Дочь забытой империи

Глава 7. Разочарование принцессы

Они пересекли границу и оказались на территории Эльмарии, части острова, оккупированной Агораном. Ландшафт здесь сразу изменился: вдали крутились ветряные мельницы с большими деревянными крыльями, которые неспешно мололи зерно. Ровные поля простирались вдаль, и ряды ухоженных грядок с подсолнухами и пшеницей тянулись до самого горизонта. Это была заметно более плодородная часть острова по сравнению с Доминусом, где преобладали леса и каменистые участки. Здесь всё дышало сельской жизнью, а леса казались далекими и укрощёнными, словно природа подчинилась человеческой воле.

Идя по дороге, Ройдар неожиданно посмотрел на Галвиэль и тихо спросил:

— А что будешь делать, если останешься человеком?

Её лицо напряглось, и она, не скрывая раздражения, бросила в ответ:

— Тогда стану самой великой человеческой королевой в истории!

На его лице промелькнуло искреннее удивление, и брови поползли вверх:

— Ты серьёзно? — спросил он, но в его голосе слышалась смешанная с удивлением насмешка.

Она фыркнула и отвернулась, но в её голове всё равно крутились мысли, от которых её охватывала досада. Эта новая, неожиданно тяжёлая грудь мешала ей, и она не могла понять, как человеческие женщины или гномки живут с таким телом. Каждый шаг ощущался чуть иначе, как будто тело нужно было заново учить балансировать. Но делиться такими интимными мыслями с братом она уж точно не собиралась.

По мере продвижения дальше, они наткнулись на небольшой деревянный стенд у дороги. На нём была прикреплена карта острова, на которой можно было разглядеть контуры Эльмарии и Доминуса. Ройдар приблизился к карте, окинув её взглядом:

— Выходит, Эдгардмир — на другом конце острова, — пробормотал он. — Нам нужно идти прямо, через несколько деревень.

Солнце светило высоко на небосклоне, заливая дорогу ярким светом. Эльфы сели у дороги, чтобы немного перекусить вяленым мясом и хлебом, купленными ещё в Лоранке, а потом продолжили свой путь под непрерывное пение кузнечиков и шорох ветра в высокой траве.

Внезапно их внимание привлек человек в широкой шляпе, сидящий на бревне у дороги. Он выглядел скучающим, но как только заметил их, тут же оживился. Подошёл ближе, улыбаясь, и поприветствовал их:

— Добрый день! Вы пришли с Доминуса, верно?

Ройдар кивнул, пытаясь сохранять дружелюбный тон:

— Да, верно. Мы держим путь к родственникам в Эдгардмир.

Человек заулыбался ещё шире, глаза его заблестели в предвкушении возможности что-то продать:

— В таком случае, может, хотите прикупить подарки для ваших родственников? — Он раскрыл свою сумку и достал оттуда ложки и вилки, сверкающие на солнце. — Чистое серебро, господа! А главное — вилки! Знаете, кто такими пользуется? Только эльфы и дворяне! Настоящая редкость!

Галвиэль с трудом сдержала свою гримасу презрения. Её пальцы сжались в кулак, и она мысленно порадовалась, что её магия не была сейчас доступна — иначе торговца постигла бы неприятная участь. Вместо этого она приняла выражение вежливого безразличия, пока Ройдар ответил, так же дружелюбно:

— Спасибо, но нам не нужны ни вилки, ни ложки. Мы налегке путешествуем.

Торговец пожевал губу, поняв, что сделки не будет, но всё же решил дать добрый совет:

— Ладно, так и быть. Только вы осторожнее тут, не говорите ничего дурного про Агоран и нашего короля. Это вам не Доминус, здесь к таким разговорам относятся серьёзно.

Галвиэль, едва услышав его слова, широко улыбнулась и театрально воскликнула:

— Мы любим Агоран! Слава Агорану! Смерть королеве Элеоноре!

Ройдар мгновенно нахмурился и схватил её за руку, таща в сторону от торговца. Он шепнул ей с яростью:

— Ты переигрываешь! Тише надо, сестра, не везде твою прямоту оценят.

Торговец проводил их странным взглядом, пожал плечами и направился дальше по дороге, видимо, к другим возможным покупателям. Галвиэль, несмотря на упрёк брата, не переставала улыбаться, чувствуя, как от её наглого заявления в груди проснулась прежняя дерзость. Это был её способ бороться с чувством потерянности, которое разъедало её с самого начала путешествия.

