Дочь забытой империи

Глава 1. Семейные тайны

Галвиэль проснулась с тяжестью в груди, будто сон о прошлом оставил на ней невидимый отпечаток. Она медленно села на своей кровати, окружённой бархатными занавесками цвета тёмного вина. Её покои всё ещё дышали величием прошлого: старинные гобелены с изображениями давно минувших битв украшали стены, а под ногами расстилался ковёр с золотой вышивкой, отражающий древние символы, которые она знала наизусть.

Она встала и подошла к высокому зеркалу, обрамлённому резными виноградными лозами. Из отражения на неё смотрела изящная эльфийская женщина с изумрудными глазами, такими же яркими, как первая весенняя листва, и длинными золотыми волосами, ниспадающими на спину, словно лучи утреннего солнца. В её чертах угадывалась едва заметная печаль, затеняющая красоту, не тронутая годами, но покрытая невидимой пылью утрат.

Она не могла отойти от ночного кошмара. Этот сон был слишком реальным, слишком живым, напоминая о том роковом дне почти пятьсот лет назад, когда она была ещё юной, полной надежд и иллюзий. В те времена её отец, Бессмертный Король, всё ещё правил Северным Альдором, и его магия казалась вечной, как само время. Но он сбежал, покинул их в самый решающий момент, спасаясь в другие миры, словно крыса с тонущего корабля. Он оставил своих детей и свой народ на растерзание врагам, и его исчезновение разрушило не только империю, но и веру Галвиэль в его непобедимость.

Она вспоминала, как стояла среди пылающих руин, окружённая врагами, и как её братья и сёстры один за другим склонялись перед бунтовщиками, предпочитая подчинение борьбе. Но Галвиэль прятаться не стала. Она сражалась, выпуская в воздух заклятия, сплетая молнии и шипы, борясь до последнего дыхания. Тогда она лишь чудом выжила, и осталась единственной из всех, кто оказал сопротивление.

Прошли столетия, но она всё ещё видела тот день в своих снах, как тлеющий в сердце уголёк, который не гаснет. Теперь Северным Альдором правили люди, и власть их укреплялась с каждым десятилетием, словно железные цепи, обвившие эти земли. Галвиэль клялась отомстить и возродить былое величие эльфов, возродить империю, но годы прошли, а её клятвы оставались лишь шепотом среди развалин прошлого.

Как бы ни была она сильна в магии, её заклинания не могли остановить целые армии, разрушить каменные стены человеческих крепостей и сломить их союзы. Она чувствовала, что её сила — это одинокая искра в море тьмы, не способная разжечь пламя войны в одиночку.

Галвиэль вздохнула и стала медленно ходить по комнате, её тонкая ночная рубашка развевалась на ней, будто призрачная вуаль. Принцесса ходила, касаясь кончиками пальцев древних книг на полках, ощупывая неровные края магических амулетов, которые уже давно потеряли свою силу. Она размышляла о судьбе своего народа, о том, что, возможно, её народ обречён исчезнуть, превратившись в сказки, которые шепчут у костра в зимние ночи.

Вдруг в дверь её покоев раздался настойчивый стук. Звук прервал её размышления, как удар грома в тишине. Она остановилась, нахмурившись, и, сдерживая раздражение, спросила:

— Что нужно?

С другой стороны двери послышался взволнованный голос её верной служанки-полурослицы:

— Госпожа, у нас… у нас какой-то гость! — голос Анфисы звучал с явным возбуждением, в нём была смесь тревоги и радости. — Эльф! Он просит вашей встречи, говорит, что это срочно!

Галвиэль резко открыла дверь и посмотрела на Анфису. Полурослица была взъерошена, её кудрявые волосы торчали во все стороны, а на щёках проступил румянец. Она прыгала с ноги на ногу, словно не могла стоять на месте, и вся её фигура выражала нетерпение.

— Я никого не ждала, — произнесла Галвиэль, нахмурив брови. Она пыталась понять, какому эльфу понадобилось появиться в её доме именно сейчас, когда в её душе бурлили воспоминания о прошлом. — Но хорошо, я сейчас оденусь и посмотрю, кто это.

Анфиса кивнула и поспешно скрылась в тени коридора, оставив принцессу в её мыслях. Галвиэль снова бросила взгляд в зеркало, словно пытаясь увидеть в отражении ответы на свои вопросы. Кто мог прийти к ней после стольких лет одиночества и безмолвия? В её сердце проскользнула искра надежды, которую она боялась признать. Вдруг это не просто случайный визит? Возможно, её время всё-таки пришло?

Она быстро натянула своё тёмно-зелёное платье, вуаль которого была вышита серебряными звёздами, и надела на плечи плащ из чёрного бархата, который сплела сама, вплетая в ткань защитные чары. Золотые волосы она ловко собрала в изящный узел, оставив несколько прядей свободно спадать на плечи. Последний взгляд в зеркало — и в её глазах вспыхнула решимость.

Когда она открыла дверь своих покоев, Галвиэль уже была готова встретить гостя. Готова узнать, что за вестник явился в её обитель, и какие перемены он несёт.

Большая часть эльфов Северного Альдора предпочитала скрытую и размеренную жизнь на западе, в изолированных княжествах, укутанных в древнюю магию и забытых царствами людей. Но Галвиэль была не такой. Её поместье, Древние Террасы, находилось на востоке, в дикой и суровой Аллодии. Это была земля, где цивилизация мелькала лишь случайными островками среди бескрайних просторов лесов и холмов, а законы природы и магии преобладали над любыми человеческими стремлениями.

