Дядя самых честных правил 9

Глава 11 Кровавый суд

Дормез мягко покачивался, слышался приглушённый стук копыт, а за окном разливались вечерние сумерки.

— Можно тебя помучить вопросами, Костя? — спросила меня девушка, сидящая напротив.

Я ответил не сразу, в который раз борясь с чувством диссонанса. Голос был Танин, а вот лицо казалось совершенно незнакомым. Белоснежная кожа, другой разрез глаз, иные скулы и линия губ. А отдалённое сходство ещё больше сбивало с толку.

Купленный у тролля медальон создавал очень качественную иллюзию, обманывая даже прикосновения. Кажется, он менял и запах, маскируя носителя под другую расу. Потому и купить этот артефакт было невозможно без нужных связей, а цена парила где-то в небесах. Десять тысяч рублей за безделушку из низкопробного золота! А пришлось взять их две. Впрочем, я не стал тратить наличные деньги, а написал записку Лаврентию Палычу, чтобы он покрыл мой долг. Тролля из ювелирного магазина такой вариант вполне устроил — между своими у них не принято было обманывать.

— Конечно, — я улыбнулся Тане, — могла бы и не спрашивать.

— Откуда взялись Знаки и Печати?

Я закашлялся от неожиданности.

— Хороший вопрос. На моей памяти ты четвёртая, кто спрашивает об этом. В академической среде обсуждать происхождение деланной магии считается неприличным.

— Почему? Это же не вопрос, откуда берутся дети.

Мы оба рассмеялись.

— Ты недалека от истины. Знаки как бастарды — все знают, что они есть, но признавать их не спешат, только шепчутся по углам. Некоторые считают, что Знаки были даны кому-то из апостолов, но лет триста назад Папа Римский запретил даже упоминать подобные легенды. Вроде как его убедили в этом носители Талантов, чтобы чернь не выпячивала свою «низкую» магию.

— А другие легенды есть?

— Целый вагон. Кто-то называет автором Знаков древнего философа Меркурия Трисмегиста, который то ли был, то ли не был, то ли вообще языческое божество. Сама понимаешь, церковь такие легенды тем более не одобряет. Ещё есть версия, что Знаки попали из Индии сначала к арабам, а потом через Испанию уже к нам. Но и в этом случае неясно, откуда они у индусов.

Таня поморщилась, недовольная таким ответом.

— Костя, а ты сам как думаешь?

Ответил я не сразу, вспоминая, как заинтересовался этим вопросом, будучи студентом. Обсуждать «неприличную» тему с профессорами было невозможно, но кое-что я подметил в старинных фолиантах, что-то случайно услышал в разговорах преподавателей, а о некоторых вещах догадался сам.

— Люди. Могу с уверенностью сказать — Знаки и Печати придумали сами люди. Давай я тебе кое-что покажу. Протяни руку.

Вытащив из воздуха small wand, я взял ладонь девушки.

— Смотри внимательно.

Используя минимум эфира, я нарисовал в воздухе небольшую загогулину с двумя петлями.

— Ой!

Нелепая кракозябра вспыхнула и рассеялась. А Таня потёрла пальцами ладошку.

— Теплом дохнуло!

— Всё правильно. Смотри дальше.

Над протянутой рукой девушки я изобразил ту же загогулину, только добавил крутой завиток с одной стороны и острый «уголок» с другой. Снова вспышка, но на этот раз резкое движение воздуха почувствовал и я.

— Погоди… Нарисуй эту штуку ещё раз.

— Пожалуйста.

Я изобразил загогулину в третий раз.

— Точно! Как я сразу не догадалась! Это же часть Знака Воздуха! Да? Я права?

— Права, — я кивнул. — Это «ядро» Знака, создающее движение газа. Остальные части фигуры придают ему устойчивость, увеличивают длительность действия и стабилизируют структуру.

Таня прикусила нижнюю губу, напряжённо обдумывая мысль.

— То есть, — она прищурилась, глядя на бледный эфирный след загогулины, — Знаки состоят из маленьких «значков», как слова из букв?

— Верно.

— А из Знаков мы составляем связки, будто предложения из слов.

— Согласен, хорошая аналогия.

— А почему тогда…

— Мы не учим сначала эти буквы и не складываем из них Знаки?

Таня кивнула. Я спрятал small wand, откинулся на сиденье и развёл руками.

