Дядя самых честных правил 9

Глава 31 Монсеньор

— Ах, синьор Урусов! Как чудно вы встряхнули наше болото! Уже двести лет в Совете десяти не случалось драки, но вчера там выбили три зуба и сломали пять пальцев. Боюсь даже представить, что будет на Большом совете, когда начнут выбирать дожа! — Паппо, явившийся нас провожать, залился смехом. — Во всех благородных домах только вас и обсуждают.

— И что говорят?

— Одни возмущаются суммой виры, что вы назначили, и настаивают, чтобы Совет десяти оплачивал её из собственного кармана. Другие требуют выбрать вас дожем — мол, такой человек сможет вернуть Венеции былое величие. А третьи, — Паппо подмигнул мне, — хотели бы женить вас на ком-нибудь из своих. Зря вы морщитесь, там такие птички есть — с ума сойти можно. Нежнейшие персики!

Австрийский резидент цокнул языком и поцеловал сложенные щепотью пальцы.

— Передайте им, что ни фрукты, ни курицы меня не интересуют. Кстати, Паппо, а вы не рискуете, приходя ко мне в открытую? Вам не будут задавать лишних вопросов?

— Что вы! Наоборот, знакомство с вами прибавит мне уважения и веса в обществе. Кроме того, меня попросили кое-что передать вам.

Паппо сделал знак слуге, стоявшему в отдалении, и тот торжественно поднёс мне широкую плоскую шкатулку. Скромную на вид, без резьбы и украшений, но сделанную из невероятно красивого палисандра.

— От кого этот «подарок»?

— Откройте, синьор Урусов, вы сами поймёте.

Магии в ней я не почувствовал, но Анубис на всякий случай напитал эфиром защитные татуировки на ладонях. Впрочем, предосторожности оказались напрасными — в шкатулке на бархатной подложке лежали две маски: Бауты и Коломбины. Мужскую покрывала лаконичная серебряная вязь, а женская была украшена золотом и россыпью мелких драгоценных камней. Работа, выполненная рукой истинного мастера, выглядела очень тонко и изящно. Настоящее произведение искусства!

— Signore di notte[17], глава авогадоров лично изготовил эти маски и велел вручить вам в знак уважения. Вы достойный противник, первый за многие века сумевший противостоять Маскам. Пусть этот подарок напоминает вам и вашей милой спутнице о самом прекрасном городе на земле, Венеции.

— Передайте Господину ночи мою благодарность и почтение. Я обязательно посещу Венецию снова, если представится случай.

— Обязательно приезжайте, — Паппо улыбнулся, — с вами гораздо веселее и интереснее. Доброго пути, синьор Урусов!

Я пожал ему руку и пошёл к кораблику, который должен был увезти нас на материк.

Пока мы «развлекались» в Венеции, Васька бездельничал на постоялом дворе, охраняя дормез и играя в карты с другими постояльцами. Причём довольно успешно — выиграл рублей сто на наши деньги. А всё тлетворное влияние Кижа — в дороге тот частенько играл с моим камердинером, когда не было других развлечений.

Васька нашему приезду страшно обрадовался и всего за десять минут подал дормез.

— Надоедливые эти итальяшки, барин, — пожаловался он, — всё время выпить предлагали, еда у них странная, а хозяин постоялого двора всё дочку за меня хотел отдать.

— А ты что? — я спрятал улыбку, чтобы не обидеть парня.

— Так она страшная, барин! Зубы у неё торчат, а сама худая как щепка. Да и куда мне жену-то? Я с вами домой вернуться хочу!

Он быстро загрузил наш багаж, но отправление неожиданно задержалось. Таня уже села в дормез, когда я заметил на другой стороне улицы женщину. Она выглядела как богатая горожанка, с уложенными в высокую причёску чёрными волосами, и за плечом шёл слуга-охранник. Но её глаза я узнал сразу — абсолютно безумные, те самые, что я видел в подземелье Карчери.

Велев слуге оставаться на месте, она порывистым шагом подошла к дормезу, стараясь не смотреть мне в лицо.

— Перед Судьбой все равны, даже ты, Убийца. — Она говорила в сторону, будто не мне, торопясь и захлёбываясь словами. — Никто не уйдёт от своей участи и не избегнет предначертанного. Простые люди, императоры, ты, Разлучительница, Госпожа ночных дорог — все получат своё. Каждому Судьба отмеряет равной мерой. Но тебе Она велела передать особое слово. Слушай же!

Пророчица подняла голову и посмотрела мне в глаза. На мгновение я увидел, как в ней полыхает неистовое пламя.

