Дядя самых честных правил 9

Глава 30 Корабли

Я протянул руку, и Анубис вложил мне в ладонь grand wand. Наполненный под завязку эфиром, он будто прогибал под себя окружающее пространство. Толстяк Андолини, увидев Последний довод, побледнел и судорожно сглотнул. А худой Пьюзо подался вперёд, покраснев и дёргая щекой.

Мне не нужно было рисовать Знаки, чтобы продемонстрировать мощь. Всего лишь стукнуть Последним доводом по полу, выпуская струю эфира вертикально вниз. Отчего пол гостиницы вздрогнул, в окнах жалобно зазвенели стёкла, а с улицы донеслись испуганные крики.

— Вы не посмеете! — Андолини тоненько взвизгнул.

— Подумайте о мирных жителях!

— Будет множество жертв!

— Пострадают невинные дети!

— Синьоры, вы же сами объявили мне войну, разве нет? Почему вы не подумали о детях прежде, чем совершать этот опрометчивый поступок?

— Мы вам ничего не объявляли!

Я выразительно посмотрел на Последний довод, а затем перевёл взгляд на собеседников.

— Синьоры, не заставляйте меня заподозрить вас в умственной неполноценности. Или у вас отшибло память и вы не помните, о чём мы говорили пять минут назад?

Пьюзо открыл рот, собираясь что-то сказать, но Андолини ткнул его локтем.

— Светлейший князь, полагаю, — он говорил медленно, подбирая слова, — между нами возникло некоторое недопонимание. Мы гипотетически рассматривали ситуацию с разных сторон, не более! И только для того, чтобы понять, как нам выйти из этой щекотливой ситуации.

— И как, — я усмехнулся, — нашли выход?

— Мы не вправе решать, светлейший князь, это может сделать только Совет десяти. Необходимо поставить его в известность, созвать внеочередную сессию, рассмотреть со всех сторон. Если вы не возражаете, мы вас покинем, чтобы заняться как раз этими вопросами.

— Прежде чем вы уйдёте, синьоры, я расставлю некоторые акценты. Чтобы вы точно донесли до Совета мою позицию.

Андолини поёрзал на стуле и кивнул.

— Во-первых, ни о каком дворце даже речи не может идти.

— Но компенсация!

— Вы меня не поняли, синьор Пьюзо? Я плохо говорю по-итальянски? Дворец утонул, смиритесь. Считайте это стихийным бедствием. Если я ещё раз услышу, что вы хотите за него компенсацию, никаких переговоров не будет. И я решу нашу «проблему» так, как мне будет угодно.

— Эээ… Хорошо, я вас понял.

— Во-вторых, если вы придёте к выводу, что авогадоры действовали как частные лица, я ожидаю от властей города содействия в поимке преступников. Чтобы свести к минимуму случайные жертвы. Иначе я очень сильно расстроюсь. А когда я расстраиваюсь, то не слишком метко кидаю заклятия и предпочитаю работать по площадям.

Андолини помрачнел и хотел возразить, но я не дал ему этого сделать.

— В-третьих, синьоры, если вы всё же решите объявить мне войну, то мир я буду заключать на условиях очень солидной контрибуции. Скажем, миллион скудо.

— Один человек не может воевать с целой державой, — Пьюзо скривил губы. — Какой бы сильный вы маг ни были, вы не сможете победить.

— Ваше право не верить, синьор. Но хочу напомнить, что Венеция очень маленькая держава, всего один город. Державка, я бы сказал, — я пальцами показал, какого именно она размера. — Но не настаиваю! Самому любопытно посмотреть, справлюсь я с вами или нет.

— Не забывайте, что с вами ваши люди, князь. И ваши действия…

— Если кто-нибудь тронет моих людей, я буду считать вас своими личными врагами, — ледяным тоном сказал я. — И обещаю, что умирать вы будете очень долго, а затем бессрочно будете служить мне в виде поднятых мертвецов. На этом наш разговор окончен. Всего доброго, синьоры.

Они молча встали, поклонились и ушли. Пьюзо несколько раз обернулся, кидая на меня злые взгляды, но не сказал ни единого слова. Едва они вышли за порог, из-за портьеры появилась Диего с ироничной ухмылкой на лице.

— Интересная манера вести переговоры, Констан.

— Что тебе не понравилось?

— Ты выдвигаешь невыполнимые условия и строишь из себя архимага из сказки. Дешёвые угрозы, Констан, не сработают.

