Доктор Крюк 4

Глава 2

Тьма. Непроглядная, абсолютная.

И тишина, наступившая после последнего хрипа на виселице. Но это была уже другая тишина. Не просто отсутствие звука, а нечто плотное, обволакивающее, небытие само по себе. Я растворился в нем, перестал быть. Не было боли, не было страха, не было даже мыслей.

Просто пустота.

Конец.

Сколько это длилось? Мгновение? Вечность? В этой пустоте время отсутствовало как категория. Но потом что-то изменилось. Тьма начала рассеиваться. Не так, чтобы появился свет, скорее, сама чернота стала менее плотной, прозрачной. И возникло ощущение. Не физическое, но появилось осознание себя.

Я есть. Я существую не как тело, не как личность с прошлым и именем, а как некая точка сознания, наблюдающая за происходящим.

Пространство вокруг обрело форму. Вернее, бесформенность. Оно было бесконечным, без стен, без пола, без потолка. Залитое ровным, мягким, молочно-белым светом, источник которого был неясен. Он просто был, исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Не слепил, не грел, просто освещал эту странную пустоту.

Где я? Что это за место? Загробный мир? Чистилище? Какой-то зал ожидания перед распределением? Мысли были вязкими. Память возвращалась обрывками: эшафот, толпа, веревка, боль, удушье…

Я умер. Это точно.

Тогда что дальше?

И тут я увидел фигуру, которая возникла из ничего, просто появилась в нескольких шагах передо мной, материализовалась из этого белесого света.

Фигура. Женская. Высокая, стройная, с такой идеальной, почти кукольной красотой. Но не это поразило меня больше всего.

Ее наряд.

На голове красовался высокий, расшитый жемчугом и цветными каменьями кокошник — старинный русский головной убор, который я видел только на картинках в исторических книгах или в музеях. Из-под него выбивались густые волосы, заплетенные в толстую косу, перекинутую через плечо. На ней был длинный, до пят, сарафан из дорогой, переливчатой ткани, тоже богато украшенный вышивкой. Узкий в талии, он выгодно подчеркивал высокую, пышную грудь и плавно расширялся книзу. Из-под подола виднелись кончики изящных голых ножек. Точеные черты лица — прямой нос, высокие скулы, пухлые губы, огромные, бездонные серые глаза под соболиными бровями. Красота была холодной и какой-то неживой.

Кукла. Идеальная русская красавица с лубочной картинки.

Что за маскарад? Кто она? Ангел? Валькирия? Мое воспаленное предсмертное сознание рисует такие странные образы?

Она смотрела на меня спокойно, без тени удивления или какого-либо другого чувства. Просто смотрела, в этом взгляде не было ничего человеческого. Это был взгляд механизма, программы, оценивающей объект.

И тут я понял. Эта аура. Эта холодная отстраненность. Этот всевидящий, бесчувственный взгляд. Я знал его. Вернее, чувствовал его раньше.

— Вежа? — вопрос сформировался в моем сознании сам собой, беззвучно.

Фигура слегка наклонила голову. Уголки ее идеальных губ дрогнули в подобии улыбки, но глаза остались холодными.

— Верно, носитель Крюков, — ее голос прозвучал не снаружи, а внутри моей головы.

Чистый, мелодичный, без интонаций. Голос Вежи, который я слышал сотни раз, но теперь он исходил от этого аватара.

Я пытался осмыслить происходящее. Вежа. В таком виде. Здесь. Но где это — «здесь»?

— Где я? Что это за место? — снова мысленный вопрос.

Я не знал, как общаться иначе в этом бесплотном состоянии.

— Ты находишься в Хранилище Системы, — ответила Вежа тем же ровным голосом. — Специализированный сектор, предназначенный для временного содержания нематериальных копий сознания носителей в критических ситуациях.

Хранилище Системы, нематериальные копии сознания, критические ситуации. Звучало все это как научная фантастика самого забористого пошиба. Но я видел эшафот, чувствовал веревку. Это не было фантастикой.

— Что значит «критическая ситуация»? Я умер?

— Твоя биологическая оболочка достигла точки необратимых повреждений, приведших к полному прекращению жизненных функций, — подтвердила Вежа. — Сердечная и мозговая активность остановлены.

Значит, все-таки умер. Тогда что я здесь делаю? В каком-то «хранилище»?

— Зачем я здесь? Это… загробная жизнь по версии Вежи?

Снова тень улыбки на ее лице.

— Не совсем. Хранилище — это интерфейс. Буферная зона. Доступ сюда строго ограничен. Носители попадают в этот сектор только один раз за все время взаимодействия с Системой.

— Один раз? Когда?