На юге Аллодии простиралась Огненная Земля, мрачный край, где из вулканов однажды выползли демоны, словно гнойные язвы на теле земли. Демоны захватили эти земли, изгнав из них разумные расы — гномов, эльфов и даже людей. Это было последним подарком Бессмертного Короля своему умирающему царству: вызов демонов, словно он хотел напомнить всему миру, что его воля будет влиять на их судьбы даже после исчезновения. Совместными усилиями все расы смогли отбросить демонов, но Огненная Земля осталась в их власти — бесплодная, но пропитанная угрозой территория, которую не пересекали ни путешественники, ни торговцы.

На севере же, среди холодных равнин и черных гор, лежали земли, называемые Тулэ, где томились колонии тёмных гномов и темных эльфов. Когда-то они были частью величайшей империи, но предали Бессмертного Короля, присоединившись к людям в их мятеже. Он ответил на это проклятием тени, которое с тех пор так и витало над их народом.

Древние Террасы Галвиэль были укрыты среди густых лесов, утопающих в сумраке и тумане. Случайный путник мог бы пройти в сотне шагов от её поместья и не заметить ничего, кроме теней и тихого шелеста листьев. Эльфийка использовала свою магию, чтобы оградить этот дом непроходимыми зарослями и шипастыми лозами, которые оставляли только тонкие тропы для её слуг и для тех, кому позволено. Вход в её мир был скрыт и защищён от посторонних, а любопытных магия леса заводила в тупики, теряя их в лабиринте деревьев и виноградных лоз.

Но сегодня, когда Анфиса возвестила ей о прибытии гостя, Галвиэль не могла понять, кто смог преодолеть её защиту. Мысли её метались, когда она спешно выбирала из гардероба зелёное платье с пышными плечами, отливавшее на солнце серебром, словно расшитое росой. Золотые волосы она ловко собрала в изящный узел, оставив несколько прядей свободно спадать на плечи. Она взглянула в зеркало на мгновение, стараясь скрыть в глазах беспокойство, прежде чем отправиться к своему гостю.

Анфиса, мелкая и проворная, семенила за ней, пытаясь не отставать. В её руках поблескивал серебряный поднос, будто на нём можно было принести весть о госте, о, если бы это было возможно! Они прошли через залы поместья, где древние ковры приглушали шаги, а картины давно ушедших предков, казалось, с любопытством следили за каждым её движением.

Галвиэль вышла во двор, где холодный ветер взъерошил её золотые волосы. Прогуливаясь через сад, она коснулась ладонью цветущих кустов, которые реагировали на её присутствие, слегка наклоняясь в её сторону, словно кланялись. Когда она добралась до ворот, её сердце сжалось в предвкушении. Её окружала природная магия, которая всегда была ей союзницей, но сегодня даже она казалась неспокойной.

Когда Галвиэль распахнула ворота, она застыла, не веря своим глазам. За ними стоял её младший брат Ройдар, что она не видела вот уже три столетия. Его темные волосы, сплетённые в десятки косичек, каскадом спускались по плечам, подрагивая на ветру. На теле поблескивала эльфийская кольчуга, сверкающая, как чешуя древнего дракона, а за спиной висел двуручный меч.

Лицо Ройдара, обветренное и суровое, расплылось в широкой улыбке, когда он увидел Галвиэль.

— Здравствуй, сестра, — произнёс он с той легкостью, которая всегда раздражала Галвиэль, словно он никогда и не уходил. — Лет триста мы не виделись?

Галвиэль прищурилась, словно пытаясь увидеть в нём того юного эльфа, который когда-то стоял рядом с ней в последний день Империи. Но сейчас перед ней стоял мужчина, испещрённый отметинами опыта и битв, с глазами, в которых отражались сотни лет, прожитых на границе.

— Что ты здесь делаешь, Ройдар? — спросила она холодно, стараясь скрыть трепет в голосе. Их отношения всегда были сложными, а столь долгая разлука сделала их ещё более запутанными.

Он хмыкнул, поднимая бровь.

— Вижу, ты не очень рада меня видеть, — ответил он, но в его голосе не было ни капли обиды. Напротив, он говорил с лёгкой насмешкой, словно проверяя её реакцию. — Но если я покинул Эллириан и пришел сюда, то уж поверь, у меня есть веская причина.

Он шагнул ближе, и Галвиэль заметила мельчайшие детали его наряда: на запястьях браслеты из чернёного серебра, которые были покрыты древними рунами охраны, и медальон с гравировкой символа Эллириана, блеснувший под солнечным светом.

— Ты всегда любил тянуть время, — отрезала она, и голос её звучал холоднее, чем ей хотелось бы, — но я не потерплю загадок и недомолвок в моём доме. Если у тебя есть что сказать, говори.

Она постаралась сохранить надменное выражение лица, но внутри что-то колыхнулось. Ройдар был последним напоминанием о тех временах, когда их семья была единым целым, когда её мир ещё не был разбит вдребезги. И сейчас, видя его вновь спустя столько веков, Галвиэль почувствовала, как внутри неё просыпается забытая тоска по тем временам.

Как бы там ни было, Галвиэль пригласила брата в дом, скрывая свою тревогу за маской вежливости. Ройдар шагнул через порог и с любопытством стал озираться, скользя взглядом по саду и ухоженным аллеям, словно изучая каждый куст и каждое дерево, будто читал книгу, где были спрятаны её секреты. Пышные цветы тянулись к небу, их нежные лепестки дрожали на утреннем ветру, а старые дубы, чьи стволы помнили ещё первые дни этого поместья, угрюмо возвышались над ними. Он бросил взгляд на изящные статуи эльфийских героев, украшавшие сад, и на замысловатые узоры, выложенные из светящихся камней вдоль дорожек.

— Ты всё ещё любишь окружать себя красотой, — заметил Ройдар с легкой улыбкой. — Даже в этой глуши.