— А скажи, Диего, ты знаешь хоть одного мага с Талантом, кто может утопить дворец? Не разнести в щепки, на это сил у любого дурака хватит, а передвинуть в море.

Она хмыкнула.

— Твоя правда, нет таких Талантов.

— Уверен, синьоры из Совета десяти тоже об этом знают. А ещё они наверняка слышали, что я сделал с бунтовщиками в Петербурге. Так что мои «дешёвые» угрозы стоят гораздо дороже, чем тебе кажется.

Она снова хмыкнула, но уже не так уверенно. Посмотрела на меня внимательным взглядом и пожала плечами.

— Поверю тебе на слово. Только разреши найти нам лодку, прежде чем будешь топить, я не хочу ещё раз плавать в грязной воде.

— Договорились. А теперь позови Дмитрия Ивановича, он мне нужен.

Киж выслушал инструкции с удивлением и немедленно отправился в город. А я пошёл в номер и воспользовался затишьем, чтобы подремать. У меня была полная уверенность, что вечером предстоит долгий разговор с двумя наглыми итальянцами.

Насколько я могу судить, под Масками скрывались молодые дворяне из старых и влиятельных родов. И отдавать их мне на расправу никто не осмелится. А вот заплатить отступные из казны они легко согласятся. Не свои же отдавать!

Я прекрасно видел, что Венеция деградировала. Из могущественного государства она превратилась в мелкую республику, растеряла былую славу и стала большим игорным домом. Не думаю, что среди тех, кто правит городом, есть люди, способные начать противостояние со мной. Их боевой дух давно угас, а жажда славы сменилась гонкой за удовольствиями. Так что в исходе конфликта я не сомневался.

Мы с Таней отлично выспались, отдохнули и закатили небольшой пир. Сняли на вечер всю ресторацию на первом этаже и заказали все деликатесы, какие мог предложить повар. Ну а что? Может, больше не представится случая попробовать их рыбные блюда, коими они так гордятся. Мурзилке подали тунца, до которого он оказался большой охотник, а Киж с Диего дегустировали дары винного погреба. Так что застолье у нас получилось на славу!

Но не прошло и часа, как хозяин гостиницы подошёл ко мне и сообщил, что явились посланцы Совета десяти.

— Зови, — милостиво махнул я рукой, — нам как раз не хватает развлечений.

Андолини, едва вошёл в зал и увидел богато накрытый стол, поморщился и отвёл взгляд. А вот Пьюзо, наоборот, одобрительно кивнул и причмокнул губами.

— Садитесь, синьоры! — улыбнулся я им. — Сегодня у нас небольшая пирушка, так что составьте нам компанию.

— Что празднуете? — Пьюзо уселся на свободное место, вооружился вилкой и придвинул к себе блюдо с камбалой.

Андолини устроился с краю, но прикасаться к еде не стал, только косился на стол и вздыхал.

— Выборы нового дожа. — Я сделал знак слуге, чтобы он наполнил бокалы. — Говорят, это очень запутанная процедура, и мы решили пожелать выборщикам терпения и удачи.

— Ничего сложного там нет, — Андолини усмехнулся. — Всё очень просто и понятно. Из членов Большого совета мы выбираем тридцать человек. Затем из них выбираем девять. Эти девять выбирают из Совета сорок человек, из которых общим голосованием выбираем двенадцать, а они снова выбирают двадцать пять. Из них снова выбираем девять, которые выбирают сорок пять. Из них остаётся одиннадцать, которые голосуют за сорок одного. И уже они решают, кто будет дожем из представленных кандидатур.

Киж даже поперхнулся, когда услышал про такую систему.

— Простите, синьор, а зачем так запутано? Нельзя сразу всему Совету голосовать за дожа?

— Ни в коем случае! Тогда можно заранее раздать взятки и выбрать совершенно неподходящего человека. Наша система выборов крайне затрудняет любой подкуп и жульничество. Поверьте, все века существования Республики эта схема работала как часы!

Мы с Таней обменялись улыбками. Я приводил ей венецианские выборы как пример переусложнённой бессмысленной системы.

— Итак, синьоры, что привело вас ко мне? Полагаю, что Совет десяти принял решение?

— Да, светлейший князь, — Андолини кивнул. — Совет предлагает взаимно отказаться от любых требований и расстаться добрыми друзьями.

