Доктор Крюк 4

Глава 12

Марго, выбравшись из своего дубового узилища, стояла на палубе, сверкая глазами. Спутавшиеся темные волосы падали на плечи, одежда была влажной и наверняка пахла остатками рома, но держалась она с прежней вызывающей гордостью. Ее гневный взгляд был прикован к Генри Моргану, который с деланым равнодушием отряхивал капли ночной влаги со своего плаща.

— Мистер Морган? — голос Марго сочился ядом.

Я подошел ближе, стараясь излучать спокойствие, которого, по правде говоря, не ощущал. Из бочки появился и Филипп. Стив помог ему вылезти, как до это помогал Маргарет.

— Марго, успокойся, — сказал я примирительно. — Главное — вы на свободе и целы. Способ, может, и не самый элегантный, но единственно возможный в той ситуации. Генри действовал по моему приказу.

Она перевела взгляд на меня. Гнев в ее глазах чуть поугас, сменившись сложной смесью облегчения, усталости и все той же колючей гордости. Она провела рукой по волосам, отбрасывая прядь со лба.

— Благодарю вас, капитан, — произнесла она. — За то, что вытащили нас из той дыры. Не знаю, что бы стало с Филиппом… и со мной, если бы не вы.

Тут же ее губы скривились в знакомой язвительной усмешке.

— Впрочем, — добавила она, — осмелюсь предположить, что если бы Его Превосходительство губернатор Кортни не вознамерился украсить вашей персоной виселицу на главной площади, то наша скромная судьба вряд ли сподвигла бы вас на столь рискованную операцию. Так что, можно сказать, вы спасали и нас, и себя заодно.

Я невольно усмехнулся. Вот она, Марго, во всей красе. Даже в такой момент не упустит возможности уколоть. И ведь, по сути, она была права. Конечно, я не бросил бы их гнить в тюрьме, но именно угроза моей собственной казни стала тем катализатором, что заставила действовать немедленно и так дерзко. А еще Вежа… наверняка она как-то подтолкнула Филиппа, пообещав ему «очки влияния» или еще какие-то преференции за мое спасение. Мотивы этих двоих оставались для меня туманными.

— Возможно, ты и права, Марго, — ответил я, не опуская взгляда. — Обстоятельства сложились так, что наши интересы совпали. Но факт остается фактом — вы здесь, на борту «Принцессы», а не в казематах форта. И за проявленную… скажем так, стойкость при транспортировке, — я кивнул на злополучную бочку, — считаю справедливым предложить тебе награду. Моя каюта в твоем полном распоряжении до Мартиники. Там тесновато, но всяко лучше, чем в бочке или на палубе под открытым небом.

Я ожидал удивления, может быть, даже отказа из гордости. Но Марго лишь на мгновение приподняла бровь, словно взвешивая предложение, а затем без тени кокетства или ложной скромности кивнула.

— Я принимаю ваше предложение, капитан, — заявила она деловито. — После заточения в этой… таре, — она брезгливо поморщилась, — немного комфорта не повредит.

Я махнул рукой.

— Пит! — позвал я юнгу, который как раз пробегал мимо, сворачивая какую-то снасть. — Проводи мадемуазель до капитанской каюты. И распорядись, чтобы ей принесли воды для умывания и что-нибудь из чистой одежды, если найдется подходящее.

Пит удивленно посмотрел на меня, потом на Марго, но спорить не стал, лишь молча кивнул и жестом пригласил ее следовать за ним. Марго бросила на меня непроницаемый взгляд и пошла за юнгой, стараясь ступать как можно тверже, несмотря на влажную одежду и, вероятно, затекшие ноги.

Я проводил ее взглядом. Что ж, по крайней мере, один вопрос решен. Мне же предстояло провести ночь на палубе. Не впервой. Свежий морской ветер быстро выветрит из головы остатки тюремного смрада и поможет собраться с мыслями.

