Два в одном: Близнецы и древняя вражда

Глава 48

Чай оказался странным. Горячий, мягкий на вкус, с неуловимым ароматом экзотических цветов. Но это ничто перед тем, какой эффект произвели даже пара глотков. Казалось, что в каждой капле спрятан источник бодрости, второе дыхание. Я сделал глоток, и в голове раздался тоненький перелив, словно кто-то легонько коснулся деревянной палочкой хрустальной вазы. С моим зрением тоже творилось что-то странное: темнота ночи стала глубже, но свет звезд ярче. Предметы, скрытые полумраком вдруг стало отчетливо видно, словно вечером при хорошем освещении, объекты, расположенные вдали, стоило только о них подумать — словно приближались позволяя рассмотреть себя в деталях а окружающие звуки — стали чище и… я понял, что могу выделить каждый шорох, скрип двери, дуновение ветра, или чей-то голос вдали.

— Что это?.. — выдохнул я, чуть покачнувшись, едва не выронив пиалу.

— Чай, — спокойно ответила Хисока. — Мой любимый… чай. Эффект немного неожиданный для первого раза, но если привыкнуть… Он немного меняет восприятие. Позволяет увидеть и ощутить истинную природу вещей. Примирить свое сознательное, бессознательное и внутреннюю сущность. Глаза начинают видеть истину, уши слышать шепот мира, а твое внутреннее я — сможет принять и осознать то, что ты и без того знаешь, но боишься признать даже наедине с собой… занятный опыт, поверь, — прошептала она вкрадчиво.

— Да уж, занятный эффект…

… как оказалось — приглашение попробовать ее чай подразумевало еще и предложение полюбоваться ночным небом с мансарды на четвертом этаже одной из построек в японском стиле, в небольшой уютной комнате на самом верху.

Мы проследовали к нужному зданию, поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, и девушка раздвинула тонкую дверь, пропуская меня вовнутрь. Вторая, противоположная от входа дверь — вела прямиком на крышу. У самого дверного проема в полный рост, начиналась площадка-балкон без перил, и дальше спуск на черепичную крышу.

Мы устроились прямо у распахнутой двери, на коврике, перед небольшим столиком с чайными принадлежностями. Предполагалось, что во время чайной церемонии (а я не сомневался что действо, в котором я участвую было ее частью) двое сидят друг напротив друга, пьют чай маленькими глотками и делятся мудростями или стихами… Ну так было описано в одном трактате, который я прочитал (единственный, который мне попался на русском). Однако, вместо того чтобы устроиться друг напротив друга, Хисока приглашающе кивнула мне, предложив расположиться лицом к открытому проходу на балкон.

— Так удобнее любоваться только-только занимающимся рассветом, — тихо прокомментировала она, потупив глазки, и недолго думая присела рядом, буквально на небольшом расстоянии, разливая чай в небольшие темные пиалы, в нарисованным дракончиком на дне. Протянула мне одну, вложив в ладонь, скромно потупила глазки, однако она явно что-то задумала, так как ее выдавала хитрющая улыбка. И я вдруг начал понимать, что от этой ее улыбки у меня голова кружится сильнее, чем от напитка.

— Красиво… — выдохнул я, отводя глаза и стараясь заполнить паузу. — И правда хороший вид отсюда. Только немного зябко…

По телу пробежали мурашки. Она тихонько хихикнула и вдруг прижалась к моему боку, обнимая за плечи. Я вздрогнул от неожиданности, и такого откровенного напора, но не отодвинулся. На ум пришли слова, которые я слышал от нее несколько часов назад: «…никто не спросит разрешения или не попросит прощения за вторжение в твое личное пространство… терпи и смирись…»

Чертов чай все еще плескался в голове хрустальными переливами, и складывалось ощущение, что его эффект словно делал меня смелее, притупляя робость и неуверенность. Мне явно должно было быть неловко, но почему-то не было.

