Дочь забытой империи

Глава 6. Трансформация

Ночь в «Сытом ките» была тихой, но Галвиэль не могла уснуть. Она лежала на грубоватом, но всё же мягком матраце, смотрела в деревянный потолок, который казался ей бесконечным, и её мысли вновь устремились в прошлое, к тем дням, когда будущее ещё не казалось столь неопределённым. Воспоминания унесли её к одному из роскошных балов в эльфийской столице, когда всё было иначе.

В зале, украшенном светящимися гирляндами из живых цветов, переливавшимися всеми цветами радуги, играл нежный напев эльфийских арф, от которого казалось, что само время замедляет свой ход. По высокому куполу, выполненному из тончайшего хрусталя, скользил свет от множества магических светильников, создавая иллюзию звездного неба над их головами. Галвиэль кружилась в танце среди благородных эльфийских леди и лордов, её платье, сотканное из лепестков роз, мягко струилось по полу, словно река из цветов. Золотые волосы сияли, как солнечный луч, а изумрудные глаза отражали свет свечей.

Королева Селестриэль, её мать, наблюдала за ней, улыбаясь с одобрением. Её голос был таким же мягким и глубоким, как закатное небо:

— Посмотрите, какая у меня замечательная дочь, — говорила она с гордостью своим подругам, среди которых была и Малефия. — Прекрасная и талантливая. Она станет великой королевой, когда придёт время.

Малефия в своём строгом серебристом одеянии бросала на Галвиэль холодные, но внимательные взгляды, её тёмные глаза выделялись среди светлых эльфийских лиц. Она почти не улыбалась, лишь кивала, соглашаясь с похвалами невестки, но взгляд её всегда был настороженным, словно она предчувствовала что-то недоброе.

А в отдалении, у колонн, стояли Аллар и Аллора, близнецы, старшие брат и сестра Галвиэль. Они держались за руки, как всегда, их движения и взгляды были синхронны, словно один дух жил в двух телах. Их лица были безмятежными, но в глазах светилось что-то неуловимое, почти пугающее. В их присутствии всегда было ощущение загадки, тайны, которая только зрела и готовилась раскрыться, но не торопилась это сделать.

Галвиэль танцевала, чувствуя на себе восхищённые взгляды и гордость матери, и тогда ей казалось, что её будущее ясно, как день. Она была уверена, что однажды станет правительницей, что её судьба — великие дела и правление. Но тогда ей даже в голову не могло прийти, что этот мир вскоре рухнет, а всё, что казалось вечным, исчезнет, как дым.

Утром они сели завтракать в таверне, и Галвиэль, пытаясь прогнать тень этих воспоминаний, неспешно размешивала ложкой травяной чай в глиняной чашке. К ним подошёл Кит, его широкое лицо сияло добродушием:

— Ну что, как благородным эльфам спалось в моей скромной гостинице? — спросил он с ноткой гордости в голосе.

Ройдар ответил с добродушной улыбкой:

— Мне вполне понравилось, Кит. Я привык к скромным условиям, так что любая кровать — для меня уже роскошь.

Толстяк поклонился и, подметив, что его гости довольны, удалился к другим посетителям, оставив эльфов за их завтраком. Когда он отошёл на безопасное расстояние, Галвиэль и Ройдар перешли на эльфийский, обсуждая планы на будущее.

— Полиморфизм — это мощное заклинание, — заметила Галвиэль, делая глоток своего чая. — Оно требует много энергии, тем более, когда приходится применять его к двум персонам сразу. Пока оно действует, я не смогу колдовать что-либо другое. Слишком велика концентрация, чтобы поддерживать изменения формы.

Ройдар кивнул, его лицо стало задумчивым:

— Понятно. Значит, придётся применить его, когда мы будем уже у границы агоранской территории. Чтобы не привлекать лишнего внимания и не вызвать слухов о нашем появлении на острове.

Галвиэль слегка нахмурилась и, понизив голос, добавила:

— Есть ещё один нюанс, о котором ты должен знать. — Её голос стал ещё тише, и она наклонилась ближе к брату. — Есть крошечный шанс, совсем маленький, что заклинание останется даже после того, как оно прекратит своё действие. То есть превращение может остаться навсегда. Это не иллюзия, Ройдар, заклинание действительно меняет плоть.