— Так ведь их никто не исследовал. Полагаю, Знаки придумывались во многом интуитивно и в разное время. Методом проб и ошибок их дорабатывали долгие века. Я видел старый манускрипт, копию с оригинала шестого века, где Знак Огня был нарисован немного по-другому. Работал он чуть хуже, чем современный, но требовал меньше эфира. Кстати, последние столетия Знаки практически не менялись: профессора в университетах запрещают студентам отступать от канона, требуя точного воспроизведения фигур. Зато деланные маги очень хорошо научились работать со связками, где разрешены эксперименты.

— Если Знаки запрещают менять, то и новых никто не выдумывает?

— Не совсем. — Я улыбнулся, вспомнив один случай из студенческой жизни. — Мне довелось учиться у одного профессора в Сорбонне, хитрого алхимика Жака Паганеля. Он разработал Знак для простого получения нордгаузенской кислоты. Но стоило ему заикнуться об этом коллегам, как его подняли на смех, даже не посмотрев работу. Паганель не стал отчаиваться — выждал год и объявил, что нашёл в старой книге этот самый Знак! И предъявил фолиант, в который вклеил поддельную страницу.

Мне было точно известно, как это происходило. С Паганелем мы были практически приятелями, и я сам помогал ему найти чистый лист старинной бумаги, подходящий для книги.

— И что, никто его не раскусил?

— Наоборот, его чествовали как первооткрывателя потерянного знания.

Таня неодобрительно хмыкнула.

— Какие странные порядки. Никогда бы не подумала, что учёные могут быть такими ослами.

— Увы, ничего с ними не поделаешь. Там свои порядки, уже ставшие незыблемыми традициями.

— А ты? Если знаешь, из чего состоят Знаки, почему не придумываешь новые?

— По двум причинам. Во-первых, маленьких «значков» очень много. Сотни, а может быть, и тысячи. Мне потребуется лет двадцать, чтобы вычленить их все из Знаков и хоть как-то систематизировать. А во-вторых, изобретать Знаки не так уж и просто — соединения частенько взрывоопасны, а некоторые способны убить волной эфира.

— Жаль, — Таня вздохнула.

Я не стал её обнадёживать, но в планах подобные исследования были. Когда-нибудь потом, если я смогу закрепиться в Алеутском княжестве и основать там собственный университет. Для исследования свойств эфира и Знаков требовалась новая теория, незашоренные исследователи и огромное количество расчётов. А для них хорошо бы изобрести счётные машины, которые облегчат эти задачи. Впрочем, это планы на совсем уже далёкое будущее.

Несколько минут Таня молчала, о чём-то раздумывая.

— Костя, у меня есть ещё один сложный вопрос. Откуда берётся сам эфир?

— Не такой уж и сложный. Две пятых эфира прилетает от Солнца вместе со светом. Оставшиеся три части приносит звёздный ветер, несущий эфир из глубин Вселенной.

— Да⁈

— Можешь попробовать его почувствовать. Где-то в полночь поток ощущается сильнее всего, если рядом не фонит чужое волшебство.

Я не стал смущать Таню одной загадкой, над которой ломали голову теоретики. Входящий поток эфира никак не бился с теми запасами, которые наблюдались на Земле. Будто что-то поглощало эфир, запасая его и пряча от человеческого взгляда. Но что именно, никто так и не смог найти. У меня на этот счёт существовали некоторые догадки, но пока возможности их проверить не было.

Первую большую остановку мы сделали в Кёнигсберге. Я собирался показать Тане город, а заодно посетить Серебряную библиотеку.

За день мы осмотрели немногочисленные достопримечательности. Кафедральный собор, кёнигсбергский замок и два памятника Фридрихам: просто Первому и Вильгельму Первому. Финалом нашей экскурсии стал «Кровавый суд» — винная ресторация в подвале северного крыла замка. Названия залов там были соответствующие: «Испанская игла», «Тюрьма», «Камера стыда», «Дыба еретика». В общем, очень атмосферное место с неплохой выпивкой и отличными поварами.

— Константин Платонович, почему вы раньше мне не показали это место? — спросил Киж, влюблённым взглядом осматривая кирпичные своды и огромные бочки у стен. — Я просто обязан попробовать всё, что у них есть!

— Дмитрий Иванович, будь добр, держи себя в руках. Если ты лопнешь от жадности, я не буду тебя собирать по кускам.