Галвиэль лишь кивнула, стараясь не выдать своего недовольства тем, что его взгляд улавливал каждый уголок её уединённого мира. Её настороженность сохранялась, пока они шаг за шагом продвигались к беседке, спрятанной среди густой зелени, словно укромное гнездо.

— Как ты добрался до меня? — спросила она, едва заметно нахмурившись.

В её голосе сквозила тревога, словно она боялась услышать ответ, в котором могли скрываться ещё большие опасности. Ройдар усмехнулся и посмотрел на сестру, его взгляд полон озорства и лёгкой усталости.

— Путь был долгим и сложным, — начал он, делая паузу, словно пробуя слова на вкус. — Сначала я добрался до Ливонии, королевства людей, которое граничит с Эллирианом. Но сейчас это уже не королевство. Власть там захватила Церковь Святой Матери.

Он сказал это с пренебрежением, но в его глазах промелькнула тень, будто воспоминания о Ливонии были неприятными. Галвиэль хмуро кивнула, вспомнив слухи о фанатичной жестокости церкви, которая не терпит ничего, что не вписывается в её строгие догмы. Для них любой эльф, даже тот, кто никогда не совершал злых деяний, был еретиком по своей природе.

— Сложно быть эльфом в таких краях, — продолжил Ройдар, и его улыбка померкла. — Приходилось скрываться, прятаться в тени, когда мимо проходили охотники на ведьм. Местные были не слишком рады видеть кого-то с такими ушами, как у меня.

Галвиэль нахмурилась ещё сильнее, лицо её стало жёстче. Она знала, что люди всегда боялись того, что не могли понять, и ненавидели то, что им не подчинялось. Но в Ливонии, под властью церкви, эта ненависть обретала ещё более зловещие формы.

— Потом я добрался до королевства Агоран, — продолжил Ройдар, и при этих словах Галвиэль едва заметно сжала кулаки, а её ногти впились в ладони. Он не мог не заметить этого, но продолжал. — Да, знаю, что ты об этом думаешь. Агоран построил свою столицу прямо на развалинах нашей, на месте былого величия эльфийской Империи.

— И разве тебе не захотелось… переубивать всех агоранцев? — её голос был тихим, но в нём звучала сталь. В глазах полыхнула искра ненависти, будто тлеющий огонь, готовый разгореться от малейшего ветра.

Ройдар только засмеялся, его смех был лёгким, словно он говорил о чём-то совершенно безобидном, а не о гибели их народа.

— Нет, сестра, я не такой, как ты, — с улыбкой ответил он, в его глазах блеснула какая-то грусть. — Я давно оставил в прошлом жажду мести. Для меня это всего лишь город, полный людишек, которые ходят по улицам, понятия не имея, на чьих костях построен их мир.

Галвиэль хотела возразить, но сдержалась. В её душе продолжала кипеть ненависть к тем, кто превратил руины их величия в людские дома, но сейчас она не хотела спорить с Ройдаром. Пусть он не понимает её боли, но он всё же её брат, и это давало ему право на собственные чувства.

Ройдар продолжил свой рассказ, описывая путь через Порцию — королевство на побережье, где он нанял корабль, который довёз его через штормовые воды до берегов Аллодии.

Галвиэль слушала его с холодным спокойствием, но её мысли блуждали где-то далеко, в прошлом, в тех днях, когда их отец ещё держал империю под своей властью. Эльфы шли по извилистым тропам сада, пока не достигли роскошной беседки, укрытой среди ароматных кустов и цветущих лоз.

Ройдар опустился на скамью с облегчением, словно его долгий путь подошёл к концу, и разглядывал резные деревянные столы и стулья, которые она когда-то своими руками украшала волшебными узорами. Галвиэль оставалась на ногах ещё немного, прежде чем сесть напротив брата, её зелёное платье мягко окутало скамью. В этот момент она почувствовала, как напряжение её ослабло, но настороженность никуда не исчезла.

— Анфиса! Принеси нам завтрак, — распорядился Галвиэль, и её полурослица-служанка, дожидавшаяся в тени кустов, мгновенно бросилась исполнять приказ, едва не уронив поднос. — И не забудь цветочное вино.

Анфиса кивнула и скрылась среди деревьев, а Ройдар, наблюдая за ней, улыбнулся уголком губ.

— У тебя здесь всё так же уютно, как и раньше, — сказал он, откинувшись на спинку стула. — И всё же я чувствую твоё напряжение, сестра. Неужели это мой неожиданный визит так беспокоит тебя?

— Почему бы мне не волноваться? — ответила она, прищурив глаза. — Ты появился ниоткуда спустя столетия, и даже сейчас продолжаешь говорить загадками. Так зачем ты проделал такой долгий путь? В чём причина твоего приезда?

Ройдар ответил не сразу, его взгляд скользнул по саду, по густым кронам деревьев и ярким цветам, как будто он искал правильные слова в их лепестках. Затем он хлопнул по коленке и усмехнулся, но в его глазах появилось что-то серьёзное, что отбрасывало тень на лёгкость его улыбки.

— Всё дело в одном событии, которое случилось десять лет назад, — произнёс он, и голос его стал чуть тише, словно он не хотел, чтобы этот разговор услышал даже ветер. — Но я расскажу тебе обо всём, только если ты напоишь меня цветочным вином. После всего, что я пережил на пути сюда, я заслуживаю хотя бы одного бокала.

Галвиэль прищурилась, изучая его лицо, пытаясь разгадать, что скрывается за его улыбкой. Он всегда был хорош в утаивании главного, но и она не собиралась легко поддаваться его уловкам. Наконец она кивнула и устало вздохнула, позволив себе короткую улыбку в ответ.

