Доктор Крюк 4

Глава 17

Тортуга встретила привычным гамом и знакомым запахом просмоленного дерева. Эта скалистая глыба, торчащая из бирюзовой воды, приютила на своих берегах самое разношерстное и опасное отребье Карибского моря. Наша «Принцесса Карибов» медленно, почти нехотя, входила в узкую гавань, лавируя между уже стоявшими на якоре судами. Фрегаты, бригантины, шлюпы — каких только кораблей здесь не было. На мачтах трепетали флаги всех мастей, но чаще всего, разумеется, мелькал «Веселый Роджер» в различных его вариациях. Наш собственный флаг — черный, с черепом и моим фирменным крюком под ним — был поднят и хорошо виден. И теперь он значил куда больше прежнего. Сто тысяч золотом — это вам не шутка.

Едва якорь коснулся дна, я это почувствовал взгляды. Десятки, если не сотни пар глаз устремились на наш корабль, на меня, стоявшего на капитанском мостике. С палуб соседних кораблей, с причалов, из окон портовых таверн. Конечно, и раньше смотрели — обычное пиратское любопытство: кто пришел, кто ушел. Но сейчас это было иное. Ощущение густое, тяжелое, как воздух перед грозой. В этих взглядах смешалось всё: подобострастное восхищение человеком, которого сам английский король оценил в целое состояние; черная зависть тех, кто и сам мечтал о такой славе или таких деньгах; и холодная, расчетливая жадность хищника, прикидывающего, как бы урвать кусок пожирнее. Да уж, новость о награде разлетелась по островам быстрее тропической лихорадки. Теперь я не просто капитан Крюк, я — ходячий джекпот. Мишень номер один для любого головореза, готового рискнуть своей шкурой ради королевского золота. Даже здесь, на Тортуге, в самом сердце пиратской вольницы, где английский закон вроде бы и не действовал, соблазн мог оказаться слишком велик. Деньги не пахнут, а сто тысяч — это сумма, способная вскружить голову и заставить позабыть о пиратском братстве.

Я окинул взглядом палубу «Принцессы». Мои ребята тоже чувствовали это напряжение. Переговаривались вполголоса, косились на берег, крепче сжимали рукояти пистолетов и тесаков. Цена за мою голову делала и их особенными, но одновременно ставила под удар. Теперь любой конфликт мог перерасти в попытку захватить корабль и его «дорогого» капитана. Нужно было держать ухо востро.

— Генри, Стив! — подозвал я своих верных помощников. — На берегу нужно порядок навести. Но с корабля — ни души без моего приказа. Усилить вахту, пушки держать наготове. Глаз да глаз за всеми, кто будет крутиться рядом. Особенно за лодками, что подойдут к борту.

— Будет сделано, кэп, — отозвался Морган, его лицо было серьезным, но в глазах плясали азартные огоньки. Эта новая опасность его только раззадоривала.

— Спокойнее надо, Генри, — буркнул Стив, всегда более рассудительный. — Шум нам сейчас ни к чему. Лишний раз не задираться, но и спуску не давать.

— Верно, Стив, — подтвердил я. — Максимальная бдительность. Я на берег, к губернатору. Нужно засвидетельствовать почтение и… обсудить кое-какие дела.

Изабелла. Следовало сообщить ее отцу, что дочь жива и невредима. И, конечно, узнать, как сам месье де Лонвийе отреагирует на мою новую «популярность». От его позиции зависело многое. Тортуга была французской колонией, и хотя пираты чувствовали себя здесь вольготно, последнее слово всегда оставалось за губернатором.

— Шлюпку на воду! — скомандовал я. — Со мной пойдут четверо. Остальные — ждать здесь.

Матросы быстро спустили на воду легкий ял. Я перекинул через плечо перевязь с пистолем и шпагой. Бросил последний взгляд на палубу, на притихшую команду, на Моргана и Стива, провожавших меня взглядами. Спустился вместе с Изабеллой по трапу в шлюпку. Гребцы налегли на весла, и мы отчалили от борта «Принцессы».

Чем ближе мы подходили к пристани, тем гуще становилась толпа, тем громче гудел порт. Зазывалы, торговцы всякой дрянью, пьяные матросы, портовые девки, мрачные фигуры с оружием на поясе — обычная публика Тортуги. Но сегодня все они провожали нашу шлюпку долгими, пристальными взглядами. Кто-то узнавал меня в лицо, кто-то — по флагу на корме шлюпки. Шепот пробегал по толпе, люди толкали друг друга локтями, показывали в нашу сторону. Я старался не обращать внимания, держал лицо непроницаемым, но чувствовал себя зверем на ярмарке.