— Убийца, Разрушитель и Князь края света, внемли голосу Предопределения! Задуманное тобой исполнится, и получишь награду свою сполна. Но в тот день, когда ты пройдёшь мимо Вопрошающего и увидишь каменный свод, навстречу тебе выйдет чужое прошлое и призовёт к ответу.

Из носа сумасшедшей потекла тонкая струйка крови, но она лишь облизнула губы и продолжила вещать:

— Не бойся потерять то, что получил взаймы! Взамен ты получишь нечто большее, хоть и не захочешь это брать. Силы людские ополчатся на тебя, и некуда будет вернуться, чтобы преклонить голову. Но ты возьмёшь Суму и Посох и пойдёшь по пути предначертанному. До самого конца, чтобы занять пустующий Престол и исполнить предназначение. Но если дрогнешь в последний момент, то погубишь любящих тебя, а вместе с ними и весь мир. Отбрось сомнения, Убийца, и делай что должно!

Резко отвернувшись, она пошла прочь, покачиваясь на ходу, будто пьяная. Через несколько шагов она пошатнулась и чуть не упала. Но подскочивший слуга схватил её под руку и увёл куда-то в переулок. В последний момент она обернулась, кинула на меня горящий взгляд и кивнула, будто прощаясь.

— Костя, кто это был? — Таня выглянула из дормеза, услышав чужой голос.

— Да кто её знает, блаженная какая-то.

Я пожал плечами и сел в дормез. Честно говоря, ни в какие пророчества я не верил. Нет никакого наперёд написанного жребия. Нет судьбы, кроме той, что мы сами себе создаём. И даже если эта женщина каким-то невероятным образом смогла увидеть моё «будущее», то это лишь тень несбывшегося. И я сам решаю, сбудется оно или нет. Только я!

За окном дормеза пролетели Падуя и Феррара. Мы сделали остановку в Болонье, погуляли по старинным улочкам и на следующее утро отправились на юг. Путь к Флоренции лежал через горы — Апеннины здесь низкие, поросшие лесом, так что путешествовать через них одно удовольствие. Дорога, проложенная ещё во времена Римской империи, петляла змеёй, показывая нам местные красоты. Иногда попадались стада тощих овец, чьи пастухи смотрели с опасением, будто подозревая нас в воровстве мелкого рогатого скота.

Дорога вывела на перевал Лентула, как подсказала мне карта. Давным-давно мятежный гладиатор Спартак разбил здесь армию римского консула. Звали горе-военачальника Гней Корнелий Лентул Клодиан, и в истории он отметился только этим поражением, ну и поделился именем с перевалом. На нём мы и сделали остановку, любуясь видами и слушая Диего, прочитавшую нам краткую лекцию и по консулу, и по восстанию Спартака. Оказалось, что она интересовалась Древним Римом и неплохо знала его историю.

— Константин Платонович, посмотрите, — прервал Киж испанку.

Я и сам почувствовал приближающуюся опасность и обернулся раньше, чем услышал предупреждение. На перевал со стороны Флоренции поднимался небольшой конный отряд. Едва завидев нас, они пробудили Таланты и прикрылись мощными магическими щитами. Вот только всадники были не дворянами, не военными, а монахами в серых рясах.

— Святой Официум! — Руки Диего потянулись к «громобоям» на поясе. — Манипула «Горящее сердце» — специальный боевой отряд для ликвидации магов-еретиков.

— Таня, Диего — марш в дормез! Если начнётся стрельба — уезжайте обратно в Болонью.

— Костя, а ты⁈

— Справлюсь. Быстро в дормез!

Девушки кинулись к экипажу, а Васька начал разворачивать его в обратную сторону. Киж встал рядом со мной, положив ладонь на эфес палаша и радостно улыбаясь.

— Честно говоря, Маски оказались слабоваты, — расслабленно заметил он, — может, хоть эти умеют нормально драться.

— Подозреваю, что у «этих» имеются специальные средства против некромантов. А может, и на поднятых мертвецов есть оружие.

— Очень сомневаюсь, Константин Платонович. По мне — обычные маги в рясах, не больше. К тому же ленивые и заплывшие жирком. Видите, какие отъетые рожи?

Я бы, может, и согласился с Кижом, если бы не один из всадников. Невысокий худой мужчина лет шестидесяти, полностью седой, с ласковым добрым лицом. Вот только его Талант фонил раз в десять сильнее, чем у его спутников. Пожалуй, не слабее, чем покойный Голицын или Марья Алексевна, но гораздо опытнее.

