Миротворец. Дипломатия Кланов

Глава 9

— Что ты себе позволяешь⁈ — прогремел голос Михаэля Княжевича, усиленный мегафоном.

Его вооруженная колонна, состоящая из автомобилей его личной охраны и гвардии князя, остановилась. Перед ними, в центре дороги, зияла широкая воронка. Совсем свежая: плавленный асфальт и дым.

А напротив них, по другую сторону воронки, несколько бронетранспортёров перекрыли дорогу. За ними и на крышах соседних зданий, были готовы к бою солдаты гарнизона. Их автоматы смотрели на колонну Кнежевича.

— Я позволяю себе исполнять свой долг перед князем и страной, — прозвучало из-за бронетранспортёров. Такой же усиленный голос. — Я — воевода гарнизона города Загреба, отказываю Вам в дальнейшем продвижении к администрации города. Она, как стратегически значимый объект, отныне под охраной гарнизона. Как и все прочие стратегически значимые объекты.

— Ты понимаешь, что ты только что сделал? — лицо Кнежевича исказилось в тихой ярости. Он старался говорить спокойно. Но это было сложно. Предельно.

Его собеседник полностью проигнорировал вопрос и продолжил гнуть свою линию:

— В случае, если ваша колонна продолжит движение, мы примем меры, чтобы её остановить. Включая силовые. Ваши действия подпадают под критерии военного переворота, значит применимые к вам контрмеры не считаются избыточными, — мегафон заглох.

На один из бронетранспортёров поднялся мужчина. Невысокий, но крепкий. Короткостриженный, с мясистыми чертами лица и тяжёлым взглядом. Его армейская выправка была видна невооружённым взглядом. На полевой военной форме слегка посвечивались тонкие нити магической защиты, а на расстоянии десяти сантиметров от тела, был почти прозрачный слой энергии.

Защита, на случай выстрела снайпера или попытки убить его чем-то потяжелее.

Мегафон он оставил позади. Как оказалось, тот был ему не сильно нужен. Мощным, командным голосом он объявил:

— Пока Его Величество лично не отдаст мне приказ, ни один из моих солдат не покинет свою позицию. То же самое касается и подразделений, вставших на пост у дорог в город. Я знаю, что боевики твоего клана планируют быть здесь уже к вечеру. Но в город они не попадут.

Кнежевич с рыком отбросил и свой мегафон. Рывком вышел из автомобиля и в сопровождении четырёх своих телохранителей двинулся вперёд. Остановился лишь у воронки, из-за которой, сквозь дым, смотрел в глаза своего собеседника.

— Ты совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, Браслав. То, что Его Величество подобрал тебя мальчишкой и дал всё, не означает, что ты можешь нарушать старинные устои нашего государства. Твой род не обладает даже банским титулом. Где твоя честь, Браслав Непчич? — с презрением выплюнул Кнежевич.

— Всё что Вам стоило услышать, Вы услышали, — твёрдо ответил ему Браслав Непчич. Его выражение даже не изменилось. — Если попытаетесь прорваться — начнётся бой. А Вас не спасёт даже громкий титул и всё влияние Вашего рода. Как воевода, я требую, чтобы Вы немедленно сообщили о местоположении князя, его детей и их состоянии. В противном случае я буду вынужден объявить о Вашем предательстве на всю страну и силой вернуть город под законную власть в течение нескольких дней.

Повисла тишина. И через несколько секунд ее прервал звон нарастающий звон.

В глазах Михаэля Кнежевича больше не было раздражения. Только безмолвная ледяная ярость. Вокруг него зазвенел воздух. Пространство стало подрагивать в десятках точек вокруг, испуская во все стороны тонкие зелёные иглы, которые появлялись и сразу же исчезали.

Мгновение.

Кнежевич рванулся вперёд с такой скоростью что уследить за ним было практически невозможно. Он напоминал смазанное пятно.

За долю секунды он преодолел воронку, а за полную — оказался на бронетранспортёре. Вплотную с Непчичем, который… не моргнул и глазом. Как и ни один из его бойцов. Каждый прекрасно знал свою задачу.