Ройдар задумчиво почесал нос, его взгляд стал внимательным, но затем на его лице появилась ухмылка:

— Всё равно придётся рискнуть, сестра. Этот мизерный риск лучше, чем привлекать внимание агоранских солдат на границе. Если нас заметят в нашем истинном облике, то последствия могут быть куда хуже.

Галвиэль вздохнула, но в её взгляде мелькнуло лёгкое уважение к его решительности. Она сделала ещё один глоток чая и посмотрела на брата с интересом:

— А в кого мы будем превращаться, Ройдар? Надо определиться заранее, чтобы не импровизировать на месте.

Он рассмеялся, его смех был лёгким и искренним:

— Ну, меня превращай в человека, мужчину. А то превратишь в темную эльфийку, и я так навсегда в её теле останусь! Что я тогда буду делать, а? Ходить с тобой на балы и танцевать в платье?

Галвиэль не удержалась и улыбнулась, на мгновение расслабившись:

— Представляю тебя в платье, брат, — усмехнулась она, её глаза блеснули, и на её лице мелькнула тень той юной эльфийки, что когда-то кружилась в танце на балу под звуки арф. — Но ты прав, человек будет лучше. Хотя бы не привлечём к себе лишнего внимания.

Ройдар кивнул, его взгляд стал серьёзным, когда он подумал о предстоящем пути. Галвиэль же откинулась на спинку стула и посмотрела в окно, где за мутными стёклами всё ещё моросил дождь. Каждый шаг приближал их к неизведанному. Но что бы ни ждало их впереди, она чувствовала, что должна быть готова ко всему — даже к тому, чтобы принять новое обличие ради спасения старого мира.

Утром, перед тем как покинуть Лоранку, Галвиэль и Ройдар решили посетить местный рынок, чтобы пополнить припасы. Рынок был скромен и отражал угасающее состояние города. Вокруг шатались продавцы, выставившие на продажу свои нехитрые товары: несколько корзин с сушёной рыбой, крохотные связки трав, небольшие горшки с овощами и тусклые ножи, перекованные, судя по всему, из старых обломков. В воздухе висел запах моря, смешанный с ароматом прелого дерева и влажной земли после недавнего дождя.

Некоторые лавки были запылёнными, а сами продавцы выглядели уставшими и почти безразличными к редким покупателям. Время от времени кто-то громко зазывал к своим прилавкам, но этот призыв звучал, скорее, как некое унылое обязательство, чем истинное желание продать. Рынок явно видел лучшие времена. Когда-то здесь кипела жизнь, торговцы выкрикивали предложения, горожане обсуждали новости. Но теперь, после всех потерь и разрушений, это было лишь жалкое отражение прежнего процветания.

Галвиэль быстро прошлась по рядам, отметив, как многое изменилось с тех времён, когда она посещала рынки процветающих эльфийских городов, полные ярких тканей, изысканных украшений и экзотических фруктов. Сегодня рынок казался ей серым и унылым, как и весь город.

После закупок они покинули Лоранку и отправились дальше вдоль побережья на северо-запад, по направлению к агоранской части острова. Недавно прошёл дождь, и влажные луга и леса были насыщенно-зелёными, как будто природа пыталась компенсировать уныние города. Небо было чистым, солнце играло на листьях, и влажный воздух был свеж и приятен.

Ройдар, шагая рядом с сестрой, отметил:

— Здесь удивительно мало сельскохозяйственных угодий. Похоже, почва не плодородна. Видимо, местные больше занимаются рыболовством, чем земледелием.

Галвиэль кивнула, соглашаясь, но её мысли витали где-то далеко, возвращаясь к магии времени и их опасной миссии.

Вскоре они вновь встретили патруль — на этот раз было четверо мужчин. Их доспехи сверкали на солнце, но, как и везде, на лицах их читалась усталость и даже некоторая отрешённость. В Лоранке война оставила свой след не только на улицах и зданиях, но и на людях. Сержант патруля, крепкий мужчина с морщинами на лбу, которые могли поведать о пережитых испытаниях, поприветствовал эльфов.

— Мы слышали, что на нашем острове появились эльфы, — сказал он с любопытством, разглядывая Галвиэль и Ройдара.

Ройдар остался спокойным и вежливым, как всегда.