Рядом из темноты возникла фигура Филиппа. Он выбрался из бочки следом за Марго, но держался в тени, молча наблюдая за нашим разговором. Теперь он подошел ближе. Вид у него был не лучше, чем у Марго — одежда промокла, волосы слиплись, на лице застыло выражение мрачной усталости. Но глаза смотрели изучающе.

— Капитан, — тихо произнес он. — Спасибо.

— Не за что, Филипп, — ответил я так же тихо. — Мы в одной лодке. В прямом и переносном смысле. Приведи себя в порядок.

Он коротко кивнул и отошел к люку, ведущему вниз. Его молчаливое присутствие всегда вызывало у меня смешанные чувства. С одной стороны, он был связан с Вежей, а значит — потенциальный конкурент или даже враг. С другой — они с Марго фактически рискнули всем ради моего спасения. Хотя, опять же, насколько это было их собственное решение, а насколько — указание системы? Вопросы, на которые пока не было ответов.

Ночное небо над нами было чистым, ветер уверенно наполнял наши новые, неказистые паруса «торговца». Корабль оставлял за кормой пенный след на темной воде.

— Как курс, Стив? — спросил я, вглядываясь во тьму по ходу движения.

— Идем на северо-запад, капитан. Как вы и приказали. Держим курс на Мартинику.

— Хорошо. Так и держать. На Мартинике заберем Изабеллу. Надеюсь, с ней все в порядке в том пансионе. А потом — на Тортугу. Нужно вернуть девчонку отцу, губернатору де Лонвийе. Он нам еще может пригодиться.

— А что потом, капитан? — спросил Морган, подошедший с другой стороны. В его голосе слышалось нетерпение. — Когда разберемся с девицами? Вернемся к делам настоящим? Карта Дрейка… та, что на потолке… она ведь указывает путь дальше?

Я потер лоб. Голова все еще немного гудела после «воскрешения».

— Указывает, Генри. Указывает. Карта у меня, — я похлопал по внутреннему карману куртки, где лежал свернутый лист бумаги с копией рисунка из тайного кабинета Дрейка. — И есть пара мыслей насчет того, что мы могли упустить в Портобелло, и куда ведет та линия на юг. Но всему свое время. Сейчас главное — уйти подальше от Барбадоса, замести следы и разобраться с текущими делами. Дрейк и его сокровища подождут пару недель. Никуда они не денутся за столько лет, верно?

Морган хмыкнул. Он тоже понимал, что гнаться за призрачным Эльдорадо, имея на хвосте неведомых врагов, — чистое безумство.

— Как скажете, капитан, — протянул он. — Ваше слово — закон.

Я уловил легкую иронию в его голосе, но пропустил мимо ушей. Отношения с Морганом всегда балансировали на грани — он был отличным помощником, смелым и умным пиратом, но его амбиции никуда не делись. Стоило мне дать слабину, и он не преминул бы попытаться занять мое место. Это держало в тонусе.

Я отошел к борту, оперся на холодные, отсыревшие доски поручней. Вдохнул полной грудью соленый морской воздух. Свобода. После тесноты гроба, духоты тюремного двора и смрада бочки это ощущение пьянило.

Кромвель и его люди теперь будут искать меня с удвоенной энергией. Губернатор Кортни наверняка уже отправил донесение по всем карибским колониям. Наше замаскированное судно «Сокол» давало лишь временную передышку.

И был еще один вопрос, который не давал мне покоя с момента моего «возвращения». Вопрос к Веже. Ее вмешательство спасло мне жизнь, это факт. Но то, как она это сделала, прочитав мои мысли в последний момент, вызвало у меня серьезную тревогу. Я чувствовал себя марионеткой, чьи ниточки дергает невидимый кукловод. Так дальше продолжаться не могло. Пора было ставить условия.

Я отошел подальше от штурвала и немногочисленных ночных бодрствующих на палубе, найдя относительно уединенное место возле укрытого парусиной «водолазного колокола», где ветер свистел в снастях особенно громко, заглушая остальные звуки. Здесь, под безразличным взглядом звезд, я решил объясниться с системой.