— Ты что, дрожишь? — спросила она насмешливо, заглядывая мне в глаза с провокационным прищуром. — Неужели и правда так холодно? Могу принести плед…

— Дрожу? Я? Вот еще, — фыркнул, и повернулся к ночному небу, а девушка вдруг прижалась еще плотнее, положив голову на мое плечо, вздохнула и тихонько заурчала.

— Тогда я сама тебя согрею, — прошептала она в самое ухо, и тепло ее дыхания слово и правда заставило зябкость отступить.

— Хисока-сан… что вы… ты делаешь?

Ее левая рука осталась на поем плече а правая скользнула немного ниже, обхватив мой торс и прижимая к себе еще плотнее. Прядь волос скользнули по моей щеке, и запах — сладкий, острый, как специи и жасмин — окончательно перебил все мысли.

— Знаешь, Яромир-кун, — её голос был низким, мягким, — иногда, чтобы согреться, достаточно поделиться друг с другом дыханием. А чтоб отступило одиночество — мимолётным объятием. Вот так…

И она снова легонько выдохнула мне на кожу шеи, заставляя тепло разливаться по всему телу. Я сглотнул. Голова кружилась, сердце билось так громко, что, казалось, даже её уши-невидимки должны это слышать.

— Слушай… я, конечно, далеко не невинный ребенок. Но не уверен, что это все… правильно, — выдавил я, чувствуя как тепло разливается бушующим потоком, и концентрируется в определенном участке тела. Вот чертова соблазнительница, она с самого начала это задумала. Или это опять проверка?

— А ты часто докапываешься до сути, ищешь что-то правильное? — усмехнулась Хисока. — По-моему, тебе больше нравится что-то… настоящее. У нашей хвостатой породы несколько иная мораль относительно правильности, — хихикнула она и коснулась губами моего уха. Лёгкий поцелуй, почти невесомый, но от него поползли мурашки и сердце заколотилось.

— Ты слишком честный и правильный для своей роли, — продолжила лиса, шепча и согревая своим дыханием. — А я слишком циничная и хитрая, чтобы этим не воспользоваться…

— Какой еще роли, Хисока? Опять играешь со мной в свои плутовкины игры? Я тебе не мышонок, на которого можно вот так просто поохотиться. Могу так ответить… — я притворно зло фыркнул, в глубине души понимая, что на самом деле мне очень не хочется отстраняться. Но похоже, придется.

— Если бы играла, — она снова улыбнулась, и в её глазах мелькнуло золотое пламя, — ты бы ничего не понял до самого конца. Поверь, я живу под этим небом дольше чем ты… а под другим — жила еще дольше. Если не прогонишь, я обещаю быть с тобой честной… насколько вообще способна, потому что свою натуру не поборешь…

Я задумался, бросил взгляд на хищную красотку, нежно согревающую меня невесомыми объятьями и глядящую на меня «честными-пречестными» глазенками цвета расплавленного золота.

— Хорошо. Тогда расскажи мне о ваших… обычаях. Я хочу понимать, чего от меня ждет Китсу, Аки, что это было за представление сегодня?

Девушка (наверное все-таки взрослая женщина, но блин у меня язык не повернется назвать ее так) прикрыла глазки и вздохнула.

— То что ты наблюдал сегодня — это начало одного… ритуала. Каждая свободная девушка клана должна тебя… почувствовать. Прикоснуться, обнюхать, ощутить твою ауру бессмертного духа. Понять… кое-что. Пока не могу сказать дальше. Но даю тебе слово — для тебя ничего плохого или превратного. Больше пока не могу сказать — не спрашивай… Могу только сказать с уверенностью, что проверку ты прошел. Единогласно, буду честна, я фыркала и выделывалась для вида, — и она снова тихо засмеялась. И давай не увлекаться, ладно? Отвечу еще на три вопроса.

Я покачал головой. Вздохнул и приобнял девушку в ответ, вдруг осознав, что она уже сидит не рядом, а буквально перебралась ко мне на руки. А понял я это потому, что моя правая нога банально затекла под тяжестью ее попки, которая умостилась поближе, почти прижимаясь к тому самому… вот же хитрюга!