— Да, это так, — ответил он. — Я показываю мир своей сестре. Она последние годы провела в затворничестве, вдали от суеты.

Сержант кивнул, но взгляд его оставался настороженным.

— Сейчас у нас особо не на что смотреть, — с грустью сказал он. — Война отняла много жизней, а потом многие переселились на материк или ушли на сторону Агорана, — последние слова он произнёс с явным гневом.

Ройдар, подыгрывая, сочувственно спросил:

— А что, разве нет никаких перспектив вернуть себе эти земли?

Сержант, осмотревшись, будто опасался подслушивания, понизил голос до полушёпота.

— Королева Элеонора — слабая правительница. Соплячка! Ей всего восемнадцать лет, какая из неё королева? Вот её бабка, Мария Жестокая, — та была настоящей правительницей! Никто не смел её ослушаться, и она бы никогда не отдала агоранцам этот остров! — Глаза его засверкали, и он, кажется, на мгновение забыл, с кем говорит. — При Марии был порядок, враги её боялись — и внешние, и внутренние. А Элеонора сама боится всех. Нам нужен сильный правитель, как Фердинанд Железный! Только такой правитель вернёт могущество Кастеллануса.

Галвиэль, задумчиво слушая его слова, хмуро добавила:

— У вас, людей, всегда всё так тяжело. Вместо того, чтобы объединиться в одно большое государство, вы разделились на десяток маленьких. Но это даже лучше — так эльфам будет проще вас покорить.

Сержант вытаращил глаза, лицо его исказилось смесью ужаса и возмущения.

— Что-что вы сказали? — пролепетал он, уже хватаясь за эфес меча.

Ройдар, заметив опасность, быстро схватил Галвиэль за локоть и практически утащил её прочь, пока ситуация не вышла из-под контроля. Он шёпотом прошипел:

— Ты что, совсем с ума сошла?! Мы едва избежали драки! Хочешь устроить нам проблемы на каждом шагу?

Галвиэль лишь закатила глаза, но возражать не стала. Они ускорили шаг, оставив позади сержанта и его спутников, которые ещё долго смотрели им вслед, недоуменно переговариваясь.

Галвиэль обиженно надула губы, словно упрямый ребёнок, но спустя мгновение всё же вздохнула и произнесла:

— Прости, брат. Я, пожалуй, была слишком жестока с этим человеком. Но они и правда вечно жалуются на свою жизнь и политику. Так в чём проблема? Власть эльфов принесла бы им мир, процветание и порядок.

Ройдар усмехнулся, но не с сарказмом, а с пониманием.

— Люди всегда на что-нибудь жалуются, Галвиэль. Если ты поговоришь с богатым купцом из процветающего королевства, он тоже найдёт на что пожаловаться. Такова их природа. Но это совсем не значит, что они мечтают, чтобы их завоевали эльфы или кто-то ещё!

Он на мгновение задумался, поигрывая с ремнём на своём поясе, и добавил с улыбкой:

— Хотя, конечно, всегда найдутся чудаки, которые мечтают о том, чтобы их кто-то завоевал и научил уму-разуму, но такие всегда в меньшинстве.

Галвиэль, всё ещё слегка раздражённая, кивнула:

— Я буду иметь это в виду. Я совсем отвыкла от общения с людьми. Практически не говорила с ними с тех пор, как разгромили культ моего имени.

Ройдар хотел было ответить что-то, но вдруг заметил, как амулет на шее Галвиэль засветился мягким светом. Принцесса сжала его в руке, и связь установилась. Из амулета донёсся взволнованный голос Анфисы.

— Простите меня, госпожа, что беспокою, но я забыла, как правильно ухаживать за вашей «живой» картиной с единорогами в спальне. Она начинает тускнеть…

Галвиэль прикрыла глаза, словно разгневанная тем, что её отвлекают от более важных дел, и сдержанно ответила:

— Ты должна поливать её водой с эссенцией утренней росы раз в три дня, Анфиса. Убедись, что не переливаешь — это важно.

— Поняла, госпожа. Спасибо! — торопливо ответила полурослица, и связь тут же оборвалась.

Ройдар улыбнулся, наблюдая за этим коротким разговором, и с лёгкой иронией заметил:

— Идеальный мир для тебя, сестра, — это мир, где ты госпожа, а все вокруг — слуги. Кажется, ты просто пытаешься перенести порядки своего поместья на весь Северный Альдор.

