Доктор Крюк 4

Глава 3

Первой реакцией был шок. Осознание того, где я нахожусь, пришло не сразу, а волнами. Гроб. Могила. Запах земли.

Стоп. Спокойно. Дыши. Медленно. Глубоко.

Я заставил себя унять дрожь, прислушаться к собственному телу, к разуму.

Воздуха в этом ящике было мало. На сколько его хватит? Час? Два? Зависит от того, насколько глубоко меня закопали и насколько плотно прилегает крышка. Судя по спертому воздуху и полному отсутствию света, ящик был сколочен довольно плотно, а слой земли надо мной был приличным. Времени в обрез.

Нужно выбираться. Но как?

Я осторожно, экономя движения, ощупал крышку над собой. Доски были толстыми, крепкими. Никаких щелей, сквозь которые можно было бы просунуть пальцы или попытаться расшатать крепления. Я надавил плечом — бесполезно. Дерево даже не скрипнуло. Гроб был дешевым, но сделанным на совесть — или, наоборот, так небрежно, что доски прилегали друг к другу без зазоров.

Попробовал прощупать стенки по бокам. То же самое. Крепкое дерево. Никаких шансов проломить его голыми руками. Бесполезно, щели были слишком малы. Царапать дерево? Это займет вечность, а воздуха столько не было.

Отчаяние начало подкрадываться липкими щупальцами. Неужели все? Воскреснуть благодаря чуду технологий Вежи, разгадать подсказку Дрейка на пороге смерти — и так глупо закончить свои дни, задохнувшись в деревянном ящике под землей? Злая насмешка судьбы.

Я замер, прислушиваясь к внешнему миру. Полная тишина. Только отдаленный, едва различимый гул крови в ушах. И тихий шорох — может, земля оседает, или черви делают свою работу. Мысль была неприятной.

И тут я услышал сначала очень тихо, почти на грани слуха. Глухой, прерывистый звук. Словно кто-то скребется. Или копает. Я напряг слух, затаил дыхание. Звук повторился. Теперь отчетливее.

Тук… скрежет… тук… шорох.

Кто-то был там, наверху. Кто-то копал землю прямо над моей могилой.

Сердце снова забилось чаще. Спасение? Неужели кто-то пришел за мной? Но кто?

Морган? Маловероятно. Он увел корабль, он прагматик, он не стал бы рисковать всем ради такой авантюры. Филипп и Марго? Смогли бы они так быстро что-то организовать? Найти лопаты, пробраться на кладбище незамеченными, найти мою свежую могилу в темноте? Сомнительно.

Может, это грабители могил? Охотники за одеждой или ценностями, которые могли остаться на покойнике? На Барбадосе, как и везде в этих водах, такое случалось. Но что можно взять с пирата, похороненного в общей яме? Мои ботфорты? Старую рубаху? Вряд ли добыча стоила таких усилий.

Или это враги? Люди губернатора? Солдаты? Зачем им откапывать труп? Может, Кортни передумал и решил удостовериться, что я действительно мертв? Или ему понадобилось мое тело для каких-то своих темных дел? Может, люди Кромвеля прибыли, и им нужен труп для опознания или еще чего?

В любом случае, кричать и звать на помощь сейчас было бы верхом глупости. Если это друзья — они и так меня достанут. Если враги или грабители — мой голос может их спугнуть или, наоборот, спровоцировать на агрессию. Лучше затаиться. Притвориться мертвым. Лежать тихо и ждать, что будет дальше. Посмотреть, кто эти ночные копатели и каковы их намерения.

Я превратился в слух. Звуки лопат стали громче, ближе. Комья земли зашуршали, посыпались на крышку гроба. Кто бы там ни был, они работали быстро и целеустремленно. Оставалось только ждать. И надеяться, что этот второй шанс, купленный такой дорогой ценой, не оборвется так же внезапно, как и начался. Я лежал в темноте своего преждевременного гроба, слушая приближающееся спасение или новую опасность, и чувствовал себя самой странной версией кота Шрёдингера — одновременно мертвым и живым, в ожидании того, кто откроет ящик и решит мою судьбу.