— Ладно, брат. Сегодня ты получишь своё вино. Но, надеюсь, твоя история стоит потраченного времени.

Ройдар кивнул, а Галвиэль снова почувствовала, как тени прошлого протянули к ней свои холодные пальцы, пока они ждали, когда Анфиса вернётся с вином, которое могло бы осветить их разговор и, возможно, раскрыть новые тайны.

Эльфы устроились за резным столом в беседке, утопающей в зелени и цветах. Листья винограда и плюща оплетали её крышу, отбрасывая на их лица причудливые тени. Утренний свет проникал сквозь листву, играя на серебряных кубках и блюдах с фруктами, придавая завтраку атмосферу спокойствия и утончённого уединения.

Ройдар отхлебнул из серебряного кубка, наслаждаясь вкусом цветочного вина, густого и ароматного, как сами цветы Аллодии. Галвиэль, напротив, выбрала травяной чай, успокаивающий её тревожные мысли. Плотный ароматный пар поднимался из её чашки, заполняя воздух нотками диких трав и меда. Она наблюдала за братом, взгляд её был цепким и пытливым, словно она ожидала от него какого-то трюка или уловки. Наконец она решила прервать тишину:

— Ну, что ж, — начала она, отпивая чай и ставя чашку на блюдце, — давай рассказывай, что же произошло десять лет назад.

Ройдар вздохнул, его взгляд стал более сосредоточенным, а голос — чуть более тихим, словно он готовился вернуться в те времена, которые давно остались в прошлом.

— Это будет долгая история, — предупредил он, слегка улыбнувшись, будто заранее извиняясь за своё повествование.

— Ничего, — Галвиэль покачала головой, её голос звучал спокойнее, чем она сама ожидала. — У меня много времени. Рассказывай.

Ройдар задумчиво провёл пальцем по краю кубка, словно собираясь с мыслями, и начал.

— Примерно одиннадцать лет назад в Агоране началась гражданская война. Молодой король, Фауст II, оказался некромантом. Это, как ты понимаешь, не понравилось церковникам и части знати. Начались волнения, интриги, а вскоре — и открытая война.

Галвиэль ухмыльнулась, в её глазах вспыхнуло пренебрежение.

— Типичные люди, — проговорила она, и голос её прозвучал язвительно. — Хлебом их не корми, дай только друг друга поубивать.

Ройдар слегка улыбнулся, но продолжил серьёзно:

— Впрочем, в этой войне были замешаны не только церковь и знать. Когда еще правил отец Фауста, король Август, наше княжество заключало с Агораном и Ливонией кое-какие сделки. Мы не имели особого выбора, нужно было поддерживать шаткий баланс между соседями. Я помню, как выглядел Фауст, когда он был всего лишь принцем. Но потом, после смерти отца, он взошёл на трон, и началась война. Герцог Эдмунд Черровис возглавил недовольных. Он совершил поход на север, убил короля ледяных гигантов и вернул себе корону Ерласа Великого.

Галвиэль, казалось, не услышала последнюю фразу. Она вдруг замерла, и вилка выпала у неё из пальцев, глухо ударившись об стол. Звук разлетелся эхом в тишине сада. Её глаза сузились, а голос задрожал от сдерживаемого гнева.

— Ерлас… Тот самый мерзкий человек, который поднял восстание против нашего отца! Как жаль, что ледяные гиганты не убили его раньше, чтобы не оставить нам это проклятие!

Ройдар посмотрел на неё с мягкой усмешкой, но в его взгляде было что-то сочувственное, словно он понимал её боль, но сам давно уже смирился с этим прошлым.

— Да, я знаю, что ты всегда ненавидела его имя. Но корона Ерласа была утеряна из-за его опрометчивой попытки завоевать северные земли. Теперь же Эдмунд нашёл её среди ледяных руин, тем самым сделав свои претензии на престол легитимными в глазах многих.

Галвиэль слушала его, но её мысли были далеки от рассказа о людских распрях. Она видела перед собой воспоминания о том времени, когда её семья стояла на вершине мира, когда такие, как Ерлас, были лишь пылью под ногами её отца. Её губы дрогнули в горькой усмешке, и она задала вопрос, который, похоже, всегда готова была задать:

— Но как всё это связано с нами, Ройдар? Почему меня должно волновать то, как люди дерутся за свои вонючие короны?

Ройдар поднял взгляд на сестру, его улыбка стала шире, и он отпил ещё из своего кубка, словно готовился ответить на этот вопрос. Он явно наслаждался её нетерпением.

— Подожди, — сказал он, поднимая палец, словно учитель, предостерегающий ученика от спешки. — Интересное ещё впереди.

Галвиэль только покачала головой, но его слова всё же заставили её наклониться ближе, едва не забыв о своём травяном чае.

— Так вот, — продолжил Ройдар, его голос стал чуть глубже, будто он погружался в воспоминания. — Однажды зимой на территорию Эллириана проникли трое путников. Это был холодный и снежный год, когда замерзали даже реки. Мои дозорные задержали их на границе и привели ко мне. Я узнал, что это был сам беглый король Фауст II и два его оруженосца — женщина и мужчина, молодые, но сильные, и, как оказалось, весьма преданные своему королю.

Галвиэль удивленно приподняла брови, но её интерес усилился, когда Ройдар продолжил, его голос стал тише, теперь он почти шептал:

— При обыске их вещей я нашёл нечто странное. Среди скромного снаряжения и оружия, я обнаружил… дудочку. Не простую, а твою дудочку, Галвиэль.

Принцесса резко подняла голову, её глаза расширились от изумления. Она машинально провела пальцами по своим губам, пытаясь найти слова, но на мгновение потеряла дар речи.