Он сказал это мягко, без злобы, понимая, что для Галвиэль её мир был устроен по определённым правилам: порядок, красота и неоспоримая власть. Слуги её любили, потому что она о них заботилась, а она, в свою очередь, радовалась их преданности.

— Возможно, так и есть, — ответила она задумчиво, но в её голосе не было упрямства, только скрытая улыбка.

Они продолжали идти вдоль дороги, которая медленно углублялась в холмистый пейзаж острова. Вдруг впереди показался бродячий менестрель — худой человек с длинными спутанными волосами, одетый в яркий алый плащ, который волочился за ним по земле, собрав на себе пыль и грязь. Когда странник заметил эльфов, его глаза широко раскрылись в удивлении.

— Вот это да, вот так встреча! — воскликнул он, явно ошеломлённый, подойдя к ним поближе. Он не сводил глаз с Галвиэли, и заиграл на своей лютне короткую мелодию в знак приветствия.

— Я слышал легенды о вашей красоте, леди с золотыми волосами! — продолжил он, обратившись к Галвиэль с театральным поклоном. — У меня даже есть родственник, полуэльф!

Ройдар покосился на менестреля с лёгкой досадой.

— Это замечательно, — сказал он холодно. — Но нам нужно идти.

Менестрель однако не унимался. Он поднял свою лютню повыше и добавил с воодушевлением:

— Но прежде я исполню мелодию, посвящённую вам, прекрасная леди! — И, не дождавшись согласия, принялся играть весёлую, искрящуюся мелодию на своей потрёпанной лютне.

К удивлению Ройдара, Галвиэль вдруг начала танцевать под его музыку. Она легко двигалась, её золотые волосы развевались, а платье мягко колыхалось вокруг неё. Танец был одновременно элегантным и неожиданным, словно возвращение в те дни, когда она танцевала на эльфийских балах. Глаза принцессы блестели, как у ребёнка, наконец нашедшего себе развлечение.

Ройдар ошеломлённо смотрел на это действо, его лицо вытянулось от удивления. Он даже потерял дар речи на мгновение. Эта неожиданная сцена напомнила ему, что, несмотря на все интриги и могущество, в сестре всё ещё жила та девчушка, которая мечтала о балах и поклонниках.

Когда танец закончился, Галвиэль, слегка раскрасневшись, вернулась к брату, а менестрель благодарно поклонился, радуясь произведённому эффекту. Ройдар вздохнул и, наконец, сказал:

— И всё-таки ты никогда не перестаёшь меня удивлять, сестра…

Лесистые холмы снова окружили эльфов, словно мягкими волнами окутывая их путь. Деревья здесь стояли плотной стеной: высокие сосны, ели и берёзы, их ветви покачивались под лёгким ветерком, шумя в такт их шагам. Лес был полон жизни — на ветках порхали мелкие птицы, изредка раздавалисьих трели, а где-то далеко эхом перекликались кукушки. Земля под ногами была мягкая, покрытая влажным мхом, который блестел после недавнего дождя. Воздух наполнял лёгкий аромат хвои и сырой земли, смешанный с далекими нотками морской соли, доносившейся с побережья.

Ройдар и Галвиэль свернули с дороги, решив отдохнуть под сенью деревьев. Ройдар достал вяленую рыбу, купленную на рынке Лоранки, и начал лениво откусывать кусочки, размышляя о недавних событиях. Он украдкой посмотрел на сестру и наконец с улыбкой заговорил:

— Ты меня снова поразила, Галвиэль. Спонтанный танец на дороге — это было неожиданно.

Она улыбнулась, поглядывая на окружающий лес.

— А что такого? — ответила принцесса, потягивая свой чай из небольшой фляжки. — Жизнь и так мрачная, особенно в последнее время. Надо ещё и уметь веселиться. А пока нашим единственным развлечением в пути было дешёвое людское вино.

Ройдар откашлялся, стараясь подавить смех, и решил затронуть более серьёзную тему:

— Тебе, сестра, наверняка было бы интересно пообщаться с благородными дамами из людских родов. Но ты так предвзято к ним относишься, что этим ограничиваешь себя.

Галвиэль прищурилась, её лицо снова стало серьёзным.