Работа наверху шла споро. Судя по звукам, работали несколько человек, не слишком заботясь о тишине. Слышалось их тяжелое дыхание, приглушенные голоса, ругательства, когда лопата ударялась о камень. Они явно спешили. Это еще больше укрепляло меня в мысли, что нужно лежать тихо и не подавать признаков жизни. Кто бы они ни были, их действия выглядели подозрительно.

Наконец, удары лопат стали глуше, раздавались уже с боков, а не сверху. Значит, яму раскопали достаточно, чтобы добраться до гроба. Еще несколько минут возни, скрип дерева, и вот — крышка надо мной начала двигаться. Медленно, с натужным скрежетом, ее сдвигали в сторону.

В образовавшуюся щель хлынул поток свежего ночного воздуха. Я жадно, но бесшумно вдохнул его полной грудью. Это был прохладный воздух свободы, пахнущий ночной сыростью, травой и далеким морем. Насколько же он отличался от той удушливой смеси запахов земли и тления, которой я дышал последний час.

Вместе с воздухом в гроб проник и неяркий, серебристый свет. Луна. Значит, ночь была ясной. Этот слабый свет позволил мне, наконец, рассмотреть свое узилище изнутри — грубо сколоченный ящик из неоструганных сосновых досок. Никаких украшений, никакой обивки. Дешево и сердито.

Я зажмурился на мгновение, привыкая к свету, а потом осторожно приоткрыл глаза, стараясь не двигаться. Крышку продолжали сдвигать. Надо мной возникли силуэты. Несколько голов склонились над разрытой могилой, заглядывая внутрь. Лунный свет падал им на спины, поэтому лиц я разглядеть не мог, но одежда — это были красные мундиры английских солдат.

Вот тебе и спасители! Солдаты. Что им здесь понадобилось? Мои худшие опасения начинали сбываться. Губернатор Кортни или его хозяева из Лондона что-то задумали. Зачем им понадобился мой труп?

Нужно продолжать игру. Я расслабил мышцы, придал лицу самое безжизненное выражение, какое только смог, чуть приоткрыл рот, закрыл глаза.

Лежать как бревно. Не дышать заметно. Главное — не выдать себя.

Крышку, наконец, откинули полностью. Я сквозь щели век пытался разглядеть копателей. Крышка с глухим стуком упала на землю рядом с могилой. Надо мной теперь стояли четверо солдат. Пятый, видимо офицер или сержант, остался наверху, у края ямы, держа в руке тусклый фонарь.

— Ну что там? Он? — спросил тот, что с фонарем. Голос был нервным.

— Он, ваша милость, — ответил один из них, заглядывая в гроб. — Вроде он. Крюк этот самый.

— Точно он? Не перепутали могилу? Тут их вчера несколько штук вырыли.

— Да он, он! Рожа та же самая, что на площади болталась. Мерзкая.

Солдат сплюнул на землю. Приятно познакомиться.

— Ладно, хватит болтать! — прикрикнул сержант. — Приказ ясен? Достать тело и быстро на телегу! Нас ждут! Шевелитесь!

Двое солдат неуклюже спрыгнули в могилу, приземлившись по обе стороны от гроба. От них несло потом. Они переглянулись, явно не испытывая энтузиазма от необходимости тащить мертвеца.

— Бери под мышки, Том, — сказал один другому. — А я за ноги. Тяжелый, наверно, гад.

Тот, кого назвали Томом, нагнулся надо мной. Я почувствовал его дыхание на своем лице. Он просунул руки мне под плечи, пытаясь ухватить поудобнее. Второй солдат взялся за мои ноги в районе лодыжек.

— Давай, разом! На счет три! Раз… два… три!

Они рванули меня вверх. Тело мое было совершенно обмякшим, безвольным, что, видимо, добавило им трудностей. Я был тяжелее, чем они ожидали, и неудобен для захвата. Солдат Том, который держал меня под мышки, был, похоже, не очень силен или просто неловок. Когда они поднимали меня из гроба, он то ли поскользнулся на влажной глине, то ли просто не рассчитал траекторию. Его руки дрогнули, и моя голова мотнулась назад и в сторону, ощутимо приложившись затылком о твердый деревянный край гроба.