Прозвучал хриплый, почти звериный голос Михаэля Кнежевича:

— Я могу оторвать тебе голову и выпотрошить всех твоих людей за семнадцать секунд, — он буравил Непчича глазами, в которым пульсировала тёмная зелень.

— А на восемнадцатую ты рухнешь на землю, без возможности открыть глаза целые сутки, — произнёс Непчич, смотря на него снизу вверх. Всё тем же, неизменным, тяжёлым взглядом. — Я знаю все твои слабости, Кнежевич. Мы с тобой сражались бок о бок, на той войне. И именно мой брат вытащил тебя из-под ледяных осколков, на той самой восемнадцатой секунде.

Тут Кнежевич ощутил, как ему в бок упирается ствол — Непчич приставил к нему пистолет.

— Он бы презирал тебя, — почти выплюнул Кнежевич. — Он знал, на чём стоит мир и уважал древнюю кровь. В отличие от тебя, он понимал, что у Иллирии только два пути: либо исчезнуть, либо стать настоящей державой. Но держава создаётся только сильной рукой, которую ты сейчас пытаешься укусить.

— Мир устроен сложнее. Твои манипуляции не пройдут, Кнежевич.

— Ты умрёшь до того, как нажмёшь на спусковой крючок, — процедил Кнежевич, с презрением взглянув на оружие.

— Ты можешь перебить всё оцепление. Но это станет точкой в твоей истории, как графа и «великого державника». Мои люди знают что делать и без меня. А твой клан? На что он способен, если здесь и сегодня в твоей голове появится глубокая дырка?

— Я не убью тебя здесь, — зашипел граф Кнежевич. Несколько его зубов заострились в клыки, а лицо приобрело звериные черты. — Слишком просто. Умрёшь ты не сразу и не самой благородной смертью.

Непчич ответил ему тишиной.

Рыкнув, Кнежевич спрыгнул с бронетранспортёра и медленным шагом отправился к своей колонне. Перед тем, как зайти в автомобиль, он развернулся и посмотрел на Непчича.

— Я дал тебе шанс. В память о твоём брате, — он сверкнул глазами. — В следующий раз мы с тобой поговорим на языке огня и крови. К хорватскому вернёмся, только когда твой мятеж будет подавлен, а ты будешь стоять на коленях, сломленный и униженный, — он сел в автомобиль.

Колонна Кнежевича и княжеской гвардии развернулась обратно.

Непчич смотрел ей вслед, затем приложил руку к уху, в котором был микронаушник. Активировал его касанием пальца и сказал:

— План «Шершень-А» в силе. Продолжайте следить за колонной. Жандармерию разоружить, — после чего он соскочил с бронетранспортёра.

Десятки гражданских лиц смотрели из окон. В их руках были телефоны. Уже через несколько минут видеоролики заполнят сеть и весь мир увидит, что княжество Иллирия оказалось на грани гражданской войны.

Непчич ещё раз взглянул на уходящую колонну.

Они выиграли мир.

На несколько коротких часов.

Минута покоя…

Или затишье перед бурей? Прошло два часа с того времени, как в городе прозвучал взрыв. Недалеко от посольства. Но ни мне, ни княжне об этом ничего не рассказали.

Ледяной душ накатил на моё тело, как благословение. Это было лучшее, что могло быть после тренировки. Короткой, но обязательной.

Холодная вода смыла пот, жар и приятно взбодрила.

Но не прогнала мысли.

У Шуйского чуть глаза не вылезли от моего плана. Но он обещал представить его послу, который уже сегодня должен был вернуться из своей деловой поездки по Загребу.

Я безрадостно усмехнулся. Шуйский — хитрый лис. Я это видел по его глазам и повадкам. Такие ребята ловко крутятся во властных структурах и всегда чуят, с кем надо «дружить».

Но одного было у него не отнять — он прекрасно чувствовал перспективы. И его глаза загорелись, когда я раскрыл ему часть подробностей своего плана.

Конечно, была вероятность, что он мог выдать мой план за свой. Но на этот случай наш разговор слышала княжна. А её слово будет кое-что значить в ушах посла.