— А разве они сами не относятся к эльфам предвзято? — спросила она, подняв бровь.

Ройдар прожевал кусочек рыбы и, немного подумав, ответил:

— Конечно, я с ними особо не общался. Но знаю, что некоторые эльфы из княжеств переселялись в Агоран или Ливонию, когда она ещё не была теократией. Им там, наверное, было комфортно и интересно. Хотя мне самому такая философия чужда, мне лучше в княжеских лесах. Да и вообще лет триста назад среди агоранской знати владение эльфийским считалось признаком хорошего воспитания. Они на нём и между собой общались, а с простолюдинами — на агоранском.

Галвиэль нахмурилась, её лицо выразило явное недовольство.

— Вот-вот! Они воруют нашу культуру! — возмущённо сказала она, вскидывая руки. — Хорошо, что они в итоге отказались от нашего языка. Я бы этого не потерпела!

Ройдар понял, что разговор опять зашёл в опасную зону, и решил сменить тему. Он указал на меч, который всегда был при Галвиэль, и с любопытством спросил:

— А можно мне взглянуть на твой клинок?

Галвиэль с гордостью протянула ему меч. Её кристаллический клинок сиял тусклым светом под солнечными лучами, пробивающимися сквозь деревья.

— Это Звёздный Кристалл, — с гордостью сказала она. — Его мне подарила мама, когда я была ещё подростком.

Ройдар взял меч и оглядел его, цокнув языком. Клинок был невероятно лёгким, почти невесомым, но прочным, как сталь. Эльф сделал несколько плавных движений, проверяя баланс.

— Лёгкий, — сказал он, слегка удивлённый. — Отлично лежит в руке.

Он вернул меч Галвиэль и, с неким грустным осознанием, добавил:

— А вот мне никто ничего не подарил, ни мать, ни отец.

Принцесса задумчиво посмотрела на клинок, словно вспоминая детство.

— Возможно, потому, что они рассматривали меня как наследницу, — заметила она. — Я всегда была в центре внимания, меня учили править.

Ройдар усмехнулся, погладив себя по подбородку.

— Страшно даже представить империю под твоим руководством, — пошутил он, но в его голосе была лёгкая нотка искреннего беспокойства.

Галвиэль лишь слегка усмехнулась в ответ, понимая, что, несмотря на всю любовь и гордость брата, он всё-таки не до конца верил в её способность управлять целой империей.

Они шли весь день, не задерживаясь на пути надолго, и к вечеру снова свернули в лес, чтобы устроиться на ночлег. Галвиэль тяжело вздохнула, оглядываясь на заросли вокруг. Ей не нравилось спать под открытым небом, где сырость проникала даже сквозь самые плотные одеяла, а тонкие пальцы подмерзали в ночном холоде. Но у них не было выбора: ближайшее поселение было далеко, и в эти времена опаснее всего было оставаться на открытой дороге.

Она вспомнила о своей подруге Квинтоэль, которая в юности часто рассказывала ей о волшебном игрушечном домике. Тот домик можно было носить с собой, как обычную игрушку, но стоило сказать заклинание — и он превращался в настоящий уютный дом с мягкими кроватями и горящим камином. Как бы она хотела сейчас иметь такой артефакт, чтобы укрыться в тепле, где шум ночного леса не доносится так ясно, а холодный ветер не пробирает до костей!

Ройдар, казалось, не ощущал этих неудобств. Он спокойно развёл костёр, наблюдая, как яркие искры взмывают в прохладный вечерний воздух. Сестра молча наблюдала за его движениями, пока языки пламени не стали достаточно большими, чтобы озарить их лица мягким светом. Села напротив него, подтянув колени к груди, и обернулась на лес. Где-то вдалеке перекликались совы, а в ветвях ночные птицы кружились, готовясь к охоте. Звёздное небо сверкало над ними, как древний свод, покрытый драгоценными камнями, и каждый светлый миг напоминал ей о Родине, той, что они покинули много веков назад.

Ройдар спокойно шевелил палкой угли в костре, наблюдая, как ярко вспыхивают красные и оранжевые угли. Галвиэль решила прервать молчание, её голос был тихим, словно ей не хотелось спугнуть ночной покой:

— Знаешь, Ройдар, может быть, я заблуждаюсь… Но я на самом деле всегда думала, что меня готовили к роли королевы. Близнецы хоть и старше нас, но… Кого из них выбрать на трон? Не может же быть сразу два монарха.