Боль была резкой. Как удар электрического тока. Все мое самообладание, вся моя игра в мертвое тело вылетели в трубу в одно мгновение. Реакция была чисто инстинктивной, неконтролируемой. Из моего горла вырвалось глухое, но вполне отчетливое ругательство:

— Ай, твою ж мать!

Фраза прозвучала оглушительно в ночной тишине кладбища. Я сам обмер, осознав, что натворил. Но было уже поздно. Последствия не заставили себя ждать.

Секунда оглушительной тишины, когда мое невольное ругательство повисло в воздухе над разрытой могилой. Солдаты застыли, их лица, освещенные лунным светом и тусклым фонарем сержанта, вытянулись от изумления и ужаса. Их глаза расширились до размера блюдец. Они смотрели то на меня, то друг на друга, не в силах поверить своим ушам.

А потом тишина взорвалась.

Солдат, державший меня за ноги, издал дикий, поросячий визг и, оттолкнувшись от гроба, выскочил из могилы с такой прытью, на какую я бы его никогда не счел способным. Он споткнулся о край ямы, едва не упал, но удержался на ногах и, не разбирая дороги, припустил прочь между могильными плитами, продолжая истошно вопить что-то нечленораздельное о дьяволе и мертвецах.

Солдат Том, который держал меня под мышки и был виновником моего «пробуждения», среагировал иначе. Он не закричал. Он просто обмяк. Его руки разжались и я мешком плюхнулся обратно на дно гроба, снова ударившись многострадальным затылком. Сам Том издал какой-то булькающий звук, его глаза закатились, и он начал медленно оседать на землю прямо в могиле, рядом со мной.

Двое солдат, оставшихся наверху с сержантом, тоже не остались безучастными. Один из них, выронив лопату, перекрестился размашистым движением и бросился наутек вслед за первым паникером. Второй застыл на месте, дрожа всем телом и указывая трясущимся пальцем на гроб.

Сержант, похоже, был сделан из более крепкого теста. Или просто лучше контролировал свои нервы. Он не побежал. Он отступил на шаг от края могилы, поднял фонарь повыше, пытаясь рассмотреть, что происходит внизу. Его лицо было белым как полотно, но он не издал ни звука.

— Что… что это было? — выдавил он наконец дрожащим голосом, обращаясь скорее к самому себе, чем к кому-либо еще.

Я медленно сел в гробу, потирая ушибленный затылок. Шея снова разболелась, голова кружилась.

Ситуация была комичной. Я бы даже сказал — трагикомичной. Воскресший мертвец, перепугавший своих могильщиков. Я едва сдержал нервный смешок, который готов был вырваться из груди. Смеяться было совершенно неуместно, но абсурдность происходящего зашкаливала.

Я посмотрел на солдата Тома, лежащего без движения на дне могилы. Его лицо в лунном свете имело нездоровый, синюшный оттенок. Он не дышал? Или дышал очень поверхностно?

— Эй, приятель! — позвал я его, легонько толкнув в плечо. — Очнись! Все в порядке!

Ноль реакции. Он не просто потерял сознание от страха. Тут было что-то серьезнее.

Я быстро выбрался из гроба, стараясь не потревожить его. Ноги еще плохо слушались, тело было слабым после регенерации и неподвижности, но двигаться я мог. Я опустился на колени рядом с солдатом, приложил пальцы к его шее. Пульс был. Едва уловимый, нитевидный, но был. Дыхания почти не ощущалось. Зрачки расширены. Классическая картина.

— Сержант! — крикнул я наверх. — Ваш человек! У него плохо с сердцем! Ему нужна помощь! Немедленно!

Сержант наверху вздрогнул от моего голоса, отступил еще на шаг, но не убежал. Фонарь в его руке дрожал.

— Ты… ты живой? — пролепетал он.

— Живее всех живых, как видите! — огрызнулся я, не отрываясь от солдата. — Но ваш подчиненный сейчас умрет, если ему не помочь! У вас есть что-нибудь? Вода? Ром?