— Мою дудочку? — прошептала она, глядя на брата с недоверием. — Ту самую, которую я потеряла почти четыреста лет назад? Как она могла оказаться в руках человеческого короля-некроманта?

Ройдар пожал плечами, его улыбка стала загадочной.

— Я задал ему тот же вопрос. Он сказал, что получил её от некоего клирика. Тот, по его словам, подарил её ему, сказав, что этот артефакт поможет ему в его странствиях. Но клирик не сказал, откуда у него дудочка, и сам Фауст ничего не знал о её истинной природе.

Галвиэль провела ладонью по лбу, ощущая, как нарастает напряжение. Её дудочка была для неё чем-то большим, чем просто игрушка из детства. В её магии заключалась часть её собственной силы, часть её воспоминаний. И мысль о том, что она оказалась именно в руках некроманта, среди всех возможных существ, была совершенно невыносимой.

— История невероятная, — наконец проговорила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе, — но ты же приплыл сюда не только ради того, чтобы рассказать мне эту странную байку, верно?

Ройдар откинулся на спинку скамьи и с усмешкой посмотрел на неё, словно наслаждаясь её реакцией.

— Верно, сестра, — сказал он, отпивая ещё вина из кубка и глядя на неё поверх его края. — Я пришёл не только ради рассказов о потерянных дудочках и беглых королях. Моя история — лишь начало. Но прежде, чем я открою тебе всё, я хочу видеть, что ты готова выслушать меня до конца.

Его голос был серьёзен, и в нём была скрытая угроза. Галвиэль поняла, что их разговор только начинается, и что впереди лежит нечто более важное, чем просто воспоминания о прошлом.

Анфиса и другие слуги суетились вокруг стола, убирая пустую посуду и бокалы. Анфиса с ловкостью подхватывала блюдца и кубки, не забывая время от времени бросать любопытный взгляд на эльфийских хозяев, пытаясь уловить их разговор. Остальные слуги тихо пересмеивались между собой, словно утренний завтрак их госпожи и её гостя был не просто делом повседневности, а событием исключительной важности. Галвиэль же, опустив взгляд на чай, казалась погружённой в мысли, пока не подняла глаза на брата.

— Так что ты сделал с дудочкой, Ройдар? — спросила она, её голос был холоден, но в нём чувствовался оттенок тревоги, словно ответ мог пробудить в ней что-то давно забытое.

Ройдар откинулся на спинку скамьи, поигрывая кубком в руках, и, немного помедлив, ответил:

— Ничего. Вернул ему её и отпустил. А что я мог сделать? Ты ведь сама отдала её людям, не так ли? — Он посмотрел на сестру с чуть насмешливой улыбкой, но в его глазах читалась внимательная настороженность. — А как же Айден?

Галвиэль растерянно замерла, уверенность на мгновение покинула её. Руки невольно сжали край платья, и она отвела взгляд, словно пытаясь скрыть смущение.

— Да… — её голос стал тише, а слова — более медленными, будто она вынуждена была выкапывать их из глубин своей памяти. — Я подарила дудочку Айдену. Он был другим… Не таким, как остальные. Назвал своё королевство в мою честь — Гальвией. Говорил, что завоюет другие королевства и герцогства и посадит меня на трон, чтобы вернуть мне хоть частичку былого величия. Он был влюблён… Или, по крайней мере, сам верил в свою любовь.

Она на мгновение замолчала, вспоминая того молодого человека, смелого, но такого наивного, который готов был бросить вызов целому миру ради неё. В глазах её промелькнула едва заметная тоска.

— Но он прожил недолго. Гальвия так и осталась крохотным королевством, а его наследники быстро забыли о своих обещаниях и сочли, что не должны эльфам ничего.

Ройдар усмехнулся, едва заметно склонив голову.

— Пикантная история, не правда ли? — В его голосе прозвучала легкая насмешка, но он внимательно наблюдал за реакцией сестры, словно пытался понять, насколько глубоки её чувства по отношению к тем событиям.

Галвиэль запнулась, её лицо на мгновение покраснело, и она быстро отвела взгляд, сосредоточившись на своих мыслях.

— Люди, которые готовы помогать и служить, заслуживают другого отношения, — пробормотала она, её голос был слабее, чем обычно, словно она оправдывалась не только перед Ройдаром, но и перед самой собой. — Айден был особенным.

Ройдар засмеялся, и смех его был лёгким, как ветер среди листвы.

— Видимо, дудочка через потомков Айдена и попала каким-то образом к Фаусту, — заметил он, отпивая ещё глоток вина и с интересом глядя на сестру. — Миру ведь свойственны странные пересечения, не так ли?

Галвиэль молча отпила ещё чаю, её взгляд блуждал по зелёным кустам роз, которые укрывали их беседку, по мягкому свету, преломляющемуся в каплях росы на лепестках. Её мысли снова возвращались к прошлому, к тем дням, когда её сердце ещё было готово доверять людям, верить в их обещания. Но воспоминания приносили не только горечь, но и любопытство — что же так встревожило её брата, что он решил нарушить своё многовековое уединение и прийти к ней?

— Так, а что же ещё ты хотел мне сказать, Ройдар? — наконец спросила она, устремляя свой взгляд на него, и в её голосе прозвучала новая нотка нетерпения.

Ройдар вздохнул, его улыбка исчезла, уступив место серьёзному выражению. Он на мгновение отвёл взгляд, словно смотрел куда-то сквозь густую листву, прежде чем снова встретиться с её глазами.

— Было ещё кое-что, связанное с Фаустом, — начал он, и голос его стал тихим, почти шёпотом, словно он боялся, что даже деревья могут услышать его слова. — Не то сам Фауст, не то кто-то из других некромантов… Вернул из мёртвых некроманта по имени Марвик. Тот был злобным и могущественным, и, воскреснув, повёл армию мертвецов на Агоран.