Шлюпка ткнулась носом в гнилые сваи причала. Я первым ступил на берег, ощутив под ногами шаткие доски. Воздух был тяжелым, спертым. Мои ребята выскочили следом, окружив меня плотным кольцом. Мы двинулись сквозь толпу, которая нехотя расступалась, пропуская нас. Я шел к резиденции губернатора — единственному приличному зданию в этом вертепе, возвышавшемуся над портовыми лачугами. Встреча с де Лонвийе была первым шагом. Нужно было понять расклад сил и заручиться его поддержкой, прежде чем строить дальнейшие планы. Слишком многое стояло на кону, чтобы полагаться только на удачу и верность пиратского братства.

Резиденция губернатора де Лонвийе оказалась словно глотком свежего воздуха после смрада и суматохи порта. Крепкое каменное здание, обнесенное невысокой, но внушительной стеной, с ухоженным садиком и часовыми в синих французских мундирах у ворот — контраст с остальной Тортугой бросался в глаза. Здесь царили порядок и видимость цивилизации, островок власти посреди всеобщей анархии. Толпа зевак замерла у ворот, не решаясь подойти ближе. Лишь несколько особо наглых типов продолжали издали сверлить нас взглядами.

Часовые у ворот преградили нам путь, выставив мушкеты. Вид у них был строгий, но без враждебности. Они знали, кто я — флаг на шлюпке и моя физиономия, уже ставшая местной легендой, сделали свое дело. Но, главное, они узнали Изабеллу.

— Капитан Крюк к его превосходительству губернатору де Лонвийе, — произнес я ровно. — Срочное и важное известие.

Один из солдат кивнул и скрылся за воротами. Мои ребята стояли молча, руки на оружии, но без вызывающей агрессии. Мы ждали. Напряжение, витавшее над всей Тортугой, ощущалось даже здесь, у порога власти.

Вскоре вернулся первый солдат в сопровождении офицера — подтянутого француза с тонкими усами и цепким взглядом. Он окинул меня быстрой, оценивающей пробежкой глаз с ног до головы.

— Месье Крюк? Губернатор ожидает вас. Прошу следовать за мной. Вашим людям придется остаться здесь.

Я обернулся к своим парням.

— Ждите. И смотрите в оба.

Они молча кивнули. Я с Изабеллой последовал за офицером через ворота во внутренний двор. Аккуратные дорожки, стриженые кусты, журчание фонтанчика — тишь да благодать по сравнению с гаванью. Нас провели прохладными коридорами в просторный кабинет, обставленный тяжелой дубовой мебелью. За массивным столом сидел сам Жан-Филипп де Лонвийе, губернатор Тортуги.

Это был мужчина средних лет, с усталым, но проницательным лицом, обрамленным седеющим париком. Одет он был богато, но без показной роскоши. Глаза его смотрели внимательно, в них чувствовался опыт человека, повидавшего многое и многих. Он поднялся мне навстречу, когда я вошел. В его взгляде смешались тревога и затаенная надежда.

— Капитан Крюк, — произнес он сдержанно, хотя голос его слегка дрогнул.

Увидев отца, Изабелла вскрикнула и бросилась к нему.

— Папа!

Де Лонвийе подхватил дочь, крепко обнимая. Он гладил ее по волосам, что-то шептал, лицо его было мокрым от слез. Изабелла тоже плакала, уткнувшись ему в плечо. Это была сцена чистого, неподдельного счастья и облегчения после долгой разлуки и пережитого страха. Я молча наблюдал, чувствуя себя немного неловко, будто лишним на этом семейном воссоединении. Мои парни тактично отступили к двери.

Наконец, губернатор немного совладал с собой. Он усадил Изабеллу в кресло, сам сел рядом, не выпуская ее руки.

— Расскажи мне все, дитя мое, — попросил он тихо.

Изабелла, все еще всхлипывая, но уже улыбаясь сквозь слезы, начала свой рассказ — о похищении, о днях в плену у Роджерса, о том, как капитан Крюк настиг корабль негодяя и спас ее. Упомянула и о Марго, с которой ей пришлось делить кров и которая, как ни странно, отнеслась к ней с сочувствием. Де Лонвийе слушал внимательно, его лицо мрачнело при упоминании Роджерса и его связей с Кромвелем, и светлело, когда Изабелла описывала свое спасение.