Ройдар же смотрел на неё с лёгкой укоризной, но в его глазах отражалась и тень одобрения. Он видел, что его сестра, хотя и оставалась сложной, колючей и упрямой, всё-таки не утратила своей воли. И может быть, в этом мире, который уже давно изменился, им обоим стоило искать свой путь, даже если он не совпадал с тем, что они знали раньше.

Идти в облике людей оказалось сложнее, чем они предполагали. Раньше, когда они были собой, брат и сестра могли свободно говорить на эльфийском, обсуждать свои мысли, переживания, планы. Теперь же, в новом облике, такая роскошь стала опасной. Два человека, разговаривающие на древнем эльфийском языке в мире, где эльфов воспринимают с настороженностью, сразу привлекли бы к себе слишком много внимания. На людских же языках можно было говорить только о пустяках, да и то осторожно, подбирая слова, чтобы не выдать своего происхождения.

Путников окружали обширные плодородные поля, с которых уже убрали урожай, и ряды фруктовых садов, раскинувшихся по равнинам. Ветер доносил запах спелых яблок и свежей земли, а вдали виднелись аккуратные амбары и мельницы. Ройдар отметил про себя, что Агоран отхватил себе не только стратегический порт, но и самые плодородные земли острова, обеспечив таким образом продовольственное благополучие своих новых территорий.

Галвиэль же шла, погружённая во мрачные мысли. Тягостные воспоминания о том, что её отец, некогда могущественный и непобедимый Бессмертный Король, бросил их в тот момент, когда они нуждались в нём больше всего, терзали её. Она искала объяснение, надеялась, что у него была важная причина для такого поступка, но чем больше думала, тем сильнее ей казалось, что это всего лишь трусость.

— Отец… — шептала она себе под нос, стараясь, чтобы её слова не услышал Ройдар. — Как ты мог бросить нас? Бросить маму, свою собственную жену, Селестриэль…

Она представила себе Линтолиаль, древний эльфийский город у восточного склона Королевских гор, который ныне был погребен под человеческим городом, названным в честь новых хозяев этих земель — Кастелла. Именно там разразилась битва, которую Галвиэль так часто представляла себе в мечтах и кошмарах. Её мать, королева Селестриэль, возглавляла гвардию Серебряных Дев — отряд преданных воительниц, которые клялись защищать королеву до последнего вздоха. А против них выступил Волейн, брат Ерласа, несущий с собой смерть и разрушение. Он привёл к стенам Линтолиаля орков-наёмников, крысолюдов, бандитов и пиратов, объединив под своим чёрным знаменем всех, кто жаждал наживы и крови.

Галвиэль не видела этого сражения своими глазами, но от эльфов, которые выжили и бежали вглубь лесов, она знала каждый его жуткий момент. Она знала, что Волейн, жестокий и безжалостный, одолел Серебряных Дев и собственноручно убил её мать, оставив тело королевы гнить среди разрушенных улиц некогда прекрасного города. Её мать погибла, защищая свой дом, в то время как отец… Отец исчез в другие миры, оставив своих детей и свой народ на милость врагам.

Эти воспоминания раньше будили в ней только ярость и жажду мести, но теперь в сердце Галвиэль ощущалась иная, новая боль — глубокая скорбь и тихая печаль. Она вдруг осознала, что давно не чувствовала прежнего пламени внутри себя. Теперь её мысли всё больше заполняла тоска по утраченному. Она внезапно подумала, что, возможно, ей стоило бы посетить место, где погибла её мать, чтобы хотя бы мысленно воздвигнуть для неё могилу. От Линтолиаля не осталось даже руин, и память о нём угасала, как угасают тени на закате. Но Галвиэль могла бы оставить там цветы, чтобы проститься.

Она посмотрела на брата, который шел впереди, и подумала, что он был прав: гнев и жажда мести уже давно оставили её, уступив место горечи от осознания тщетности былых стремлений. Ерласа больше нет, его брат Волейн тоже давно исчез в забвении, а их наследники сменялись так часто, что, вероятно, уже и не помнят, за что сражались их предки. Поколения забыли, кто проливал кровь и почему.

Но Малефия была жива. Она помнила всё. Она знала, что значила Империя Бессмертного Короля, и каким могуществом обладал её брат, прежде чем оставил свой трон. Галвиэль испытывала противоречивые чувства к этой древней эльфийке: ненависть и презрение переплетались с горьким осознанием того, что, возможно, именно Малефия хранит ответы на её вопросы. Только с ней можно было говорить о прошлом, которое осталось лишь в воспоминаниях.