Галвиэль усмехнулась, в её глазах вспыхнула мрачная радость.

— Надеюсь, агоранцы получили по заслугам? — её голос был исполнен злорадства, словно каждый удар по Агорану был для неё маленькой местью за поруганную эльфийскую столицу.

Ройдар покачал головой, его взгляд был печальным.

— Не совсем. Фауст, каким-то чудом, сумел остановить Марвика. Но не это самое удивительное. Самое удивительно, что он сделал это с помощью магии времени.

Галвиэль резко подняла голову, её глаза расширились от изумления. Магия времени была чем-то столь древним и опасным, что даже эльфы избегали её касаться. Её голос задрожал, когда она произнесла:

— Некромант и магия времени? Это невозможно… или… кто-то ему помог?

Ройдар откашлялся, его лицо потемнело, словно он произносил слова, которым сам не хотел верить.

— Меня давно мучают подозрения, что это может быть следом Аллоры… или Аллара. А может, и обоих. Ты знаешь, вполне в их духе найти что-то подобное — такое, что никто и представить себе не мог бы.

Галвиэль нахмурилась, её лицо стало напряжённым, как натянутая струна. Аллора и Аллар… Их старшие брат и сестра, близнецы, что всегда искали путь вне привычных рамок, которые не могли примириться ни с возвращением власти эльфов, ни с мирным сосуществованием с другими расами. Они стремились к чему-то новому, непонятному, к чему-то столь опасному и нестабильному, что даже её отец не понимал их намерений до конца.

— Но ведь о них давно ничего не было слышно, — проговорила Галвиэль, её голос стал тихим и настороженным. — Они исчезли, оставив нас разбираться с руинами прошлого. Может, их давно нет в этом мире?

Ройдар опустил взгляд, покачав головой.

— Я бы хотел верить, что это так, сестра. Но если Аллора и Аллар действительно замешаны в происходящем… То, возможно, они на всё это время не исчезли, а готовили что-то своё.

Галвиэль почувствовала, как её сердце заколотилось быстрее. Она вспомнила загадочные книги и свитки, которые они читали в детстве, и те сумрачные речи, которыми Аллора и Аллар делились втайне от отца, пытаясь найти «новый путь». Но куда этот путь мог привести их теперь?

Ройдар и Галвиэль шагали по мраморному полу цокольного этажа Древних Террас, их шаги гулко отдавались в тишине. Это место всегда казалось Галвиэль особенным: мраморный зал, окружённый лестницами, уходящими в разные уголки поместья, скрывал не только проходы к древним архивам и библиотекам, но и сам дух её семьи, запечатлённый в мозаиках на стенах. Здесь можно было прочитать всю их историю — от величия до падения, от былого единства до разрозненных судеб.

Они остановились перед изображением Бессмертного Короля, окружённого семью светящимися сферами, каждая из которых олицетворяла один из аспектов магии: огонь, воду, землю, воздух, тьму, свет и природу. Мозаика была выполнена с таким мастерством, что казалось, будто сферы светятся своим собственным сиянием, отражаясь в глазах тех, кто стоял перед ними.

Галвиэль всматривалась в лицо своего отца, столь холодное и величественное, с тонкими чертами, как будто высеченными из самого мрамора. В её глазах застыла боль, которая не ослабевала даже спустя столетия.

— Отец… как ты мог бросить нас всех в тот самый тёмный час? — прошептала она, но её голос дрожал, словно эхо прошлого всё ещё раздавалось в её сердце.

Ройдар скрестил руки на груди, наблюдая за сестрой с легкой, почти насмешливой ухмылкой, но в его взгляде была скрытая горечь.

— Видимо, у него были более важные дела, чем забота о собственных детях, — сухо произнёс он, но в его голосе чувствовалось разочарование, глубже, чем он хотел бы показать. Он всегда старался казаться безразличным к судьбе отца, но даже его не отпускало ощущение предательства.

Галвиэль резко обернулась к нему, её изумрудные глаза метали молнии. На мгновение в воздухе повисло напряжение, словно между ними проскакивали искры.

— Люди убили нашу мать! — воскликнула она, её голос наполнился гневом и болью. — Как ты можешь простить их за это? Они разрушили наш дом, всю нашу жизнь!

Ройдар вздохнул, его выражение смягчилось. Он осторожно положил руку на плечо сестры, его прикосновение было тяжёлым, но тёплым, как попытка поддержать её в этой бесконечной войне с прошлым.

— Ты слишком цепляешься за прошлое, Галвиэль. — Его голос стал мягче, но в нём звучала настойчивая серьёзность. — Уже почти пятьсот лет прошло. Мы не сможем изменить того, что случилось. И я не хочу, чтобы ненависть съедала тебя изнутри.

Галвиэль сжала губы, в её глазах заплясали слёзы гнева, но она сдержала их. Её плечи дрожали, но она быстро отвернулась от Ройдара, не желая показывать свою слабость.

— Я никогда не прощу их. Никогда, — ответила она мстительно, её голос был холоден, как лёд. Её гнев был, словно замёрзшая река, скрывающая под гладкой поверхностью бурный поток.

Они двинулись дальше, подойдя к мозаике их старшего брата, Эрдогаста. Его мозаика занимала центральное место в зале, но, в отличие от изображений других членов семьи, была окутана загадками. Эрдогаста никто из них никогда не видел живым — он исчез до их рождения. Бессмертный Король никогда не рассказывал, что с ним случилось, и, несмотря на все их расспросы, оставался непроницаемым, словно мрамор, из которого была выполнена его мозаика.