Закончив рассказ, Изабелла с искренней благодарностью посмотрела на меня. Губернатор тоже перевел на меня взгляд. Теперь в нем не было и тени прежней официальной сдержанности. Только глубокая признательность.

— Капитан Крюк, — произнес он, поднимаясь и подходя ко мне. — Вы не просто спасли жизнь моей дочери. Вы помогли раскрыть опасный заговор против интересов Франции в этих водах. Информация о Роджерсе, о его связях с лордом-протектором Кромвелем, о его охоте за вами и тайной Дрейка — все это имеет огромную ценность. Франция вам обязана. Я вам обязан.

Он хлопнул в ладоши. Дверь снова открылась, и двое слуг внесли тяжелый окованный сундук. Они поставили его на пол у моих ног и откинули крышку. Сундук был доверху набит золотыми монетами — дублонами, пиастрами, луидорами. Сверху россыпью сверкали драгоценные камни и несколько изящных ювелирных украшений.

— Это лишь малая толика моей благодарности, капитан, — сказал де Лонвийе. — За спасение Изабеллы и за вашу службу Короне. Возьмите. Вы заслужили это по праву.

Сумма была внушительной. Даже для меня, человека, нашедшего сокровища Монито и тайник Дрейка, это было целое состояние. Я окинул взглядом золото, затем перевел взгляд на губернатора.

— Был рад послужить и помочь вашей дочери, месье губернатор, — ответил я.

Я не стал изображать ложную скромность. Золото мне было необходимо — для моих планов и будущего, которое я намеревался выстроить. Губернатор удовлетворенно кивнул. Слуги закрыли сундук.

— Мои люди проводят ваших людей и помогут доставить это на ваш корабль, — сказал де Лонвийе. — А сейчас, капитан, если вы не слишком утомлены дорогой, я хотел бы поговорить с вами о более серьезных делах.

Губернатор жестом отпустил Изабеллу, которая, бросив на меня последний благодарный взгляд, вышла из кабинета в сопровождении адъютанта. Слуги, забравшие сундук с золотом, также бесшумно удалились. Дверь плотно закрылась. Мы остались одни. Атмосфера в кабинете неуловимо изменилась, стала сугубо деловой, воздух словно сгустился. Де Лонвийе вернулся за свой стол и вновь указал мне на кресло напротив. На этот раз я принял приглашение.

— Итак, капитан, — начал он, сложив пальцы домиком и устремив на меня внимательный взгляд. — Перейдем к делам государственной важности. Ваше столкновение с агентами Кромвеля, людьми вроде Роджерса, а теперь, как я заключаю из донесений и ваших прежних намеков, и с некими Ридом и Коксом, — это не просто пиратские стычки. Это часть большой игры, которую лорд-протектор ведет здесь, в Карибском море.

Он сделал паузу, оценивая мою реакцию.

— Англия под властью Кромвеля становится все более агрессивной силой, — продолжил губернатор ровным тоном. — Их флот крепнет, их торговые компании действуют все наглее, их шпионы и агенты проникают повсюду. Они теснят испанцев, но не забывают и о Франции. Король Людовик крайне обеспокоен усилением Англии и ее растущим влиянием на морские пути и колониальные владения. Информация, которую вы предоставили — о прямом участии людей Кромвеля в охоте за вами и некими артефактами Дрейка, об их попытках дестабилизировать обстановку, используя пиратов вроде Роджерса, — чрезвычайно ценна. Она подтверждает наши самые серьезные опасения.

Я слушал молча. Политическая изнанка моих приключений волновала меня лишь постольку, поскольку касалась моей собственной шкуры, но я прекрасно понимал: без поддержки сильных мира сего, пусть даже таких, как губернатор пиратского острова, мне не выжить. Особенно теперь, с королевской наградой за мою голову.

— Франция не может позволить себе открытую войну с Англией здесь и сейчас, — продолжил де Лонвийе. — Однако мы не можем и сидеть сложа руки, пока англичане подминают под себя Карибы. Нам необходимы… инструменты. Люди, способные действовать там, где не могут действовать королевские фрегаты. Люди, способные наносить чувствительные удары по английским интересам, не втягивая при этом Францию в официальный конфликт.

Он выдвинул ящик стола и извлек оттуда сложенный пергамент с внушительной сургучной печатью. Протянул его мне.