А ведь российский посол тоже был там — у усыпальницы. Тоже всё видел.

Примет ли он мой план? Мы с ним пусть и были «знакомы», но это могло сыграть даже против меня. Да и если примет, нам ещё придётся прописать план так, чтобы его приняли уже в Москве. А это ещё сложнее…

Я вышел из душевой «кабинки» — сектора в большой общей душевой, огороженного двумя стенками по бокам и шторкой сзади. Затем тщательно обтёрся полотенцем, разгоняя кровь по телу.

После ледяной воды это помогает быстрее согреться.

И пошёл в раздевалку. Спортивный зал при посольстве был неплохим. Империя не сэкономила на инфраструктуре.

Потому что Иллирия была одним из приоритетных направлений внешней политики. Ещё бы, одна из немногих балканских стран, которые торчат как затычка, между подчинённой французам северной Италией, Германским Рейхом и Турецким Султанатом.

Бесконечно уязвимая со многих сторон. Но идеальный плацдарм, чтобы диктовать волю Империи на всю южную и центральную Европу.

Я вернулся в раздевалку и быстро оделся. Вместо потрёпанного, пусть и неплохого делового костюма мне выдали новые вещи: лёгкую рубашку, кеды и штаны на размер больше, из-за чего приходилось затягивать ремень.

У выхода из зала меня ждал сотрудник службы безопасности — Гришка. Широкоплечий и молчаливый. В его обязанности входило сопровождать меня в посольстве, охранять и следить, чтобы я не пошёл куда не следует.

Телохранитель и надзиратель в одном лице. Но это — обязательная часть процедуры. Вполне ожидаемая. Вот если бы его ко мне не приставили, я бы очень серьёзно задумался насчёт адекватности местной службы безопасности. А так — молодцы, держат планку!

Всё равно это ненадолго.

Мы поднялись на верхний этаж. В рабочем здании посольства для меня и Софии быстро оборудовали помещения для жизни. Раздельно, разумеется.

Жить в дипломатических квартирах, которые находились в пристройке к посольству, ни я, ни княжна не имели права. Иначе могли возникнуть юридические проблемы. Проживание в них для людей, которые не являлись сотрудниками посольства, было запрещено.

Нарушение международных конвенций, что поделаешь…

Не факт, что об этом бы узнали. Но формальность часто необходимо соблюдать, даже если риски кажутся минимальными.

Хотя, кто мог нас обвинить?

В Иллирии, по факту, сейчас не было правителя. Князь пропал, а регент погиб ещё на площади перед усыпальницей. Его подрала одна из тех чёрных тварей.

Так что оставалось только ждать, пока кланы договорятся или… не договорятся

Я дошёл до помещения, выделенного для меня. Гришка встал у входа, а я зашёл внутрь.

Моим жилищем была небольшая комната. Кроватью — старый диван. Из развлечений — лишь телевизор, подключенный исключительно к имперским каналам. А для работы мне выдали ноутбук. Его, разумеется, постоянно мониторили с помощью сторонних программ, для безопасности посольства.

Работать в нём я не стал. Не хотелось показывать сотрудникам посольства информацию, которая касалась только меня. Пусть мы с ними и были на одной стороне.

Телефон мне мой так и не вернули. Да и не вернут, пока я не покину посольство. Благо, что в телефоне не было доступа ни к моим главным активам, ни к страницам, с которых я вёл деятельность Миротворца.

Я подошёл к окну, выходящему на внутренний двор посольства. Уже темнело. Открыл ставни, пропуская внутрь посвежевший вечерний воздух.

Внизу ходили люди — часть сотрудников возвращалась на дипломатические квартиры. Как праздно. Но с другой стороны, официально в посольстве, как и во всём городе, не объявляли никакой тревоги.

Хотя, насчёт города я уже не знал. Связи с внешним миром у меня не было.

Только предчувствие нехорошее.

Сбоку, где здание переходило в букву «Г», я увидел горящий свет. Почти в таком же помещении, как и моё. Там была София.

Она ещё не спала. Да и не факт, что сможет заснуть сегодня.