Закрыв глаза, я сосредоточился, вызывая интерфейс.

«Вежа», — мысленно обратился я, вкладывая в это слово все накопившееся раздражение. — «Нам нужно поговорить».

Ответ пришел почти мгновенно, женский голос в моей голове:

«Слушаю вас, носитель. Анализ текущей физиологической и психоэмоциональной нестабильности указывает на высокий уровень стресса после событий на Барбадосе. Рекомендуется отдых и…»

«К черту твои рекомендации!» — оборвал я ее. — «Меня интересует другое. Как ты узнала, что я разгадал загадку Дрейка перед самой казнью? Про корову и перо?»

Наступила короткая пауза. Доля секунды, но мне она показалась значимой, будто система подбирала формулировку.

«Активация протокола „Феникс“ стала возможной благодаря резкому увеличению вашего очков влияния, — наконец отозвалась Вежа. — Сумма достигла критического порога, необходимого для оплаты процедуры, именно в момент получения вами новой информации, связанной с основной миссией — поиском наследия Дрейка и пути к Эльдорадо. Система зафиксировала когнитивный процесс решения задачи и последующее поступление очков влияния».

«Не темни, Вежа!» — Фыркнул я. — «Ты просто залезла мне в голову и прочитала мои мысли! Ты знала, о чем я думаю в последние секунды перед смертью! Ты использовала это знание, чтобы активировать „Феникс“, когда тебе это стало выгодно — чтобы не потерять своего носителя!»

«Доступ к когнитивным процессам носителя является стандартной функцией системы Вежа», — все так же невозмутимо пояснил искусственный интеллект. — «Это необходимо для анализа угроз, оценки ситуации, предоставления релевантной информации и тактических рекомендаций, а также для мониторинга состояния носителя и своевременного применения системных протоколов, таких как регенерация или использование способностей. Полный контроль над информационными потоками носителя — залог эффективности и выживаемости».

«Залог эффективности? Или залог твоего полного контроля надо мной⁈ Я тебе не лабораторная крыса, Вежа! Я не подопытный кролик, за каждым движением мысли которого ты следишь! Я не могу нормально думать, планировать, действовать, зная, что ты постоянно роешься в моем сознании! Это делает меня уязвимым! Предсказуемым! Ты можешь манипулировать мной, зная мои страхи, мои сомнения, мои планы!»

Я перевел дух, пытаясь взять эмоции под контроль. Говорить нужно было убедительно.

«Я требую, чтобы ты предоставила мне возможность блокировать твой доступ к моему сознанию. Я хочу иметь возможность думать о чем-то, не опасаясь, что ты тут же об этом узнаешь. Хочу иметь личное ментальное пространство. Называй это как хочешь — ментальный щит, режим тишины, что угодно. Но я должен иметь возможность закрыться от тебя, когда сочту нужным».

Снова пауза. На этот раз чуть длиннее. Я чувствовал, как система обрабатывает мой запрос, сопоставляя его со своими базовыми протоколами и директивами.

«Ваш запрос отклонен, носитель Крюков», — наконец прозвучал вердикт. — «Предоставление возможности блокировки доступа к сознанию носителя противоречит основным принципам функционирования системы Вежа. Это приведет к снижению эффективности анализа данных, невозможности оказания своевременной поддержки, риску неверной интерпретации угроз и потенциальному срыву основной миссии. Система должна иметь непрерывный доступ для обеспечения максимальной производительности и безопасности носителя».