— Ваше каперское свидетельство, капитан Крюк. Восстановлено. Вы вновь капер на службе его величества короля Франции. Это дает вам право атаковать и захватывать любые суда и имущество, принадлежащие Англии и ее союзникам. Ваша добыча — ваша, за вычетом скромной доли короны, как и положено. Но главное — ваши действия против англичан отныне имеют законное основание. По крайней мере, в глазах Франции и ее союзников.

Я принял документ. Очередной. Плотный пергамент, витиеватые строки на французском языке, подпись губернатора и королевская печать. Бумага.

Англичане по-прежнему будут считать меня пиратом и вздернут при первой возможности, но для французов и, возможно, для части пиратского братства я теперь легальный корсар.

— Благодарю, месье губернатор, — произнес я, убирая патент во внутренний карман камзола. — Этот документ, несомненно, будет мне полезен. Англичане доставили мне немало хлопот. Думаю, я смогу отплатить им той же монетой.

— Я на это рассчитываю, капитан, — де Лонвийе позволил себе легкую улыбку. — Ваша репутация, ваши исключительные навыки, ваш… необычный корабль, о котором уже слагают легенды, — все это может стать серьезной помехой для планов Кромвеля в этом регионе. Действуйте смело, но осмотрительно. Тортуга всегда будет для вас относительно безопасной гаванью, пока вы служите интересам Франции.

Я помедлил, собираясь с мыслями. Поддержка губернатора и каперский патент — это значимо. Но это не решало главной проблемы. Погоня не прекратится. Кромвель не отступится, а теперь, с объявленной наградой, охотников за моей головой станет только больше. Да и сама служба Франции, пусть и неофициальная, накладывала определенные обязательства и сопряженные с ними риски. Я устал бегать. Устал постоянно оглядываться. Устал зависеть от милости губернаторов или капризов переменчивой фортуны.

— Месье губернатор, — начал я осторожно, но твердо. — Я ценю вашу поддержку и доверие короля. Но вы должны понимать мое истинное положение. Сто тысяч золотом за мою голову — меня будут искать повсюду. Каждый порт, каждый остров может стать ловушкой. Даже здесь, на Тортуге, я не могу чувствовать себя в полной безопасности. Вы сами упомянули агентов Кромвеля, действующих под самым вашим носом.

Я посмотрел прямо в глаза де Лонвийе, стараясь передать всю серьезность своих слов.

— Я устал от этой бесконечной погони. Устал быть дичью. Мне, моим людям, тем капитанам, которые решатся пойти за мной, нужна база. Настоящая база. Место, которое мы сможем укрепить и защитить. Гавань, где нас не достанут ни англичане, ни испанцы, ни охотники за наградой. Место, которое будет принадлежать только нам — вольным капитанам.

Я видел, как слегка изменилось выражение лица губернатора. Он нахмурился, его взгляд стал еще более пронзительным, изучающим. Идея создания независимого пиратского анклава была дерзкой и опасной. Она шла вразрез с интересами любой колониальной державы, включая Францию. Но я должен был это озвучить. Должен был прощупать почву. Потому что без такой цитадели все мои успехи, все мои планы были лишь временными победами. Рано или поздно меня бы загнали в угол.

— Безопасная гавань? — переспросил он медленно, тщательно взвешивая каждое слово. — Вы говорите о создании… независимого оплота? Здесь, в Карибском море?

Губернатор откинулся в высоком кресле, пальцы его нервно забарабанили по резному подлокотнику. Его проницательные глаза изучали меня так пристально, словно он пытался проникнуть за слова, постичь истинные мотивы моего предложения. Не оставалось сомнений, что моя идея его одновременно и заинтересовала, и глубоко насторожила.

Я решил озвучить идею которая давно сидела в мозгах.

— Независимый оплот… — повторил губернатор задумчиво, взвешивая само звучание этих слов. — Звучит дерзко, капитан. Чрезвычайно дерзко. И… не стану скрывать, потенциально выгодно для интересов Франции. База, неподконтрольная ни Англии, ни Испании, плацдарм, откуда можно наносить удары по их судоходству и колониям… Это могло бы существенно ослабить наших противников в этих водах. Особенно англичан, которые в последнее время ведут себя непозволительно дерзко.

Он сделал паузу, давая мне возможность осознать степень его заинтересованности. Да, он видел стратегическую выгоду. Ослабить Англию чужими руками — руками пиратов, от которых всегда можно официально откреститься, — это была классика политических игр.