— В момент, когда физическая смерть носителя зафиксирована Системой как неизбежная или уже свершившаяся, — пояснила Вежа, — но при этом сохраняется потенциальная возможность восстановления биологической оболочки при определенных условиях и затратах ресурсов Системы. Это точка бифуркации, носитель. Момент принятия решения.

Я — бесплотное сознание в цифровом хранилище. Мое тело мертво. Но есть шанс на восстановление. И я здесь только один раз. Это значит, что если я умру снова, этого шанса уже не будет? Вежа говорила загадками, выдавая информацию дозированно, создавая больше вопросов, чем ответов.

— Решения о чем? — спросил я мысленно, пытаясь уловить логику в ее словах. — И что сейчас происходит с моим телом? Если оно мертво, о каком восстановлении может идти речь?

Аватар Вежи оставался бесстрастным. Ее красота была настолько совершенной, что казалась лишенной жизни.

— Решение о целесообразности продолжения твоего участия в Проекте, носитель Крюков, — пояснила она. — Система анализирует множество факторов: твою эффективность, потенциал, соответствие текущим задачам, наличие необходимых ресурсов для восстановления и, разумеется, твою последнюю зафиксированную активность перед терминальным событием.

Проект. Я был всего лишь пешкой в каком-то неведомом «Проекте». Моя жизнь, смерть, возможное воскрешение — все это лишь переменные в уравнении, которое решала Система.

— Что касается твоей биологической оболочки, — продолжила Вежа, игнорируя мое внутреннее возмущение, — то в данный момент она находится в процессе транспортировки.

— Транспортировки куда?

— Согласно полученным Системой данным из внешних источников наблюдения, твое тело было снято с виселицы по приказу губернатора Барбадоса, сэра Уильяма Кортни, вскоре после официальной констатации смерти. Медицинское освидетельствование было формальным. Затем тело погрузили на простую двухколесную телегу, используемую обычно для перевозки мусора или тел бродяг.

Я слушал этот бесстрастный отчет, и внутри все сжималось от унижения. Никаких официальных похорон, никакой могилы с именем. Просто закопать где-нибудь на задворках кладбища и забыть. Пират Крюк исчез, проблема решена.

— В настоящее время телега движется по направлению к городскому кладбищу Бриджтауна, — продолжала Вежа, словно зачитывая сводку погоды. — Вероятнее всего, захоронение будет произведено в общей могиле для неопознанных или неимущих, без соблюдения каких-либо ритуалов. Губернатор Кортни явно стремится минимизировать внимание к твоей персоне и избежать возможных осложнений при контакте с представителями лорда-протектора, прибытие которых ожидается в ближайшее время. При этом, какой-никакой гробик он прикупил для тебя.

Отличный финал для человека, искавшего Эльдорадо.

— Но ты сказала… о восстановлении? Как это возможно, если меня сейчас закопают?

— Параллельно с процессом транспортировки и подготовкой к захоронению, Система инициировала протокол экстренной регенерации высшего уровня. Кодовое наименование — «Феникс».

Феникс. Птица, возрождающаяся из пепла. Символично. Даже слишком.

— Что это за протокол?

— Это комплексное биохимическое и нанотехнологическое воздействие на твою биологическую оболочку, — объяснила Вежа. Голос ее оставался нейтральным, но в нем появились нотки какой-то гордости. — В данный момент в твоих тканях происходит ускоренная регенерация поврежденных клеток на молекулярном уровне. Идет активное сращивание сломанных шейных позвонков — точка приложения основной травмирующей силы при повешении. Восстанавливается целостность спинного мозга и периферических нервных волокон. Реконнектируются разорванные нейронные связи в головном мозге, пострадавшие от гипоксии.

Я слушал, пытаясь представить этот процесс. Нанотехнологии. Восстановление позвонков и нейронов. Это звучало как фантастика. Но Вежа говорила об этом как об обыденной процедуре.

— Клеточные структуры, поврежденные или уничтоженные в результате асфиксии и механической травмы, заменяются новыми, выращенными по базовой генетической матрице, хранящейся в Системе с момента твоего первого контакта. Фактически, твой организм проходит процесс глубокого системного обновления. Можно сказать, перезагрузку на клеточном уровне. Все внутренние повреждения будут устранены.

— Но зачем? Зачем Системе тратить ресурсы на мое воскрешение? Я же просто носитель. Один из многих, как я понимаю?

Аватар Вежи чуть заметно качнул головой, и жемчуг на кокошнике тихо звякнул в абсолютной тишине Хранилища.

— Ресурсы Системы не безграничны, носитель. И решение о применении протокола «Феникс» принимается только в исключительных случаях. Твоя полезность для Проекта была признана достаточно высокой, чтобы оправдать затраты. Кроме того, были выполнены определенные условия.

Снова эти условия. Туман становился только гуще. Я чувствовал себя подопытным кроликом, которого то ли препарируют, то ли собираются вернуть к жизни для новых экспериментов. И эта красавица — мой главный экспериментатор.