Она обвела брата задумчивым взглядом, пытаясь уловить в его реакции хоть намёк на поддержку или понимание. Но Ройдар просто улыбнулся мягко и немного печально и продолжил заниматься костром, будто её слова были частью далёкой, почти забытой сказки. Тогда Галвиэль продолжила, стараясь придать словам больше уверенности, словно убеждая саму себя:

— А что если Эрдогаст был тем, кого отец выбрал в качестве наследника? Он ведь самый старший из нас. Может, поэтому его никто и не видел? Отец прятал его от мира, чтобы никто не смог ему навредить.

Ройдар замер, подняв взгляд на сестру. Его глаза прищурились, будто он пытался рассмотреть в темноте какие-то тени её мыслей. Её предположение явно его удивило, и в нём было нечто такое, чего он не мог сразу отвергнуть. Но всё же он покачал головой, как человек, который видел слишком много, чтобы продолжать мечтать:

— Может, и так, Галвиэль. Но какой теперь в этом смысл? Бессмертной Империи больше нет. Отец, если он ещё жив, наверняка никогда не вернётся. Так что сейчас не так уж важно, кто должен был быть наследником.

Он снова отвернулся к костру, но в его голосе прозвучала печаль, с которой он привык мириться. Галвиэль крепче обняла себя за колени, её тонкие руки сжались вокруг них, словно она пыталась защитить себя от этой правды. Она сидела, глядя на мерцающие угли, и чувствовала, как из неё что-то уходит, как песок, который просачивается сквозь пальцы.

— Может, ты и прав, — произнесла она тихо, и в её голосе слышалась глубокая грусть. — И всё это уже не имеет смысла. — Она посмотрела на брата, и в её глазах мелькнула боль. — Но ведь я верила, что когда-нибудь смогу возродить Империю! Я была уверена, что все эльфы поддержат меня как наследницу отца, что у нас ещё есть шанс… И, знаешь, пару сотен лет назад ведь так и было. Тогда многие ждали возвращения наших славных дней. Они надеялись, что Империя возродится.

Она опустила голову, глядя на свои руки, которые ещё сжимали складки плаща. Казалось, само её тело хочет спрятаться от холодного ветра ночи, а заодно и от сомнений, что грызли её душу.

— А теперь они стали такими, как ты… — её голос стал еле слышным, почти шёпотом, будто эти слова сами выскользнули у неё из губ. — Они хотят покоя, а не войны. Хотят мира, пусть даже и несправедливого, лишь бы ничего больше не терять.

Ройдар внимательно посмотрел на сестру, но не перебивал её. Он понимал, что её разочарование глубже, чем просто обида на него или на тех, кто решил жить в мире с людьми. Он видел перед собой не только принцессу, но и женщину, что слишком долго жила прошлым, стараясь найти смысл в борьбе, которую уже почти все другие эльфы считали проигранной.

— Знаешь, Галвиэль, — сказал он мягко, кладя руку ей на плечо. — Мир меняется. И я понимаю, что тебе больно это видеть. Но, может, пришло время найти новые цели, что-нибудь такое, что принадлежит настоящему, а не прошлому?

Она вскинула на него взгляд, в котором смешались гнев и отчаяние, но в его глазах не было ни осуждения, ни презрения, только тихое искреннее сочувствие. И в этот момент Галвиэль поняла, что, возможно, в её борьбе против людей, против изменившегося мира, был страх — страх остаться одной в мире, где всё, что она знала, исчезло, превратилось в призраки прошлого.

Вот только была ли она готова признаться в этом даже себе?

На следующий день они снова отправились в путь, направляясь к Эдгардмиру. Галвиэль шла рядом с Ройдаром, но её шаги были тяжёлыми, и она чувствовала себя опустошённой. Ночной разговор и собственные мысли о прошлом оставили неприятный осадок, который всё никак не проходил.

В её душе тлело отчаяние: зачем нужен такой мир, где для неё больше нет места? Где большинство её сородичей живут в изолированных княжествах, прячась от мира и ничего не желая? Она вдруг осознала, что, возможно, зря покинула Древние Террасы, этот уютный уголок её жизни, где всё было под контролем. Какая теперь разница, что делают близнецы? Пусть они творят, что хотят, всё это больше не имеет для неё смысла. Но, к сожалению, было слишком поздно возвращаться назад.

