это могло быть как заботой о моей персоне, так и явным пренебрежением к ней.

— Инстор, ты заслужил именное оружие! — от элегичных мыслей отвлек веселый голос Стаккера, когда он обратился к своему денщику. — Сарр Клименсе, не желаете кофе?

— Причем страстно! — не стал я отказываться от бодрящей жидкости, и плевать, что она обязательно окажется сладкой, чего во всех других случаях не потерпел бы. Но не сейчас. Из-за стола нас поднял сигнал тревоги едва мы приступили к завтраку, и кофе казался мне подарком судьбы. Осторожно, крошечными глотками, пытаясь не обжечь губы оловом кружки, и не расплескать (Рассвет то и дело подо мной гарцевал) я полностью на нем сосредоточился, и пропустил момент, когда войска короля Аугуста пришли в движение.

— Ну все, господа, началось! — фраза у премьер-майора Бастейна получилась почти торжественной.

Вкус у кофе резко стал противным до невозможности, и я без сожаления вылил остатки на землю. Взглянул на кружку, и отправил ее туда же: невелика ценность в сравнении с тем, что предстоит потерять в ближайшие несколько часов.

Стройные прямоугольники батальонов армии Аугуста пересекли Лондару, когда начали палить наши пушки. Поначалу ядрами, поскольку дистанция была велика. Иные из них достигали цели, образовывая бреши в колоннах. Те быстро заполнялись, батальоны не задерживались ни на миг, и, казалось, никакая сила не способна их остановить.

— Здесь отличное местечко для художника-баталиста, сарр Клименсе! — сказал Бастейн. — Талантом живописца не обладаете?

— Увы.

— Жаль! Все, что произойдет, развернется перед нашими глазами, и это сколько же набросков можно было бы сделать и сколькими впечатлениями запастись! Чтобы впоследствии сотворить эпическое полотно под названием «Лондарская битва», и увековечиться. Получается, его величество Аугуст решил нанести основной удар между центром и левым флангом, — без всякой паузы продолжил он. — Тем, кто там находится, точно не позавидуешь! Мало кто из них переживет сегодняшний день.

Пушечная пальба давно превратилась в сплошную канонаду, но батальоны Нимберланга шли вперед все также неумолимо. Когда авангард изрядно редел, он уступал место идущим за ним колоннам и, казалось, им нет числа.

— Это Третий драгунский. И в лучшем случае, из него осталась только половина, — прокомментировал Бастейн безуспешную контратаку нашей кавалерии, попавшую под залпы вражеской картечи. — А генерал сар Малион, глядите-ка, ни одного редута до сих пор не отдал! Хотя положение у него!.. Так, гренадеры сар Валеха ему на помощь пошли! Ребята отважные, лягут поголовно, но своего добьются! А в целом неплохо держимся! Не знаю, чем все закончится, но спесь королю Аугусту мы собьем точно: привык он, знаете ли, к легким победам. Ну да, Хитрый Лис свое дело знает!

— Кто? — не понял я Бастейна.

— Прозвище такое у нашего фельдмаршала среди солдат. Он немногим больше недели, как войска возглавил. До этого в своем имении в опале сидел. Когда запахло жареным, поговаривают, к нему от монарха целая делегация заявилась. Так, мол, и так, господин фельдмаршал, необходимо забыть прошлые обиды, когда на кону судьба королевства! А он им в ответ — чего тянули? Давно готов! Прибыл сюда, день осмотрелся, и началось!

— Что именно?

— Порядок стал наводить. И знаете, что сар Остоузен сделал первым?

— Даже не догадываюсь.

— Натыкал мордой главного интенданта в котел с кашей для нижних чинов. У того родословная длиной почти как у вас, сарр Клименсе, а он его как щенка! Еще бы солдаты фельдмаршала не любили!

— Заслуженно он его?

— Было за что! Война, сарр Клименсе, это время, когда непонятно, чего происходит больше — смертей или воровства, — Бастейна потянуло на философию.

Невдалеке тысячами гибли люди, а мы разговаривали так, как будто вокруг нас ничего не изменилось, и мы продолжали сидеть за накрытым к завтраку столом.

— Сдается мне, господа, наступает решающий момент! — чтобы обратиться к нам, Стаккеру пришлось оторваться от подзорной трубы.

Что новостью, если судить по реакции офицеров, стало только для меня одного.

— Согласен, — сказал Бастейн. — Пора фельдмаршалу вводить резервы, иначе все может плачевно закончиться.

— Что происходит? — вопрос предназначался сразу всем, но ответил на него Курт.

— Аугуст прорвал нашу оборону там, где и планировал, сарр Клименсе. Смотрите, — передавая трубу, указал он, — вон на те бастионы. Видите?

— Это где больше всего дыма?

— Именно.

— Нешуточный там идет бой! — вот и все, что мне удалось понять даже при помощи оптики.

— Решающий. Если удержимся, все не так плохо. — Стаккер взглянул на положение солнца. — Вряд ли Аугуст предпримет сегодня еще одну попытку, а у нас впереди будет целая ночь на подготовку к следующей. Силы у него тоже небезграничны, и мы немало их потрепали, — приглядываясь к чему-то, он на какое-то время замолк. — Создается впечатление, что Аугуст бросил туда все, что у него есть!

— И снова вы правы, Курт, — согласился с ним Бастейн. — Господин фельдмаршал, пора делать ответный ход! Еще немного, и будет слишком поздно! — воззвал к Остроузену он, как будто тот мог его услышать.

— Кирасиры в атаку пошли! — почти прошептал кто-то. — Теперь надежда только на них.

Тяжелая, почти полностью закованная в латы кавалерия, появилась из-за холма неспешно. Приберегая до времени силы лошадей, которым под их весом не выдержать долгой скачки. И только приблизившись к врагу на расстояние пистолетного выстрела, они пошлют их в галоп. Чтобы ударить сплоченной массой и заработать палашами. Грозная сила, если применить ее тогда и там, где они лучше всего смогут себя проявить.

И мы дружно надеялись, что фельдмаршал бросил их в бой не из отчаяния.

— Посыльный скачет, как будто бы к нам, — сообщил денщик Стаккера Инстор.

Все переключили внимание на одинокого всадника. Ведь если он послан к нам, практически наверняка это означает, что настал и наш черед.

— Нет, — сказал Бастейн, когда убедился, что тот свернул на артиллерийскую батарею, недолго там пробыл, и поскакал обратно в сторону ставки. — Так, а это что? Да неужели⁈

Из-за леса, росшего за оврагом, показалась конница Нимберланга. Даже мне, при всем отсутствии опыта, было предельно понятно, что случится дальше. Ведь перед ней открывались наши тылы в тот момент, когда все внимание приковано к событиям, происходящим совсем в другом месте, а в бой брошены последние резервы.

Сар Бастейн преобразился мгновенно. В нем изменилось все — лицо, жесты, голос.

— Господа, мы должны задержать врага насколько получится, чтобы дать другим возможность приготовиться к его встрече. Понимаю, долго нам не выстоять, но это наш долг. Капитан Стлаувист, вы остаетесь здесь, и берете командование на себя. Отправьте человека в Ставку, причем немедленно! Следом гонцов на батареи. Пусть выкатывают пушки вон на тот гребень, да поживее, каждая минута дорога! Две пехотные роты им в помощь, вместе с третьей отправляйтесь туда сразу. Если дружно поторопитесь, встретите их картечью. Ну а мы поспособствуем в меру сил, чтобы вам успеть. Господин сарр Клименсе, если не передумали, время надеть шлем!