— Тогда Перестань притворяться. Хочешь честности и искренности? — вдруг выпалил я, словно не в силах сдержаться. — Ты меня прямо сейчас соблазняешь! Нагло, в открытую! И будем честными — успешно. Я все-таки нормальный парень, который ранее не сильно то был балован женским вниманием…

При этих словах кицунэ снова тихонько рассмеялась — беззвучно только плечики затряслись.

— Этот твой чай… он ведь с каким-то возбудителем, я прав?

— Нет, не прав, — покачала головой Хисока. — Этот чай всего лишь разгоняет твою «Ци» по меридианам, немного тонизирует, и… дает тебе чуточку больше смелости и уверенности… самоуверенности, наверное. Лишнего возбуждения не будет. Только легкое усиление того, что уже есть. Это был первый вопрос.

— Допустим. Но вот второй: зачем тебе все это? Девушка с такой внешностью — может выбрать любого. Напоить этим своим чаем… и… Это очередная проверка, да? Приказ Китсу?

— Всю правду сказать я пока не могу. Но даю слово: никакой проверки. Я и правда… — мне показалось, что лисичка стиснула зубы, словно перебарывая какой-то порыв. Но все же закончила: — Я и правда испытываю сейчас то, что ты видишь. Мне очень хорошо у тебя на руках, тепло, спокойно и… очень возбуждающе. И это не проверка…

Я почувствовал, как мои щеки еще больше наливаются румянцем, хотя казалось бы куда уже…

— Это был второй вопрос!

— Тогда скажи, что будет, если Китсу узнает что мы тут… или вернее — когда узнает. Потому что если она спросит прямо — я соврать не смогу. Итак?

Она не отвечала около минуты, а потом вдруг отстранилась, и заглянула мне в глаза. Ее аккуратно уложенная прическа слегка взъерошилась, и сквозь копну волос проступили два угольно черных ушка, с маленькой рыжиной на кисточках

— Ничего не будет, Ярик, — прошептала она прищурившись, и прижимаясь ко мне уже вся целиком. Сквозь тоненькую темную ткань я ощутил два огромных, полных и упругих бидона, которые словно дышали теплом, требуя, чтобы я погрел об них свои ладони.

— Наши обычаи и мораль… отличается от вашей. Пока ты свободна, и не дала никому обещания, или пока твой избранник его не принял — ты вправе поступать как хочешь… и с кем хочешь. Никто не вправе обижаться, требовать верности или чего подобного до тех пор, пока вас не связывает клятва. Это здесь, под этими звездами и с учетом влияния семьи Сирогане, которая нас приютила — наши обычаи… скажем так немного сместили акценты. Ты давал обещание верности? Или принимал отметину?

— Нет…

— Тогда вот и ответ. И это был третий твой вопрос, так что хватит вопросов на сегодня! Теперь давай ты ответишь на мой… — она облизнула губы, слегка отстранившись ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза, а ее большие упругие холмики слегка покачивались чуть ниже моего подбородка, буквально перетягивая на себя мой взгляд, разом ставший неподъемно тяжелым.

— Задавай, — прошептал я пересохшими губами.

Она на мгновение прикрыла глазки и качнула головой.

— Я тебе его задаю все это время, с того самого мгновения, как пригласила провести со мной этот вечер, — прошептала она, хитро прищурившись. — И ответ должен быть правильным, иначе я тебя покину сейчас же.

— Как именно я должен ответить, когда я не понимаю вопроса?.. — осторожно уточнил я, но девушка лишь вздохнула.

— Хочешь совет? — прошептала она тихо. — Не стоит ждать ни от одной из нас прямого ответа или… прямого вопроса. Иногда ты должен уметь задавать правильные вопросы, а иногда — отвечать на еще не заданные. Кроме того, на некоторые заданные вопросы невозможно ответить словами. А некоторые незаданные — сами по себе ответ… Ну же?