Принцесса с трудом сдерживала слёзы, чтобы не показать брату свою слабость. Она не привыкла быть слабой, не привыкла к этому миру, где никто не разделял её амбиции.

Через некоторое время на горизонте показалась крепость. Над ней реяли бело-синие флаги — цвета Агорана. Крепкие высокие стены и башни возвышались над зелёными холмами, словно напоминание о власти, которую люди захватили на этом острове.

— Это Орон-Претон, — сказал Ройдар, узнав флаги. — Похоже, пора реализовывать наш план.

Галвиэль устало кивнула. Эльфы спрятались в тени деревьев, где густые ветви скрывали их от случайных взглядов со стороны дороги. Принцесса выглядела измождённой, но взгляд её стал более сосредоточенным, когда она готовилась к сложному заклинанию.

— Сейчас я буду применять на тебе полиморфизм, — объяснила она брату. — Одежда и снаряжение останутся без изменений, изменится только твоя плоть. Но помни, — ещё раз подчеркнула она, — есть мизерный шанс, что превращение станет необратимым. Ты готов?

Ройдар кивнул с лёгким беспокойством, но понимал, что выбора у них не было. Галвиэль начала колдовать, её руки вспыхнули слабым светом, и воздух вокруг них будто завибрировал. Брат ощутил странное покалывание по всему телу, а затем внезапную боль, словно его мышцы и кости перерабатывались заново. Он вскрикнул и пошатнулся, чувствуя, как меняется его тело.

Руки стали грубее, пальцы утолщились и кожа на них покрылась лёгкой щетиной. Ройдар провёл рукой по лицу и ощутил колючие волосы на подбородке. Уши уменьшились, потеряв эльфийскую заострённую форму.

Галвиэль наблюдала за ним с улыбкой на лице, как мастер, довольный своей работой.

— Найди лужу, посмотри на себя, — посоветовала она с лёгкой усмешкой.

Ройдар быстро нашёл небольшую лужицу рядом с кустами, и, глянув на своё отражение, увидел перед собой мужчину с грубыми чертами лица, с тёмными волосами и щетиной на подбородке. Бывший эльф едва узнал себя, и это его развеселило.

— Славная работа, сестра, — пробормотал он с ухмылкой.

Затем Галвиэль перешла к своему собственному превращению. Она снова сосредоточилась, её губы прошептали сложные слова заклинания, и вот она ощутила то же самое покалывание и боль, что и Ройдар. Её тонкое стройное эльфийское тело начало меняться: кожа слегка огрубела, черты лица округлились, а волосы изменили свой цвет на светло-русый. Принцесса вскрикнула от внезапного дискомфорта, но вскоре трансформация завершилась.

Перед Ройдаром стояла красивая человеческая женщина с пышными формами и светлыми волосами, которые спадали волнами на её плечи.

Ройдар с усмешкой осмотрел сестру.

— А зачем ты грудь увеличила? — спросил он, не сдержав смеха.

Галвиэль посмотрела на него с полной серьёзностью.

— У людей она обычно больше, — спокойно ответила она. — Я должна соответствовать образу, иначе они заподозрят неладное.

Ройдар только покачал головой, едва сдерживая хохот, и собрал свои вещи.

— Что ж, думаю, выглядим мы вполне убедительно, — заметил он, оглядывая их новое обличие. — Осталось только не попасться на собственных словах.

Они украдкой вышли из густого леса и двинулись дальше по дороге, ведущей к крепости Орон-Претон. Галвиэль и Ройдар шли плечом к плечу, стараясь держаться непринуждённо, хотя внутри каждого из них кипело напряжение. Дорога была относительно безлюдной, лишь изредка встречались местные жители, которые направлялись по своим делам. Один из крестьян, проезжая на телеге, дружелюбно помахал парочке рукой. Галвиэль, немного удивлённая таким жестом, натянуто улыбнулась в ответ, а Ройдар помахал рукой, стараясь выглядеть как можно естественнее.

— Эти люди всегда здороваются друг с другом, даже если не знают? — прошептала она.

— Не всегда, но часто, — так же тихо ответил Ройдар, усмехнувшись. — Люди… любят казаться дружелюбными.