Ройдар повернулся к ней, бросив осторожный взгляд:

— Ты в порядке? Ты как будто вся ушла в свои мысли.

Она кивнула, стараясь скрыть свою печаль за спокойным лицом:

— Всё в порядке. Просто вспоминаю, как всё было… и как всё изменилось.

— Это да, изменилось многое, — согласился Ройдар, затем постучал по своему грубому человеческому плечу. — Даже мы, как видишь.

Он попытался шутить, но Галвиэль лишь грустно улыбнулась, осознавая, что их с братом разница в восприятии прошлого была глубже, чем казалось на первый взгляд. Ей оставалось только идти вперёд, через земли, которые некогда принадлежали их народу, в поисках тех, кто всё ещё мог помнить их настоящее значение.

Постоялый двор «Медвежий угол» был уютным и многолюдным местом, куда стекались не только простолюдины, но и купцы, рыцари и даже путешественники из дальних земель. Большой каменный очаг в центре зала горел ярким пламенем, отбрасывая тёплые отблески на деревянные балки и украшенные резьбой колонны. Потолок был низкий, а на стенах висели щиты и старинные охотничьи трофеи: головы оленей, медведей и кабанов, словно намекая на дикое прошлое этих земель. Деревянные скамьи и столы были грубыми, но прочными, а над стойкой висели, тускло поблёскивая, медные кружки.

Здесь смешались самые разные люди: крестьяне и ремесленники пили эль у дальних столов, весело переговариваясь друг с другом, а рядом — богато одетые купцы обсуждали свои сделки. В углу зала сидели рыцари в пыльных доспехах, отдыхая после долгих походов, и молча потягивали вино. Таверна была полна звуков: гул голосов, скрип половиц и приглушённая музыка, доносящаяся со сцены, где играли местные музыканты.

Эльфы сидели за своим столом в углу, перед ними лежала жареная курица, и стояли кружки с местным элем. Брат и сестра обменивались фразами на кастелланском, чтобы не вызвать подозрений, хотя разговор был поверхностным — о погоде и путешествии. Галвиэль вяло ковыряла курицу, её мысли снова возвращались к переживаниям последних дней, когда их покой нарушил радостный голос.

— Ого, новые лица! — неожиданно раздалось откуда-то сбоку. К ним подошёл весёлый, чуть подшофе, человек в широкой шляпе с пером, который тут же протянул кружку пива. — Рад познакомиться! — воскликнул он, улыбаясь от уха до уха.

Ройдар, мгновенно сообразив, что лучше не привлекать внимания, весело чокнулся с ним кружкой. Галвиэль помедлила на мгновение, бросив на брата короткий взгляд, но затем тоже чокнулась с незнакомцем, поддержав игру.

— Радослав меня зовут, но друзья могут называть Славой! — сказал он, отхлебнув пиво и поставив кружку на стол. — Я — тот человек, которого все ненавидят и готовы убить хоть прямо сейчас! — он засмеялся, похлопав себя по животу.

Ройдар вежливо поддержал разговор:

— Меня зовут Радиор, а это моя жена, Гала, — он слегка кивнул в сторону Галвиэль. — Кто же вы по профессии, раз заслужили такую репутацию?

Радослав театрально вздохнул и ответил:

— Я — скриб! Пишут историю большие люди, а переписывают её маленькие, такие как я. Работа скучная, но что поделать, приходится! — Он усмехнулся, словно жалуясь на свою участь, и снова наполнил свою кружку пивом.

Ройдар с легкой улыбкой заметил:

— Наверное, интересная работа, когда можно наблюдать за важными событиями?

— Ох, нет, терпеть её не могу, — признался Радослав с заговорщицким видом. — Но кто-то должен вести учёт всего происходящего. Ведь эти земли принадлежат короне напрямую, и я делаю своё дело на благо короля! — он вдруг резко поднял кружку и провозгласил: — За короля Эдмунда Черровиса!

Радослав с энтузиазмом предложил снова чокнуться кружками, и Ройдар без колебаний поддержал этот жест. Галвиэль, слабо улыбнувшись, слегка приподняла свою кружку, больше сосредоточившись на обстановке вокруг. Она заметила, что несколько посетителей зала уже поглядывают в их сторону, а когда заиграла музыка, принцесса решила сменить обстановку.

— Пойду потанцую, — тихо сказала она брату и, одарив его и Радослава очаровательной улыбкой, поднялась из-за стола.

