Два в одном: Близнецы и древняя вражда

Глава 19

А тебе поплохело, дружочек Йен, подумалось мне, пока я разглядывал его бледное худощавое и перепуганное лицо. Волосы были грязные и спутанные, под правым глазом здоровенный синяк, нос распухший, словно кто-то пытался его сплющить, вбивая в череп кувалдой. Из одежды на нем была какая-то серая распашонка ни штанов, ни обуви. А на левой щеке красовались свежезаживающие полосы от… ну, наверное, это все-таки ногти, потому что если бы там были следы «лисьих когтей» — думаю там бы полголовы оторвало…

— Эк тебя жизнь потрепала, — криво ухмыльнулся я, разглядывая этого «красавчика».

— Меня потрепала не жизнь, а вполне конкретная ба… в смысле девушка, — с опаской поправился он, выглядывая насколько позволял обзор в сторону выхода, словно опасаясь, что его подслушивают и за неосторожно брошенные слова может последовать неслабая такая плюха. — Я и так знал, какая она бешеная, но тогда, у Градова… когда она убила отца и еще кучу народу, я… Она просто как маньячка, и для нее мы словно не люди, а… скот…

Он зажмурился, и его явно затошнило.

— Экая ты неженка, Йен. А с виду был такой опасный, брутальный. Угрозами сыпал, аж обосраться…

— Посмотрел бы я, какой ты будешь, если бы у тебя на глазах вот так отца убили, — окрысился тот. — Погоди-ка… Какого… хрена? — Его глаза расширились и буквально полезли из орбит. — Ты же там тоже был! И тебя же… взрывом…

Он с удивлением осматривал меня с ног до головы, явно не веря, что со мной все в порядке.

— Что не так Йен? — ухмыляюсь, наблюдая его забавную реакцию.

— Почему ты цел? Как? Тебе же обе руки оторвало, и позвоночник раскурочило! Я же своими глазами видел!

Ого, вот это подробности. Я-то помню сиюминутную боль в запястьях и спине…

— Не знаю, что ты там видел, видимо ты своей химии обдолбался. Со мной как видишь все в порядке…

— Я не употребляю эту дрянь сам! И я знаю, что видел! Тебе оторвало обе кисти рук, обожгло спину, ты почти не дышал, только кровью кашлял… и тогда эта рыжая сошла с ума. Схватила меч, убила восьмерых, начиная с отца, которому сначала отрубила руки, потом ноги, ударила в пах, и под конец снесла голову как…

Он прикрыл лицо ладонями, словно его затошнило. Потом сдвинул их, и в глазах отразилось его состояние. Похоже, он до сих пор в шоке…

— Насчет меня — тебе приглючилось, Йен. Ну да, взрывом обожгло спину, но все остальное норм. Руки на месте как видишь…

— Да расскажи больше! С тебя так кровь хлестала, я думал ты… а ты вообще точно живой? — с каким-то подозрением спросил кореец, словно до него вдруг дошло, что я могу быть каким-то духом или призраком.

— Ха-ха, — буркнул я. — Ну да, меня тогда убило, и я теперь мстительный дух, пришел наказать тебя за пытки моей мамы. Готовься… А еще меня в посмертии поймали и наказали, заточив в тюрьму напротив тебя. Хотя, может быть и ты тоже дух, а? Просто не заметил, как умер? И мы оба в преисподней в соседних камерах на пару столетий? — я уже в открытую издевался над ним, наблюдая как бледнеет его когда-то лощеная рожа.

Лицо Су Йена дрогнуло и позеленело еще больше, но потом он задумался, мотнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль.

— Нет. Я точно жив. Когда ко мне приходила эта, и… — он потрогал свой бланш под глазом, поморщился и продолжил, — призраки не чувствуют боли, знаешь ли…

— Откуда ты знаешь? — скривил злодейскую рожу я. — И вообще, ну, пока что жив, — злорадно шепчу я, наблюдая, этот сыкун еще больше бледнеет. — Вопрос надолго ли?

Йен посмотрел на меня изучающим взглядом, скривился, опустил глаза. И от него как-то глухо донеслось:

— По поводу твоей матери… я не хотел. Лично ты сам меня бесишь конечно… бесил во всяком случае. И в тот момент я очень хотел сломать тебе ноги. Но даже когда с кем-то выяснял отношения или прессовал, родителей я не трогал никогда. И малолеток — тоже. Даже твою сучару подружку не тронул бы, если бы она склонила голову и извинилась тогда, в самый первый раз. Я никого никогда не… заставлял, мне, итак, не отказывают… не отказывали. Тем более, до такого, как там у Градова я никогда не доходил… А ты, кстати, что тут делаешь? — вдруг перешел он в наступление. — Что, впал в немилость к Сирогане? Или с тобой поигрались и выбросили как надоел? Ну, теперь понял, каковы твои благодетели!

Не дожидаясь моего ответа, он сделал несколько шагов назад, сел на деревянную скамью, опустил голову. Вздохнул, закрыв глаза.

— Гребаные Сирогане. Может я не самый правильный чел, но вот они — в разы хуже. Похищения, пытки… Пользуются Имперской привилегией, чтобы похищать и держать людей в клетках теша свое самолюбие… я, кстати, предлагал выкуп. Очень большой. Ты даже представить не можешь, сколько я предлагал отступных… Даже слушать не стали. Еще эти две бабы…

Он опустил голову, скрыв лицо в ладонях.

— Если ты здесь, значит перешел им дорогу. А значит тоже без пяти минут мертвец, как и я.

— С чего вдруг? — удивился я.

— С того, что отсюда вряд ли уходят живыми.