Галвиэль, глядя на изображение старшего брата, нахмурила брови. В его лице были черты отца, но в глазах читалась какая-то скрытая тоска.

— Отец никогда не рассказывал, где Эрдогаст… И жив ли он, — тихо заметила она, проводя пальцами по холодному мрамору, словно пытаясь почувствовать его дух.

Ройдар, глядя на это изображение, задумчиво потер подбородок.

— Может быть, исчезновение отца связано с ним? — предположил он, его взгляд был тяжёлым, как будто он пытался разглядеть нечто сквозь толщу веков.

Галвиэль лишь пожала плечами, не желая углубляться в теории, которые казались ей слишком абстрактными. Но тень сомнения всё же закралась в её мысли.

Дальше они подошли к мозаике Аллара и Аллоры. Близнецы были изображены в идентичных позах, их лица были такими же загадочными, как и в жизни, руки вытянуты вперёд, словно они держали что-то невидимое для всех остальных. Галвиэль провела рукой по изображению, и её губы искривились в лёгкой усмешке.

— Они всегда были странными, — сказала она тихо, словно сообщала это самой себе. — Даже говорили иногда синхронно, словно были одним существом на двоих.

Ройдар кивнул, его взгляд оставался на мозаике, но в глазах промелькнула тень былого страха.

— Когда я был ребёнком, я боялся их, — признался он, и в его голосе впервые за долгое время прозвучало что-то беззащитное. — Мне казалось, они видят больше, чем должны, а их глаза проникают в саму суть вещей.

Галвиэль рассмеялась, её смех разлетелся по залу, как звон серебряных колокольчиков, но в нём была горечь.

— И поэтому ты пришёл сюда? Потому что всё ещё боишься их? — она попыталась сделать насмешку более жёсткой, но на её лице было написано что-то более сложное, что-то среднее между весельем и состраданием.

Ройдар почесал нос и усмехнулся, но в его взгляде мелькнула тень беспокойства.

— Я был бы рад ошибаться в своих подозрениях, что они замешаны в появлении магии времени, — ответил он, отводя взгляд от мозаики. — Но меня тревожит, что их действия могут втянуть обычных эльфов, которые просто хотят жить тихой жизнью, в новый круговорот безумия.

Галвиэль прищурилась, её губы искривились в насмешливой улыбке.

— Вот он ты, Ройдар. Всегда переживаешь о том, чтобы вас, изоляционистов, никто не трогал. Всё боишься, что кто-то нарушит ваш покой?

Ройдар промолчал, лишь легонько кивнул, признавая её правоту, но в его глазах читалась тревога. Он знал, что их мир слишком хрупок, и любое вмешательство могло разрушить то, что они с таким трудом сохраняли.

Наконец они подошли к мозаике Галвиэль. Её волосы на изображении спадали до самой земли, словно золотой водопад, а изумрудные глаза были полны решимости. Она не могла удержаться от легкой улыбки, увидев себя такой — вечно молодой, полной надежд и стремлений.

— Всё-таки мастер перестарался с длиной моих волос, — тихо пробормотала она, но в голосе её прозвучала гордость.

Ройдар усмехнулся, но промолчал. Затем они подошли к последней мозаике — к его собственному изображению. Он долго всматривался в своё мраморное лицо, словно искал в нём ответ на вопросы, которые не давали ему покоя.

— Глаза тут у меня неправильного цвета, — наконец, заметил он с легким удивлением. — В реальности они карие, а здесь — зелёные. Наверное, отец всё перепутал.

— Или он хотел, чтобы ты был похож на нас всех, — предположила Галвиэль, её голос был тихим и задумчивым.

Они поднялись по лестнице обратно в глубины поместья, когда Ройдар вдруг заметил, что на стенах не хватает одного изображения.

— Здесь не хватает мозаики Сильвиэль, — произнёс он с легким укором, словно не ожидал такого упущения от сестры.

Галвиэль скривила лицо, её глаза стали холодными, как зимние ветра, и в голосе прозвучала ледяная неприязнь.

— Она — ошибка отца. Полуэльф. Здесь ей не место.

Ройдар внимательно посмотрел на Галвиэль, его взгляд стал более жестким, но он ничего не сказал, лишь тяжело вздохнул. Он понимал, что даже спустя все эти века, раны от предательства и утрат не зажили, и каждая новая тень прошлого вновь обжигала их души, как огонь, которому не суждено погаснуть.

Ройдар и Галвиэль поднялись в гостиную, которую освещало мягкое сияние магических ламп. Стены были обшиты шикарными деревянными панелями, украшенными резными узорами, а потолок с золотистыми вставками отражал свет, создавая уютный, но в то же время величественный облик зала. На полу лежали ковры с древними символами, а вдоль стен стояли изящные резные шкафы, полные книг и артефактов. Ройдар с удовольствием опустился на мягкий диван, погружаясь в его шелковые подушки. Он оглядел окружающую его роскошь, вдыхая запах старинных древесных полиролей и аромат свежих цветов, которые всегда присутствовали в этих залах.

Галвиэль, сев напротив него в высокое кресло, горделиво поправила складки своего платья, в её глазах играла легкая ирония.

— Ну что, впечатляет после столетий, проведённых в лесу? — спросила она с легкой усмешкой, скрестив руки на груди.

Ройдар кивнул, не пытаясь скрыть своего удивления.

— Признаю, сестра, ты сохранила настоящий уголок старого мира, — сказал он, медленно проводя рукой по бархатной обивке дивана. — Здесь будто остановилось время. Всё как прежде, когда леди эльфов кружились в танце на балах в платьях из цветов, а в воздухе витал аромат магии.