Галвиэль лишь покачала головой. Всё это было для неё чуждо, и каждый шаг в теле человека напоминал ей, что этот мир никогда не станет её собственным.

Они приближались к Орон-Претону. Крепость возвышалась на холме, её массивные серые стены были построены из тёмного камня, словно сливаясь с окружающим пейзажем. Узкие бойницы на башнях напоминали крохотные глаза, из которых в любой момент могли сверкнуть стрелы. Крепость венчали мощные зубцы, а по периметру ходили патрули. Бело-синие флаги Агорана развевались на ветру рядом с яркими знаменами, изображавшими герб с орлом и мечом — символ власти агоранского короля. Стены крепости были старые, с трещинами и мхом, но всё ещё внушали чувство непреодолимой силы и превосходства.

По обе стороны от ворот стояли дозорные, лениво осматривающие проходящих путников. Время от времени они бросали взгляды на приезжих, но в основном их внимание было сосредоточено на разговоре друг с другом. Галвиэль надеялась, что они не обратят на них особого внимания, как и на других, но внезапно к ним подошёл один из дозорных — мужчина с густыми усами, одетый в кирасу, поверх которой был надет кольчужный шлем. На поясе у него болталась булава, а за спиной висел арбалет.

— Уважаемые, я вас тут что-то раньше не видел, — произнёс он, хмуро окинув взглядом Ройдара и Галвиэль.

Эльфы напряглись, но постарались не выдать своего волнения. К дозорному присоединились ещё два его товарища, вооружённые копьями и в доспехах, хотя их лица выражали скорее скуку, чем готовность к бою.

Ройдар, сохраняя спокойствие, сделал шаг вперёд и спокойно сказал:

— Мы издалека, из деревни Рыбаковка. Меня зовут Радиор, а это моя жена, — кивнул он на Галвиэль. — Мы рыбаки.

Дозорный окинул их подозрительным взглядом.

— Рыбаки, говорите? А что это вы так при оружии? — он кивнул на меч, висевший у Ройдара на поясе. — Не похожи вы на обычных рыбаков.

— Дороги с той стороны острова опасны, — поспешил объяснить Ройдар. — Там орудуют разбойники. Надеюсь, в Эльмарии таких беспорядков нет?

Дозорный задумался, поглаживая свой подбородок, заросший колючей щетиной. Его взгляд вдруг переместился на Галвиэль.

— А ты как зовёшься, красавица? — спросил он неожиданно грубым тоном.

Принцесса на мгновение растерялась, но тут же взяла себя в руки.

— Гал… Гала, — с лёгкой заминкой ответила она.

— Гала, говоришь? — дозорный окинул её одобрительным взглядом. — И красавица, и с мечом умеешь управляться. Куда направляешься, Гала?

Она выдержала паузу и спокойно ответила:

— У нас родственники в Эдгардмире. Мы идём проведать их.

Каждое слово давалось ей с трудом. Её гордость — та самая гордость принцессы из великого рода — яростно бунтовала внутри. Быть чьей-то «женой», выслушивать грубые вопросы… Это было невыносимо. Но она стиснула зубы, будто проглотила горькую ягоду

Ещё один дозорный, стоявший рядом, склонив голову на бок, сказал:

— Что-то у вас акцент странный. Не похож он на кастелланский.

Тот, что задавал вопросы, махнул рукой, прерывая разговор:

— Оставь их, Томас. Что мы, проверять всех подряд будем? — и, вновь посмотрев на Ройдара и Галвиэль, добавил: — Проходите. И пусть дорога будет безопасной.

С облегчением эльфы прошли мимо дозорных. Как только они отошли на достаточное расстояние, Галвиэль злобно шепнула брату:

— Зачем ты сказал, что я твоя жена?

Ройдар усмехнулся, не глядя на неё:

— Чтобы избавить тебя от ухаживаний агоранских солдат, — пояснил он с хитрой улыбкой. — Им нравится красивая женщина с мечом. Уверен, ты не хотела бы выслушивать их попытки флирта. Лучше уж пусть думают, что ты занята.

Галвиэль недовольно поджала губы, но про себя признала, что брат прав. Лучше уж «муж» Ройдар, чем неловкие ухаживания солдат, с которыми пришлось бы как-то разбираться.