— Какие условия? — спросил я, пытаясь пробиться сквозь завесу тайны. — Что я должен был сделать, чтобы выжить?

Аватар Вежи смотрел на меня своими бездонными серыми глазами. В них не было ни тепла, ни осуждения, только холодный расчет.

— Протокол «Феникс» — чрезвычайно ресурсоемкая процедура, носитель Крюков, — начала она издалека. — Он требует одномоментного вливания колоссального объема энергии и специфических нано-агентов, синтез которых является сложным и затратным процессом. В пересчете на универсальную единицу оценки Системы, это требует значительного количества очков влияния.

Опять! Валюта этого мира. Неужели и жизнь после смерти тоже покупается за эти очки?

— Ты хочешь сказать, что мое воскрешение оплачено? Мной же?

— Совершенно верно, — подтвердила Вежа. — Система не занимается благотворительностью. Каждое действие, выходящее за рамки базового жизнеобеспечения носителя, имеет свою цену. Протокол «Феникс» — одна из самых дорогих опций, доступных в экстренных случаях. Твой текущий баланс «ов» перед терминальным событием был недостаточен для его активации.

Недостаточен? Значит, я должен был умереть окончательно. Все логично. Умер — счет обнулился, игра окончена. Но я здесь, Вежа что-то недоговаривает.

— Но ты сказала, что регенерация запущена? Как? Откуда взялись очки?

На лице Вежи снова промелькнуло то странное подобие улыбки.

— Твоя биологическая оболочка была мертва. Сердце не билось, мозг не функционировал. Но сознание, твое нематериальное «я», которое сейчас находится здесь, в Хранилище, еще сохраняло остаточную активность в течение нескольких миллисекунд после полного прекращения физиологических процессов. И в эти последние мгновения твой мозг, твое сознание, совершило действие, которое Система классифицировала как критически важное.

Я ничего не понимаю. О чем речь?

— Ты обработал и успешно интерпретировал ключевую визуальную информацию, — продолжала Вежа. — Загадку, оставленную Френсисом Дрейком на площади Бриджтауна. Ты идентифицировал символы — корову на таверне и перо на здании суда — и, что самое важное, осознал принцип их прочтения: необходимость обзора с определенной высоты, с правильной точки зрения. «В глазах смотрящего».

Она знала! Она знала все, что происходило в моей голове в те последние секунды! Система считывала мои мысли. Жутко.

— Это действие, — голос Вежи стал почти торжественным, — было расценено Системой не просто как решение головоломки, но как успешное выполнение скрытого когнитивного задания высшей категории сложности. Задания, напрямую связанного с твоей основной миссией — поиском и интерпретацией наследия Дрейка, ведущего к Эльдорадо. Ты подтвердил свою способность мыслить нестандартно, анализировать информацию и находить верные решения даже в экстремальных условиях, на пороге смерти.

Внутри боролись два чувства. С одной стороны — облегчение от того, что моя догадка оказалась верной и не пропала зря. С другой — холодный ужас от осознания того, насколько я прозрачен для этой Системы. Она видит все, знает все, оценивает каждое мое действие и мысль.

— За успешное выполнение этого задания, — Вежа сделала паузу, словно объявляя победителя лотереи, — тебе было начислено бонусное вознаграждение. Значительное количество очков влияния. Достаточное, чтобы покрыть стоимость активации протокола «Феникс».

Вот оно что. Не чудо. Не милость Системы. А оплата за выполненную работу. Я купил себе жизнь, сам того не зная, разгадав загадку Дрейка за мгновение до конца.

— Система автоматически инициировала процедуру списания очков и запуска регенерации, — бесстрастно констатировала Вежа. — Все произошло согласно установленным алгоритмам. Если бы ты не увидел подсказку, не связал ее с предыдущими находками, не понял принцип точки обзора, твой баланс остался бы недостаточным. Протокол «Феникс» не был бы активирован. Твоя смерть стала бы необратимой. Твое сознание просто рассеялось бы после короткого пребывания здесь.

Моя наблюдательность, отточенная годами врачебной практики и пиратской жизни, буквально вытащила меня с того света. Я сам оплатил свое воскрешение, разгадав ребус старого корсара.

— Твоя смекалка и удача, носитель Крюков, — добавила Вежа. — Купили тебе второй шанс. Не первый, заметь. Но, возможно, последний такого рода. Используй его разумно.

Второй шанс, вернее, уже третий, если считать омоложение после кораблекрушения. Система была щедра на шансы, но цена за них росла. И условия становились все жестче. Что ждет меня дальше? И как скоро эта красавица в кокошнике предъявит счет за свое милосердие? Ведь бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. А Вежа определенно не была похожа на благотворительную организацию.