Киж фыркнул и алчными глазами уставился на официанта в кожаном фартуке, тащившего наш заказ. К счастью, он внял голосу разума и не стал требовать, чтобы мы оставили его в «Кровавом суде». Но по выражению лица было понятно — кое-кто вернётся сюда этой же ночью и не выйдет до самого рассвета.

На следующий день мы отправились в Альбертину, Кёнигсбергский университет. Серебряная библиотека манила своими сокровищами, особенно знаменитым двадцатитомником. Я планировал воспользоваться своим высоким статусом светлейшего князя, надавить на ректора и заказать копию этого труда. Моим «деланным инженерам» такой справочник будет весьма кстати — я ведь не ходячая энциклопедия и не могу помнить всех нюансов по сопряжению Знаков в связках и редких фигур.

Вот только попасть в библиотеку не удалось. У входа в университет толпились взволнованные студенты. С загадочными лицами они перешёптывались друг с другом, бросая взгляды на запертые двери.

— Дмитрий Иванович, фляга у тебя с собой? Полная? Сходи-ка вон к тем сударям-студентам и угости их, — я указал на группу старшекурсников, стоящих отдельно. — И спроси, из-за чего шум и почему закрыта Альбертина.

Киж вздохнул, потряс флягу над ухом и решительным шагом двинулся к студентам. Вернулся он через четверть часа с неприятными новостями.

— По секрету, — ухмыльнулся он, — мне сообщили, что ограблена ваша Серебряная библиотека, Константин Платонович. Ночью унесли тот самый двадцатитомник.

— Кто сообщил?

— Вон тот низенький цверг. Он рано утром пришёл к открытию, а там их главный бегает и рвёт на себе волосы. Стражи целая толпа, ректор слюной брызжет и руками машет, крики, шум. Сам, говорит, видел разбитые витрины, где хранились книги. Потом ректор приказал всех вывести и никого в университет не пускать.

У меня аж скулы свело от такой новости. Ёшки-матрёшки, обидно-то как! Только появилась возможность получить этот уникальный труд, как его увели буквально из-под носа. Сволочи!

— Витрины были защищены сильной магией, — вдруг заявила Диего, — скорее всего, их разбили с помощью Таланта.

— Откуда ты знаешь? — я обернулся к испанке.

Она пожала плечами.

— Когда проезжала здесь, тоже присматривалась к этим книгам. Библиотекари в Ватикане заплатили бы за них хорошие деньги.

— Талант… — пробормотала Таня и тронула меня за плечо. — Костя, если там применяли Талант, можно попробовать найти его по следам.

— Ты это умеешь? — я удивлённо посмотрел на неё.

— Ну, не то чтобы умею, — смутилась она, — но когда Ксюшка шалила с магией, я видела её эфирные следы.

Диего недоверчиво покачала головой, но промолчала.

— Хорошо, давай попробуем этот вариант.

Я решительно направился вокруг здания университета.

Вход для профессоров нашёлся практически сразу. Сторож попытался нас остановить, но Киж так рявкнул на него, что тот не посмел возражать. И даже проводил нас в Серебряную библиотеку, чтобы мы не плутали по запутанным коридорам.

Возле разбитых витрин не было ни единой души. Ни библиотекарей, ни ректора, ни стражи. Только из-за полок с книгами с испугом мелькнуло лицо молодого цверга и тут же исчезло.

— Дмитрий Иванович, — я указал в ту сторону, — приведи сюда свидетеля.

Пока Киж искал его в лабиринте стеллажей, Таня подошла к разбитым стёклам и опустилась на колени. Провела руками над осколками и принялась медленно оглядываться, пытаясь рассмотреть что-то невидимое. Увы, моё магическое зрение никаких следов увидеть не позволяло.

— Константин Платонович, — Киж подвёл ко мне молоденького напуганного цверга, — это младший библиотекарь Клаус.

Под моим взглядом тот съёжился и безвольно опустил руки.

— Где главный библиотекарь и ректор?

— Ушли, — шмыгнул носом Клаус, — поговорили и ушли четверть часа назад.

— О чём они говорили?

— Я не слышал…

Киж тряхнул цверга за шкирку, и к тому мгновенно вернулись и слух, и память.

— Они решили закрыть библиотеку, объявив, что ночью случился пожар. Чтобы новость о пропаже книг не дошла до властей.

— Ещё что-то говорили?

— Ректор сказал, что пожар может произойти по-настоящему, если они не найдут книги.

— Костя!

Я обернулся на голос Тани. Она, улыбаясь, махала мне рукой:

— Есть! Я нашла след!