Она легко и грациозно направилась к центру зала, где несколько пар уже начали кружиться в такт музыке. Галвиэль плавно влилась в танец, и её движения были настолько изящными и естественными, что почти все посетители постоялого двора обратили на неё внимание. Она танцевала с лёгкостью, словно по воздуху, её светлые волосы струились за ней в ритме музыки. Это зрелище заставило многих на мгновение замереть.

Радослав, наблюдая за этим, похлопал Ройдара по плечу и с восхищением произнёс:

— Твоя жена не только красивая, но и танцует, словно фея! Просто чудо какое-то!

— У неё талант, — с лёгкой улыбкой согласился Ройдар, подыгрывая ему.

Когда Галвиэль кружилась под музыку, Ройдар решил воспользоваться моментом, чтобы выяснить больше о месте, куда они направлялись.

— Слышал, что в Эдгардмире можно попасть на корабль в любую часть света, — сказал он, сделав вид, что подбирает тему как бы случайно. — Правда ли это?

Радослав, уже опьяневший, весело кивнул:

— О да! Эдгардмир — крупный порт, можно отправиться куда угодно. И знаешь, что? Иногда даже встречаются корабли с темными эльфами! Представь себе! Люди, гномы, эльфы — все там перемешались. Только будь осторожен: слухи ходят, что тамошние стражи на кораблях не всегда проверяют, кто куда плывёт. Пираты, контрабандисты… Ну, ты сам понимаешь, как это бывает.

Ройдар кивнул, приняв к сведению услышанное. Он прекрасно осознавал, что им предстоит нелёгкий путь, но всё же был рад услышать, что можно добраться даже до Эбонской Олигархии.

Тем временем, когда музыка сменилась на более медленную, Галвиэль грациозно завершила свой танец и вернулась за стол. Её улыбка была мягкой, но в глазах сверкало удовлетворение от того, что она на какое-то время смогла отвлечься от своих мыслей.

На следующее утро, когда солнце только поднималось над горизонтом, Ройдар и Галвиэль продолжили свой путь к Эдгардмиру. Поля и луга, окружавшие их накануне, теперь сменились густыми тенистыми лесами. Высокие деревья заслоняли небо своими кронами, а солнечные лучи лишь изредка пробивались сквозь листву, создавая на земле игру света и тени. В воздухе ощущался свежий запах хвои и влажной почвы, где-то вдали пели птицы, а лесная тишина успокаивала.

Теперь, скрытые от посторонних глаз, они могли наконец поговорить без опасений, что их кто-то подслушает. Ройдар, задумчиво шагая впереди, первым прервал молчание:

— В Эдгардмире могут быть темные эльфы. Честно говоря, я не знаю, как стоит к этому отнестись. Может, просто подойти и спросить, как попасть к Малефии?

Галвиэль усмехнулась, поглядывая на брата с ехидцей:

— Представь, что к тебе подходит случайный человек и просит привести его к князю Деарлону. Ты бы что сделал?

Ройдар кивнул, соглашаясь:

— Справедливо. Это действительно не лучший план.

На какое-то время снова повисло молчание, пока Галвиэль резко не спросила:

— А ты сам, брат, чего хочешь? Я, например, хочу вернуть эльфам былую славу. Пусть она им, похоже, больше и не нужна. А ты? Какова твоя цель?

Ройдар задумчиво почесал нос, поглядывая на дорожку перед собой:

— Думал, ты давно это поняла, — сказал он. — Я хочу, чтобы мир жил своим ходом, без потрясений. Хочу, чтобы мои дети росли в мире и спокойствии, чтобы они не видели войны. Это всё, что мне нужно.

Галвиэль остановилась, посмотрела на брата с легкой горечью и вздохнула:

— Благородная цель. Не то что моя… Цепляюсь за прошлое.

Ройдар пристально взглянул на неё, уловив в её словах нотку разочарования:

— Ты что, обиделась?

Галвиэль, подняв подбородок, гордо ответила:

— Королевы не обижаются. Они разочаровываются. И вот я разочарована, что отправилась с тобой. Я здесь чувствую себя лишней, будто мне нет никакого дела до этого мира и его проблем.

Ройдар нахмурился, озадаченный её словами:

— Как же так? Всё это связано с нашей семьёй, Галвиэль! Мы не виделись веками, разве тебе не интересно узнать, куда исчез наш отец? Может, есть что-то важное, что мы сможем узнать в этом путешествии.

Галвиэль на мгновение замерла, затем её взгляд смягчился. Она с неохотой кивнула, соглашаясь:

— Возможно, ты прав… Это может оказаться важным для нас.