Ее глазки прищурились, в явном нетерпении, а мне стало немного не по себе. Чуть-чуть страшно, немного любопытно, и одновременно в груди плескался чистый азарт. Да черт бы вас побрал, интриганки хвостатые! Чего ты хочешь? Какого блять ответа? Мне залезть к тебе в голову и прочитать мысли? Так я без проблем, вот только думаю, тебе не понравится… Впрочем… пошло оно все! Я не напрашивался. Захочешь уйти — иди.

Я прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и попробовал самое первое, что пришло мне в голову. Я вспомнил, как Китсу млела от прикосновений и поглаживания по голове, и не глядя потянул руку. Медленно и осторожно прикоснулся пальцами, погладил по щеке, ощупывая нежную слегка влажную кожу. Провел пальцами дальше, за ушко, чуть-чуть прошелся подушечками, почесал за лисьим ушком. А второй рукой медленно и деликатно подтянул девушку за талию, и приоткрыл глаза. Она не двигалась и не поддавалась. Лишь смотрела на меня какое-то время, не выказывая никакой реакции, и я уже подумал, что она сейчас отстранится и уйдет. Но вдруг ее зрачки вытянулись в длинную узкую линию, а на губах проступила неуверенная улыбка. Я посмотрел ей в глаза внимательно, чтобы понять: она на меня не смотрит и не видит: ее взгляд устремлен куда-то мимо, сосредоточившись на ощущениях от моих прикосновений.

— Р-рь-рь… — произнесла она тихо, и неуловимо-плавно прильнула ко мне всем телом, прижимаясь своим необъятным бюстом к моему лицу. — Ты прав, Ярик-кун, — шептала она тихо мне на ухо, явно наслаждаясь моими все более развязными поползновениями. — Язык тела скажет больше чем просто слова…

В этот миг я понял одну простую истину: можно прятаться, пикироваться, огрызаться, дразнить и отшучиваться. Но то желание, взаимное стремление, химия, которая заставляет кровь закипать у нас обоих — скажут все сами за себя.

Она присела, скользнула ниже и прижалась плотнее обхватив мои бедра своими. Легонько поцеловала мне ямочку за ухом, потом провела пухлыми губами по коже вниз, на плечо к основанию шеи. Сперва мягко, будто проверяя, действительно ли я позволяю и не против, а потом напористее и… грязнее. Обхватив кожу губами, она устроила танец языка по ее поверхности, буквально щекоча нервы и разгоняя кровь отовсюду, кроме одного конкретного участка, где ее прилив уже не остановить ничем.

От ее тела и губ веяло каким-то ароматом или феромоном — не пойму… что-то горячее, дикое и одновременно теплое и уютное. По ассоциации пришло на ум странное сочетание: хитрость, тепло и тайна.

Мои руки уже сами по себе опустились к её талии, на которой проступила открытая разделительная полоска, — между обтягивающими идеально упругую попку штанами и тянущимся плотно облегающим верхом, особенно избыточно — в области груди. Ткань трещала и стонала, буквально едва не разрываемая идеальной формы дыньками, которые словно требовали освободить их немедленно из одного плена, чтобы попасть в другой моих ладоней и губ.

— Рь-рь-рь!! Как мне хорошо у тебя на руках — шепнула она, на пару секунд отстраняясь от моей шеи, буквально прогибаясь и мурча вслед за на почесывающей за ее ушком рукой. — М-м-м… Скажи честно, ты когда-нибудь делал вот так… обнимался вот так с принцессой? Если да, я начинаю понимать почему она…

— Почему она что? — вырвалось у меня, и я тут же прикусил язык, мысленно давая себе оплеуху: спрашивать у одной девушки о другой да еще и в такой момент? Я точно самоубийца.