«Безопасности носителя или безопасности твоей миссии?» — ядовито уточнил я. — «Ты просто боишься потерять контроль, Вежа! Боишься, что я могу сделать что-то, что не вписывается в твои алгоритмы! Но пойми одно: я не смогу и не буду эффективно искать твое Эльдорадо, чувствуя себя под постоянным надзором! Мое сознание — это мой инструмент, и я должен им управлять сам! Если ты не дашь мне такой возможности, я…»

Я запнулся, понимая, что угрозы должны быть весомыми. Но отступать я не собирался. Эта постоянная слежка выматывала, лишала последней крупицы личного пространства, превращая мои собственные мысли в потенциальное оружие против меня же.

«Ты не поняла, Вежа», — продолжил я, стараясь, чтобы голос в моей голове звучал максимально убежденно. — «Дело не в моем комфорте. Дело в эффективности. Ты говоришь о срыве основной миссии? Так вот, если я буду постоянно ощущать себя под микроскопом, если буду знать, что каждая моя мысль, каждая догадка, каждый план немедленно становятся известны тебе — я стану бесполезен. Я начну сомневаться в собственных решениях, подозревать ловушки там, где их нет, инстинктивно скрывать информацию даже от самого себя! Моя паранойя станет главным препятствием на пути к твоему Эльдорадо. Ты получишь не эффективного носителя, а нервный, дерганый комок подозрений, который будет бояться собственной тени. Хочешь такого помощника в поисках величайших сокровищ мира?»

Я сделал паузу, давая ей время обработать мои слова. Я бил по ее же логике, по ее главной цели — миссии. Я объяснял, почему мое требование выгодно и ей самой в долгосрочной перспективе. Сотрудничество, даже с некоторыми ограничениями, продуктивнее саботажа, вызванного постоянным давлением.

Я ощутил нечто похожее на колебание. Не эмоцию, конечно, у Вежи их не было. Скорее, задержку в обработке, словно мои аргументы заставили ее пересчитывать вероятности, взвешивать риски. Она молчала дольше обычного.

«Анализ вашего психоэмоционального состояния и представленной аргументации показывает повышенную вероятность снижения эффективности носителя при сохранении текущего уровня ментального мониторинга. Риск саботажа основной миссии, как осознанного, так и неосознанного, вызванного психологическим дискомфортом носителя, оценивается как… значительный».

Я затаил дыхание. Кажется, лед тронулся.

«Система Вежа запрограммирована на достижение основной цели с максимальной эффективностью», — продолжала она. — «Учитывая предоставленные вами данные и потенциальные риски для миссии, система готова рассмотреть компромиссный вариант. Однако полное отключение мониторинга невозможно и критически опасно».

«Я не прошу полного отключения!» — быстро возразил я. — «Я прошу возможности временной блокировки. Щита, который я смогу поднять по своему усмотрению на короткий срок, когда мне нужно будет обдумать что-то действительно важное, не опасаясь немедленной утечки информации».

Снова пауза. Время действия, частота использования, возможные последствия… Это был настоящий торг.

«Компромисс возможен», — произнесла Вежа. — «Система может предоставить вам экспериментальную функцию „Омут Разума“. При активации данной функции будет создан временный барьер, искажающий и блокирующий передачу детализированных когнитивных данных от носителя к системе на ограниченный период времени».

«Омут Разума», ну и название. Но я почувствовал легкое удовлетворение — добился своего. Но тут же насторожился. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, особенно когда его предлагает искусственный интеллект с неясными целями.

«Какие условия? Какие ограничения?» — спросил я напрямик.

«Активация „Омута Разума“ требует значительной ментальной концентрации носителя», — пояснила Вежа. — «Продолжительность действия ограничена и зависит от уровня вашей текущей психофизиологической стабильности. Во время действия функции связь с интерфейсом Вежи будет частично нарушена: возможны задержки в получении системных уведомлений, неточности в тактических подсказках, снижение скорости реакции системы на внешние угрозы. Кроме того, частое или продолжительное использование „Омута Разума“ может привести к временным когнитивным искажениям у носителя и потенциальным сбоям в работе других системных способностей, включая протоколы жизнеобеспечения, в критических ситуациях».