— Но, — продолжил он, и голос его вновь обрел жесткость, — вы должны понимать и риски, капитан. Подобная «вольная гавань», как вы изволили выразиться, может легко выйти из-под всякого контроля. Сегодня она бьет англичан, завтра — испанцев, а послезавтра? Кто даст гарантию, что она не повернет оружие против французских судов? Или не станет центром притяжения для такого отребья со всех островов, что само ее существование превратится в постоянную головную боль для всех колониальных держав, включая и Францию? Пиратская республика… история не знает примеров долговечности таких образований. Обычно их финал — кровь и хаос.

Его доводы были резонны. Любой правитель, любой здравомыслящий администратор увидел бы в моей идее не только заманчивые возможности, но и явную угрозу. Угрозу установленному порядку, угрозу собственной власти и стабильности торговли.

— Я понимаю ваши опасения, месье губернатор, — ответил я спокойно. — Я не питаю иллюзий. Создать такое место и удержать его — задача невероятной сложности. Но альтернатива для меня и для тех, кто пойдет за мной, — это вечная погоня и бесславная смерть в петле или на морском дне. Вы предлагаете мне сражаться за Францию под каперским флагом. Я готов к этому. Но чтобы сражаться эффективно, мне необходима точка опоры. Место, куда можно вернуться, починить корабль, пополнить запасы, не опасаясь предательского удара в спину.

Я слегка подался вперед, стараясь придать вес своим словам.

— Речь не идет о создании государства, бросающего вызов всему миру. Речь идет о выживании. О создании места силы для тех, кто волею судеб оказался вне закона, но готов сражаться с общими врагами. И главный наш общий враг сейчас — это Англия под властью Кромвеля. Я предлагаю вам неофициального, но весьма действенного союзника в этой борьбе. Союзника, который сможет действовать там, где ваши руки связаны путами дипломатии.

Де Лонвийе слушал внимательно, не перебивая. Он обдумывал мои слова, взвешивал все «за» и «против». Его положение было непростым: с одной стороны, соблазн использовать меня и мое будущее пиратское гнездо против англичан был велик. С другой — страх потерять контроль и создать еще одну неуправляемую проблему в регионе явно перевешивал.

— Хорошо, капитан, — произнес он наконец, приняв решение. — Я не могу официально санкционировать создание независимой пиратской базы. Это было бы политическим самоубийством для меня и неминуемо привело бы к дипломатическому скандалу для Франции. Но… — он снова сделал паузу, тщательно подбирая слова. — Я не стану вам мешать. Пока ваши действия направлены против Англии и Испании, пока вы не затрагиваете французские интересы и не создаете хаос на торговых путях, имеющих значение для наших колоний, я… закрою глаза на некоторые ваши… предприятия. Ваше каперское свидетельство — это ваша защита и ваше оправдание. Используйте его мудро. Нападайте на англичан и испанцев — это послужит интересам Франции. Но если ваша «вольная гавань» станет угрозой для нас… я буду вынужден действовать. Без малейших колебаний. Надеюсь, вы меня поняли.

— Я вас понял, месье губернатор, — кивнул я. Это было больше, чем я смел ожидать. Неофициальный нейтралитет и молчаливое одобрение моих действий против врагов Франции — уже серьезная поддержка. — Я не собираюсь воевать со всем миром. Лишь с теми, кто сам избрал меня своей мишенью.

— Вот и славно, — губернатор позволил себе тень улыбки. — Тогда будем считать этот разговор исчерпанным. И еще одно, капитан. Касательно вашей личной безопасности.

Выражение его лица вновь стало серьезным. Он наклонился ко мне через стол, понизив голос до конфиденциального шепота.

— Ваша новая… известность, эта непомерная награда… она привлекла сюда не только обычных охотников за наживой. Мои люди доносят, что на Тортуге в последние дни появилось немало новых лиц. Весьма подозрительных субъектов. Некоторые из них, судя по косвенным признакам, вполне могут быть связаны с людьми Кромвеля. Возможно, те самые агенты, о которых вы упоминали. Или другие, столь же опасные. Они пока не действуют открыто, но они уже здесь. Наблюдают. Собирают сведения. Возможно, просто выжидают удобного момента для удара. Так что будьте предельно осторожны, капитан. Даже здесь, в сердце Тортуги, опасность может подстерегать вас буквально на каждом углу. Не доверяйте никому. Особенно тем, кто станет проявлять к вам или вашим делам чрезмерный интерес.