— Ну… один из моих… точнее отца, но… теперь, наверное, точно моих людей — до вчерашнего дня сидел говорил мне держаться, что Сирогане просто набивают цену и все такое. Вчера его увели. Больше он не вернулся. Думаю, мы в камерах смертников. Мне открыто сказали, что меня убьют, согласно приговору Сегуна… это у них типа правитель, который вправе судить и выносить приговоры…

А я уже его не слушал, напротив, задумался как следует. Исао наказал меня за нарушение правил безопасности, за то, что я подверг опасности его дочь. В принципе справедливо, будем честны. Но вот вопрос: зачем меня посадили в камеру напротив Йена? Ох что-то я не верю в совпадения. Если как следует подумать, в поступках отца Китсу всегда есть логика, а действия и планы наверняка имеют двойное если даже тройное дно. Что у нас произошло перед этим? Мое признание, извинение, и… стоп. Признание-то он получил в виде образов, своего рода куска моей памяти. В частности, тот факт, что я принял вассальную клятву у И СУ Джин, мой с ней договор и… мое обещание. А вдруг Исао просто дает мне возможность пощупать почву с Йеном? Так сказать, послушать его, размягчить и подготовить к… служению в качестве марионетки…

«Малисса», — позвал я.

«Ну чего тебе, — словно сонно пробурчала демонесса в моей голове. — Даже отдохнуть не даешь…»

«Скажи, есть способ взять с человека клятву и заставить ее выполнять, ну или наказать за нарушение…»

«Есть конечно. И не один. Тенербрис подчинения, вассальная присяга, демонический договор… да мало ли вариантов.»

«Я хочу предложить ему вернуться домой, стать номинальным главой рода и втайне служить Джин… но мне нужно обеспечить его лояльность. Поможешь?»

«Без проблем. Договор подойдет лучше всего. Вот что нужно сделать…»

— … поэтому вот твой шанс, — закончил я втирая пот со лба. — Я попробую тебя освободить. Или придумаю способ. Ты же, когда возвращаешься домой — становишься главой своего рода. Но отныне и навсегда ты будешь марионеткой, зиц-председателем, и делаешь все, что тебе прикажет мой ставленник. Для тебя — это единственный шанс выжить. Если откажешься — тебя скоро казнят. Время на подумать 10 мин, — закончил я, укладываясь и вытягиваясь на скамье своей камеры. — И оно пошло.

Йен помолчал, хмыкнул и тихо ответил:

— И это ты мне говоришь, что я обдолблся? Ну, предположим, я бы и согласился. Вот только ты нагородил тут чуши. Демонический договор, ха! Худшего бреда в жизни не слыхивал! Это первое. А второе — будь ты такой крутой — уже бы триста раз освободился, вышел отсюда и накостылял бы этим… А если ты сам тут под замком, как собираешься выполнить свою часть договора?

— Не твое дело. Хочешь получить свой шанс — соглашайся. А нет — я просто уйду, и оставлю тебя здесь…

— И как ты уйдешь? Ты даже дверь не откроешь…

«Малисса, мне нужно как-то ему доказать, что я не шучу. Не убивая, не калеча, но максимально эффективно.»

«Да без проблем, — ухмыльнулась демонесса. — Призыв Фаер'Зиалла. Призрачная поступь. Помнишь, как мы выскользнули из ловушки с грузовиками, начиненными взрывчаткой?»

Я выслушал краткую инструкцию, покивал и подошел к двери решетки.

— В общем, слушай сюда, — оборвал я все еще бурчащего корейца. — лишь один раз я тебе показываю, просто чтобы ты понял: шутки кончились. Не согласишься — пойдешь на корм червям…

— Да да… только выберись отсюда сначала… — начал было спорить Йен и застыл.

Потому что я прошептал слова «Призрачной поступи», и… прошел сквозь решетку. И свою, и следом ту, которая запирала его камеру, оказавшись в его камере, медленно приблизился, с удовольствием полюбовался на его обалдевшую рожу, толкнул его на скамью и тихо поинтересовался:

— Ну как, сильно меня эта решетка держит?

Улыбаясь понаблюдал за его охреневшей рожей и тоном искусителя выдал:

— Значит так. Дважды повторять и предлагать не буду. Вот сейчас у тебя появился некислый такой шанс выжить, и даже вернуться домой, унаследовать свой титул и имущество семьи. Но только если согласишься на сделку. А если попытаешься кинуть — последствия будут гораздо хуже чем то, что ждет тебя сейчас. Твой последний шанс. Вопрос в том готов ты им воспользоваться или нет…

— Т-т-ты… как…

— Заткнись, а. Не твое дело. Я тебе показал это только для того, чтобы ты понял: я в отличие от тебя не в тюрьме. И, по сути, никакая тюрьма меня не сдержит. Если мне понадобится, я найду тебя хоть на краю света. Поэтому, кинуть не получится. Так что решил?

С интересом наблюдаю, как Йен ранит свой палец и подписывает такой же призрачный свиток, как и я сам когда-то. Жестом сворачиваю его и ухожу к себе, и устраиваюсь на ночь.

А утром меня будит трусливый визг, похожий на женский.

— Уйди! Чего тебе надо! Я не… ай!

— Заткнись! — шипел такой знакомый голос. Послышался звук, похожий на пощечину, снова вскрик.

— Эй Харт! Мы же договорились! Я согласился! Останови ее, пусть она перестанет! Иначе я рискую не дожить даже до шанса на выполнение договоренностей!

Я открываю глаза, и вижу, что дверь в камеру Йена открыта, а внутри над забитой в угол фигурой корейца возвышалась Аки, и глазенки у нее были злющие как у рассерженной волчицы.