Вот и ложка дегтя. И немаленькая. Возможность закрыться от Вежи давалась ценой потенциальной потери ее поддержки в самый неподходящий момент. Рискованный инструмент. Я получил то, что хотел — частичку контроля над собственным разумом.

«Я понимаю риски. Я согласен на эти условия. Предоставь мне доступ к функции „Омут Разума“».

«Функция „Омут Разума“ интегрирована в ваш интерфейс, носитель», — бесстрастно сообщила Вежа. — «Рекомендуется использовать с осторожностью. Система Вежа снимает с себя ответственность за возможные негативные последствия, вызванные некорректным или несвоевременным использованием данной функции».

Интерфейс перед моими глазами обновился. Рядом с привычными иконками способностей появился новый символ — стилизованное изображение темного, закручивающегося водоворота. «Омут Разума».

Моя маленькая победа. Мой щит и моя потенциальная ахиллесова пята. Странно, что не затребовали уйму очков влияния. Так, лучше не думать об этом, чтобы не спровоцировать систему на вымогательство «ов».

Я мысленно закрыл интерфейс, возвращаясь к реальности ночной палубы. Ветер трепал волосы, соленые брызги оседали на лице. Корабль мерно покачивался на волнах, унося нас все дальше от Барбадоса. Я добился уступки от Вежи, получил то, что считал необходимым для сохранения себя как личности, как самостоятельного игрока в этой странной игре.

«Омут Разума». Даже само название вызывало смешанные чувства. С одной стороны — защита, возможность укрыться, сохранить сокровенные мысли и планы. С другой — риск, непредсказуемость, потенциальная слепота и глухота в самый неподходящий момент.

Я еще раз глубоко вдохнул морской воздух, пытаясь привести мысли в порядок. Впереди Мартиника, Изабелла, затем Тортуга… Нужно было сосредоточиться на ближайших задачах, отложить пока размышления о Дрейке и его загадках. Шаг за шагом. Главное — не терять бдительности.

Не успел я додумать эту мысль, как тишину ночи разорвал резкий, тревожный крик с мачты:

— Паруса на горизонте! Прямо по корме! Два корабля!

Я резко обернулся, вглядываясь в темноту за кормой. Матросы на палубе зашевелились, заволновались, передавая друг другу тревожную весть.

Вначале я ничего не видел, кроме темной линии горизонта, где небо сливалось с водой. Но затем, напрягая зрение, я различил их. Две темные точки, едва заметные на фоне ночного неба. Они были далеко, но с каждой минутой становились чуть различимее. И шли они явно нашим курсом.

— Флаги можешь разобрать⁈ — крикнул я вверх, впередсмотрящему.

— Пока нет, капитан! Далеко! Но идут очень быстро! Кажется… да, кажется, английские!

Английские корабли. Кортни не успел бы так скоро организовать погоню, да еще из двух быстроходных судов. Мы слишком хорошо замаскировались под неприметного торговца, чтобы вызвать такой интерес у обычного патруля. Значит…

Интерфейс Вежи вспыхнул перед глазами без моего вызова, на этот раз с экстренным уведомлением, выделенным красным цветом:

«Внимание! Обнаружен носитель системы в непосредственной близости! Дистанция быстро сокращается!»

Вот оно что. Не просто погоня. Не просто англичане. Один из тех кораблей нес на борту такого же, как я. Еще один «избранный».

Я оглянулся на Филиппа, который выглянул с люка, привлеченный шумом. Он выскочил и посмотрел на меня. Его лицо было напряжено, глаза расширены. Уверен, он получил точно такое же уведомление. В его взгляде читались те же вопросы. Кто это? Друг или враг? Чего он хочет? И как он нас нашел?

Наши взгляды встретились на долю секунды. В этот момент не было ни соперничества, ни недоверия, только общее понимание нависшей угрозы. Мы не одни в этом мире, связанные с Вежей. И кто-то из «своих» уже дышит нам в затылок. И вряд ли он пришел с миром.