Сержант продолжал ошарашенно смотреть на меня, потом перевел взгляд на распростертого Тома, потом снова на меня. В его глазах боролись страх, недоумение и остатки служебного долга.

— Я… я не знаю… — пробормотал он.

— Тогда хотя бы не мешайте! — вздохнул я.

Времени на препирательства не было. Я расстегнул тугой воротник мундира Тома, освобождая шею и грудь. Проверил проходимость дыхательных путей. Затем, вспомнив навыки, которые, казалось, остались в другой жизни, положил ладони ему на грудь и начал делать непрямой массаж сердца. Ритмичные, сильные нажатия.

Раз, два, три, четыре…

Вдох искусственного дыхания я делать не стал — в данных условиях это было бы негигиенично и малоэффективно. Главное — заставить сердце снова работать нормально.

Я работал молча, сосредоточенно. Сержант наверху застыл, наблюдая за моими действиями с выражением полного недоумения на лице. Солдат, который остался с ним, кажется, тоже немного пришел в себя от первоначального шока и теперь с опаской выглядывал из-за спины начальника. Беглецы, видимо, уже скрылись в ночи.

Прошла минута, другая. Пот градом катился у меня по лицу. Руки устали, но я продолжал. И вот — солдат под моими руками судорожно вздохнул. Раз, другой. Грудная клетка поднялась. Он закашлялся. Открыл глаза.

Взгляд его был мутным и непонимающим. Он обвел глазами стены могилы, потом его взгляд остановился на мне, склонившемся над ним. Узнавание. И снова волна ужаса захлестнула его. Он попытался отпрянуть, но сил у него не было.

— Спокойно, спокойно, — сказал я, мягко удерживая его за плечо. — Все хорошо. Вы живы. Я вам не враг. Я вам только что жизнь спас. Дышите ровно.

Я продолжал говорить успокаивающим тоном, как говорил бы с напуганным пациентом. Солдат смотрел на меня широко раскрытыми глазами, в которых страх постепенно сменялся растерянностью. Он все еще не мог понять, что происходит. Как мертвец, которого он только что тащил из гроба, мог оказаться живым и теперь спасать его самого? Это не укладывалось в его простую солдатскую картину мира.

Сержант наверху тоже, кажется, немного пришел в себя.

— Том! Ты как? — крикнул он сверху.

— В-вроде… живой, ваша милость, — прохрипел Том, не сводя с меня испуганного взгляда.

— А этот… Крюк… он что… правда живой? — сержант все еще не мог поверить.

— Живее не бывает, — ответил я, поднимаясь на ноги. Голова все еще кружилась, но я старался держаться ровно. — А теперь, сержант, будьте так добры, объясните, какого дьявола вы тут делаете? Зачем вы откопали меня? И кто отдал такой странный приказ?

Я посмотрел на сержанта снизу вверх. Лунный свет падал мне на лицо. Думаю, вид у меня был довольно устрашающий для человека, который считал меня мертвецом еще пять минут назад.

Сержант наверху мялся. Ситуация была для него, мягко говоря, нестандартной.

— Я… мы… выполняли приказ, сэр, — пробормотал он, почему-то назвав меня «сэр». Видимо, живой и говорящий мертвец вызывал у него невольное уважение или просто сбивал с толку.

— Чей приказ? Губернатора Кортни? — уточнил я, пытаясь унять головокружение и опираясь рукой о стену могилы.

— Да… то есть нет… не совсем, — запутался сержант. — Приказ отдал губернатор, но… под давлением.

— Под чьим давлением? — нахмурился я. — Неужели люди Кромвеля уже здесь и требуют мое тело?

Сержант замотал головой.

— Нет, сэр. Не Кромвель. Пираты!

— Пираты? — удивился я. — Какие пираты?

— Ваши пираты, сэр! С вашего корабля! Капитан… Морган, кажется? Тот, что молодой, шустрый такой.

Морган⁈ Вот это поворот. Я-то думал, он давно уже на полпути к Тортуге или еще куда подальше. А он, оказывается, здесь.

— И что Морган? Что он сделал?