Использовать шанс разумно. Легко сказать, особенно когда ты — нематериальное сознание, парящее в непонятном цифровом пространстве, а твое тело тем временем везут на кладбище в гробике, чтобы сбросить в общую яму. Впрочем, жаловаться было грех. Я был жив. Вернее, мне дали возможность снова стать живым.

— Что теперь? — спросил я, глядя на идеальное лицо Вежи. — Когда я вернусь? И куда? В ту самую телегу?

Образ Вежи начал подергиваться легкой рябью, терять четкость. Ее фигура становилась полупрозрачной, таяла в окружающем белом свете.

— Процесс регенерации физической оболочки близится к завершению, носитель, — голос ее тоже стал тише. — Критические повреждения устранены. Базовые жизненные функции восстановлены. Синхронизация сознания с телом начнется через несколько стандартных секунд.

Она почти растворилась, превратилась в легкий светящийся силуэт. Кокошник и сарафан исчезли первыми.

— Твое возвращение произойдет в текущей точке нахождения физической оболочки, — донесся последний обрывок ее фразы. — Дальнейшее… зависит только от тебя. Удачи, носитель Крюков.

И она исчезла. Белое пространство Хранилища осталось пустым. Свет померк, стал тусклым, серым. Ощущение бесплотности, легкости начало уходить. Возвращалась тяжесть. Будто на меня медленно наваливалась невидимая плита.

Я снова почувствовал свое тело. Оно было тяжелым и неповоротливым. Но оно было. Я ощутил руки, ноги, туловище. Пошевелил пальцами — получилось. Сжал кулаки. Есть контакт.

Вернулась и боль. Не адская, разрывающая агония на виселице, а тупая, ноющая, сосредоточенная в области шеи и затылка. Видимо, регенерация хоть и была чудесной, но не мгновенной и не безболезненной. Позвонки срослись, нервы восстановились, но тканям еще нужно было время, чтобы прийти в норму. Шея ощущалась жесткой, деревянной, поворачивать голову было больно.

И еще одно ощущение. Очень сильная теснота. Со всех сторон что-то давило, ограничивало движения. Я попытался раскинуть руки — не вышло. Локти уперлись во что-то твердое и шершавое. Попробовал поднять колени — то же самое. Пространства было минимум.

Где я? В телеге? Вряд ли. Там было бы больше места, и я чувствовал бы качку, скрип колес. А здесь — полная неподвижность и тишина. Внешняя тишина. Воздух был странным — спертым, тяжелым, с каким-то неприятным привкусом.

Я попытался сесть. Не тут-то было. Голова почти сразу уперлась во что-то твердое над собой. Я вытянул руку вверх, нащупал поверхность. Доски. Грубые, неструганые, со щелями. Провел рукой в сторону — снова доски. И с другой стороны — тоже. И под спиной. Я лежал в каком-то узком деревянном ящике.

Запах ударил в нос с новой силой, когда я попытался вдохнуть глубже. Запах сырой, холодной земли. Прелого дерева и тления.

Мозг отказывался принимать очевидное. Не может быть. Губернатор же приказал сбросить в общую яму. Зачем ящик?

Я провел рукой по доскам над головой. Крышка. Плотно пригнанная, судя по ощущениям. Ни щелей, ни света. Абсолютная, непроглядная тьма. Такая же, как была в Хранилище перед появлением Вежи, но теперь она была не бесплотной, а давящей, материальной. Она заполняла этот ящик, проникала в легкие вместе со спертым воздухом.

Я вспомнил слова Вежи: «Твое возвращение произойдет в текущей точке нахождения физической оболочки». Телега уже доехала. Меня успели похоронить. Закопать. В этом самом дешевом, наспех сколоченном гробу.

Захотелось закричать, забиться, выломать эту проклятую крышку. Но я заставил себя сдержаться. Кричать бесполезно — кто услышит меня под слоем земли? Тратить силы на бессмысленную борьбу — глупо. Воздуха здесь и так немного.

Нужно думать. Спокойно. Рационально.

Я жив. Регенерация сработала. Шея болела, но голова была на плечах, и она соображала. Руки и ноги двигались. Веревок на руках не было — их, видимо, сняли перед тем, как запихнуть меня в этот ящик. Значит, я могу действовать.

Первым делом — глаза. Я зажмурился изо всех сил, а потом резко открыл их. Ничего не изменилось. Та же абсолютная, непроницаемая темнота. Ни единого лучика света.

Я действительно под землей. В гробу. На кладбище Барбадоса. Живой.

Вот тебе и второй шанс, доктор Крюков. Подарок от Вежи. Воскрешение с доставкой прямо в могилу. Теперь задача номер один — выбраться из этой деревянной коробки и из-под слоя земли над ней. И сделать это нужно пока не кончился воздух.