— Вы шутите, синьор Андолини? Я разве не ясно выразился в нашу прошлую встречу? Мне было нанесено оскорбление, если вы не поняли. И я не собираюсь допускать урон своей чести.

— Но…

— Предыдущему дожу я уже отплатил за «гостеприимство», осталось рассчитаться с авогадорами.

— Вы не можете просто взять и…

— Может, синьор Пьюзо, — Таня любезно улыбнулась. — Константин Платонович это любит, умеет и практикует.

— Или я призову к ответу ваши Маски, или весь город, — я откинулся на стуле, крутя в пальцах вилку. — В принципе, мне всё равно, кто будет расплачиваться. Как я и говорил, можем ограничиться скромной вирой за ваши выкрутасы. Но цена за проступки должна быть оплачена.

— Скажите, светлейший князь, — Андолини посмотрел мне в глаза, — правда, что вас называют Убийцей трёх императоров?

— Правда. Полагаете, одинокая Республика будет в их ряду лишней?

Пьюзо скорчил ехидную рожу.

— Не очень удобный «титул», на наш вкус. Пусть императоры будут сами по себе, нам будет неуютно по соседству с ними. Мы готовы выплатить сто тысяч серебряных скудо, чтобы компенсировать ваши переживания.

— Синьоры, я не ослышался? Жалкие сто тысяч? Я полагал, что сумма меньше миллиона будет просто унизительной для богатой Венецианской республики.

— Богатство Венеции несколько переоценено, — сухо выплюнул Андолини, — но мы можем добавить, скажем, пятьдесят тысяч.

— Простите, синьоры, но я не могу на это пойти. Как посмотрят на меня потомки, если я соглашусь принять такие жалкие гроши. Проще великодушно простить вас бесплатно, чем унижать такой мелочью.

— Вы действительно можете простить?

— Нет, не могу, это оборот речи.

Следующий час оба итальянца отчаянно торговались, пытаясь снизить виру. Таня, Киж и Диего откровенно потешались, слушая этот разговор. В конце концов мне надоело с ними препираться, и я предложил:

— Синьоры, я могу пойти навстречу, если у вас так не хватает средств. Не буду требовать сумму деньгами, а возьму в счёт её десять линейных кораблей первого ранга. Вы построите их за свой счёт, проведёте в Петербург, и ваш долг будет закрыт.

Они переглянулись, обменялись радостными взглядами и закивали.

— Конечно, светлейший князь, мы готовы построить для вас корабли. В самые кратчайшие сроки!

— Но с одним условием. — Я подал знак слуге, и тот распахнул дверь, впуская в зал ещё одного человека.

— Добрый вечер, синьоры.

Андолини чуть ли не зашипел на него.

— Что вам надо, Гаспаро? Вы же знаете, что Совет десяти отказался работать с вашим банком.

— Я работаю не с Советом, — флорентийский банкир, которого позвал по моей просьбе Киж, с гадкой улыбочкой присел напротив Андолини, — я работаю с князем Урусовым. И буду гарантом этой сделки: приму на хранение ваше денежное обязательство и произведу приёмку кораблей. Чтобы вы не ошиблись и не отправили какое-нибудь старьё.

Теперь уже я принялся наблюдать, как эта троица плюётся друг в друга ядом. До трёх часов ночи они составляли договор, придираясь к каждому слову, уточняя формулировки и сроки. Таня ушла спать, а я всё сидел, ожидая, когда дело дойдёт до подписей. Но флорентийский банкир знал своё дело, и в итоге я подписал вместе с итальянцами договор на десяти листах.

— Вы сам diabolo[16], светлейший князь, — сказал мне Андолини, — ещё никто так не выкручивал руки Совету десяти.

— Это урок вам, синьор. Следите за вашим новым дожем, чтобы он не сходил с ума и не приказывал нападать на невинных приезжих.

Впрочем, я был уверен, что дож вполне себе оставался в здравом уме. А всю эту кашу заварили масоны, жаждущие моей крови. Что же, с ними я тоже собирался разобраться, но позже, когда посещу резиденцию Тау и закончу с остальными делами.

Напоследок, прежде чем уйти, банкир поблагодарил меня за доставленное удовольствие.

— Давно не видел, чтобы венецианцам прищемили хвост с таким изяществом. Не желаете ли посетить Флоренцию, ваша светлость? Мы будем рады, если вы окажете честь стать нашим гостем.

Я принял их приглашение. На Флоренцию у меня имелись определённые планы и такой поворот отлично в них вписывался.