Тишина снова повисла в воздухе, но на этот раз она была менее напряжённой. Они продолжили идти, когда заметили впереди повозку, медленно катящуюся по дороге. Крестьяне — мужчина и женщина — вели её, а их маленький сын с любопытством смотрел на прохожих. Приблизившись, крестьянин махнул им рукой в приветствии, а женщина тихо смеялась чему-то, что говорил её сын.

Ройдар и Галвиэль, оставаясь в личине людей, молча кивнули в ответ и продолжили путь. Они не могли себе позволить расслабиться или раскрыть свою истинную сущность, и поэтому разговоры о важных вещах вновь пришлось отложить до более подходящего момента.

К вечеру они наконец достигли небольшого городка под названием Новый Шеффилд. Хотя городок был относительно мал, его улицы выглядели чистыми и ухоженными. Дома стояли скромными, но хорошо построенными, с черепичными крышами и окнами с цветочными горшками. Местные жители, занятые своими делами, проходили мимо эльфов (в личинах людей), вежливо кивая им или переговариваясь между собой. Центральная площадь вымощена брусчаткой, а её главным украшением был большой фонтан, к которому тянулись дорожки с клумбами цветов. В центре фонтана возвышалась статуя, к которой стекались струи воды, сверкая на солнце.

Когда путники подошли ближе, Галвиэль вдруг застыла, заметив, что статуя изображает эльфийскую девушку. Её тонкое лицо, длинные волосы и элегантное одеяние сразу бросались в глаза.

— Что это ещё значит?! — прошептала она Ройдару, недоуменно разглядывая статую.

— Понятия не имею, — спокойно ответил брат, пожав плечами, но видно было, что и его это удивило.

Галвиэль, оглянувшись по сторонам, заметила проходящего мимо старичка, явно местного. Она решила выяснить у него, что означает эта странная статуя. Подойдя к нему с мягкой улыбкой, она вежливо спросила:

— Сэр, а вы не знаете, что это за статуя? Странно видеть эльфа в наших законных… владениях.

Ройдар, услышав её слова, едва не закатил глаза и сделал вид, что не знает свою «жену», отвернувшись и будто бы заинтересовавшись церковью поблизости.

Старичок внимательно оглядел Галвиэль, откашлялся и добродушно ответил:

— Конечно, знаю, юная леди. Это легендарная Дариэль, возлюбленная Волейна Могучего, основателя королевства Нария. Легенда гласит, что когда Бессмертный Король трусливо бежал, открыв в наш мир врата для демонов, Волейн сражался с ними и даже прыгнул в жерло вулкана, чтобы закрыть проход. Тогда его возлюбленная, эльфийка Дариэль, последовала за ним. Она пожертвовала собой, обвив его раны своими волосами, и, хоть она сама и погибла, Волейн благодаря её жертве остался жив. Красивый подвиг, не правда ли? Один скульптор из Нарии, живший здесь в годы моей молодости, создал эту статую. Теперь она украшает наш город. Вот такая история.

Галвиэль, сдерживая своё негодование, кисло улыбнулась:

— Легенда ужасная. Эльфийка влюбилась в человека и пожертвовала собой ради него? Такое где видано?!

Она, явно разочарованная, быстро вернулась к брату, который всё это время старательно делал вид, что любуется архитектурой церкви.

— Ты только представь, — злобно прошептала она, едва сдерживаясь от взрыва негодования. — Эльфийка, влюбившаяся в убийцу нашей матери! Что у неё было с головой? По делом ей, что сгорела в вулкане! Надеюсь, демоны сожрали ее гнилую душу!

Ройдар глубоко вздохнул, видя, как воспоминания вновь вызывали в Галвиэль горечь и злость. Он предложил ей взять себя в руки:

— Давай лучше пойдём в постоялый двор. Нам остался ещё один день пути до Эдгардмира. Не стоит тратить силы на прошлое.

Они отправились искать место для ночлега, оставив позади фонтан с навевающей печаль легендой о Волейне и Дариэль.

На следующий день, когда утренний туман медленно рассеивался, перед ними начали вырисовываться очертания Эдгардмира. Это был большой город, раскинувшийся на побережье, с высокими башнями и плотными рядами домов, укрытыми черепичными крышами. Вдали виднелись мачты кораблей в порту, а над городом витал легкий дымок от печей, что придавал небу сероватый оттенок. Галвиэль давно не видела таких больших человеческих городов, с их шумом и суетой, с лавками и каретами, спешащими по мощёным улицам.