Политическое убежище, даже временное — это далеко не самые комфортные условия. Постоянные ограничения; меры безопасности, которым бы позавидовал бывалый параноик; необходимость делать что-то полезное для укрывающей стороны.

Впрочем, это ненадолго. Мой план сдвинет баланс сил в Иллирии в пользу Российской Империи, а мне лично — развяжет руки.

Главное, чтобы его приняли.

Не только посол. Но и лицо, принимающее самые серьёзные решения.

Император России.

Впрочем, сейчас надо было запастись терпением. Оно — неотъемлимая черта любого успешного дипломата. Выжидай, пока не настанет выгодный момент, а затем рви все жилы, но добейся результата! Договорись! Выторгуй! Надави!

Похоже на охоту… и точно так же, как на охоте, выгодный момент мог вовсе не настать.

Я вздохнул. В конце концов, мой план мог банально не вписываться в глобальную геополитическую стратегию Российской Империи. Не потому что плох. А потому, что мог пошатнуть весь баланс сил, где-то в пользу Империи, где-то — ей во вред.

В дверь постучали, отвлекая от мыслей. Я открыл. За порогом был один из работников посольства, с едой на подносе. Я поблагодарил его, принял пищу, и попрощался.

Запах был потрясающий. Хотя из еды — ничего особенного, кроме увеличенной порции. Странно, с чего бы наложили так много? Я не говорил, что ничего не ел за целый день.

Большая тарелка гречки с поджаренной курицей и кусочком сливочного масла. Компот. Полуторалитровая бутылка воды. Три бутерброда с сёмгой, авокадо и листьями салата. Пара подсохших маковых булочек и салат из свежих овощей, сбрызнутый лимонным соком.

Как на вкус?

Вкусно. Очень вкусно. Особенно гречка, её в Иллирии не везде можно было найти.

Я ликвидировал эту еду минут за десять и, честно, съел бы ещё. Можно было обратиться за добавкой. Для таких вопросов у меня в помещении стоял проводной телефон внутренней связи.

Но я не стал этого делать: переполненный желудок делает ленивым.

После грохота, во время беседы с Шуйским, всё притихло. В том, что это был взрыв, я не сомневался. Этот звук я мог узнать везде. Достаточно наслушался. В прошлой жизни.

Многим кажется, что дипломат — безопасная работа. Но это заблуждение. Особенно, когда тебя закидывают не в самую благополучную страну.

В моём случае ею стал Ирак. Незадолго до того, как там началась война.

Часть посольства эвакуировали, а часть — включая меня — осталась. Горстка добровольцев во главе с послом.

Почему я остался? Хотел погеройствовать.

Погеройствовал.

Под бомбами. Почти без сна, да и тот — в подвале, оборудованном под бункер. Зачастую без электричества и воды. Мы защищали интересы сограждан и координировали эвакуацию тех, кто ещё не уехал. Защищали посольство от мародёров, когда местный режим рухнул.

Спасали местных, когда это было возможно.

Перед глазами всплыли воспоминания…

Вот, я выношу арабского мальчишку из развалин больницы. Мелкий совсем, лет пять. С гипсом на ноге. Испуганный и дрожащий, он жадно пил воду и в то же время искал глазами маму в толпе. Среди десятков женщин, в одинаковых тёмных одеждах. Мы потом нашли её. Слава всем богам и силам — живой.

С того дня этот мальчишка каждую неделю приносил в посольство финики. Слаще, чем в Ираке, я нигде больше их не ел.

Оставаться там было одним из самых рискованных выборов в прошлой жизни. Но я о нём никогда не жалел. Если бы потребовалось — поступил бы так снова.

Мы провели там всю войну. А после — вернулись в Россию героями. Нам вручили медали, благодарности и всячески восхваляли. Превратили в пример, для других молодых дипломатов.

Казалось бы, бесполезная показуха… Но в этом был смысл. Потому что так всем элитам продемонстрировали тех, кто пойдёт им на смену.

Именно командировка в Ираке стала началом моего карьерного роста. Хотел погеройствовать, а взамен получил роль на передовой дипломатической войны.

Риск окупился многократно, хоть в нём и не было корыстного умысла. Лишь идеализм.