После столкновения с Масками я не слишком надеялся на Скудельницу. Так что для инквизиторов я приготовил и Божедомский Вертеп, и несколько Знаков и раскочегарил Анубиса до максимума. Не верилось, что это случайная встреча и инквизиторы просто едут мимо.

На седловине перевала, где мы стояли, лес рос далеко от дороги, образуя широкую поляну. Отряд инквизиторов, оправдывая мои самые дурные предчувствия, развернулся фронтом. Будут охватывать с флангов или хотят атаковать издалека всеми силами разом?

— Дмитрий Иванович, как начнётся заварушка, зайди с левого края. Руби мелочь, пока я вон с тем седым разбираюсь.

— Седым? — Киж прищурился, бегая взглядом по всадникам. — Я ни одного седого не вижу.

— Разуй глаза, в центре на гнедой кобыле.

— Вы шутите, Константин Платонович? — Киж покосился на меня. — Нет там никого похожего.

Киж ещё раз оглядел строй инквизиторов и поджал губы.

— Не вижу. Честное слово, не вижу.

— Вот тебе и средство от поднятых, Дима. Он тебя зарубит или спалит дотла, а ты его даже не заметишь.

— Подавится, — зло сплюнул Киж. — Я его по запаху найду и на кусочки порежу. Или увижу, куда вы заклятья кидаете, и подберусь.

— Не суйся, ещё раз говорю. Возьми на себя мелочь, остальное моё дело.

Инквизиторы вдруг остановились шагах в ста от нас. Седой легко, будто ему было лет двадцать, спрыгнул с коня и вышел вперёд. Да уж, Талант у него просто полыхает! Непросто будет справиться с таким святым отцом.

Подняв руку, седой приказал спутникам оставаться на месте, а сам не спеша двинулся ко мне.

— Добрый день, светлейший князь! — крикнул он мне на чистом русском языке. — Могу ли я с вами поговорить?

— Стой здесь, — шепнул я Кижу и пошёл навстречу седому.

Мы встретились с ним точно на половине пути, будто два военачальника между двумя армиями, пришедшими на битву.

— Рад встретиться с вами лично, светлейший князь.

Седой приветливо улыбнулся.

— С кем имею честь?

— Отец Вильгельм Баскервильский, к вашим услугам, — он заменил поклон кивком. — Кардинал-инквизитор Святого Официума.

— Ваше высокопреосвященство, — я кивнул в ответ.

— Можете называть меня монсеньор, светлейший князь.

— Тогда называйте меня по имени-отчеству, монсеньор.

— Я не сильно отвлекаю вас от дел, Константин Платонович? — В голосе инквизитора послышалась ирония. — Не откажете мне в небольшой беседе?

— Как я могу отказать столь любезному собеседнику? Может, присядем? Как говорят у нас в России, в ногах правды нет. — Я обернулся и крикнул Кижу: — Дмитрий Иванович, принеси нам два стула!

Киж посмотрел на меня с удивлением, но быстро с ним справился и кинулся к дормезу. Через минуту он уже разложил возле нас два складных кресла и вернулся на исходную позицию.

— Полагаю, — инквизитор хмыкнул, устроившись напротив меня, — для приятного разговора стоит принести ещё и вина.

Он поднял руку и хитро щёлкнул пальцами. Один из его монахов тут же спешился, вытащил из седельной сумки пузатую бутылку, два серебряных стакана и бегом принёс их патрону.

— Попробуйте, — инквизитор лично разлил вино и подал мне стакан, — это фалернское. Оно уже не то, что было во времена Римской империи, но его вкус ни с чем не спутаешь.

Я не обольщался его любезностью. Даже подвесив меня на дыбе, инквизитор будет ласково уговаривать покаяться и признаться в ереси. Наша беседа, эти стульчики и вино всего лишь игра и дань хорошим манерам.

— Да, интересный букет. Как удивительно, монсеньор, — я усмехнулся, — что мы с вами случайно встретились на этой дороге.

— Случайности неслучайны, сын мой, — он усмехнулся в ответ. — Я специально искал возможность увидеться с вами.

— Вот как? И чем же вас привлекла моя фигура скромного путешественника? Не думал, что мои интересы пересекаются с делами инквизиции.

— Ну как же, Константин Платонович! — он продолжал улыбаться, будто дедушка любимому внуку. — Вы же некромант! Самый опасный маг в Европе. Неужели вы думали, что останетесь незамеченным? Тем более что агенты Святого Официума уже пытались убить вас.

Анубис зарычал и полез наружу.

— Вы приехали сюда доделать их работу, монсеньор?