Пока эльфы шли по пустой дороге, минуя редкие рощи и поля, Ройдар решил воспользоваться моментом, чтобы поговорить откровенно. Он посмотрел на сестру, которая шагала рядом, и с некоторой усталостью в голосе сказал:

— Я думал, если вытащу тебя из твоей добровольной золотой клетки, ты начнёшь понимать, как изменился мир, и станешь меняться сама. Но, кажется, я заблуждался. Ты всё такая же.

Галвиэль обернулась к нему, её глаза вспыхнули. Она сжала кулаки, её голос дрожал от эмоций:

— Ну, хорошо, допустим, я кое-что уже вижу! Все забыли Великий Бунт, выбросили воспоминания о прошлом в грязь и растоптали их..

Ройдар перебил её мягко, но с ноткой настойчивости в голосе:

— Кстати, при людях не называй это Великим Бунтом, говори «Война Выживания». Для них это звучит менее… оскорбительно.

Галвиэль фыркнула, но смягчилась, хотя тон её оставался напряжённым:

— Да, я поняла. Власть эльфов больше не нужна даже самим эльфам, и наследие нашей цивилизации подобрали люди. Пусть будет так! Но это не значит, что я готова всех простить и отказаться от мести.

Брат усмехнулся, коротко кивнул и произнёс:

— Знаешь, это уже шаг вперёд. Пусть маленький, но шаг.

Они шли дальше, и их разговор постепенно затих, уступая место шуму листьев под ветром и крикам чаек, которые кружили над побережьем. Внезапно на дороге показался отряд гусар в синих мундирах, со сверкающими кирасами и саблями, сверкающими на солнце. Они проскакали мимо эльфов, поднимая облако пыли, и Галвиэль невольно проводила их взглядом, зачарованная их стройностью и силой.

Она на мгновение закрыла глаза и представила себе таких же гусар, но в сверкающих эльфийских доспехах, украшенных серебряными узорами и с её гербом на груди. Они стояли на страже её возрождённого королевства, а над ними развевалось её знамя. Эта фантазия невольно заставила её улыбнуться, но эльфийка тут же вернулась в реальность, когда вспомнила о своей истощённой магии.

Внезапно Галвиэль схватила брата за руку и шепнула:

— Ох, надо где-то спрятаться. Быстро.

Ройдар, не задавая лишних вопросов, подхватил её за локоть и повёл в сторону, к зарослям, которые скрывали их от дороги. Они пробрались через низкие кустарники и встали в небольшой роще, где широкие дубы и густая листва скрывали их от посторонних глаз.

Галвиэль тяжело опустилась на траву, её лицо было бледным, а дыхание частым. Она приложила руку к груди и с усилием провела пальцами по воздуху, разрушая чары, которые поддерживали полиморфизм. Её фигура на мгновение исказилась, словно в тумане, а затем длинные золотые волосы вновь упали до пояса, и острые уши снова стали заметны среди прядей.

— Заклинание сработало отлично, — произнесла она с ноткой удовлетворения, гладя своё лицо, словно проверяя, всё ли на месте. — Никто из нас не застрял в полиморфизме.

Она устало опустилась на мягкую траву, раскинув руки и глядя в небо сквозь густую листву деревьев.

Ройдар стоял рядом, осторожно поглаживая рукоять своего меча, и выглядел озабоченным:

— А что же нам теперь делать? Через сколько ты восстановишь силы, чтобы снова наложить заклинание? Мы же не можем открыто показываться в Эдгардмире.

Галвиэль задумалась, подняв на него свои зелёные глаза, и тихо ответила:

— Если я не буду колдовать пару дней, смогу набрать достаточно энергии ещё для одного полиморфизма. Но в Эдгардмире, видимо, нам придётся быть самими собой. Маскировка сработала, чтобы пересечь границу, но в самом городе она нам не понадобится.

Ройдар кивнул, соглашаясь с её логикой, и присел рядом с ней на корточки. Он улыбнулся и тихо сказал:

— Ну что ж, будем играть теми картами, что у нас есть. Мы справлялись и не с таким.

Галвиэль прикрыла глаза, наслаждаясь мимолётным покоем и теплом брата, который, несмотря на все разногласия, оставался самым надёжным её спутником в этом путешествии. И хотя страх и усталость по-прежнему гнездились в её душе, в этот миг она чувствовала себя чуть более уверенной в том, что они смогут пройти этот путь до конца — каким бы он ни был.