Галвиэль слегка улыбнулась, в её взгляде мелькнула печаль. Она хлопнула в ладоши, и лежащая на столе магическая лютня начала тихо играть сама по себе, её мелодия была нежной, словно отголосок давно забытого праздника. Звук разливался по комнате, наполняя её призрачной атмосферой прошлого.

В этот момент в гостиную вошёл слуга — крепкий человек среднего роста, с мускулистыми руками, напоминающими корни старого дуба, но с мягкими чертами лица.

— Чем могу быть угоден, госпожа? — спросил он, его голос был вежливым, но в нём чувствовалась некая робость, как у тех, кто привык жить в тени великих существ.

— Принеси нам вина, Джасфер, — сказала Галвиэль с лёгким кивком, не отводя взгляда от брата. Слуга быстро поклонился и вышел, оставив их наедине.

Как только дверь за ним закрылась, Ройдар склонился к сестре и тихо спросил:

— Это что, человек? — его голос звучал с явным недоумением.

Галвиэль засмеялась, и её смех показался лёгким и чуть ехидным, как звон серебра.

— И да, и нет, — ответила она. — Джасфер — полугном.

Ройдар удивлённо поднял брови, но улыбнулся.

— Уже и забыл, что такие существуют. Редкость в наших краях, да и вообще в этом мире, — заметил он, подперев подбородок рукой.

Когда Джасфер вернулся с подносом, на котором стояли кувшин с вином и два искусно украшенных кубка, Ройдар, не удержавшись от любопытства, задал ему вопрос:

— Приятель, как так вышло, что ты — полугном? Такие, как ты, большая редкость. Я даже не припомню, чтобы когда-либо встречал подобных.

Джасфер смутился, лицо его слегка покраснело, но он всё же решился рассказать:

— Моя мать была гномка из Королевских Гор. Влюбилась в человека, они сбежали вместе. Отец… был хороший человек. Не каждый гном мог бы простить его за это, но мать сделала свой выбор. Вот такая история, сэр.

Ройдар нахмурился, немного смущённый своей настойчивостью, и кивнул с извиняющимся выражением.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто стало любопытно.

Джасфер покачал головой и улыбнулся, его улыбка была чуть робкой, но искренней.

— Всё в порядке, сэр. Вы меня не обидели. Мне приятно служить госпоже Галвиэль, она дала мне дом и место, где я могу быть собой.

С этими словами Джасфер поклонился и вышел, оставив их наедине. Галвиэль наливала вино в кубки, наблюдая за братом, который всё ещё обдумывал слова полугнома. Она протянула ему кубок и улыбнулась:

— Так, давай к делу. Ты хочешь, чтобы я помогла тебе найти близнецов и выяснить, что они замышляют?

Ройдар взял кубок, поднёс его к губам и сделал глубокий глоток, прежде чем ответить.

— Да, именно так, — сказал он, глядя на неё с серьёзностью в глазах. — Без твоей магии я не справлюсь, Галвиэль. Если близнецы действительно связаны с этой магией времени, то их планы могут повлиять не только на людей, но и на всех нас. Я не хочу, чтобы обычные эльфы, которые просто хотят жить в мире, оказались втянуты в их безумие.

Галвиэль откинулась на спинку кресла, её взгляд устремился к потолку, где витиеватые узоры танцевали в свете магических ламп. Она рассмеялась, но в её смехе была не столько радость, сколько горечь.

— А как ты собираешься отсюда выбираться, Ройдар? — спросила она, её голос был полон насмешки. — Путь сюда и так был опасным, а ты желаешь выбраться с этими новыми планами? Или у тебя есть волшебный ключ к решению всех проблем?

Ройдар почесал нос, его выражение стало задумчивым.

— Об этом я, конечно, сразу не подумал, — признался он с легким смущением. — Но здесь, на севере, есть Тулэ — земли тёмных гномов и тёмных эльфов. Возможно, с их помощью…

Не успел он договорить, как Галвиэль вскочила с места, её лицо покраснело от гнева, а в глазах сверкнула ярость.

— Нет! — закричала она, её голос разнёсся по залу, заставив магическую лютню сбиться с мелодии. — Я не буду вести дела с проклятыми! Я не доверяю им, и уж тем более не позволю им вмешиваться в наши дела. Они — предатели нашего народа!

Ройдар немного отступил, подняв руки и как бы успокаивая её, но его взгляд был серьёзным.

— Сестра, я понимаю твоё отношение, но…

— Я вызову грифонов, и мы отправимся верхом на них, — перебила его Галвиэль, её голос звучал твёрдо, и в нём слышалась решимость, словно она не собиралась обсуждать это дальше. — Мы полетим над лесами и горами, прочь отсюда.

Ройдар покачал головой, его губы сжались в грустную улыбку.

— Грифоны не смогут пересечь Бесконечный Океан, — сказал он спокойно. — Это не такие птицы, как чайки или альбатросы, которые могут отдыхать на воде. Им нужно касаться земли, чтобы восстановить силы. А куда они будут садиться? На рифы? На скалы, где их легко могут атаковать морские чудовища?

Галвиэль стиснула зубы, её пальцы дрожали, сжимая край кресла. Она понимала, что брат прав, но гордость не позволяла ей признать это сразу. Мгновение прошло в напряжённой тишине, и она уставилась на пламенеющие отблески в камине, словно ища там ответ.

— Значит, придётся искать другой путь, — сказала она, наконец, её голос был тише, но в нём всё ещё звучала решимость. — Но я не позволю проклятым вмешиваться в это дело!

Ройдар кивнул, видя, что хотя сестра и не уступила полностью, она готова искать другой выход. Он понял, что впереди их ждёт ещё много споров и трудных решений, но сейчас был готов наслаждаться этой небольшой победой.