Я хмыкнул и взглянул на правую руку.

Магическая печать никак не проявляла себя. Она не заставляла руку болеть сильнее и не вытягивала из меня жизнь. Да и рана, в принципе, была самой обычной, поверхностной. По сути — набор царапин.

Другое дело, что снимать печать было необходимо. Я не собирался оставлять свою жизнь в зависимости от чьей-то воли. И не хотел, чтобы чужая жизнь зависела от моей.

Тем более, княжна поставила её не самым красивым образом. Без моего согласия. Понять причины — можно, но согласиться — нет.

Был у меня один знакомый маг-ритуалист, который специализируется на печатях. Думаю, он бы справился с ней. Но для встречи с ним мне нужно вернуться в Сплит.

Как там близнецы, интересно? Я не успел даже поговорить с ними — только отправил послание своему слуге, последнему и самому верному слуге своего рода.

Они сейчас наверняка в убежище, им ничего не угрожает. Я заранее позаботился, чтобы у моих близких были все возможности отступить и укрыться от любой проблемы.

Вот только надолго они там не смогут остаться. Всего через пару недель я должен быть в Сплите любой ценой.

Я активировал виденье Связей. Рядом возникла энергетическая нить, чьи половины вели в разные стороны. Одна не двигалась и вела чуть выше и наискосок — к Шуйскому. Он задерживался и работал допоздна. Оно и понятно.

А вторая половина уводила в сторону и вниз — на уровень земли. А также неуклонно приближалась. Это был посол. Я Зафискисровал связь между ним и Шуйским, перед тем как разойтись.

В дверь раздался настойчивый стук. Хотя я не ждал больше никого. Да и смена Гришки ещё не закончилась.

— Войдите, — ответил я, развернувшись.

— Привет, — хмуро поприветствовал меня вошедший.

— Господин Серебряков, — кивнул я.

— Можно без этого, — он отмахнулся и закрыл дверь. — Наш разговор будет неофициальным.

Так…

Так-так-так…

— Как угодно. Полагаю, есть «неофициальные» вопросы ко мне?

— И это тоже, — он подошёл, вытаскивая из кармана небольшой предмет, который протянул мне. — Забирай.

Решил шпионить в лоб? Я хмыкнул. Что туда понаставили? Подслушку, копирование галереи, жучок? Наверняка всё сразу.

— Рановато. Наперекор протоколу.

— Иногда надо быть гибким. Пользуйся. Позвони родным, узнай как дела. Только без подробностей, сам понимаешь, местные операторы слушают.

— С чего такая любезность?

— Чтобы ты не забывал о тех, ради кого всем этим занимаешься. По твоим же словам.

— Это не ответ.

— А я и не должен тебе отвечать, — совершенно спокойно сказал он и вытащил из кармана сигареты. — Не против, если я закурю?

— А разве должен спрашивать? — я усмехнулся.

— Нет.

— Курение не одобряю.

Он пожал плечами и вернул пачку обратно в карман.

Я спросил:

— Так в чём дело?

— Посланник Шуйский пересказал твой план. Неплохо, — он взглянул в окно. — Я готов поддержать его, в собственных отчётах. Ряд передовых лиц в Москве прислушиваются к моему мнению и оно поможет им принять решение в твою пользу. Думаю, ты понимаешь, насколько это может быть важно.

Ага, прятал свою разведывательную натуру под «связями в столице». И не врал ведь.

— Полностью, — кивнул я. Если уж разведка поддержит мою идею, то шансы на утверждение плана вырастут на порядок. — Полагаю, поддержка будет не за просто так?

— Правильно полагаешь, — он мрачно взглянул в окно. — Если план будет успешен, то уровень влияния княжны станет беспрецедентным. А ты удостоишься места рядом с ней. Как советник, скорее всего.

— Хочешь, чтобы я шпионил или давал правильные советы? Думаю, она прекрасно понимает, что я буду действовать в интересах Империи.

— В интересах Империи… — он замолк на несколько секунд, а затем впился в меня пронзительным взглядом. — А сможешь ли ты, в интересах Империи, убить её?