Но Хисока лишь улыбнулась, наклонилась к моим губам, сжимая бедра и упираясь ложбинкой прямо в моего распухшего дружка, приоткрыв при этом ротик и закатив глазки. Я сам было поддался моменту, но лишь на мгновение, потому что в следующий момент я утонул, поглощенный умелым и жадным поцелуем, а ее коготки впились мне в волосы.

Ну оторва! Я почти сразу забыл, что еще минут десять назад испытывал холод, сейчас мне было очень жарко, и почему-то не хватало воздуха. Я слегка приподнялся, отрывая от пола страстную лисичку, и удерживая под попку (чем заслужил еще один нетерпеливый вздох и кусь в ухо), отпихнул прочь столик с чайными принадлежностями, примеряясь куда бы опуститься поудобней.

А Хисока тоненько хихикнула и нетерпеливо застонала:

— Я поняла, ты мне мстишь, да? — голос звучал как-то обиженно и одновременно игриво. — Хватит уже нежничать!

Я выдохнул, буквально толкая девушку в грудь, опрокидывая на спину, и она засмеявшись растянулась на коврике, словно в противовес приподнимая идеальные бедра, легонько напрягая и расслабляя мышцы, заставляя попку слегка подрагивать а взгляд буквально прикипеть к идеально рельефной и самой притягательной части….

Ее глаза медленно наливались золотом и… чистой похотью. И когда я снова протянул к ней руку, она перехватила ее и медленно провела пухлыми губами по ладони, двигаясь к кончикам пальцев. Ее собственный указательный палец вдруг потемнел и на его кончике появился длинный острый ноготь. С какой-то гордостью, явно рисуясь щелкнула этим пальцем и… по некоторым участкам ее тела — шее, груди, чуть выше талии, бедрам и лодыжкам пробежали легкие темные искорки напомнившие мне… ну да, такой же эффект я наблюдал пару раз, когда кицунэ атакует кого-то магическими когтями. Но эти были словно миниатюрными.

А в следующий миг все ее обтягивающее одеяние как-то резко затрещало, пошло стрелками и разрывами а потом… схлопнулось. Весь ее темный обтягивающий костюм осыпался мелкими лоскутками по полу. Вся одежда разом. А следом я почувствовал, как уже с меня опадают лоскуты футболки-поло и штанов.

— Ты уверена в том что делаешь? — спросил я, мысленно хлопая себя по лбу: ну не идиот? Тупой же вопрос: уж кто кто, а она понимает что делает лучше меня самого… — Хисока, я должен тебя предупредить… Мое ё-дзюцу очень… особенное. Оно способно сильно тебя ослабить… поглотить твои силы. В такой момент я почти это не контролирую. Ты уверена?

Да да да, тупо звучит, но я почувствовал бы себя полным уродом, если бы хотябы не попробовал предупредить.

— Такие красивые звезды этой ночью, — ответила она тихо, даже не поворачиваясь к окну и глядя только на меня. — И все они отражаются в твоих глазах… как и я…

Ее собственные глазки сейчас напоминали эти самые звезды, выглядывающие из-род полуприкрытых век. В следующий момент я почувствовал как мои бедра крепко обхватили ее длинные и изящные ножки. Они скрестились в замок за спиной, и неумолимо подтянули меня ближе.

— И что-то мне подсказывает, что я при любом раскладе не пожалею… А вот ты, если еще промедлишь, рискуешь не дожить до завтра.

И мне ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза, и начать медленное и глубокое — во всех смыслах — погружение в такое теплое, нежное и ждущее меня… море.

≡≡≡≡≡=

Мои дорогие читатели. Если не трудно ответить в комментариях на крохотный вопросик касательно откровенных сцен. Честно говоря, иногда мне хочется их описывать в деталях (хотя и чуть чуть размыто, в откровенную порнуху я стараюсь не скатываться). А иногда оставить на воображение читателя (как в этой главе). Как по-вашему лучше/красивей/-вкусней? Буду очень благодарен за ответ. Если большинство укажет что лучше откровенные сцены чем замыленные — я дополню главу (у меня есть дополнение погорячее, но не уверен выкладывать ли)😉