Сержант, видя, что я не собираюсь на него нападать или падать замертво, немного осмелел. Он помог своему солдату, который все еще сидел в могиле, подняться на ноги. Тот все еще пошатывался, но был уже в состоянии стоять.

— Этот ваш Морган… он сущий дьявол, сэр! — выпалил сержант, забыв о субординации и страхе. — Он сегодня ночью с командой своей… высадился! Недалеко от города, в Тихой бухте. И напал! Но не на форт! На резиденцию губернатора!

Я слушал, разинув рот. Морган напал на резиденцию Кортни? Это было дерзко.

— Там охраны-то почти не было, — продолжал сержант, жестикулируя. — Губернатор не ожидал нападения на свой дом! Они ворвались, перебили немногочисленную стражу… Говорят, ваш Морган лично взял губернатора на мушку! Захватил его, нескольких советников, слуг…

Вот это да! Генри Морган во всей своей красе! Хитрый, наглый, рисковый. Он не пошел на штурм форта, понимая его бессмысленность. Он ударил в самое неожиданное и уязвимое место — в дом губернатора.

— И что он потребовал? — спросил я, уже догадываясь об ответе.

— Вас! — подтвердил сержант. — Он потребовал немедленно освободить вас! Доктора Крюка! Угрожал перебить всех, начиная с губернатора, если его требование не выполнят до рассвета!

Хех! Морган-террорист. Значит, Морган все-таки решил меня спасать. Не бросил. Рискнул всем — кораблем, командой, своей головой — ради меня. Почему? Из верности? Или потому что понял, что без меня ящик Дрейка бесполезен? Скорее всего, и то, и другое.

— Но… — сержант замялся. — Было уже поздно, сэр. Губернатор сказал пиратам, что казнь уже состоялась. Что вас повесили, как и было приказано.

— Тогда зачем понадобилось мое тело? — спросил я, глядя на разрытую могилу.

— Ваш Морган… он не поверил губернатору на слово. Или сделал вид, что не поверил. Он изменил требование. Сказал, раз вы мертвы, то он хочет забрать ваше тело. Чтобы похоронить в море, как подобает пиратскому капитану. Сказал, что это дело чести для команды. И что он не уйдет, пока не получит тело.

Я усмехнулся про себя. Морган — мастер манипуляции. Похоронить в море. Конечно. Скорее всего, он просто хотел убедиться, что я действительно мертв, или надеялся найти на теле какие-то ключи, подсказки, связанные с Дрейком. А может, он подозревал, что со мной не все так просто? Вряд ли. Но он был умен и наблюдателен.

— Губернатор Кортни, — продолжал сержант, — он был в ловушке. Пираты держали его под прицелом в его собственном доме. Он не мог отказать. Он согласился выдать тело. Приказал нам отправиться на кладбище, найти вашу могилу, откопать… хм… вас… и доставить тело в резиденцию. Там ваш Морган и его люди ждут нас. То есть, ждали… пока вы не… э-э-эм… очнулись.

Теперь все стало на свои места. Дерзкий план Моргана. Его опоздание. Требование выдать тело. Испуганные солдаты, копающие могилу по приказу губернатора-заложника. И мое совершенно непредвиденное воскрешение, спутавшее все карты.

— Значит, Морган сейчас в резиденции губернатора? Держит его в заложниках и ждет мое тело? — уточнил я.

— Да, сэр. Именно так, — подтвердил сержант. — По крайней мере, так было, когда мы уходили. Они забаррикадировались там. Солдаты из форта окружили резиденцию, но штурмовать не решаются, боятся за губернатора. Патовая ситуация.

Была. До этого момента. Мое воскрешение меняло все.

— Хорошо, сержант, — сказал я, принимая решение. — Кажется, нам нужно немного изменить план доставки. Помогите выбраться из могилы. И ведите меня. К губернатору. И к Моргану. Пора заканчивать этот спектакль.

Сержант посмотрел на меня с опаской. Живой пират Крюк, идущий на встречу к своему дерзкому помощнику, захватившего губернатора.

Ночь на Барбадосе обещала быть еще интереснее.